адости,  моментально  начался  вполне  приличный
переполох. Конь рванулся вперед, но  Леверлнн,  ловкий  и  проворный,  как
кошка, схватил повод и одним махом взмыл в седло. Зрители шарахнулись  кто
куда, разноголосо вопя. Воины тоже не  являли  собой  образец  единства  и
боевой стойкости - кто остался на  месте,  кто  откровенно  пятился,  лишь
человек пять неуверенно двинулись к Сварогу.
     Передний размахнулся топором для хорошего броска. Сварог,  осклабясь,
ждал. Топор тяжело полетел в его  сторону  -  и  срикошетил  от  невидимой
преграды,  отлетел  вбок.  На  того,  кто  его   бросал,   это   произвело
неизгладимое впечатление, да и остальных потрясло. Сварог сделал  выпад  и
обрубил половину клинка  белобрысого  сопляка,  оказавшегося  ближе  всех.
Леверлин волчком вертелся с конем, ожидая атаки, но никто на него пока  не
бросался. Со стороны немногочисленных  зрителей,  рискнувших  остаться  на
месте, послышались крики:
     - Лар! Лар!
     Наступил самый интересный момент. Либо солдатня,  превозмогши  страх,
навалится всем скопом, и тогда  все  завертится  по-настоящему,  либо  они
выиграли. Стало тихо, только раненые стонали и  охали.  И  в  этой  тишине
вдруг завопил Леверлин, во всю мочь, словно хотел докричаться  до  летучих
замков:
     - Ваганум! Ваганум!
     Он кричал что-то еще, про клятву, кажется.  И  все  вдруг  изменилось
самым решительным образом.  Воины,  собравшись  в  кучку  на  почтительном
расстоянии от Сварога, аккуратно стали складывать все свое оружие  наземь.
Это было настолько неожиданно, что Сварог оглянулся - не  в®езжают  ли  на
площадь конники князя Велема?
     Ничего подобного.
     Воины,  покончив  с  разоружением,  выстроились  неровной   шеренгой.
Леверлнн шел к нему, ведя коня в поводу, улыбаясь во весь рот:
     - В Ремиденуме еще и прилежно зубрят науки...
     - Детали, - только и сказал Сварог, все еще удивляясь.
     - Бывает набег ради грабежа, бывает война, а в земном праве есть  еще
и ваганум. Когда пришлый дворянин побеждает в  схватке  владельца  манора,
чтобы самому сесть на его  место.  Конечно,  тут  свои  условия:  владелец
вправе использовать всю свою вооруженную силу, а  пришелец  обязан  иметь,
самое большее, одного спутника. Потому,  хоть  для  ваганума  теоретически
открыт даже Снольдер, на деле успеха  можно  добиться  лишь  в  такой  вот
глуши. Особенно когда подданные не хотят защищать хозяина.
     - Значит, теперь барон - ты?
     - Не было у меня хлопот... - усмехнулся Леверлин.  -  Ты.  Быстренько
начинай командовать, время не ждет... Ну!
     Сварог   приосанился,   принял   позу,   показавшуюся    ему    самой
величественной, оперся на рукоять топора, указал на столбы и рявкнул:
     - Отвязать!
     Воины, не очень и удивившись, побрели к  столбам.  Сварог  неуверенно
оглянулся на молчавшую толпу и крикнул:
     - Все прекрасно, ребята, вольности последуют!
     - Идиот! - поморщился Леверлин. - Они ж к тебе сейчас с  просьбами  и
нуждами кинутся, затопчут...
     Толпа и в самом деле колыхнулась вперед, лица из тупых  стали  вполне
человеческими, охваченными надеждой.  Но  воины  по  жесту  Леверлина  уже
выстроились меж Сварогом и толпой, а Леверлин уже кричал, воздев руки:
     -  Спокойствие!  Барону  нужно  время,  чтобы  разобраться  с  вашими
нуждами! Вольности вам обещаны, и они будут! Стоять!
     Подействовало. Толпа замерла в прежней позиции.
     - Обрати-ка внимание на эти рожи...
     Сварог обратил. Пятеро с нагло-угодливыми рожами холуев-любимчиков  и
одетый еще богаче  пожилой  суб®ект  с  лицом  до  того  добродетельным  и
праведным, что мог оказаться лишь вором и сатрапом.
     - Ага, - сказал Сварог понимающе. - Ну-ну...
     Он направился к приближенным покойного барона, махнул на ходу воинам,
и они, уже успев подобрать оружие, заторопились следом.
     - Управитель? - спросил Сварог.
