журналисты, вообще гуманитарии, не добившиеся, стоит  подчеркнуть, успехов в
науке  и  оттого  создавшие  свою,  людоедскую.  Альфред  Розенберг  получил
прекрасное  образование,  кстати, в  высших  учебных  заведениях  Российской
империи -- рассадниках интеллигенции.)
     И народники, и большевистские интеллигенты,  и соратники Гитлера -- все
вместе подходят под определение известного социалиста М. Бакунина: "Особенно
страшен  деспотизм  интеллигентного и потому привилегированного меньшинства,
будто  бы  лучше  разумеющего  настоящие  интересы  народа,  чем  сам народ.
Во-первых, представители этого меньшинства попытаются  во что бы то ни стало
уложить в прокрустово ложе своего идеала жизнь будущих поколений. Во-вторых,
эти двадцать или тридцать ученыхинтеллигентов перегрызутся между собой".
     И,  наконец, слово известному социологу и публицисту Н.Я. Данилевскому,
еще  в 1871  г.  писавшему:  "Примеры  гармонического  внутреннего  развития
народной  образованности  вообще не  слишком  часты, и лучшим из  них  может
служить Англия... Без такой народной  основы так называемая интеллигенция не
что  иное, как  более или  менее  многочисленное  собрание  довольно  пустых
личностей, получивших извне  почерпнутое образование,  не переваривших  и не
усвоивших его,  а  только перемалывающих  в голове,  перебалтывающих  языком
ходячие  мысли,  находящиеся  в  ходу  в данное  время под пошлою  этикеткою
современных" [55].
     Далее Данилевский пишет  вовсе уж  пророчески:  "Но как  ни внешне наше
русское  просвещение,  как  ни  оторвана наша  интеллигенция (в  большинстве
своем) от народной жизни, она не встречает, однако же, в русском народе и  в
России tabulam rasam* для своих  цивилизаторских опытов, а должна, волею или
неволею, сообразоваться с веками установившимся и окрепшим народным  бытом и
порядком  вещей. Для самого изменения этого порядка интеллигенция принуждена
опираться,  часто сама  того  не  замечая,  на народные же  начала, когда же
забывает об  этом (что  нередко случается), то народ, составивший уже долгим
историческим опытом общественный организм, извергает из себя чуждое, хотя бы
то  было  посредством  гнойных  ран,  или  как бы  облегает  его  хрящеватою
оболочкою и обособляет от  всякого живого общения с  народным  организмом; и
чуждое насаждение, в своей мертвенной формальности, хотя и мешает,  конечно,
правильному ходу  народной  жизни, но  не преграждает его, и  она обтекает и
обходит его мимо".
     * Чистую доску (латинск.)
     Первое  утверждение,  об  иммунитете народа к интеллигентским  бредням,
оказалось ошибкой (надо  помнить,  эти слова написаны до того, как  вспыхнул
народовольческий террор,  никто не  мог  и предполагать,  что  гангрена  так
распространится...). Увы, "цивилизаторские опыты" продолжались десятки лет и
вовлекли в свою  орбиту все население России. Но вот впоследствии... Все  по
Данилевскому. Когда схлынул угар первых перестроечных лет, когда стало ясно,
что былые  кумиры  не более  чем пустословы, когда вместо митингов все,  кто
хоть что-то собой представлял, смогли заняться реальным делом (как бы ни был
уродлив   и   сюрреалистичен   нынешний   капитализм)   --  так   называемая
"демократическая  интеллигенция"   полностью  потеряла  прежнее  влияние  на
общество  и  практически выпала из жизненного процесса. И вновь отступила на
свои кухоньки "перебалтывать  языком" (но  на сей  раз потеряла еще и тех из
своей  среды, кто опять-таки занялся делом и  посему добровольно отрекся  от
звания  интеллигента,  несовместимого  с  нормальной   работой,  нормальными
заработками, нормальной жизнью, несвязанной с "речной борьбой").
     Разумеется,  интеллигенция ничего не  поняла и  ничему не  научилась. И
мгновенно подыскала  очередные  убогие формулы, не  имеющие ничего общего  с
реальным положением  дел: есть вещи выше рынка. Раньше мешали  реализоваться
злобные  коммунисты, теперь  же --  тупые "новые  русские"... И так далее. И
невдомек им,  ущербным и озлобленным, что за душой у них и не было ничего --
ни подлинных знаний, ни деловой энергии, ни малейшей способности хоть что-то
создавать. Вместо знаний была модная публицистика, вместо деловых качеств --
беспочвенная  вера  в то, что государство будет содержать  и далее. Когда  в
свое  время  Маргарет   Тэтчер   железной  рукой   обрезала   финансирование
всевозможным  "институтам"  и "аналитическим  центрам",  где  безрезультатно
переливали  из  пустого  в  порожнее (вроде  пресловутого Института изучения
апартеида, годами сочинявшего пухлые  бессодержательные обзоры, перепевавшие
всем  известные  истины), тамошняя  образованщина чуть ли  не теми же самыми
словами, что и отечественные оголодавшие "соловьи", обвиняла Железную леди в
покушении на культуру.  Ибо работать и делать дело никто  не умел, но кушать
хотелось  --  вот   и   отождествляется  собственное  безденежье  с  гибелью
культуры...
     Вовсе уж неожиданное сходство и с " Вехами", и с работой Солженицына мы
находим  в книге английского литературоведа Карен Хьюитт  "Понять Британию",
написанной  специально  для   того,  чтобы   лучше  об®яснить   сегодняшнему
россиянину состояние дел и умов в Великобритании: "... вас удивит отсутствие
"интеллигенции"...  Мы  называем людей,  чей труд  зиждится  на  специальном
умственном  усилии,  -- "профессионалами"...  Чего им недостает*  -- так это
чувства  принадлежности к особой  группе или  классу  с  четко проявляющейся
национальной  ответственностью  за  поддержание  духовных  ценностей народа.
Необходимо предостеречь вас, что многие британцы находят само это понятие не
только причудливым,  но  и  агрессивным.  (Молодцы  британцы! --  А.  Б.)  У
британского  рабочего  имеются свои  ценности.  Он  не  ждет  от  британской
интеллигенции,   чтобы  она  маршировала,  размахивая  флагом  духовности  и
защищала  его  интересы -- а  ведь  именно  в таком  ключе русские частенько
рассказывают мне, что  такое ваша  интеллигенция...  Я  нахожу бессмысленным
вопрос, который задают многие русские: "Есть ли у вас группа, подобная нашей
интеллигенции, хранящая духовные ценности общества?" [204].
     * В  слово "недостает" англичанка не вкладывает  ни  сожаления, ни иных
отрицательных эмоций. Она лишь  имеет в виду, что английским  профессионалам
подобное чувство не присуще.
     Браво и  брависсимо...  Ни  в  одной  стране  мира,  кроме  России, нет
"группы,  хранящей духовные  ценности" -- поскольку  таковые ценности и  без
того принадлежат всем и защищены всей мощью свободного государства. Никому в
цивилизованном  мире  не  нужен  посторонний   "хранитель",  якобы  служащий
совестью других.  Повсюду  в  цивилизованном мире пользуется уважением  лишь
тот, кто честно  зарабатывает себе на хлеб, а  если  и получает жалованье от
государства   --  то   опять-таки  за   конкретную  пользу  обществу,  а  не
расплывчатое "хранение духовных ценностей".
     У  нас  же  до  сих  пор  все  наоборот.  Нормально  работать и  хорошо
зарабатывать   считается  бесчестьем.  Правда,   в  последние  годы   власть
наконец-то  перестала  платить  за  "полезность",  и  многие   интеллигенты,
оказавшись перед необходимостью добывать хлеб насущный, едва не сошли с ума.
Малая  часть сумела  переквалифицироваться  в  нормальных работников --  и с
радостью отбросила прежние бредни  (сужу по виденным лично примерам). Кто-то
окончательно  опустился.  Кое-кто   сумел   зацепиться  за  днище   "корабля
капитализма".   В   моем  родном   Красноярске  группка   особо  закоренелых
интеллигентов  сотрудничает  в  бульварной  газетке,   славной  об®явлениями
телефонных  проституток. Правда, чтобы сохранить видимость приличий, кое-кто
из них регулярно  об®являет в той же газетке, что сам-то он лично к подобной
практике  относится крайне отрицательно, и  уж  свою-то доченьку ни за что в
проститутки не пошлет --  а  вслед  за тем с комической  важностью предается
привычному  интеллигентскому  рукоблудию:  клеймит  все  неугодное,  выносит
безапелляционные приговоры тем,  кто удачливее  и  богаче,  называет  видных
политиков  уменьшительными  именами,  прямо  оскорбляет.  К  примеру,  некий
голоштанный мальчик в той  же газетке назвал Лужкова "ельцинской шестеркой",
а  другой, постарше  и потасканное,  окрестил  Кобзона "главарем  московской
мафии") --  одним словом, пользуясь кратким мигом сытости, продолжает делать
то, что авторы "Вех" осмеяли еще девяносто лет назад...
     Вообще-то, и  на  хваленом Западе  водилась порой самая что  ни на есть
патентованная интеллигенция. Отечественные либеральные публицисты почесывали
в  затылках:   отчего  это  могучие   зарубежные  умы  вроде  Уэллса,   Шоу,
Фейхтвангера словно бы и не замечали ужасов красного террора? Да потому и не
замечали,  что   (как  о  том  сами  писали  недвусмысленно)   по  известной
интеллигентской привычке расценивали  все происходящее в России  как великий
эксперимент,  оправдывающий  любые  жертвы.  Достаточно  вдумчиво  прочитать
"Россию во мгле" Уэллса, эссе  Шоу, чтобы убедиться -- мэтры были прямо-таки
заворожены экспериментом...
     Кстати, вы помните,  что несколько лет  назад одна  молдавская поэтесса
при  участии  всамделишнего  священника  обвенчалась  с  памятником  Стефану
Великому, стоящим в Кишеневе?  Как писал мой  злоязычный  друг-молдаванин --
теперь ждут, что родит булыжник...
     О роли интеллигенции  в катавасии последних  десяти лет я не расположен
писать  -- тошнит. Скажу  лишь,  что  визжавшая в  свое время на площадях  и
телеэкранах  интеллигенция  понятия  не   имела  о  последствиях:   как   ни
парадоксально,  она  сама,  своими руками  выкопала  себе  могилу, приблизив
наступление такого порядка,  которому легионы бездельников и трепачей, якобы
"хранящих духовные  ценности", более не нужны. Как бы ни относиться ко  всем
преобразованиям последних лет, я поставил бы  Ельцину памятник  при жизни за
одно-единственное его деяние: за  то, что  он приближает  время, при котором
будут  цениться лишь сугубые  профессионалы,  а  не  "трубадуры демократии",
ничего  другого делать  не умеющие. Раз в России  вымирает  интеллигенция --
Россия  не погибла. Главное,  нынешняя образованщина уже  не сможет  никогда
воспроизводить себе подобных. Эти -- последние. Туда им и дорога.
     Динозаврики,  конечно, еще  копошатся. Интеллигенты, мелкие  бесы,  еще
сохраняют какой-то минимум влияния и воздействия на привыкшие  к отраве умы.
Поскольку  разрушать  вроде  бы и  нечего  (да и не  даст  частный  владелец
разрушать  то,  что  построено на его  земле), нынешняя интеллигенция сейчас
пробавляется за счет всевозможной бесовщины: "контактеры", летающие тарелки,
штопка астрала и починка чакры, еретические бредни вроде "учения  Рериха"  и
поисков  "аномальных  зон".   Комичнейшее  впечатление  оставляют  бородатые
"вечные  мальчики",  еще  нынче  утром  стоявшие  на молебне в  православной
церкви, а к вечеру с умным видом рассуждающие о "карме" или "прошлых жизнях"
--  и  не  ведают,  бессмысленные,  что эти понятия противоречат самой  сути
христианства (ислама, кстати, тоже). Ну, и бульварная журналистика выручает,
читателю  еще  долго не надоедят сенсации типа  "Гигантский кузнечик в штате
Айова слопал бабушку!", "Телефонавтомат изнасиловал блондинку!",  "В  пещере
под Красноярском живет призрак фараона Рамзеса!" Кое-кто ударяется в то, что
по  дурости  своей  именует "толкованием  Библир",  забыв, что богословие --
самая старая на планете наука, насчитывающая уже почти  два  тысячелетия, и,
прежде  чем  выдергивать  цитаты из  наспех пролистанного  Писания,  следует
изучить труды серьезных богословов...
     Еще  в  1340  г.  преподаватели   юридического   факультета  Парижского
университета  письменно  постановили,  что  претендовать  на  место  в науке
следует лишь тогда, когда имеешь что-то за спиной:
     "Мы полагаем,  что там, где  отсутствует фундамент,  нельзя производить
надстройку,  и  что  не  через   нарушение  последовательности  степеней,  а
постепенно  и своевременно должно восходить  к более  высоким  должностям  и
наукам. И так как грамматика, логика, физика и прочие низшие науки есть путь
и  основание к другим, более  высоким знаниям, устанавливаем и предписываем,
что никто не должен допускаться к степени  бакалавра  канонического права на
юридическом  факультете  в  Париже,  сколько  бы он  ни  слушал  декретов  и
декреталий, если он сначала не будет достаточно тверд в начальных знаниях".
     Увы, с изучением  Библии  обстоит наоборот --  народишко с простодушным
цинизмом бросается выдвигать "эпохальнейшие" гипотезы на библейские темы, не
получив предварительно и капли "начальных знаний"...
     Последним грешком страдал и Лев Толстей, которого в свое время отлучили
от  церкви за конкретные еретические  прегрешения.  Вольнодумствующий граф в
гордыне своей начал буквально кроить Евангелие на кусочки  и с важным  видом
об®яснять:  вот в этот  эпизод он верит, а этому у него доверия нет... Вот и
отлучили -- за ересь.
     Мне попался любопытный документ: воспоминания  игумена Оптинского скита
отца Феодосия, относящиеся к осени 1908 г.:
     "Бес в образе Льва Толстого.
     Собралась   собороваться   группа    богомольцев,   душ   четырнадцать,
исключительно  женщин.  В  числе  их  была  одна,  которая  собороваться  не
пожелала, а попросила позволения  присутствовать зрительницей при совершении
таинства.
     По  совершении таинства,  смотрю, подходит  ко мне та  женщина, отводит
меня в сторону и говорит:
     -- Батюшка, я хочу  исповедаться и, если разрешите, завтра причаститься
и у вас пособороваться.
     На другой день я разрешил ее от греха, допустил к причастию и об®яснил,
чтобы она  собороваться пришла в  тот же  день часам  к двум  пополудни.  На
следующий день женщина эта пришла ко мне несколько раньше назначенного часа,
взволнованная и перепуганная.
     --  Батюшка, -- говорит, -- какой страх был со мною нынешнею ночью! Всю
ночь меня промучил какой-то высокий  страшный старик,  борода всклокоченная,
брови нависли,  а из-под бровей  такие  острые глаза,  что как  иглой в  мое
сердце впивались. Как он вошел в мой номер, не понимаю:  не иначе, это  была
нечистая сила...
     -- Ты думаешь, -- шипел он на  меня злобным шепотом, -- что  ты ушла от
меня? Врешь, не уйдешь! По монахам стала шляться да каяться -- я тебе покажу
покаяние! Ты у меня не так еще завертишься: я тебя и в блуд введу, и в такой
грех, и в этакий...
     И всякими угрозами грозил ей страшный старик и  не во сне, а в®яве, так
как бедная женщина до самого утреннего правила -- до трех часов утра -- глаз
сомкнуть  не  могла от страха. Отступил он от нее только тогда, когда соседи
ее по гостинице стали собираться идти к правилу.
     -- Да кто же ты такой? -- спросила его, вне себя от страха, женщина.
     -- Я -- Лев Толстой! -- ответил страшный и исчез.
     -- А разве не знаешь, -- спросил я, -- кто такой Лев Толстой?
     -- Откуда мне знать? Я неграмотная.
     -- Может быть,  слышала? -- продолжал я допытываться. -- Не читали ли о
нем чего при тебе в церкви?
     -- Да нигде, батюшка, ничего о таком человеке не слыхала, да и не знаю,
человек ли он или что другое".
     "Таков  рассказ  духовника  Оптиной  пустыни,  --  заключает  церковный
комментатор.  --  Что  это?  Неужели Толстой  настолько стал "своим"  в  том
страшном мире, которому служит своей антихристианской проповедью, что  в его
образ перевоплощается сила нечистая?" [156].
     Так  может случиться и с  нашими  интеллигентами:  совсем  не  берут  в
расчет, что неверие в иные неприглядные места, лежащие по  ту сторону, вовсе
не избавит от попадания туда...
     Красноярск, 1997


        РОССИЯ, КОТОРОЙ НЕ БЫЛО: ВЗГЛЯД ГЕНИЯ

     Все  книги  Александра  Бушкова,  будь  то  фантастика,  детективы  или
приключения, прекрасно  расходятся, издаются огромными  даже  для  нынешнего
времени   тиражами.  Но  книгу,  которую  вы   сейчас  держите  в  руках,  я
рекомендовал бы не просто  для семейного чтения --  для изучения в школах  и
вузах.  Это  следовало бы сделать, даже  если бы в ней только  разоблачались
разного  рода  "исторические  мифы". С  точки зрения  ученого,  это,  строго
говоря, никакие не мифы, а утвердившиеся в обществе дикие, предельно далекие
от  истины  представления.  Некоторые  из  них  --  "просто"  невинный  плод
невежества. Той самой простоты, что  много  хуже воровства.  А большая часть
возникла не случайно и не стихийно: эти представления есть плод сознательной
подтасовки фактов, трактовки документов в угоду надуманной схеме, подчинения
истории  политической  злобе  дня. Взять хотя бы превращение одного из самых
бездарных  и  самых  страшных монархов  (Петра  I)  в  главного  российского
просветителя и чуть ли  не  спасителя  Отечества... Или удивительная история
Ивана Сусанина -- случайной жертвы разбойников, превращенной в национального
героя...
     Что ж! Мы до сих пор сказочно плохо знаем собственную  историю. Одна из
причин этого -- в сознательной политике советской власти.
     Недавние  владыки  России,  конечно же,  панически  боялись  обсуждения
истинных  личностей  всех  этих Лениных,  троцких, тухачевских. О перевороте
1917  года, гражданской войне или  о голоде в Поволжье нам позволялось знать
только то,  что соответствовало официальной версии  об  ангелах-коммунистах,
"белом стаде горилл"  или о стараниях  сахарного  Ильича всеми силами спасти
умирающих от голода.
     Но  и обо  всей  русской истории распространялись  сведения, которые  и
сказочными-то называть не хочется. Русские народные сказки и  информативнее,
и честнее, и просто более историчны, чем "история" советского разлива. Взять
те же разжижающие мозги бредни про "классовую борьбу в Древней Руси" или про
"крестьянскую войну Ивана Болотникова"... Нет, сказки гораздо лучше!
     Но есть и вторая причина нашего массового исторического  невежества. Ее
мало принимают во внимание, и хорошо, что о ней берется писать А. А. Бушков.
Это   действия   горластого   племени   "интеллигентов"   --   весьма  плохо
образованных,  но  решительно   все  склонных  представлять  в   виде  некой
идеологии.  Если  коротко,  то  идеология -- это взгляд  решительно  на  все
стороны бытия с какой-то одной частной позиции. В духе классического:
     "Ямал негра,
     Он был неграмотный,
     Не разжевал даже азбуки соль,
     Но он слышал, как говорит Ленин,
     И он знал ВСЕ".
     (Выделение мое -- А. Буровский.)
     70 лет в обществе дозволялась только одна идеология.  Но будет  наивным
думать, что  в  воспетых знаменитым  анекдотчиком  московских  кухнях искали
горний свет вечных истин. Там  ковали  новые  идеологии!  Как сказал  другой
поэт, тоже причастный к интеллигентской трепотне:
     "Растет по чердакам и погребам
     Российское духовное величие.
     Вот выйдет, и развесит по столбам
     Друг друга за малейшее отличие".
     Да-с,  именно этим и занялась  интеллигенция,  как  только  закончилась
"эпоха  исторического  материализма". Каждая. группка и группочка вынесла на
всеобщее  обозрение свою собственную  идеологию -- за редким исключением, --
злобную  и  невежественную.  И  если  бы  только  для  себя!  Каждая  шаечка
претендует  на  то,  что ее идеология непременно должна стать идеологией для
всех. И готова развесить  на столбах не только друг  друга, но и всех нас --
за  неприятие "единственно правильного" отношения к  миру. Ведь  "знать все"
можно не  только путем слушания Ленина,  но  и слушания Сахарова, О. Лациса,
Жореса Медведева ...да решительно кого угодно.
     И каждая такая  группа и  группочка,  конечно  же, "точно  знает",  что
происходило на протяжении всей русской истории. Кто  такие готы --  германцы
или славянское  племя.  Кто в истории  --  "прогрессивен", а кто,  напротив,
"контрреволюционен". Ко  благу ли монгольское завоевание?  Откуда пошло сам