Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Русскоязычная фантастика
      Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Тень императора -
Страницы: - 1  - 2  - 3  -
аю! - Катрин! - Она помнит вас, ваше сиятельство. - Господи боже мой, как страшно... - Екатерина Петровна, здесь все ваши друзья... Снова глухой, однотонный голос: - Разве у меня есть друзья? Меня все, все ненавидят... Все нашептывают Аркадию. Обо мне и о Зиги... И опять шепот за столом: - Кто это Зиги? - Сигизмунд, не знаешь разве? - Какой Сигизмунд? - Корнет Вишневецкий, балда! Из-за него ее и зарезали. - Кто, Аркадий? - А кто же? Я, по-твоему? - Тише! Она опять говорит. Слышите? - ...вчера Аркадий нас видел на Невском. На лихаче. Зиги встал, чтобы поправить полость, и я узнала Аркадия... Он стоял у елисеевской витрины... Вы ему не говорите, о князе он не знает. И Зиги не знает... Он, глупенький, даже не догадывается, что мы с князем весной уезжаем в Виши... Смятение за столом. - Это неправда, господа. - Души не лгут, ваше сиятельство. - Мы вас не выдадим, князенька. - И потом, он спит. - Но это неправда, ей-богу, неправда! Я никогда никому... - Екатерина Петровна! Тишина. - Вы здесь, Катрин? Тишина. Потом звук отодвигаемого стула. - Доктор, вы разомкнули цепь. - Сомкните ее без меня. Я иду к нему. - Не делайте этого, доктор. Вы ее спугнете! - Все равно. Я должен проверить. Он не спит. Не верю. Шаги, минутная тишина и удивленный голос издалека: - Представьте себе, господа, спит. Пульс замедленный. Крис щелкнул тумблером. - Дальше разрывы. Фон. Я выключил. Вадим молчал. - Ну, что скажешь? - Ничего. - А все-таки? - Балаган. - И медиум? - Подумаешь, загадка! Плут и чревовещатель. - А доктор? - Одна шайка-лейка. - Так... А ты обратил внимание на то, что Фибих не знал об ее отношениях с князем? Тем более о поездке в Виши? - Кто поверит, - сказал Вадим. - Древняя история. Крис улыбнулся загадочно и лукаво. - Тогда спросим у него самого. "О чем он?" - подумал Вадим. Но Крис уже пояснил: - Устроим сейчас еще один спиритический сеанс. Я за медиума. А ты спрашивай. - Кого? - Сейчас услышишь. Я только выключу свет, как полагается на каждом порядочном спиритическом сеансе. Вадим насмешливо пожал плечами, но Крис уже не видел его. Комната погрузилась во мрак, только горели зеленые и красные огоньки индикаторов на панелях Криса. "Сумасшедший, - подумал опять Вадим, - определенно сумасшедший. Тут уже никакой энцефалоген не поможет". - Кто меня ждет, господа? - прозвучал из темноты знакомый голос. Вадим только что слышал его - бархатный, интонационно играющий голос избалованного любимца сцены. Но каким образом? Новая запись? - Отвечай, к тебе обращаются, - шепнул Крис. - Медиумы не разговаривают, - огрызнулся Вадим. Он обращался к Крису, но ответил тот же голос из темноты: - Сейчас я не в трансе. Просто думаю. Я всегда думаю о ней, когда один. Вадим даже отшатнулся: "Кто же из нас сошел с ума? А если я все-таки спрошу его? Ответит или нет?" И спросил: - За что вы убили ее? - Лживая, - сказал голос со вздохом. - Измучила меня с этим корнетом. Вадим подумал и спросил еще: - А вы знали об ее отношениях с князем? - О кулоне? Конечно. - Не только о кулоне. Например, о поездке в Виши. - О чем? - Они же собирались ехать за границу. Во Францию. - Болтовня. - Но вы знали об этом? - В первый раз слышу. - Странно, - сказал Вадим, - вы же говорили об этом на спиритическом сеансе. - Где? - У князя Вадбольского. Голос засмеялся совсем как человек, сидевший напротив. - На сеансах я почти не разговариваю. Трансцендентальная связь требует молчаливой сосредоточенности перед трансом. - А во время транса? - Я, естественно, сплю. "Удобно или неудобно сказать ему, что считаю его обманщиком? Черт с ним, скажу. К тому же