-то  был
задан ему самому на экзамене по  истории:  почему  Наполеон  не  возглавил
революционные силы Франции?
   - А если это была ошибка, ваше величество?
   - Нет. Были ошибки - другие. Непоправимые.
   - Россия?
   Послышался вздох и тут же шепот Криса:
   - Ты слышишь оттенки? Ирония, горечь... и  этот  вздох?  Между  прочим,
звук синтетический.
   Вадим не ответил - он ждал.
   - Россия? -  повторил  голос.  -  Я  мог  бы  спасти  империю  и  после
катастрофы в России. Бросить пол-Европы союзникам, примириться с  границей
на Рейне. Для реванша мне  нужна  была  диктатура,  деспотия,  цезаризм  -
называйте как хотите, только не повторяйте вслед за Фуше:  я  не  разделяю
вашего мнения, сир.
   Снова звякнул смешок, и голос прибавил с досадой:
   - Вот моя роковая ошибка: Талейран  и  Фуше.  Почему  я  не  расстрелял
обоих, когда вернулся из Испании? В особенности Фуше.
   Вадим слушал с закрытыми глазами - так было  легче.  Когда  он  подымал
веки, в комнату вместе с голосом  входило  повернутое  вспять  время.  Оно
казалось дном колодца, налитого тьмой, которую из высокого-высокого далека
пронзал тоненький лучик света. Он освещал не эпоху, не  события,  даже  не
тайну последних дней императора, а его душу.
   - А ведь Фуше был полезен вам, ваше величество, - сказал Крис.  -  Ведь
это не вы, а он заложил основы полицейского государства.
   Голос засмеялся опять тихо и коротко.
   - Я уже обучился этой науке  -  создал  свою  полицию  против  министра
полиции. Если б не тяжкое бремя полководца, я связал бы ею народы... Через
головы  королей  и  парламентов.  Как-то  я  сказал  Меттерниху:   "Такому
человеку, как я, наплевать на  миллионы  жизней".  Смешно!  Я  не  моргнув
глазом уничтожил бы десять миллионов, если бы шла речь о судьбе  династии.
А оставшиеся в живых кричали бы: "Да здравствует император!"
   - Не прошло и  полутораста  лет,  как  у  вашего  величества  об®явился
последователь, - снова оборвал паузу Крис. - Он тоже душил Европу и плевал
на миллионы жизней.
   - Кто-нибудь из королей Франции? Неужели Бурбон?
   - Немецкий ефрейтор, ваше величество.
   Снова смешок.
   - Мельчают великие...
   - Выключай, - рванулся Вадим. - Довольно!



        4

   Они долго молчали, медля начать разговор.
   - Злишься? - спросил Крис.
   - Злюсь. Гений в предбаннике. Скинул все до рубахи, а под ней горилла.
   - Поправка к истории, - сказал Крис.
   Но Вадим уже думал  о  другом:  "А  вдруг  в  открытии  Криса  окажется
соблазнительным само моделирование? Что получится?"
   - Ерунда получится, - ответил он сам себе. -  Электронный  пантеон  или
загробный паноптикум.  Командированные  и  школьники  задают  вопросы  вне
очереди: "Что вы сделали с яблоком, сэр Исаак?" - "С каким яблоком?" -  "А
которое вам помогло открыть закон тяготения".
   - Не остри. Не будет такого паноптикума. Гении умирают вместе с  веком.
И  спрашивать  у  них  некому  и  не  о  чем.   Сейчас   любой   грамотный
физик-лаборант знает больше Резерфорда... А в общем, ты прав,  -  вздохнул
Крис, - ерунда получается. Хочется взять молоток и разнести вдребезги  эту
модель!..
   - Ты тоже умрешь вместе с веком, а модель, мой милый, останется, -  зло
оборвал Вадим: его уже начинала раздражать стратегическая  глухота  Криса,
упрямо не слышавшего победной поступи своего открытия. - Оно для  истории,
глухарь! С его помощью мы как  лазером  высветим  все  ее  глубины,  самые
далекие, самые сокровенные... Может быть, еще при жизни мы узнаем  наконец
тайну Железной маски, секрет Дмитрия Самозванца и убийцу  Кеннеди.  Чуешь?
История станет самой точной  наукой.  -  Вадим  говорил  уже  с  привычной
увлеченностью лектора. - Мы  очистим  ее  от  всех  искажений  и  выдумок,
исправим все заблуждения и домыслы,  оправдаем  оклеветанных  и  заклеймим
виноватых...
   - Погоди, - остановил его Крис.
   Он набрал индекс на панели хранилища.
   - Только запись некачественная, - предупредил он, - и кто - не знаю. Не
декодировал. Поэт, должно быть.
   Сквозь оглушительный скрежет и визг в комнату  прорвался  низкий,  чуть
заикающийся, глуховатый голос:
   - ...как ты зависела от вкусов мелочных... от суеты, от тупости души...
Как ты боялась властелинов, мерящих... тебя на свой, придуманный  аршин...
Тобой клянясь, народы одурманивали... Тобою прикрываясь, земли  грабили...
Тебя подпудривали и подрумянивали... и перекрашивали... и  перекраивали...
Ты наполнялась  криками  истошными...  и  в  великаны  возводила  хилых...
История! Гулящая  история!  К  чему  тогда...  вся  пыль  твоих  архивов?!
Довольно врать!! Сожми сухие пальцы...
   И снова фон, как вой глушителя, смазал слова. Крис выключил звук.
   А Вадиму вдруг  показалось,  что  по  белой  блестящей  дверной  панели
скользнула к выходу какая-то тень. Он понимал, что это только шутка света,
отраженно  играющего  на  полированных  поверхностях  комнаты,   но   тень
определенно походила на человека в старинной треуголке и длинном, до  икр,
сюртуке.