     Суб®ект с лицом праведника часто-часто закивал.
     - А  повесьте-ка  его,  пожалуй,  -  сказал  Сварог.  -  Что  это  за
управитель, если довел город до такого похабства?
     Воины  сграбастали  управителя,  но  он   с   неожиданной   резвостью
вывернулся и пал в ноги, цепляясь за сапоги:
     - Ваша светлость, я ж вам пригожусь...
     - Ладно, оставьте его пока, - сказал Сварог. - Остальных вешайте.
     Он плохо представлял,  как  именно  следует  управлять  государством,
пусть и  крохотным,  но  по  наитию  решил:  в  таких  случаях  не  мешает
громогласно пообещать вольности и немедленно повесить наиболее запачканных
деятелей прежнего режима. Для укрепления своего авторитета в  массах  и  в
целях борьбы  с  коррупцией.  Народу  такое  поведение  всегда  нравилось.
Особенно когда вешают самых упитанных.
     Пятерку холуев до виселицы, торчавшей в  уголке  площади,  так  и  не
довели - толпа, оттеснив воинов, захлестнула  и  смяла  бывших  фаворитов.
Началась  шумная,  азартная  толчея.  Управитель  глянул  в  ту   сторону,
затрясся.
     - Ну, поговорим о государственных делах, - сказал ему Сварог. - Здесь
люди от природы такие бедные или барон все  мало-мальски  ценное  сгреб  в
закрома родины?
     - Барон, ваша светлость, барон, подлец, негодяй, мерзавец, скотина...
     - Без лирики, - сказал Сварог. - Где  же  в  таком  случае  баронские
закрома?
     -  В  Ронеро,  ваша  светлость,  в  банках  Равены,  барон  собирался
перебираться туда... Я знаю, где лежат все бумаги и счета...  -  Он  вдруг
кинулся к бездыханному телу недавнего хозяина и тут  же  вернулся,  обеими
руками протягивая Сварогу баронскую корону.
     Сварог повертел ее, напялил на голову, подумал и кивнул:
     - Ладно, поживешь пока. Скройся в замок и сиди там тихонечко.  Холуев
дотопчут, непременно про тебя вспомнят... - Он жестом отправил  одного  из
воинов следом за управителем, а второго спросил: - Винный погреб  в  замке
есть?
     - Как же без него, ваша светлость?
     - Выкатите-ка народу пару бочек, - милостиво распорядился  Сварог.  -
Не больше. Так, чтобы пришлось по хорошему ковшу на рыло.  Самим  пока  не
брать в рот ни капли, а то повешу. Дома у тех холуев были хорошие?
     - Лучшие в городе, ваша светлость.
     - Разграбить, - сказал Сварог. - Но аккуратно. Чад  и  домочадцев  на
время этой веселой забавы увести в замок.
     - А управителев дом? - с деловым интересом спросил служивый.
     - Управителев дом дарю  вам  всем,  моей  верной  дружине,  -  сказал
Сварог.
     - Выходит, мне теперь на управителевой дочке жениться можно?  Она  не
против, да папаша рыло воротил...
     - Женись, - сказал Сварог. - Но чтобы по всем правилам  у  меня,  без
блуда!
     Судя по лицу вояки, дружина отныне готова была  за  нового  барона  в
огонь и в воду.
     - Ваша светлость, а какие будут распоряжения насчет девок!
     - Которых? - не понял Сварог.
     - У барона в замке - десять девок, как бы для  рукоделия  и  кухонной
работы...
     - По домам всех.
     - Да ведь прижились, стервы, нравится им...
     - По домам, - сказал Сварог, повернулся к Леверлину:  -  Как  у  меня
получается?
     - Неплохо для начала. А дальше?
     - Увидишь, - хмыкнул Сварог. - Я тут кое-что предпринял. Так,  а  где
наш спасенный?
     Человек в синем наряде стоял поблизости - уже со своим  ожерельем  на
шее и мечом на поясе. Он с достоинством раскланялся:
     - Милорд, я ваш неоплатный  должник.  Вас  не  обидело  столь  скупое
из®явление благодарности?
     - Ничуть, - сказал Сварог. - Коли это не секрет - как вас занесло  на
костер?
     - Больно признаваться, милорд, но причина в излишней самонадеянности.
Когда твое имя заслужит определенную репутацию на морях, забываешь, что на
суше обстоит несколько иначе. Я неосмотрительно отправился на берег,  взяв
с собой лишь троих матросов. Увы, этот дикий уголок оказался одним из  тех
мест, где славное имя капитана Джагеддина совершенно неизвестно...
     - Чем я могу вам помочь? Ваш корабль где-то поблизости?
     - Милорд, если вы дадите мне оседланного  коня,  это  будет  с  вашей
стороны столь же неоценимой услугой... Поверьте, я очень спешу.
     Он упорно избегал  подробностей.  Должно  быть,  имел  на  то  веские
причины. Что ж, не стоит лезть в чужую жизнь...
     - Джагеддин, - припомнил Сварог. - Капитан "Призрака удачи"?
     Капитан поклонился:
     -  Для  меня  большая  честь,  что  милорду  известно  название  моей
ничтожной лохани...
     - Не слышали ли вы в последние дни что-нибудь о капитане Зо?
     Вопрос, видимо, нетактичный - Джагеддин слегка поморщился.
     - Милорд, мы с капитаном Зо не интересуемся делами друг  друга.  Наши
сложные отношения принимают порой самые разнообразные формы и выражения...
Мы старые соперники. Во многом.
     - Ну, в таком случае можете  поздравить,  -  сказал  Сварог  сухо.  -
Похоже, выиграли вы  -  потому  что  оказались  тем,  кто  просто-напросто
пережил соперника...
     И отвернулся.  Он  не  обязан  был  вести  галантные  беседы  с  этим
совершенно чужим удальцом, случайным встречным.
     Джагеддин столь же сухо произнес за его спиной:
     - Несмотря на всю сложность наших с Зо отношений, я никогда  не  стал
бы мелко злорадствовать, узнав о его смерти. Как и он, узнав о моей.  Хотя
каждому из нас было бы приятно, пади соперник именно от его руки...
     - Я вас и не подозреваю в  мелочности  чувств,  -  сказал  Сварог.  -
Насчет коня сейчас распоряжусь. Удачи.
     - И вам. Повторяю, я ваш должник.
     Он коротко поклонился и отошел к спасенной от костра девушке.
     - Провалиться мне на этом месте, он собирается взять се  с  собой,  -
сказал Леверлин. - Ну, его дело. Знаменитый морской волк... Интересно, что
он потерял в этой дыре?
     - Не знаю, - сказал Сварог. - И знать не хочу. Хватит с меня загадок,
со своим бы делом справиться... Ага, вон их ведут, голубчиков...
     - Кого?
     - Понимаешь ли... - сказал Сварог. - Я велел солдатам доставить  того
местного лавочника, у которого в городе самая лучшая репутация.  И  нашего
беспалого. В мое отсутствие они тут будут распоряжаться втроем  -  прежний
управитель, лавочник и беспалый. Три  прохвоста  будут  бдительно  следить
друг за другом. Возможно, когда-нибудь они и сговорятся воровать в  добром
согласии, но такое случится не скоро. Как тебе реформы  и  преобразования?
Распоряжусь ослабить налоги и тому подобное...
     - Боюсь, жизнь не особенно улучшится. Так, самую чуточку.
     - А что делать? - пожал плечами Сварог.
     Через час он поднимался  на  корабль  полноправным  бароном,  вольным
ярлом, имевшим право возводить в дворянство подобно королям, унося с собой
в мешке корону, половину казны  (остальное  оставил  на  хозяйство  троице
управителей) и пергаменты с печатями, которые ему в качестве новоявленного
владетеля предстояло еще заверить у ближайшего императорского  наместника.
Как он узнал, в его полном  и  безраздельном  владении  отныне  находились
городок Готар, три десятка деревень, земли  площадью  четыреста  пятьдесят
три квадратных лиги и тысячи четыре народу. Что ему со всем  этим  делать,
он решительно не представлял и надеялся,  что  в  будущем  все  как-нибудь
утрясется само собой...



        6. МИЛОРД, КОТОРОГО НЕТ

     Если Харлан и был заповедником злых колдунов и черных магов,  на  его
внешнем облике это никак не отражалось. Попав в его пределы, Сварог  видел
по  обоим  берегам  Итела  самые  обыкновенные  селения,  городки,  пашни,
пастбища, замки и храмы. На реке попадалось множество  пузатых  купеческих
коггов и влекомых лошадьми барж, иногда величественно  проплывали  большие
океанские корабли с иностранными флагами. Раза  три  встречались  парусные
военные фрегаты под харланскими вымпелами, а  однажды  пропыхтел  колесный
пароход  с  высокой  черной  трубой  и  пушками  на  палубе,  но  "Морская
жемчужница" ничьего внимания не привлекала, словно стала невидимкой.
     Столица Харлана  Аран  оказалась  самым  обыкновенным  городом  -  не
блиставшим умопомрачительной роскошью, но и не убогим. Она была  разделена
рекой пополам, берега повсюду забраны в камень, но ни одного моста  Сварог
не увидел - Ител  здесь  был  в  лигу  шириной,  и  столь  длинные  мосты,
возможно, просто не умели строить.
     Сварог  самонадеянно  велел  было  капитану  править  к  первому   же
попавшемуся причалу, но оказалось, что  порядки  здесь  (как  и  в  других
державах, впрочем) жесткие: все, кто прибывал из-за границы водным  путем,
должны были причаливать в особой гавани, где их ждали таможенный  досмотр,
проверка бумаг и прочие прелести гостеприимства.  Пришлось  плыть  дальше,
соблюдая все предосторожности:  наперерез  в  обоих  направлениях  сновали
лодки,  иные  простенькие,  иные  с  роскошными  балдахинами,   множеством
гребцов, раскрашенные и покрытые резьбой.
     - Одного я не пойму, - сказал Сварог Леверлину. -  Какого  черта  они
построили город по обоим берегам? Река-то широченная...
     - Старинная традиция,  -  пожал  плечами  Леверлин.  -  Есть  древнее
поверье -  только  та  столица  благополучно  просуществует  до  скончания
времен, что стоит на обоих  берегах  реки.  С  военной  точки  зрения  это
приносит лишние хлопоты - такой город не окружить  крепостной  стеной.  Но
традиция, несмотря на  все  неудобства,  держится  стойко.  Подозреваю,  в
прошлом, до Шторма, существовал какой-то великий город,  расположенный  на
обоих  берегах,  воспоминания  о  его  славе   в   такой   вот   форме   и
запечатлелись...
     У нас в Равене есть великолепные мосты. И в Ноле тоже. А у  харланцев
нет  ни  денег,  ни  мастеров.  Словом,  богатый  человек  всегда  заведет
собственную лодку, а если у тебя и на перевозчика нет - сиди себе на своем
берегу...
     Встретили их сугубо по-деловому - на борт поднялся десяток  солдат  в
темно-голубых  мундирах  со  светло-синим  шитьем,  тут  же  разбежавшихся
обшаривать корабль сверху донизу. За ними появился ужасно важный  чиновник
в  коричневом  кафтане,  перепоясанном  серебряным  поясом  с   серебряной
чернильницей - знаками Сословия Чернильницы -  и  нашивками  канцеляриста.
Чин был невеликий, третий от конца, но пыжился его носитель неимоверно,  в
продолжение досмотра  расхаживал  вдоль  борта,  заложив  руки  за  спину,
выпятив хилую грудь,  украшенную  из  отличий  лишь  квадратной  медалькой
Бронзовое Перо и пряжкой  за  выслугу  лет,  не  удостаивая  прибывших  на
"Морской жемчужнице" и мимолетным взглядом. Хорошо еще, до личного  обыска
здесь не додумались, и Карах пересидел весь шмон в своем обычном  укрытии,
капюшоне плаща Сварога.
     Обыск, впрочем, был недолгим. Чиновник проверил их документы с  таким
видом, словно заранее знал, что все  это  чистейшей  воды  подделка  (хотя
поддельных там была ровно половина), а новоприбывшие -  воры,  аферисты  и
убийцы. Закончив, он смерил всех проницательным взглядом  -  снизу  вверх,
сверху вниз, снизу вверх. Вообще-то с дворянами полагалось бы вести себя и
почтительнее, но в пору очередных обострений с Ронеро ронерскнй  граф  был
здесь персоной неавторитетной, а барон из Пограничья, к  тому  же  еще  не
утвержденный имперским наместником, и вовсе презренной личностью.  Пожевав
губами, чиновник задумчиво сказал:
     - Конечно, ничего подозрительного... да  ведь  и  вообще  ничего,  ни
постелен, ни вещичек, пара чарок да узел с едой...  Вы  откуда  свалились,
благородные  лауры  [лаур  -  обычное  на  Таларе  обращение  к  дворянину
(незамужняя дворянка - лаурета, замужняя - лаурисса)]  и  бравые  морячки?
Где-то я кой-кого из вас видел, уж не в Монторской ли  тюрьме  годика  два
назад, когда вас пятый раз выпускали после очередной отсидки?
     Он играл столь фальшиво и бездарно, что не получил бы ангажемента и в
странствующем балаганчике - разве  что  на  роль  колонны  без  речей.  Но
Сварог, прекрасно понимая, в чем тут намек, сказал лениво:
     - Ну что вы, сударь, просто превратности  жизни  таковы,  что  иногда
плывешь на чем придется...
     И опустил в  широкий  коричневый  карман  пяток  кругленьких  золотых
аргументов, чего чиновник словно бы и не заметил, но подобрел моментально:
     - Да нет, насчет Менторской тюрьмы - это я перепутал.  Столько  людей
мелькает... Ваши превратности жизни меня не касаются, лишь бы у  нас  вели
себя благонравно.
     Он хотел спуститься по трапу вслед за солдатами,  злыми  оттого,  что
лично им ничем не удалось поживиться. Сварог догнал его,  сунул  в  карман
еще одну монету:
     - Не подскажете ли, где и как нам разыскать барона Дальга?
     Чиновник удивился без всякого наигрыша:
     - Но, лаур, его  же  похоронили  позавчера...  Несчастный  случай  на
охоте.
     Постоял, но, видя, что ничего больше  не  получит,  сошел  по  трапу.
Сварог с Леверлином переглянулись.
     - Вот так, - хмуро сказал Сварог. - Несчастный случай...
     - Думаешь?
     - А какая нам разница? Нет больше  барона.  -  Он  лихорадочно  искал
выход. - Мы не  привлечем  внимания,  если  сразу  двинемся  к  имперскому
наместнику?
     - Ни малейшего. В любой приемной наместника тьма народу с прошениями.
От непризнанных изобретателей до нищих вдов.
     - И никого не гонят?
     - Зачем? - пожал  плечами  Леверлин.  -  Кому-то  могут  и  подкинуть
парочку монет, кого одарят красивой бумагой с красивыми печатями -  читано
со вниманием, благодарят за рвение, лорд и камергер такой-то...
     - Пошли. Карах, как тебе это место?
     - Плохое место, - не высовываясь, ответил домовой. - Не знаю,  как  и
об®яснить. Явного ничего не чувствуется,  но  словно  бы  в  воздухе  есть
примесь... Как скверный запах, только это не запах...
     - В общем, неуютно, - кивнул Сварог.
     На  улицах  за  ними  вроде  бы  не  следили.  Резиденция  имперского
наместника  представляла  собой   роскошный   дворец   какой-то   странной
архитектуры - в небесах Сварог не видел ничего подобного.  Видимо,  здание
специально так задумали, чтобы  оно  отличалось  от  любых  других  земных
построек. Ограда была и вовсе уж необычной  -  затейливая  решетка  в  два
человеческих  роста  из  лучей  густо-алого  цвета,  временами   мерцавших
золотыми искрами.
     - Прикоснешься - без руки останешься? - спросил Сварог.
     - Или без головы, если головой, - кивнул  Леверлин.  -  Странно,  что
приходится об®яснять такие вещи лару. Ты посмотри, сколько ходатаев, долго
придется торчать...
     Очередь человек из пятидесяти - в основном с гильдейскими бляхами, но
попадались  и  представители  Семи  Сословий,  и  дворяне  -  тянулась   к
небольшому, но богатому на архитектурные излишества домику,  пурпурному  с
золотым, стоявшему вне решетки, у ворот, исполненных из переплетения  того
же  алого  цвета.  Вдоль  очереди  прохаживались  четверо  полицейских   в
коричневом, и порядок стоял образцовый - едва выходил очередной проситель,
следующий скрывался за  пурпурной  дверью  с  золотым  гербом  наместника.
Кто-то почти сразу же оказывался  снаружи,  кто-то  задерживался  надолго,
кто-то покидал канцелярию радостным, кто-то унылым, а один вылетел, словно
его вытолкнули пинком,  упал,  вскочил,  отряхнулся  и  под  тихие  смешки
захромал прочь. На Сварога повеяло родным, полузабытым...
     Он сунулся было к полицейским, представившись  бароном  и  пред®являя
золотые аргументы; но они, о диво, не оказали обычного  своего  волшебного
действия - полицейский молча выдвинул меч на треть и бросил назад в ножны.
Пришлось встать в очередь и проскучать  часа  три.  Сварогу,  как  бывшему
советскому человеку, это занятие было насквозь  знакомо,  и  он  особо  не
нервничал, но Леверлин, поджидавший его в сторонке, извелся вконец.
     Когда подошла очередь Сварога, уже смеркалось.
     За дверью оказалась не столь уж большая, но  с  невероятной  роскошью
отделанная комната без окон - узорчатый мрамор, яшма, малахит, драгоценные
камни,  золото,  серебро,  ковры,  затейливая  люстра   с   электрическими
ла