это, наверное, какой-нибудь фокус Криса", - подумал Вадим и сказал вслух: - О поездке в Виши говорил якобы дух вашей жены, но, уж извините, я в духов не верю. - Многие не верят, - равнодушно отозвался голос. - "Биржевка" даже статейку тиснула. Почему это я на сеансах вызываю только дух своей бывшей жены? Потому, мол, что меня до сих пор мучает совесть. И дух, дескать, не дух, а я сам с собой разговариваю. Только все это неправда: я никого не обманываю. О Кате я действительно думаю: имел ли я право ее убить? У меня бессонница, не сплю по ночам... Лежу и думаю, думаю... И разговариваю с ней. Не с духом, конечно, а с воображаемым собеседником. А на сеансах сплю. И когда мне говорят потом, что слышали голос покойницы, даже говорили с ней о том-то и о том-то, я только плечами пожимаю: спал, не слышал, не помню. И действительно, не помню. Я пробовал подражать голосу Кати, но только наедине и, по-моему, неудачно. А на сеансах - зачем? Я не чревовещатель да и денег за это не беру... Крис в темноте подтолкнул Вадима: - Ну что? - Врет, наверно. Или ты врешь. Или кто-то еще врет! - Давно накопившееся раздражение прорвалось у Вадима. - Я устал, господа, - сказал голос. Что-то щелкнуло в темноте: вероятно, Крис выключил звук. Потом вспыхнул свет. - Все, - сказал Крис, - сеанс окончен. Дух покинул земные пределы. Вадим в первый момент даже не нашел что ответить - так он был ошеломлен происшедшим. Да и в освещенной теперь комнате ничто не свидетельствовало о материальном происхождении голоса. Он тщетно искал глазами что-нибудь новое, ранее здесь не присутствовавшее, - какой-нибудь новый аппарат, экран, пульт или динамик. Может быть, говорящий робот? Нет, все оставалось по-прежнему: ничего не прибавилось, ничто не переменило места. Видимо, передача из хранилища. Но в хранилище только кристаллы грифонозаписи. Где же тогда звучал голос, - в записи? Странная запись. Монтаж разговорных фраз со специально рассчитанными паузами, с подстроенными ответами на заранее подготовленные вопросы? Но ведь вопросы Вадим задавал по своему выбору! В нем уже нарастал нетерпеливый протест человека, не признающего необ®яснимых явлений. - Что это было? - спросил он. - Общение душ. - Не валяй дурака. Новая запись? - С записью не разговаривают. Ее прослушивают. - Все равно не верю. Это какой-то механический фокус. - Робот-чревовещатель, - засмеялся Крис. - Не остри. Это ты говорил, да? - А вдруг? Допусти, что я медиум. Ведь это был настоящий спиритический сеанс. - Спиритический розыгрыш! - закричал Вадим. - Мистифицируй лаборанток, а я уже стар для этого. Он встал, злой и обиженный. Об®яснить происшедшее ему так и не удалось. - Садись. - Крис дружески подтолкнул его в кресло. - Из всего, что ты тут набурчал, верно только одно слово - механический. Но это не фокус и не жульничество. Это наука. Не грифонология - другая. Мы стоим у порога новой науки, старик. Вадим молча открыл и закрыл рот. Он уже понимал, что Крис не шутит. - Может быть, я сошел с ума или просто кретин, - наконец проговорил он, - но, каюсь, я ничего не понял. - Ты не сошел с ума, и, скорее всего, ты не кретин. - Крис говорил без улыбки. - У этой науки еще нет названия, и состоявшаяся здесь беседа с твоим участием - ее первый публичный эксперимент. До сих пор я экспериментировал в одиночку. - Как? - Вызывал духов. Не злись, это просто разрядка перенапряжения. У этой науки еще и названия нет - не придумал. А в основе ее - спиритизм. Не делай больших глаз - я не шучу. Не спиритизм как явление, с которым связаны сто лет дури, обмана и мошенничества, а, если хочешь, как толчок к идее, вроде ньютонова яблока. Ты только не перебивай меня, а то я собьюсь с фарватера и запутаюсь в отступлениях. Так вот, по роду занятий я часто сам декодирую записи, роюсь в старых архивах. Набрел как-то на "Ребус", журнал не то московских, не то петербургских спиритов, потом из любопытства перелистал английский "Спиритуалистик джернал". И обратил внимание на одно обстоятельство. Оказывается, не все, а только немногие медиумы пытались связывать своих клиентов с загробным миром, и были случаи, когда так называемые духи великих покойников вещали на сеансах довольно грамотно и толково с учетом примет их профессии, звания и времени. Никого, кроме адептов спиритизма, эти сообщения не заинтересовали: наука закономерно прошла мимо. Но я задал себе вопрос: "А что, если в этих сообщениях есть хоть крупица правды, когда медиумы никого не обманывали, а находились, скажем, в телепатическом трансе, принимая своеобразные пси-посылки из прошлого?" - Ну и допущеньице, - сказал Вадим, - совсем для папы римского. - Неважно для кого, но я его сделал. До сих пор, Горацио, не устарела реплика Гамлета насчет неведомого науке. До сих пор наука не реабилитировала ни Сен-Жермена, ни Калиостро, а кое-что в их деятельности никак не об®яснишь только гипнозом и шарлатанством. Если в бездонной реке Времени не гаснут звуки человеческой речи, может быть, не гаснут и мысли? Ведь и звук - волна, и мысль - волна. Одну создают механические колебания, другую - импульсы наших мозговых клеток. И если закон Гришина о незатухающих звуковых волнах применим к телепатии, значит, можно создать прибор для записи таких пси-посылок из прошлого. - Но ведь человек мыслит и образами, - усомнился Вадим. - Как же их запишешь? - Никак. Но мысль, выраженную в словах, записать можно. И представь себе, не так уж гигантски сложно: тот же принцип амплифера. При этом прибор оказался особенно чувствительным к перенапряженной мозговой деятельности, создающей порой огромные скопления мыслей - ну как бы тебе сказать? - какие-то своеобразные психогалактики. Не улыбайся, я не поэт. Это понятие из другого ряда здесь очень уместно. Именно галактики, звездные системы в мире информации, которой пользовалось и обменивалось человечество на протяжении всей его сознательной жизни. Такие "галактики" образуются в процессах интенсивной творческой деятельности, в периоды одиночества, заключения или болезни, обрекающей человека на длительную изоляцию. Представь себе мысленную "галактику" слепого Мильтона или глухого Бетховена, гениев вынужденного одиночества. Я не нащупал их: еще ненадежен для записи сам прибор, еще сложнее настройка. Но все же мне удалось записать какого-то безвестного узника в римском замке Святого Ангела, потом я открыл Фибиха и последние полгода - Наполеона. Вот послушай... Вадим всегда любовался столом Криса с перемежающимися панелями из металла и пластика разных цветов и форм. Каких только знаков не было на этих панелях - римские и арабские цифры, латинский и греческий алфавит, математические символы! На этот раз выдвинулась миниатюрная панель с золотистым отливом и дисковой системой набора. - Не удивляйся смысловой бессвязности записи, - сказал Крис. - Это еще не речь. Мысль часто хаотична, ассоциативна, причем ассоциации подчас понятны только мыслящему. И обрати внимание на паузы: это зрительный образ вторгается в ассоциативную цепь. Он включил запись. - ...конечно же, виноват Груши... не сумел догнать пруссаков... одного Веллингтона я бы раздавил, как козявку... на правом фланге замок Угумон... слева Сен Жан, чем левее - тем выше, а в тылу лес Суаньи - вообще отступать некуда... и Ней так удачно начал атаку... а Груши ждал приказа... идиот... это писец из префектуры кланяется приказам, а военачальник думает... только дурак не мог сообразить, что повторяется ситуация при Маренго... ему бы дерзость Дезе, тот сообразил, пришел вовремя... а Бурмон просто падаль... почему так больно в желудке... Что я ел?.. Да-да, Бурмон... под Неем убивают пятую лошадь, а этот шакал продает императора... а потом смеялись, что я мог спать под канонаду... а меня неудержимо клонило ко сну, как вчера у камней... спать, спать - а тут принимай исторические решения... - Явная гипотония, - сказал Крис, воспользовавшись паузой. - Одна таблетка ксеногина, и кто знает, чем бы окончилась битва при Ватерлоо. Выключить? - спросил он и, не дожидаясь ответа, нажал кнопку. - Дальше муть, все перепутано. - А при чем здесь битва при Ватерлоо? - спросил Вадим. - Он же о ней вспоминает. Генерал Дезе выручил его при Маренго: подоспел вовремя. А Груши при Ватерлоо не спешил. Ждал приказа. Тактический просчет. А Наполеон был уже болен и не может забыть об этом. Таких записей у меня тысячи. Вру: десятки тысяч. А это миллионы импульсов нервных клеток. Одного лишь Бонапарта. - Крис вздохнул. - Только зачем? Чтобы помочь какому-то чудаку уточнить биографию великого императора? Что-то в тоне Криса насторожило Вадима. "Он и сам, кажется, не понимает, как это гениально. Даже одна только запись мышления. А Фибих? - вдруг вспомнил он. - Как же можно разговаривать с записью?" Он повторил это вслух. - Нельзя, конечно, - согласился Крис. - Общения не было да и не могло быть. - А у медиумов? - Тоже не было. Даже у самых честных. Мозг работал односторонне, как амплифер. Принимал телепатические посылки и переводил на речевой механизм. Вот и все! Остальное домысливалось, по-актерски доигрывалось. Сочетание самовнушения с жульничеством. - Пример: Фибих, - усмехнулся Вадим. - Только я все-таки не понимаю, как ты заставил его разговаривать. Ведь это же не запись. - Конечно, нет. Просто следующий шаг. Моделирование психологии мышления. Записав миллионы нейроимпульсов и проанализировав на их основании исследуемую психологию мышления, не так уж трудно было найти принципы устройства, ее моделирующего. Ты говорил не с духом, а с электронным агрегатом типа "Нил" из серии вероятностных машин, изготовляемых каирским комбинатом. Я не слишком, доволен: Фибих малость ограничен - не хватило записей. Но с императором получилось удачнее. Это почти уникальная модель искомого мышления. Удалось передать даже эмоции, правда, определенной окраски - все записи относятся к последним шести годам его жизни на острове Святой Елены. Ты можешь разговаривать с ним, как с человеком, только беседа будет носить, как мы говорим, когитационный характер. Живой человек может быть с тобой искренним или неискренним, откровенным или неоткровенным, может о чем-то умалчивать, что-то недоговаривать или просто лгать, говорить не то, что думает. Здесь же тебе отвечает чистая мысль, не отягощенная никакими изменяющими ее побуждениями. И еще: обладая какими-то заложенными в ней эмоциями, модель лишена способности удивляться. Ты можешь говорить с ней, как человек из будущего, не маскируясь под современника. Только не забывай, что узник Святой Елены, хотя и бывший, но все-таки император. - Он уже здесь? - спросил Вадим. - Конечно, - сказал Крис. 3 Прошла минута или две, а может быть, больше - ни один из них не глядел на часы. Ничто не изменилось в комнате. Не скрипнула таинственно дверь, не погас свет, не переместилась ни одна панель, и не мигнул ни один световой индикатор. Все было, как и минуту назад, - тихо, пусто, обыкновенно. Крис сидел рядом и загадочно улыбался. - Что же ты молчишь? - спросил он. - Начинай. Вадим еще раз неуверенно оглядел комнату. - Не вертись. Модель в аппаратной. Звук включен. Говори. - Не знаю, с чего начать, - замялся Вадим. - Представь себе, что ты в императорском дворце в Тюильри. Или, нет-нет, на острове Святой Елены на вилле Лонгвуд. Это его резиденция в ссылке... Ты входишь в кабинет и у камина в кресле видишь великого человека в лосинах и треуголке. - Тоже мне историк - в треуголке! Это у камина? И в кресле? - Ну, без треуголки. Ты робко кланяешься и почтительнейше произносишь что-нибудь, добавляя при этом "ваше величество". - Обязательно? - Обязательно: этикет. - А где этот чертов камин локально? - Перед вами, шевалье. Перед Вадимом ничего не было. Но он невольно приподнялся с кресла и, буквально выдавливая из себя слова, спросил по-французски: - Мы вам не помешали, ваше величество? В ответ послышался властный мужской голос, не ослабленный и не усиленный механической записью, - живой голос человека, находившегося в двух шагах от вас. Он говорил не спеша, без неприязни, но и без особой симпатии к собеседнику, однотонно, скорее задумчиво, чем равнодушно, как говорят обычно пожилые, много видевшие и усталые люди. - Кто может мне помешать здесь, когда я один и берег впереди пуст, а на рейде три английских фрегата? Да еще справа за пиком береговые артиллерийские батареи, а слева в лесу лагерь шотландской пехоты... Нет, я не принимаю здесь, господа. Обратитесь к гофмаршалу Бертрану. - Вы у себя в кабинете, ваше величество, и мы уже говорили с гофмаршалом, - без тени улыбки произнес Крис. Все это показалось бы Вадиму смешной детской игрой, если бы не этот голос, продолжавший в той же задумчивой интонации: - Это моя единственная привилегия, господа. Двадцать лет воевать со всей Европой и добиться в конце концов только права не принимать без доклада... - Кого? Это спрашивал опять Крис, а Вадим все еще молчал, - только сейчас дошла до него угнетающая особенность этого разговора, в котором им отвечала пустая комната, ярко освещенное ничто, воздух, игра света и тени на мерцающих стенах. - Кого, ваше величество? - поправился Крис. - Не люблю, когда забывают об этикете, - сказал голос, - и совершенно не выношу узаконенного здесь обращения "мой генерал". - Кем узаконенного, ваше величество? - Шефом моих тюремщиков, сэром Гудзоном Лоу. Был у Веллингтона болван с графским титулом, для которого не нашлось места в свите. Чтобы унизить меня, его и прислали сюда комиссаром. Что же мне остается, господа? Выдерживать его по часу в приемной и забывать, что он "сэр Гудзон", если он забывает, что я "его величество". "Хотя вы и кавалерийский полковник, мосье Лоу, - сказал я ему, - но у меня в кавалерии Мюрат разжаловал бы вас в конюшие". Он раздулся, как пудинг: "Вы оскорбляете меня, мой генерал". - "Разве? - удивился я. - Так это не я, а Мюрат. Я бы попросту вас не заметил". В отместку он запретил мне ездить верхом по берегу. На это я предложил ему к трем фрегатам на рейде добавить еще один. Он затребовал два и убавил мой двор на одного человека... - У вас здесь свой двор, ваше величество? - спросил наконец Вадим. - Двор из пяти глупцов, поехавших со мной в ссылку. И дворня. К сожалению, у богов нет друзей. Так было и в Тюильри. Хочешь управлять людьми - ищи пороки, а не добродетели. - Но вас выдвинула революция, ваше величество, - осуждающе сказал Крис. В ответ послышался совсем человеческий смешок. - Я участвовал в шестидесяти великих сражениях, Какое вы считаете моей самой большой победой? - Аустерлиц... - назвал Вадим и прибавил не очень уверенно: - Маренго? Итальянский поход? - Восемнадцатое брюмера! - торжественно отчеканил голос. - День, когда я сломал хребет революции. - Вы бы могли ее возглавить, ваше величество. - Зачем? - последовал равнодушный ответ. - Я ее ненавидел. Даже после Ватерлоо я мог бы опять подняться на ее гребне. Любой нищий Жак охотно пойдет с топором на богатых. Но я не хотел быть королем жакерии... Вадим внутренне усмехнулся абсурдной необычайности ситуации. Он задает давно истлевшему узнику Святой Елены тот же вопрос, который когда

Страницы: 1  - 2  - 3  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору