часть монастырской  стены  и  высокая
крыша, над которой парили голуби. Голуби!  Я сразу понял, о чем подумал Жан,
- голубиная почта!  Вот как настоятель узнавал все  новости,  вот почему нас
заманили  сюда. Наверняка  кардинал Калл  дал соответствующие указания  всем
монастырям, церквам, скитам  и епархиям. Прямо на наших  глазах из голубятни
вышел отец настоятель, и двое монахов  запустили в небо пару голубей, быстро
исчезнувших из  виду.  Что ж,  и  средневековая  система  связи  заслуживает
должного уважения...
     Он  посылает  доклад  о  том,  что  сумел  пленить  непобедимого  лорда
Скиминока --  ландграфа Меча  Без Имени... Придурок! -- высокомерно хмыкнула
Лия. -- Милорд, вы ведь им покажете? Покажете, да?

     К тому времени, когда раздался вежливый стук, попасть к нам было уже не
просто. Мы забаррикадировали дверь  мебелью,  а ее в  комнате  было  немало:
широкая низкая  кровать,  два  высоких  кресла с  резными спинками, табурет,
грубый стол.
     Лорд Скиминок, ваши лошади готовы! Соблаговолите выйти.
     Нет, милорд! -- Лия высунула  кос из окна. -- Там у входа в башню толпа
монахов, все с дубинами, вилами и топорами.
     Да,  подтвердил  Бульдозер,  -  нам  явно готовят  встречу.  Вы  будете
драться?
     Мы -- да!  -- вспыхнула Лия  и уперла  руки в бока, пристально глядя на
Жана.  --  А вот ты? Ты, трус несчастный, будешь драться? Или опять чуть что
-- сразу в слезы...
     Прекратить базар! -- быстро заткнув рты  обоим,  я громко  проорал: - я
изволь вкушать послеобеденный сон! Требую уважения к законам гостеприимства,
и подите вы к черту часа на полтора...
     Меж тем  за дверью  пошептались и ушли, мы так и  не дождались  от  них
ответа.  Лия  вернулась  на  свой пост  к  окну, а мы  с  оруженосцем начали
аккуратно  разбирать  баррикаду. Я был уверен, что, пока они решают,  как им
быть,  у нас тоже есть около  получаса на риторический вопрос -- что делать?
Весь  коридор оказался свободен, но на  выходе  нас наверняка  поджидала эта
банда. Мы тихонечко  вернулись назад и  приступили  к спокойному  обсуждению
положения.
     Нас заморят голодом, - мягко предположил Жан.
     Нет, нет,  они не столь  терпеливы,  - вежливо парировала  Лия.  -- нас
возьмут штурмом. Их человек пятьдесят, и все здоровые, как медведи.
     Я могу сдаться.  При  условии, что вас выпустят на  свободу. А потом вы
отобьете меня по дороге. Годится?
     Ну что вы, милорд!  -- искренне удивились мои напарники. -- Они  же нас
ни за что не выпустят. скорее всего, просто повесят, чтоб не возиться...
     Да, дикий здесь  у вас народ... -  посетовал я. -- Ладно, пойдем другим
путем -- какие у них слабые стороны?
     Никаких!
     Что, совсем?
     Угу, - грустно подтвердила Лия. -- Монахов много, они вооружены, тверды
в вере, убеждены, что все мы пособники дьявола. Бояться  нас нечего, обитель
дала им закалку, уверенность в себе, твердость, целомудрие...
     Стоп! --  озарило меня. --  А если  мы сыграем с ними по  методу Жана в
Тихом Пристанище?
     Вы хотите, чтобы я разделся? -- покраснел Бульдозер.
     При чем здесь ты?
     Под моим пристальным  взглядом  Лия тревожно  завозилась  и  недовольно
буркнула:
     И долго я должна их очаровывать?
     Обойдемся и без активной демонстрации. Значит, план действия таков...
     Пока мой оруженосец не  спеша выворачивал решетку  из окна,  мы с  Лией
быстренько  разрезали на  полоски  медвежью  шкуру,  валявшуюся  у камина, и
соорудили длинный ремень. Поставив Бульдозера  бдить за врагом, я вытащил из
очага  несколько  головешек  и  приступил  к  рисованию  обнаженной  модели.
Позировала Лия. Меня  она не стеснялась нисколько. Через десять минут  дверь
была изукрашена великолепной женской фигурой в полный рост. Рисовал  я очень
реалистично и узнаваемо, хотя и увеличил некоторые об®емы для создания более
убойного художественного образа.
     По сигналу Жана мы вновь забаррикадировались и приготовились к бегству.
Судя  по грохоту шагов,  к нам  шел  весь  монастырь в  полном  составе.  Мы
замерли. Минуту спустя раздался дружный вздох. Я торжествующе улыбнулся. Лия
и  Жан   понимающе  кивнули.  Бульдозер   на   цыпочках  двинулся  к   окну.
Последовавший из-за двери вопль был для нас полной неожиданностью.
     Я же говорил, что этот паж -- переодетая девка! Хватай ее!
     Баба!!!
     Я   думал,   дверь   рухнет  от   одного   рева.  Результат   получился
непредсказуемый.  Да,  надежда  на  мужское целомудрие  -- вещь  иллюзорная!
Монахи-приблудцы явно подустали  от длительного  воздержания. Ну надо же так
проколоться!
     Вперед, братья!  -- бесновался за дверью отец настоятель. -- Покончим с
пособником Сатаны! Убейте их! А девчонку мне! Я первый!!!
     Жан швырнул ремень вниз и ужаснулся. С десяток озабоченных братьев были
уже там, жизнерадостно вырывая ремень друг у друга. Наверное, решили, что мы
специально даем им возможность напасть на себя с двух сторон. Дверь  трещала
под ударами. На всякий случай я простился с  Лией и Бульдозером. Спасти  нас
могло  только чудо.  И оно не  замедлило явиться. Бывает  же  такое,  как  в
сказке... Свистнул ветер, и в  окно на  полном скаку  влетела восседающая на
метле юная ведьма Вероника. Мгновенье спустя  она уже  висела у меня на шее,
счастливо болтая ногами.
     Лорд Скиминок! Как я рада вас видеть!

     Первые восторги  стихли  быстро. Вот за что  люблю Веронику, так это за
умение мгновенно  оценить обстановку  и  не тратить время на сентиментальные
глупости.
     Я могу увезти вас на метле!
     Нет. Спасай Лию. Мы с Жаном как-нибудь выберемся сами.
     Но, лорд Скиминок, если вы погибнете, кто спасет королеву? Кто сразится
с Ризенкампфом? В чьи руки попадет Меч Без Имени!
     Наплевать! Ты  вытащишь Лию.  Дверь  едва дышит. Скорее, иначе  мы  все
погибнем!
     Я обернулся к Бульдозеру. Он быстро откачнулся от Лии, что-то шептавшей
ему на ухо.
     Милорд!  --  Голос  девушки был  тих, но тверд.  -- Только вы  способны
спасти нас. Вероника права. Бегите. Да сохранит вас Господь.
     Жан!  Хватай эту несносную девчонку...  - в  тот  же миг тяжелый  кулак
моего оруженосца ударил меня по затылку.
     Ты уволен... - Это я еще успел сказать.  Больше  ничего не  помню.  Мир
растворился в  цветных  искорках.  Мне снилось,  что  я  лечу на метле.  Это
красиво и опасно. Сидеть приходится боком и сверзиться можно в любую минуту.
Но  я ничего  не  боялся  --  это ведь  сон.  Значит,  даже если  упаду,  то
приземлюсь плавно и  мягко в белые  ромашки вон на той полянке. Впереди меня
на метле уверенно сидит какая-то девчонка, и ее развевающиеся волосы щекочут
мне нос. Постепенно мы спускаемся ниже и ниже, и я действительно падаю лицом
в ромашки... Ой,  как  голова болит!  Словно кто-то  стукнул меня утюгом  по
макушке. А, ладно... Вон идет Красная Шапочка. Она, наверное, хочет угостить
меня  пирожком и  горшочком масла.  А вот будить меня  не надо! Не надо меня
трясти!  Бр-р-р-р! как холодно  и мокро! Поливать-то  меня зачем?  Я вам  не
морковка!
     Наконец-то! Он  приходит в  себя, Вероничка, девочка моя, передай Жану,
чтобы в следующий раз был поаккуратнее.
     Я  с  трудом  раскрыл  глаза. Лес,  птицы  поют, и небо голубое. Облака
белые,   воздух  сладкий,  атмосфера  самая  пасторальная.  Вокруг  цветочки
качаются -- кашки, ромашки всякие. А  надо мной склонилась Горгулия Таймс --
собственной персоной.
     Как прошли  выборы  депутатов  в нижнюю палату конгресса? -- я с трудом
расслышал собственный голос.
     Что? -- поразилась седая ведьма. Ну и я  тоже.  Господи,  что за ахинею
несет мой язык? при чем тут выборы? память возвращалась медленно.
     Где Жан и Лия?
     Успокойтесь, ландграф.  Вероника проследила  за  ними.  Ваш  оруженосец
опять струсил и не сумел постоять за себя.
     Бедняга... а что... а как Лия?
     Вот ее он спас. Жан ле Буль де Зир прижал к себе вашу девчушку, и ее не
могли оторвать  никакими  силами. В  конце концов их так и  связали  вместе.
Сейчас они в подвале монастыря...
     Я потрогал шишку на затылке. Ладно, Бульдозер, с  меня  причитается! Из
ниоткуда материализовалась Вероника. Что-то вроде черной безрукавки, длинная
юбка с разрезами  до бедер, куча мешочков и коробочек на поясе, черная волна
растрепанных  волос  и острохарактерный нос! Так, все на месте. Одновременно
со  вновь  приобретенной способностью  к логическому мышлению я почувствовал
жгучую потребность действовать.
     Мои друзья в беде... - мне удалось сесть. -- Где меч?
     Что  вы задумали, лорд Скиминок? -- старая ведьма властно уложила  меня
на место.
     Я должен вызволить моих ребят. Где меч?
     Вам необходимо отдохнуть, милорд,  - вмешалась Вероника. --  Пока они в
безопасности... ну, я хочу сказать, что в подземелье их никто  не тронет, по
крайней мере до вечера...
     Ты уверена? -- подозрительно сощурился я.
     Абсолютно!
     Она  права,  -  подтвердила  Горгулия  Таймс.  --  До вечерней  молитвы
настоятель не посмеет лезть к девушке. А монахи уже получили что хотели.
     А... что?!
     Вдвоем навалившись на мои плечи, ведьмы не дали мне встать.
     Я  хочу сказать,  -  поправилась Горгулия,  - что  они  сняли  дверь  с
нарисованной вами голой фигурой и теперь успешно самоудовлетворяются.
     Меня передернуло.  Вероника  покраснела,  а  хозяйка  Тихого Пристанища
небрежно махнула рукой:
     Ничего...  ведьмы  взрослеют  рано.  Девочки должны  знать жизнь такой,
какая она есть.
     Ближе  к вечеру  у меня  был готов  план. Очень четкий и продуманный. И
предельно простой... Я лечу на метле к монастырю и вытаскиваю узников. Потом
вывожу  лошадей, и  мы  линяем. Здорово,  да? Каков  план  --  ни  сучка  ни
задоринки. Однако Горгулия Таймс внесла свои коррективы:
     Вас повезет Вероника. А если понадобится, то и прикроет отход. Я думаю,
что настоятель использует ваших слуг как приманку и уверен, что вы вернетесь
за ними.
     Я за  ними вернусь... я им всем устрою праздничный вечер. С подарками и
фейерверками! Никого не обойду, всем достанется! Эти приблудцы по гроб жизни
будут молиться, чтоб я не мучил их в кошмарных  снах.  У  них даже имя лорда
Скиминока будет вызывать судорогу и выпадение зубов! Они...
     Милорд! -- испуганно вытаращила  глаза Вероника.  -- Не надо! Этого уже
достаточно. Хватит! Только не разрушайте монастырь. Вас ведь и так  ищут. Вы
восстановите против себя всю церковь, весь народ, все наше королевство!
     Может, я и  кажусь слишком кровожадным, но они сами виноваты!  С первой
минуты появления в вашей стране на  меня  все нападают,  все  угрожают,  все
нарываются  на  скандалы, и  никто... Никто  не предложил  решить  возникшие
разногласия путем мирных переговоров...
     Господин ландграф... - влезла было верховная ведьма, но я перебил ее:
     Зачем ко мне пристал этот Ризенкампф? Что я ему сделал? Если бы он тихо
отпустил меня домой, то и жил бы себе без головной боли...
     Он не мог, - все же прорвалась Горгулия.
     Но почему?
     Потому  что  только  ландграф Меча  Без  Имени  способен  поразить  его
могущество.  Потому   что  зло  должно  быть   наказано,  а   Ризенкампф  --
олицетворение  зла в  нашем королевстве, в нашем мире. Потому что вы обещали
королеве Танитриэль спасти ее и освободить Локхайм...
     Я... я обещал... что-то такое.
     Рукоять Меча Без Имени ткнулась мне в ладонь. Я поднял его над головой,
и серебряное  лезвие засветилось  в темнеющем небе.  Наступал  вечер...  Мне
всегда  нравился  закат,  это  золото, разлитое  во всем,  в  каждом дереве,
кустике, облаке... Как быстро мы уходим от природы  и как нас тянет обратно!
Я  решил  поразмышлять  на эту тему  чуть  позднее...  Операция  "Коммандос"
началась!

     В монастырь мы добрались без приключений. Чтобы  я  еще раз добровольно
сел на метлу... Да ни в жизнь! На такое дело соглашаешься или  очень пьяным,
или окончательно  решив распрощаться  с  несовершенством мира.  Все желающие
прокатиться на метле могут гордо вешать себе на грудь  табличку "камикадзе".
Как я ухитрился  не  сверзиться... Приземлились  в лучших  традициях  первых
летчиков - с двух метров через  голову  в  кусты  и  колючки. Вероника потом
клялась, что летает недавно и у нее сложности с тормозами. Юмористка...
     Сначала  мы обошли монастырь по кругу. Юная  ведьма  бодро докладывала,
где именно монахами устроены засады.
     Они  все едят чеснок! А я, как любая нечисть,  остро  реагирую  на  его
запах...
     Потом мы  направились к северной  башне  --  подземелье находилось там.
Шестеро монахов дежурили  у  входа, но  маленькое  зарешеченное окошечко  на
уровне  земли  никем  не охранялось.  Оставив  Веронику  в секрете, я пополз
вперед. Внутри  подземелья  был  темно,  и  увидеть что-либо сквозь  решетку
просто   невозможно.  Зато  я  услышал   песню...  Представляете,  из  мрака
подземелья  средневекового  монастыря  доносились  душераздирающе   знакомые
слова:
     А-а-а ты добы-ычи и не добьешься!
     Черный ворон, я не твой!
     Два голоса -- мужской и женский -- пели слаженно,  красиво, и старинная
русская тоска  переполняла сердце.  Еще  немного, и я сам  разрыдался  бы  у
окошка...
     В сопровождении  двух  мрачных типов  отец  настоятель открывал кованую
дверь. Зажгли факелы. Оранжевый свет вырвал из темноты Лию и Жана, связанных
вместе спина к спине. Лицо моего оруженосца уродовали синяки и кровоподтеки,
и Лиина рубашка превратилась в грязные  лохмотья. Меж тем их дух сломить  не
удалось!
     Господь покарает тебя, коварный кабан в рясе священника!  (Это Лия. Что
ж,  образного  мышления у  нее не  отнять, отец  настоятель и  в самом  деле
походил на перевозбужденную свинью).
     Лорд  Скиминок вернется и отомстит  за нас... (тихо, но твердо. Это уже
Жан. Браво, мой мальчик, я всегда верил в тебя!)
     Глупо.  Очень  глупо. И грешно! Как вы, рыцарь, единственный  наследник
рода Буль де  Зиров,  могли связаться с  пособником дьявола?  Вы добровольно
пошли в оруженосцы к негодяю, оскорбившему кардинала! К нечестивцу, спасшему
от  огня  ведьму!  К  колдуну  и  чернокнижнику, испохабившему добрую  дверь
непотребным  изображение  нагой  девицы!  Тем  самым  ввергшему  в  страшное
искушение весь монастырь...  Мне  впору теперь  на всех наложить  строжайшую
епитимью. Как вы могли? -- Голос отца настоятеля  был пронзителен и визглив,
то -- обвиняющ, а  глаза лихорадочно шарили  по связанной девушке.  -- Я еще
могу понять и простить невинное дитя... Ее, конечно, обманули и запугали. Ее
искусно  отвращали  от  истинного Бога и скрытно вели к  греховным таинствам
сатанинского  блуда! (Вот чего никогда не мог понять, так это чем бедная Лия
так привлекала всяких подонков. Ну была бы ядреная баба с массивными грудями
и  ногами, растущими из  подмышек, а  то...  Гадкий  утенок! Не оформившаяся
толком девочка-подросток. Господи, ну  что за страна  -- одни извращенцы!) Я
спасу вас! Настоятель  монастыря  приблудцев знает,  как бороться  с кознями
дьявола. Дитя мое, сейчас вас развяжут и отведут ко мне в келью. Мы... будем
молиться всю ночь! Я расстараюсь вовсю, я...
     Не считайте меня дурой, святой отец! -- Голос нашей  спутницы отрезвлял
не хуже пощечины.  -- Вы не посмеете  дотронуться до  меня. Бог  не допустит
этого на небе, а лорд Скиминок -- на земле!
     Ваш хваленый лорд сбежал!
     Он вернется, - твердо об®явила моя команда.
     Он обречен! Его ищет  сам  Ризенкампф,  а значит, смерть змеится по его
следу...
     Ну что ж, я услышал достаточно. Пора пред®явить счет к оплате. Вероника
по  моему сигналу щелкнула пальцами. У монахов, дежуривших на входе,  дружно
погасли  факелы. Минутной заминки нам хватило,  чтобы проскользнуть внутрь и
тихо встать сзади тех лбов, что вошли вместе с настоятелем.
     Ваш  самозваный  ландграф   улепетывает,  как  испуганный  заяц.   Гнев
Ризенкампфа страшен, от него не спасут ни меч, ни щит, ни крепость. Только я
могу защитить ваши заблудшие души, только я...
     Ты лжешь, церковник! (ей-богу,  не  ожидал  от  моего  Бульдозера такой
убежденности.  Брови  сдвинуты,  глаза  горят,  а  слова наполнены  гневом и
презрением.)  Лорду Скиминоку неведом страх!  (ну, это преувеличение...) Меч
Без Имени  защищает его. Вы не  заставите нас предать  своего  сюзерена!  Он
честен и благороден,  он заботился  о нас, он  спасал  наши жизни,  и вам не
оклеветать  это высокое  зерцало  рыцарства! Вы  боитесь его! Вы знаете, что
лорд Скиминок вернется и...
     Заткните ему глотку! -- взревел отец настоятель. -- Этот безумец погряз
в  ереси!  Видит  Бог,  я  старался  быть  милосердным... Девчонку  --в  мою
келью!... А с этим... не тяните долго.
     Стоящий впереди меня  монах двинулся  к Жану,  на  ходу вытаскивая нож.
Настоятель возвел глаза к небу, бормоча молитву.
     Брось финку, фраер беспонтовый! (Кажется,  на этот раз у меня получился
настоящий одесский акцент...)

     ...Вы когда-нибудь пробовали бросить белую мышь в  кружок практиканток,
тайно  курящих  в  школьном  туалете?  Визг,  дым,   искры,  испуг   и  стыд
одновременно,   удвоенные  чувством  коллективизма.  Вот  что   это   такое!
Представили?  Теперь  у  вас есть  возможность представить, что  началось  в
подземелье. Монахи,  закатив глаза, орут не  хуже оперных певцов, Лия и  Жан
вопят  "ура-а", отец  настоятель визжит,  как  беременная женщина  при  виде
пьяного  акушера,  Вероника,  завывая,  размахивает  руками,  и желтые искры
сыплются  водопадом!  Один  я  скромен,  тих,  незатейлив.  Стою   в   углу,
наслаждаясь произведенным эффектом. Наконец троица в  рясах рвется к выходу.
Ну не убивать же этих недоумков?
     Вероника, девочка моя, сделай так, чтобы я их больше не видел!
     Боюсь, юная  ведьма поняла  меня  чересчур буквально...  Монахов снесло
вместе с дверью. На шум  и грохот сбежалось  все братство.  Меж тем Вероника
задумчиво почесала у себя за ухом и робко призналась:
     Милорд, я, кажется, опять чего-то напутала...
     Мы вчетвером  выглянули  наружу.  По освещенному  луной  дворику  бодро
носились  толпы  монахов,  преследуемые  рясой  отца  настоятеля.  Это  было
зрелищно! Я-то понимал, что  он  по-прежнему  внутри ряс, просто в настоящий
момент невидим. Но попытайтесь спокойно об®яснить это монахам...
     Я хотела, чтобы он исчез, - оправдывалась  студентка Тихого Пристанища,
- а он почему-то стал невидимым...
     Но ряса, крест, сандалии и шапочка хорошо видны.
     Я же говорю, что напутала...
     Братья! Вернитесь! Это  же я! Ваш  настоятель!  -- без  устали верещала
ряса,   продолжая  отчаянную   погоню.   Но  братья   почему-то  старательно
улепетывали  прочь, абсолютно не внимая увещеваниям своего  наставника.  Под
шумок мы незаметно исчезли, уведя из монастырской конюшни наших лошадей.
     ...Что  ни говорите, а когда вас очень любят --  это великое дело. Хотя
любовь будет  не  самым точным определением -- мои  ребята меня боготворили.
Вероника  отплясывала  на  низко  летящей метле не  хуже цирковой акробатки,
время от  времени отправляя небольшие  шаровые молнии в сторону монастыря. Я
ехал верхом, а Лия сидела сзади, вцепившись  в меня  обеими руками, и грозно
шептала одно и то же: "Я ведь  их  предупреждала!" Бульдозер неспешно трусил
слева,  ведя  одну  лошадь в поводу  и, не  сводя  с  меня  преданных  глаз,
счастливо  всхлипывал  от  избытка  чувств. Глядя на  эту идиллию,  я  почти
растаял. Почти, но не настолько...
     Эй, оруженосец! Жан-Поль-Клод-Шарден ле  Буль де  Зир,  как  ты  посмел
поднять руку на своего господина?!
     Милорд... - Бульдозер гулко стукнул себя кулаком в грудь и открыл рот.
     Какого  черта! --  перебил  я. -- На этот  раз ты  прощен, но впредь...
Впрочем, пожалуй, это не твоя идея. Наверняка автор  данного стратегического
плана в настоящий момент скрывается за чьей-то спиной.
     ...Лия  уткнула  свой  нос мне  меж лопаток и  тихо захихикала. Вредн