Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Русскоязычная фантастика
      Александр Бушков. Кошка в светлой комнате -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -
, стран и народов, Мы над телом постоим, посмотрите, мужики: восемь пуль на одного - вот и баста. Если б вовремя коня, - если б вовремя огня, если б вовремя обнять - он бы спасся... Кровь сквозь пальцы протечет и потребует еще. То по брату нужен плач, то по сыну. Если б вовремя плечо, если б вовремя рука - нам бы не было врага не под силу... Всем покойно и весело, мало кто слушает гитариста, в этом месте и в это время гораздо приятнее ухаживать за приглашенными девушками, целоваться, спрятавшись в лохматом переплетении мягких веток. Разбрелись, отовсюду тихий смех, шепотки, костер прогорает, звенит гитара, и никто еще не знает, что через шесть с половиной дней на автостраде Марсель-Берн полетит под откос машина, и найденные в ней документы неопровержимо докажут, что у нас вот уже второй год буквально под носом существует неизвестная и неучтенная организация самого подлого пошиба. Телефоны взвоют, словно остервеневшие мартовские коты, полетят к черту отпуска, шалым метельным вихрем закружится операция "Торнадо", и Камагута-Нет-Проблем не вернется, совсем не вернется, никогда уже, и пока не появится раненый Кропачев, которого тоже, признаться, не чаяли увидеть, никто не будет знать, как все вышло... Мы над телом постоим, посмотрите, мужики. А потом уйдете вы на задание. Если б вовремя понять, не пришлось бы нам пенять, не пришлось бы обвинять опоздания... Так вот, с Камагутой случилось то же самое, что происходит сейчас со мной. Он сделал достаточно и мог вернуться, но пошел дальше, чтобы выяснить как можно больше. Мне пора возвращаться. Панта специально подчеркивал. Все правильно, сказал бы он. Осмотрелся - и отступай. Отступать вовсе не позорно, если отступление входило в круг поставленных перед тобой задач. Свое я сделал. Мой отчет будет выглядеть примерно так: "В результате осмотра места происшествия мною, инспектором МСБ капитаном Алехиным, установлено путем личного наблюдения и анализом поступившей информации следующее: а) На месте острова возник континуум иных временно-пространственных характеристик. б) Личные наблюдения (подробно). в) Резюмируя вышеизложенное, пришел к выводу: полученные данные позволяют говорить о присутствии в данной точке представителя (или представителей) иного разума, проводящего (проводящих) эксперименты по материализации живых существ, в том числе людей, на основе информации, извлеченной неизвестным путем из мозга Р.Бауэра. Считаю допустимым предположение, что целью экспериментаторов является установление контакта с цивилизацией Земли". Примерно так я и написал бы. Прелестный бюрократический жаргон, но что поделать, если именно так положено писать рапорты. Все эмоционально-эмпирическое тоже заинтересует компетентных лиц и будет ими выслушано позже, а рапорт придется писать, пользуясь стандартными формулировками - канцелярскими атавизмами. Может быть, так даже лучше. В конце концов, ни на бумаге, ни в устном рассказе нельзя передать мои впечатления от карьера, смертный ужас, испытанный этой ночью, тоску и злую жалость, охватившие меня, когда Джулиана, увидев направленные на нее стволы, улыбнулась с усталым облегчением... Все эти люди никогда не существовали, сказал я себе. Успокойся, и поменьше эмоций. Они - нежить, гомункулусы, продукт опыта, вытяжки из мозга Бауэра. Муравейник под стеклянным колпаком. Прошлого у них нет, нет родителей, нет смысла жизни, идеалов... Нет? Капитан Ламст и его люди занимаются своим делом не по воле экспериментаторов, я убежден в этом. Они сами, руководствуясь стремлением защитить, предупредить, уберечь, не получая за это каких-либо благ, третируемые притаившимся за шторами сытеньким большинством, рискуют каждый день жизнью ради этого самого большинства. И я, сволочь этакая, отказываю им в праве называться людьми? Именно потому, что Джулиана была человеком, она вышла из навязанной ей роли, подтвердив своим поведением мою догадку о том, что эта роль ей навязана, что этот мир создан искусственно. Они люди, и человеческое прорывается, не может не прорваться, сквозь наспех сляпанную бумажную маску все явственнее проглядывает человеческое лицо. Это может означать и такое: неведомые экспериментаторы лишь вдохнули жизнь в свои создания, а дальше от них ровным счетом ничего не зависело. Ждали они чего-то подобного или нет? Понимали ли, разбирались ли в том, что создали? Я медлил. Нужно было что-то решать. В любой отрасли кроме писаных законов есть неписаные, и лучший работник - тот, кто в равной мере руководствуется и теми и другими. В нашей работе это проявляется особенно остро. Сделать то, чего от тебя требует параграф, несложно, загвоздка в другом - исполнив предписанное, сделай то, чего от тебя требует неписаный закон. И вместе с тем не забывай, что есть границы, которые нельзя переходить, - границы между необходимой долей инициативы и вседозволенностью, между риском и ненужной бравадой. Я сделал больше, чем от меня ждали. Они там предполагали все, что угодно, но Неизвестное, как это всегда бывает, оказалось совсем непохожим на то, что о нем напридумали. На то оно и Неизвестное. Долг службы властно направлял меня назад, на берег. Я хорошо помнил дорогу, у меня была мощная машина, и никто не стал бы меня задерживать, вздумай я покинуть город. Но вопреки мыслям об уставах и параграфах, тревожному ожиданию слетевшихся светил науки, вопреки всему прежнему перед глазами вставали то моросящий дождь и перестук пулемета в карьере, то лицо умиравшей на мостовой Джулианы, то воспаленные глаза изнуренного страшной бессонницей Ламста. Были только континуум и я. Я упустил момент, когда можно было уйти без колебаний. Знал, что никогда не прощу себе, если уйду, знал, что и мне не простят - пусть в глубине души, но не простят. Так что я оставался. В под®езде что-то загремело, бухнула дверь, на улицу вылетел растрепанный долговязый юнец и припустил что есть мочи. На бегу он потирал спину и ниже и оглядывался. Следом выскочил толстяк в пижамных штанах и майке, махая широким ремнем, заорал вслед: - Я тебе покажу Команду, сопляк! На порог не пущу! - возмущенно плюнул, стянул ремнем пузо и ушел. Я тронул машину. Будь у меня лошадь, я поднял бы ее в намет. Это было бегство - от уставов, параграфов и инструкций, от себя прежнего, от всего, что я уважал и соблюдал, пока не оказалось, что этого мало. 6 У ближайшего телефона я затормозил, вылез и набрал номер, который мне дала Кати. Откликнулся мужской голос и стал подозрительно допрашивать, кто я такой, откуда знаю этот номер и зачем мне, собственно, нужна Кати Клер. Я разозлился и рявкнул, что я - Алехин, он же об®ект номер пять особо опасный, так ей и передайте или лучше сначала справьтесь у Ламста. Мой собеседник сразу подобрел и передал трубку. - Что? - быстро спросила Кати. - Опять осложнения? - Теперь никаких, - сказал я. - Никто за мной не гоняется, скучно даже с непривычки. - Где ты? Я описал ей ближайшие дома и воздвигнутую посреди треугольного газона абстрактную скульптуру сомнительного достоинства, похожую на захмелевшего удава, защемившего хвост в мясорубке и теперь старавшегося высвободиться. Этакий Лаокоон навыворот. - Порядок, - сказала она. - Это близко, я до тебя пешком добегу. Никуда только не уходи. Я пообещал не уходить, вернулся в машину и стал ждать. Буквально через минуту она, запыхавшись, вылетела из-за угла в сопровождении скакавшего впереди Пирата, одетая точно так, как в день нашего романтического знакомства, то есть вчера. Я посигналил, потому что она стала растерянно озираться, и открыл им дверцы. Псина привычно, по-хозяйски влезла на заднее сиденье, дружелюбно ткнула меня мордой в затылок и улеглась, свесив переднюю лапу. Кати села рядом со мной и сразу же углядела, глазастая, распухшую нижнюю губу и пораненные руки: - Опять ухитрился во что-то влипнуть? - Да вроде того. - А где машину взял? - Досталась в наследство... Не сводя глаз с бедолаги удава, я рассказал ей все, что произошло с той минуты, когда мы вчера днем расстались. Она слушала, положив подбородок на сплетенные пальчики, любопытство в глазах сменялось страхом, страх недоверчивым раздумьем. - Но этого не может быть. - Ну да, - сказал я. - "Еще ни один человек не оставался в живых..." Капитан Ламст, цитата две тысячи триста. А разве кто-нибудь пробовал? Привыкли вы, черти, к сложившимся порядкам, не приходит вам в голову, что это не порядки, а затянувшееся недоразумение... - Исследовательская работа велась и ведется. - Значит, не с того конца подходили. - Почему? Собственно говоря, ничего нового ты не открыл. Мы знаем, что вурдалака можно привести в шоковое состояние именно так, как это сделал ты. Это обнаружили довольно давно. Дальше они и не могли пойти, сообразил я. Это я знал, что в настоящем большом мире никогда не было вурдалаков, а им, не ведающим своего происхождения, замкнутым в заколдованном месте, над которым и солнца-то нет, не понять, что вурдалаки - противоестественная нелепица Самим им не справиться, им просто необходим человек, знающий, что мир не ограничивается всякими там Мохнатыми Хребтами и Ревущими Холмами, а человечество - ими самими. Так что прости меня, Панта, я им нужен. Думай обо мне как о нарушителе, я уже не на задании, я сам от себя... впрочем, разве только от себя? Я еще и от них, от тех, про кого мы сегодня не помним даже, как их звали, используем собирательные образы... - Ты знакома со Штенгером? - спросил я. - Лично - нет, но знаю вообще-то. - Адрес знаешь? - Знаю. - Пистолет с собой? - Ага. - Вот и отлично, - сказал я. Пульсирующий вой сирен. Мимо нас промчалась стая длинных легковых машин, варварски разрисованных от руки какими-то спиралями, постными ликами с огромными глазами, оскаленными черепами и цветными кляксами. За машинами волочились гремящие связки пустых жестянок. Завывающий, гремящий кортеж исчез за поворотом. - Эт-то еще что такое? - осведомился я. - Так... - Она смотрела вслед зло и брезгливо. - Очередное извращение, Штенгер навыворот. - Антискотство? - В некотором роде. - Посмотрим? Очень мне хочется взглянуть, что это такое - Штенгер навыворот. - Ничего интересного. - Все равно. Работа у меня такая - смотреть и слушать. - Хорошо. Только я сяду за руль, ты дороги не знаешь. Мы поменялись местами и вскоре прибыли на окраину города. На краю котловины, поросшей нежной зеленой травкой, выстроилось не меньше сотни машин, а их хозяева столпились внизу, где стоял накрытый зеленым стол и что-то ослепительно поблескивало. На круглой высокой кафедре ораторствовал человек в черном. Мы не без труда протолкались в первый ряд. Большинство здесь составляли пересмеивающиеся и перемигивающиеся зеваки, но ближе, у самого стола, выстроились полукругом мрачные люди, десятка два, в белых холщовых рубахах до пят, простоволосые. Глаза у них были загнанно-пустые, сами они напоминали фанатиков зари христианства, какими я их себе представлял. На оратора они смотрели, как на живого бога. Сверкающий предмет оказался жбаном, надраенным до жара. Из него торчала длинная ручка блестящего черпака. Оратор снова заговорил, и я навострил уши. Был он высокий, здоровенный, откормленный, с ухоженной бородищей и расчесанными патлами ниже плеч, в шуршащей черной мантии с массивным медальоном на груди. Медальон изображал череп. Кафедру окружали крепкие парни, бросавшие по сторонам цепкие подозрительные взгляды. Куртки у них знакомо оттопыривались. Как я подметил, они больше смотрели на склоны котловины, чем на толпу. - Все хаос, - зычно и уверенно вещал проповедник. - Какого-либо организующего разумного начала в нашем мире нет. Поисками порядка, закономерности, хотя бы ничтожного здравого смысла занимались лучшие умы. Они ничего не достигли, и вы все это знаете. Вам всем известно, что наш мир представляет собой сгусток хаоса, созданный неизвестно кем неизвестно как неизвестно ради чего. Ваша жизнь бесцельна, вы - манекены, живущие по инерции, подстрекаемые лишь примитивными инстинктами размножения и утоления потребностей желудка. Вы знаете, что я прав, вы сами пришли к тому же выводу... Он говорил долго и убедительно. Надо отдать ему должное - он всесторонне исследовал жизнь континуума и совершенно справедливо считал, что этот мир - досадная нелепость, необ®яснимая ошибка. Талант исследователя у него был, и витийствовать он умел. - Будьте настоящими людьми! - загремел он, орлиным взором озирая паству. - Наберитесь смелости оборвать ваше бессмысленное существование жвачных животных. Победите страх. Решительно, как подобает мужчинам, уйдите, хлопнув дверью. Обманите рок. Натяните нос тому, кто обрек вас на жалкое прозябание! Он взмахнул руками, сошел с кафедры, взялся за ручку черпака и выжидательно посмотрел на толпу. Толпа безмолвствовала. Кое-кто стал пробираться подальше от стола. - Сам и глотай! - крикнули у меня за спиной. - Делать ему нечего! Жратвы навалом, вот и бесятся! - Острые ощущения ему подавай! - В ухо бы ему, да куда там, вон как вызверились, мордовороты... Тем временем кто-то в холщовом подошел к столу, схватил обеими руками торопливо протянутый проповедником черпак, глотнул, захлебываясь, заливая рубаху на груди густой зеленой жидкостью. Короткая судорога скрючила его тело, он осел на землю и больше не шевелился. Движение в толпе усилилось, она таяла, как воск на солнце, люди торопились к автомобилям. Холщовые вереницей тянулись к столу, один за другим припадали к ковшу, один за другим падали на мягкую траву, солнца в небе не было, смотреть на это не хватало сил, они шли и шли, пили, падали... - Разбегайся! - заорал кто-то. По склону прямо к столу неслась, размахивая дрекольем и воинственно вопя, кучка людей. В переднем я сразу узнал Штенгера. Телохранители чернорясого торопливо вытаскивали из-под курток дубинки и кастеты, смыкались вокруг своего вождя. Зеваки мгновенно рассыпались. И грянул бой. Били в песи, крушили в хузары. Силы были примерно равны, обе группы явно знали толк в рукопашной - вряд ли это была первая стычка. Стол перевернули сразу же, зеленая отрава полилась на мертвых, замелькали палки и кулаки, сплелись в клубок апостолы Абсолютного Скотства и пророки эвтаназии. Кто-то уже лежал, кто-то, согнувшись, выбирался из свалки, у проповедника рвали с шеи крест, Штенгер размахивал колом... Рядом хлопнул выстрел, второй, третий. - Команда! Мотаем! - завопил кто-то. Дерущиеся кинулись в разные стороны - видимо, и это было им не впервой. Потоптанные вскакивали и резво бежали следом. Кати перезаряжала пистолет. - Я же тебе говорила, - сказала она. - Ничего хорошего. Поехали? - Поехали, - сказал я. - К Штенгеру. Побеседуем. - Значит, так, - наставлял я, когда мы поднимались по лестнице. - Жди здесь. Если он выскочит, продемонстрируй ему пистолет и загони обратно. - Что ты затеял? Не ответив, я позвонил. Дверь открыл сам Штенгер, заработавший в битве великолепный синяк под левый глаз. На его лице медленно гасла слащавая улыбочка, предназначенная для кого-то другого. Он был по пояс гол, вз®ерошен, в руке держал коробочку с пудрой - приводил себя в порядок. Апостол Штенгер. Мессия. - Чем обязан? - недоуменно спросил он, пряча пудру за спину. - Я, право... Я протиснулся мимо него и пошел прямиком в комнату. Он тащился следом, бормоча, что ему некогда, что к нему должна прийти дама и он при всем желании не может уделить мне времени. В комнате пахло духами и хорошим коньяком, повсюду валялись четвертушки сиреневой бумаги, исписанные бисерным старушечьим почерком. Я поднял одну с кресла. На крыльях не подняться нам до Луны, совсем другим приснятся цветные сны... - Вы еще и поэт? - сказал я. - Все-таки, чем могу... - начал он, останавливаясь передо мной. - Молчать, - сказал я, смахнул с кресла бумаги и сел. Достал пистолет, снял его с предохранителя и положил на стол. Демонстративно посмотрел на часы. Штенгер молча разевал рот. - Это - для того, чтобы вы поняли, что дело серьезное, - кивнул я на пистолет. - Вы расскажете мне все, что вам известно о вурдалаках. - Но, Алехин... - У меня мало времени, - сказал я. Рассыпав пудру, Штенгер с бегемотьей грацией прянул к двери, распахнул ее. Я не видел Кати, но там все было в порядке - пиит захлопнул дверь и задом пятился в комнату, нещадно топча свои сиреневые вирши. - Даю вам минуту, - сказал я. Жалости у меня к нему не было - слишком многое приходилось вспомнить. - Вы расскажете мне все, что вам известно о вурдалаках. Довольно долго мы смотрели друг другу в глаза. И наконец он отвел взгляд. - Хорошо, - сказал он. - Можно, я оденусь? И выпить бы... - Валяйте, - разрешил я. - Только без фокусов. Он ушел в другую комнату, захлопал там дверцами шкафа. Я вышел на площадку и поманил Кати: - Иди, садись, только не вмешивайся. К нам вышел Штенгер с большой буквы - вальяжный, приодетый и причесанный. - Вот, - сказал он, бросив передо мной свернутый в трубку лоскут ткани. - Больше у меня ничего нет. И глотнул прямо из горлышка, обливая крахмальный пластрон. Я развернул лист. Это была карта континуума и в то же время карта острова - его очертания повторялись и здесь, но если верить проставленному в милях масштабу, созданный пришельцами мирок был больше острова раз в тридцать. Этакая чечевичка сто двадцать миль на девяносто. Прекрасная карта с дорогами, четкими надписями: "Город", "Ревущие Холмы", "Мохнатый Хребет", "Вурдалачьи Леса", указаны даже мало-мальски крупные лесные тропы, родники и форпосты Команды. Кати заглянула мне через плечо и восхищенно ахнула. - Иди в машину, я скоро, - сказал я ей. Она вышла, прижимая карту к груди. - Откуда у вас это, Штенгер? - спросил я. - Украли небось? - Джулиана дала, - сумрачно ответил он, допивая остатки коньяка. - А к ней, по-моему, карта попала от Мефистофеля, я точно не знаю и не собираюсь выяснять... - От кого? Выслушав его довольно долгий рассказ, я удивился не на шутку. Оказалось, что наряду с вурдалаками, драконами и таинственными обитателями отдаленных окраин, о которых рассказывают то ли глупые, то ли страшные небылицы, существует еще некий Мефистофель. Живет он неизвестно где, появляется когда каждый день, когда раз в год, обладает способностями, которых нет и не может быть у обыкновенных людей, все знает, всех видит насквозь, задает непонятные вопросы, и, хотя никому вроде бы не причинил вреда, бытует стойкое мнение, что лучше от него держаться подальше. Сам Штенгер лицом к лицу встречался с ним всего раз, месяц назад, чисто случайно, и улизнул переулками под первым пришедшим в голову благовидным предлогом. Окончательно добило меня то, что по всем приметам этот их Мефистофель как две капли воды походил на таинственного незнакомца, беседовавшего со мной у обломков "Орлана", и это навело на мысль, от которой стало жарко: неужели я в первые же часы пребывания здесь встретил одного из пришельцев

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору