Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Русскоязычная фантастика
       Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Комната для гостей -
Страницы: - 1  - 2  -
Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Комната для гостей ----------------------------------------------------------------------- Авт.сб. "Тень императора". М., "Детская литература", 1967. OCъ & spellcheck by HarryFan, 4 October 2000 ----------------------------------------------------------------------- Во всех наших рассказах о встречах с привидениями очень много общего, но это, уж конечно, не наша вина, а вина самих привидений... Джером К.Джером - Я бы не советовал вам ехать: дорога плохая да и машина у вас барахлит - застрянете. Стюарт Грейвс зябко повел плечами и подвинулся ближе к огню. За окном темнело. Комната медленно тонула во мраке, едва освещаемая зыбким пламенем камина. - Пустяки, - отмахнулся я, - всего какая-нибудь сотня миль. - По прямой, - уточнил Грейвс. - Ну, сто двадцать, - согласился я. - Не уговаривайте, Стюарт, все равно не останусь. Только вечер потеряем. Поедем лучше вместе. - Спасибо за приглашение... - Грейвс поудобнее устроился в кресле. - Лучше потерять вечер, чем рисковать ночью. Я уж как-нибудь обойдусь. Глазго хороший город, а "Красный петух" отличная гостиница. Утром же Гартман обязательно пришлет автобус. Он по-немецки точен, хоть и живет в Шотландии. Так что, мистер Торопыга, завтра увидимся... если с вами, конечно, ничего не случится по дороге. - А что со мной может случиться? Грейвс долго молчал, задумчиво попыхивая сигарой. - Мало ли что, - уклончиво заметил он, - шотландская ночь полна странных вещей. Он так и сказал: "странных вещей". Типично по-английски, даже с ударением. Но я не внял. - Бред! На вас, Стюарт, коньяк плохо действует: вы склоняетесь к мистике, а я марксист и в "странные вещи" не верю. Но, уже сев за руль старенького "воксхолла", я понял, что поторопился. Грейвс, наверное, был прав. Не в предсказании "странных вещей", а в своем английском благоразумии. Ночь сразу же навалилась на меня безлунной дождливой темью. Робингудовский черный лес казался непроницаемым. Фары освещали грязные, засыпанные хворостом рытвины - точь-в-точь как на знакомых российских проселках. Шотландская грунтовка в лесу оказалась не лучше, и моя дряхлая "автостарушка" только поскрипывала, наезжая на обнаженные корни дубов или вязов - я не различал их в темноте. В общем, как говорится, не хвались от®ездом, а хвались приездом. Но отступать было поздно: позади ждал Грейвс, набитый дурацкими остротами. Я давно мечтал проехаться по дорогам Шотландии: почему-то казалось, что в шотландской "глубинке" все сохранилось, как в романах Вальтера Скотта, - и скалистые горные склоны, и малахитовые луга, и овечьи стада с пастухами в классических юбочках, и родовые замки в запущенных охотничьих парках. Когда в Глазго открылся симпозиум физиков-"нулевиков", на котором я присутствовал в качестве единственного советского делегата, меня все время томило невысказанное желание удрать в "глубинку" к вальтер-скоттовской старине. И случай представился, когда профессор Гартман, круглолицый розовощекий директор экспериментальной лаборатории по изучению дискретности пространства, пригласил Грейвса и меня к себе в лабораторию и даже весьма любезно пообещал прислать за нами автобус. По каким-то неведомым мне причинам для изучения дискретности пространства англичане не нашли лучшего места, чем старый Ардеонейг, захудалый городишко в ста с лишним милях от Глазго, на берегу длинного, похожего на интеграл озера Лох-Тей. Но это и была вальтерскоттовская Шотландия, и потому я, пренебрегая благоразумными советами Грейвса, так храбро ринулся по бездорожью в дождливую шотландскую ночь, полную "странных вещей". Я уже слышал в лесу рог, возвещавший о начале рыцарского турнира, и предвкушал встречу с самим Роб Роем, ожидавшим меня за кружкой пива в деревенском кабачке у дороги. Но время шло, а кабачок так и не возник в темноте, и рог уже не звучал, и Роб Рой, должно быть, устал ждать и ушел к себе в горы, а дорога тянулась все в том же густом и черном лесу, двигатель моей "старушки" чихал и кашлял, и к часу ночи, должно быть, я проскочил поворот на Лох-Тей. Нехорошо помянув английских дорожников, я развернул машину и включил дальний свет: фары выхватили из ночи матово-серые стволы дубов и узкую ленту грунтовки, пропадающую где-то впереди в бездонной синеве леса. Машину трясло и бросало из стороны в сторону. Невольно напрашивалось фантастическое сравнение с космонавтом-пионером, пробивающимся на супервездеходе в джунглях Венеры, но "старушка" тут же вернула меня от фантастики к действительности, тряхнув так, что я едва не разбил лоб о ветровое стекло. А дорога то исчезала, то снова возникала в танцующем свете фар, извивалась перед машиной, вставала на дыбы, пытаясь перевернуть и накрыть меня. Вдруг она дернулась и затихла. Я понял, что дальше придется идти пешком: мой "супервездеход" не выдержал тряски. Чертыхаясь и проклиная ни в чем не повинного Грейвса, розовощекого Гартмана и собственную бесшабашность, я вылез из машины и открыл капот. Зачем - непонятно: двигатель я знал плохо и тусклая лампочка под капотом ничего не об®яснила, кроме моей беспомощности. Что делать? Я осторожно потянул какой-то проводок, и лампочка, издевательски вспыхнув, погасла. Мой нервный смех в темноте ничего не изменил, его попросту никто не услышал. Где-то в чемодане у меня валялся карманный фонарик. Я кое-как нашел его, щелкнул выключателем и, развернув карту, начал изучать обстановку. По-видимому, мой "воксхолл" застрял в шести милях от Лох-Тея, маленького городка на берегу озера. Шесть миль - это полтора часа хорошей ходьбы. Не торчать же мне всю ночь посреди леса! "Дойду до Лох-Тея, - подумал я, - а там до Ардеонейга наверняка ходит автобус". Словом, я запер машину, подхватил чемодан и зашагал по грунтовке. Пройдя сотню метров, я чуть не вскрикнул: где-то впереди мерцал огонек. Я побежал к нему, спотыкаясь о корни и сучья, роняя поминутно то фонарь, то чемодан. А огонек то пропадал за лесом, то появлялся вновь и, наконец, распался на несколько огней, которые показали мне, что стоял я у ворот самого настоящего старинного замка. То был типичный вальтер-скоттовский замок - трехэтажный, с непременной башней на правом крыле. Длинная узкая терраса опоясывала стены и скрывалась в густом плюще; издали он казался мохом. Я вспомнил о грейсовском предсказании и закрыл глаза: не исчезнет ли наваждение? Но замок стоял по-прежнему громоздкий и мрачный, освещенный лишь фонарем у ворот и светом из окон. Однако даже этот слабый, рассеянный свет позволял различить и силуэты подстриженных кустов и деревьев, желтый песок дорожек и даже цветочные клумбы под узкими готическими окнами. "Кажется, спасен", - подумал я и потянул ручку звонка. Послышался далекий металлический звон колокольчика. Грейвс был прав: "странные вещи" прогрессировали. Не помню уже, сколько я прождал, переминаясь с ноги на ногу и зябко вздрагивая от ночной сырости. Где-то в глубине сада залаяла собака лениво и привычно. Впереди осветился четко очерченный прямоугольник двери, и по песку зашуршали чьи-то частые, поспешные шаги. Собака тявкнула еще раз и умолкла. Шаги приблизились, кто-то встал у калитки, и дрожащий старческий голос спросил: - Кто здесь? Я помолчал, подыскивая об®яснение своего ночного визита. - Кто? - повторил голос. Он уже не спрашивал, он требовал ответа, в нем звучала угроза. - Кто? Я вышел в полосу света, чтобы страж у калитки мог разглядеть своего ночного гостя. - Простите меня... простите бога ради, но у меня... - я подыскивал английское слово, - несчастный случай, автомобильная авария... Оставил машину в лесу и дошел пешком... Слова чужого языка сопротивлялись, пропадали в глубинах памяти, и я с трудом извлекал их, склеивая в неуклюжие фразы: - Ехал в Ардеонейг, и вот - машина... Недалеко отсюда... Миля, должно быть... Вы позволите мне где-нибудь у вас подождать до рассвета? - В Ардеонейг? - В спрашивающем голосе послышалось удивление и недоверие. - По этой дороге вы не попадете в Ардеонейг. - Как же не попаду? - смутился я, сознавая весь идиотизм ситуации: мало того что вломился к людям ночью, но еще и солгал при этом! - Что же делать? - взмолился я, вглядываясь в черный силуэт за узорной чугунной оградой. Силуэт вздохнул и, зазвенев ключами, проговорил: - Входите. Калитка открылась с древним, пронзительным скрипом, таинственно прозвучавшим в сонной тишине ночи. Пес снова залаял и уже не умолкал, пока мы пробирались среди мокрых кустов по узенькой садовой дорожке. Я шел позади открывшего мне стража и наспех придумывал, как правдоподобнее об®яснить в замке свое ночное вторжение. Так мы добрались до входа, поднялись по неровным ступенькам на каменную террасу и увидели дверь, вернее, открытый пролом в стене. - Прошу. - Мой спутник жестом пригласил меня войти. Я машинально перешагнул порог и тут же зацепился за что-то ногой. Уже падая, я услышал крик: - Осторожней! Храни вас бог! Нечто темное и тяжелое пролетело мимо и глухо шмякнулось об пол. Не вставая, я разглядел огромный, искусно отлитый из чугуна кулак. От широкого кольца у запястья уходила вверх ржавая массивная цепь. "Странные вещи" уж очень настойчиво следовали одна за другой. - Он не ушиб вас? Не больно? Я поднялся и наконец разглядел при свете своего спутника. Он оказался старушкой, подвижной и маленькой, с проворными руками, которые заботливо отряхивали меня. - Это от грабителей, еще покойный сэр Джон придумал, а мистер Родгейм не успел снять. Надеюсь, вы не ушиблись? Слава богу, нет - вижу! Ее доброе морщинистое лицо улыбалось. Зловещая тень в полутьме сада превратилась здесь в диккенсовскую бабушку, что-то вроде похудевшей и постаревшей Пеготти, когда Копперфильд уже вырос и мог бы стать хозяином точь-в-точь такого же замка в Шотландии. Впрочем, нет, не такого! Чем-то далеким, средневековым веяло от окружавшего меня зала с земляным полом. Потолка не было, высоко наверху черные деревянные балки поддерживали ветхую крышу. Два газовых фонаря освещали длинный дубовый стол с массивными ножками, а позади на возвышении у незажженного камина, где могли бы пылать целые бревна, стояли два кресла с высокими резными спинками. Я легко представил себе свору пьяных рыцарей за столом, а у камина в кресле какого-нибудь сэра Ланселота с чугунными плечами и рыжими космами. Вот он встанет сейчас во весь свой огромный рост и зычно провозгласит... - Что случилось, Маргарет? Что происходит в этом доме? Я вздрогнул от неожиданности. Голос, который вполне мог принадлежать воображаемому Ланселоту, доносился из-за стены. - Чертова дыра! Средневековый идиотизм! Где эта проклятая дверь, никак не могу ее нащупать. В стене открылась незаметная раньше дверь, и в проеме показался не рыцарь и не латник, а вполне современный и респектабельный англичанин в халате и туфлях, с электрическим фонариком в руке. - Что происходит, Маргарет? - повторил он. - Кто звонил? Кто гремел? Мне осточертела вся эта таинственность. Тут он заметил меня и замолчал, видимо удивленный появлением незнакомого человека, да еще в не совсем обычный для визитов час. Но благовоспитанность и гостеприимство тотчас же подавили невежливое любопытство. - Оказывается, у нас гость? Ну что ж, располагайтесь как дома, сэр. - Он широко улыбнулся и пошел ко мне навстречу, протягивая руку. - Что занесло вас в эту проклятую богом глушь? Я пожал плечами. - Автомобильная авария. Услышав акцент, он чуть повел бровью. - Иностранец? Впрочем, простите. Я еще не представился. Сайрус Родгейм, к вашим услугам. - Андрей Зотов, - назвал я себя, - и тоже к вашим услугам. - Зотофф, Зотофф... - повторил он, прищурившись. - Югослав, поляк? - Русский. Он захохотал сочно и оглушительно, обнажая идеально ровные и, по-видимому, фальшивые зубы. Впрочем, может быть, и настоящие: очень уж моложаво выглядел этот атлетически сложенный крепыш. - Зотофф? - опять повторил он. - Конечно, русский. Я же читал недавно. У вас историческое имя, сэр. Зотофф! Премьер-министр Екатерины Второй. Я улыбнулся. - Вы ошибаетесь, мистер Родгейм. Был такой временщик. Только Зубов, а не Зотов. - Какая разница! У русских труднейшие имена. Кстати, какой русский? Из Москвы или перемещенный? Погодите, не отвечайте. - Он оглядел мой промокший и забрызганный грязью костюм. - Безбожный акцент и неевропейский крой. Москва, угадал? - И в ответ на мой утвердительный кивок, явно довольный, продолжил: - Попробую дальше. Торговый представитель? Может быть, интересуетесь консервированным беконом? У меня в Йоркшире завод и ферма... - В Йоркшире? - удивился я. - Почему же вы здесь, в этом макбетовском замке? Ему понравилось сравнение; он опять захохотал. - А ведь родовой замок Родгеймов в самом деле может поспорить с макбетовским. Здесь даже дух Банко есть... - Он вдруг замолчал, словно сказал что-то лишнее, и спросил уже совсем другим тоном: - А как вы, русский из Москвы, попали в этот макбетовский замок? Я кратко описал свое путешествие и попросил разрешения воспользоваться его гостеприимством до утра. Он согласился охотно и дружелюбно: - Пройдемте в родовую опочивальню, сэр. Единственный цивилизованный уголок в этом средневековье. Правда, электричества нет, только газ и свечи. Зато тепло и удобно - уютные кресла, книжки, медвежья шкура под ногами, приличный камин. Вы голодны? - Не дожидаясь ответа, он обернулся к стоявшей позади Маргарет. - Сандвичи, Маргарет. Пусть попробует отборный родгеймовский бекон. И еще виски. Или русские предпочитают бренди! Не упадите! - крикнул он, когда я храбро шагнул за ним в темный проем в стене. - Здесь лестница. Он пошел впереди, освещая карманным фонариком каменные ступени, которые привели нас в довольно большую комнату с тяжелыми портьерами на окнах. Здесь были и кресла, и медвежья шкура, и горевший камин. И повсюду мерцали свечи в стенных и настольных подсвечниках - множество свечей, должно быть, два или три десятка. - Я их уже целую тонну сжег, - сказал мой хозяин. - А почему вы не проведете электричество? - Потому что я меньше месяца владею этой макбетовской рухлядью. Это наследство, мистер Зотов. - Он впервые попытался произнести мою фамилию правильно, не искажая ее на английский манер, - еще один признак вежливой внимательности к гостю. - Да, да, наследство! Мой дядя, сэр Джон Родгейм, скончался месяц назад, оставив мне в наследство все родовые воспоминания и это древнее капище. Здесь все пахнет средневековьем, заметили? - Заметил, - сказал я, вспомнив чугунный кулак на цепи. Вспомнился он без обиды и раздражения, мне было тепло и уютно, камин трещал, родгеймовский бекон был превосходен, а подогретое Маргарет виски согревало и убаюкивало. И само диковинное наследство Родгейма уже не казалось мне ни смешным, ни обременительным. Но Родгейм свирепствовал. - А на что мне, йоркширскому сквайру и бизнесмену, эта каменная мышеловка? Я уже двадцать дней торчу здесь, а еще не знаю толком всех ходов и выходов. Даже на слом это старье продать не могу. Написал Беккету и сыновьям - есть такая комиссионная фирма, - так агент даже сюда не поднялся. Заглянул в тронный зал - ну тот, с земляным полом, - и ретировался. Модернизация, мол, не окупится. - Говорят, такие замки покупают на вывоз в Америку. - Кто? Где? Рекомендуйте, если знаете. Очаровательный древний замок времен короля Дункана Шотландского. Все есть - и тайники, и мыши, и привидения! - Даже привидения? - засмеялся я, вспомнив о "духе Банко". - Фамильные? Родгейм внезапно помрачнел и ответил не очень охотно: - Мне бы не хотелось говорить об этом в таком тоне. Но сам виноват - сболтнул. А фамильные или нет, не знаю. Они появились совсем недавно, но уже успели причинить зло. Вы думаете, почему мой дядя переселился в семейный склеп? Я промолчал: не хотелось обижать хозяина. - Не верите? Я тоже не верил. Но выслушайте свидетельские показания и тогда уже судите. Сначала мое: дядю я почти не знал. Он был чудаковатым, суровым и нелюдимым стариком, не встречавшимся даже с соседями. Только Маргарет и Себастьян, ездивший в город за продуктами, прислуживали ему. Другие не уживались, не выдерживая неудобств здешнего средневекового быта. Теперь второе показание - Себастьяна. Он вызвал меня телеграммой после смерти дяди, рассказал обо всем, что произошло, и тотчас же попросил расчета, не согласившись даже дня провести под этой крышей. А произошло вот что. Примерно месяц назад Себастьян заметил что-то неладное в комнате для гостей - есть такая в каждом приличном замке. Ее убирали редко - гостей никогда не было, но раз в месяц Себастьян выбивал ковры, менял постельное белье и выметал пыль. Делал он это по вечерам, порой даже ночью - заедала старика бессонница, да днем и некогда было. И в ту самую ночь он пришел туда, когда Маргарет и дядюшка уже спали. Подошел к двери и обмер - за дверью свет. Хотел бежать, да любопытство пересилило. Приоткрыл дверь и видит: не фонарь, не свеча, а какое-то странное оранжевое сияние около камина. И все ширилось оно, как пламя костра, сопровождаясь каким-то монотонным жужжанием. А когда в комнате стало светло как днем, Себастьян, по его словам, совершенно отчетливо увидал в этом оранжевом ореоле двух человек. Это я говорю - "человек", а Себастьян сказал - "чертей, только голых и белых". Один из них будто бы повернулся к нему и сказал что-то вроде "спасибо". Себастьян охнул и грохнулся на пол. Там его и нашел в глубоком обмороке услышавший шум дядя. - Бывает, - сказал я, щелкнув по бутылке виски, стоявшей на столике, - если вот этим лечишься от бессонницы. - Я тоже так подумал сначала. Но слушайте дальше. Дядя Джон пуританин, ни виски, ни пива в рот не брал да и слугу-пьяницу не стал бы держать. А уж в расстроенном воображении его никак не обвинишь - спросите кого угодно в округе, хоть судью, хоть каноника. Но он в точности дублировал опыт Себастьяна. Кажется, на следующую же ночь. И все повторилось. - Что именно? - Все. Не похожее на огонь сияние и голые черти. Себастьян клялся мне, что дядя так именно ему и сказал. Дядя Джон даже разговаривал с ними, вернее, слышал их разговор. Один из них шагнул к нему, направил на него какую-то штуку - Себастьян так и не понял из слов дяди какую - и раздельно произнес: "Ты... кто?" Старый Джон, человек не робкого десятка, обомлел и молчит, только губы дрожат. Тогда другой черт или призрак говорит первому: "Отключайся... он нас боится". И все исчезло - и привидения и свет. А дядя, еле живой, добрался до постели. Когда Себастьян на другой день привез врача, старику было совсем плохо. Инфаркт миокарда. - И вы поверили Себастьяну? - Дядя рассказал не только ему. И врачу. - Любопытно. Что же говорит врач? - Что может сказать врач? - пожал плечами Родгейм. - Девяносто девять из ста скажут то же самое. Расстроенн

Страницы: 1  - 2  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору