ставились даже не возмущенно - с безмерным удивлением.
   - Участь женщины - неустанно продолжать род, - сказал Великий Мастер. -
А участь рожденных женщиной - вести вперед Великий Канал. Ты, должно быть,
издалека, и разум твой темен, если ты не знаешь очевидных вещей.
   - Я - княжна Анастасия из рода  Вторых  Секретарей,  рыцарь  Счастливой
Империи.
   - Придуманные дикарями звания нелепы перед Великим Каналом.
   - Прекрасно, - сказала Анастасия. -  Похоже,  меня  собираются  сделать
чьей-то женой, не спрашивая, как я к этому отношусь?
   - Какое это имеет значение - твое отношение к делу?  -  сказал  Великий
Мастер. - Хранители, как  ни  удивительно,  эта  дикарка  способна  связно
выражать свои мысли, пусть и примитивные. Это лишний раз  доказывает,  что
получить ее должен кто-то из вас.
   - Кто вы? - спросила Анастасия, решив пока что не ввязываться в споры.
   - Мы - слуги Великого Канала, -  сказал  Великий  Мастер.  Он  встал  с
кресла, подошел к Анастасии, положил ей на плечо холодную жесткую  руку  и
подтолкнул к окну. Из  окна  виднелось  за  скопищем  передвижных  домиков
пыльное марево и облака пара над Каналом; тысячеустый шум, грохот железных
зверей, бадей и колес тачек долетали и сюда.
   -  Но  зачем  все  это?  -  удивленно  спросила  Анастасия,  ничуть  не
притворяясь.
   - Мы - лишь скромные слуги Великого Канала, -  сказал  Великий  Мастер.
Его голос словно пытался вопреки своей природе стать мягким, но тщетно.  -
В незапамятные времена мир был дик и бессмысленен. Жалкие дикари  ковыряли
землю мотыгами и строили хижины, без пользы расточая труд и зачатки ума на
сотни неразумных дел, прибавляя этим хаоса. И тогда  пришел  Великий  Тро,
чьи священные волосы распростерлись над  миром  семицветной  жизнетворящей
радугой, возвещавшей о наступлении Эры Порядка и Труда. Тро протянул руку,
и на ладонь ему сел, дабы вкусить крохи великой премудрости.  Божественный
Жук, и мысль Тро оплодотворила Жука  озарением  идеи  Великого  Канала.  И
откладывал Жук яйца, а Тро дул  на  них,  и  рождались  Славные  Предтечи,
родоначальники Хранителей Кнута и Лопаты - Яго, Свер, Бер, Фир, Ког,  Фре.
И труды Родоначальников озарили светом божественной  премудрости  Великого
Тро толпы дикарей, дав  начало  Великому  Каналу.  И  первые  комья  земли
взлетели, и Великий Канал пролег по  земле,  круша  гниющие  в  ней  кости
дикарей и сметая их убогие капища. Мы, Хранители, смертны - но  бессмертен
Великий Канал. Сотни лет он неотвратимо растет.
   - Сотни лет? - шепотом переспросила Анастасия удивленно, боясь  поднять
на него глаза, чтобы не столкнуться с бездонной пустотой его взгляда.
   - Сотни лет. -  Твердые  холодные  крючки  его  пальцев  сжимали  плечо
Анастасии, и от них по телу девушки растекался холод.  -  Мы  смертны.  Но
бессмертен Великий Канал. И священные волосы Великого  Тро  всеми  цветами
радуги веют над миром.
   - Но... что же потом?
   - Ты красива, но разум твой темен, - сказал он. - Потом - бессмысленное
слово. Есть великое слово - вечность. Великий Тро - это Вечность.  Великий
Канал - это Вечность. У него было начало, но нет конца.
   - Так не бывает, - сказала Анастасия. - Людям в конце концов надоест...
   - Для того, чтобы им не надоело, и существуют Хранители Кнута и Лопаты.
   - Сломаются эти ваши железные...
   - Люди будут рыть руками.
   - А если Канал упрется в море?
   - Мы идем вперед, в направлении, указанном Великим Тро, идем сотни лет.
Великий Канал не может свернуть и остановиться. Довольно. - Он сжал  плечо
Анастасии. - Пока что тебе прощаются все дикарские  глупости,  которые  ты
наговорила. Но завтра они станут ересью, и не советую об этом забывать.  В
тебе, мне кажется, есть проблески разума. А потому  постарайся  понять:  у
тебя нет иной судьбы, кроме как стать продолжательницей рода  -  к  твоему
счастью, рода Хранителей Кнута и Лопаты, а не рабочего быдла. Единственным
твоим чувством должна стать благодарность за оказанную тебе милость.
   -  Благодарю,  -  сказала  Анастасия.  -  Надеюсь,  меня  не   заставят
продолжать род вот прямо сейчас, тут же?
   - Рад, что ты быстро усваиваешь священные истины, - как ни странно,  он
начисто не заметил иронии. - Разумеется, состоится брачная церемония.  Она
начнется вечером и будет краткой.  Тебя  подготовят.  Нынче  же  ночью  ты
должна будешь дать жизнь будущим Хранителям Кнута и Лопаты.
   - Благодарю за высокое доверие, - сказала Анастасия.
   Она почувствовала себя гораздо спокойнее  и  увереннее.  Вряд  ли  этот
сумасшедший и его пустоглазая банда будут торчать  вокруг  брачного  ложа,
духовно сопутствуя трудам по продолжению рода. Тех, кто ее похитил,  давно
отослали прочь, и вряд ли они найдут время рассказать что ценный трофей не
так уж смиренен и слаб, когда у него свободны руки и ноги, -  так  что  ее
нареченного ожидают неприятные сюрпризы, и  брачная  ночь  у  него  выйдет
несколько нетрадиционной... А там посмотрим. Ускользнуть  отсюда  нелегко,
обратную  дорогу  отыскать  еще  труднее,  но  лучше  уж   рискнуть,   чем
превратиться в продолжательницу рода этих безумцев,  неустанно  рожать  им
новых...
   А потому Анастасия смиренно склонила голову и сказала:
   - Твоя мудрость потрясает меня, о Великий Мастер, - и  окинула  угрюмую
шеренгу таким взглядом, что в их глазах зажглось  слабое  подобие  чего-то
человеческого. - Я с трепетом жду достойнейшего из вас, о Хранители.
   Оказалось, что достойнейшего они избирают примитивнейшим способом - они
по очереди доставали шарики  из  золотого  сосуда,  и  вскоре  обнаружился
счастливчик,  ничем,  правда,  свою   радость   не   выказавший.   "Болван
пустоглазый, неотличимый от прочих", - подумала Анастасия, прикидывая, как
лучше всего будет приласкать его столь пылко и бурно, чтобы в сознание  не
приходил как можно дольше.
   Слуги в черном - новые, незнакомые - вывели ее на крыльцо.  Смеркалось,
солнце давно скрылось за горизонтом, а по левую руку от заката  собирались
тучи, чернотой своей и густотой обещавшие  скорый  обильный  ливень.  "Тем
лучше", -  подумала  Анастасия,  ощущая  пьянящее  щекотанье  предстоящего
опасного дела, отрешенную легкость.
   Ее привели в домик с  занавешенными  окнами  и  сдали  с  рук  на  руки
служанкам в черно-сером. Они усердно вымыли  Анастасию  в  жестяной  ванне
(она сердито подумала, что два купанья за день - уже чересчур), обрядили в
голубые  штаны  и  белую  рубашку  с  голубым  узором,   напоминавшим   их
пресловутого шестилапого жука. Одежда из тонкой мягкой материи, а  башмаки
из хорошо выделанной кожи. Повесили на шею золотую цепочку с золотым жуком
и пучком черных нитей - очевидно, символизировавшим  шевелюру  вездесущего
Тро. Зеркала не оказалось - то ли зеркала легко разбивались при  переездах
и от них отказались, то ли потомки богов попросту не додумались до зеркал.
Анастасия об этом чуточку пожалела - хотелось все же посмотреть,  как  она
выглядит в брачном наряде этих сумасшедших.
   Потом ее отвели в домик, принадлежавший вытянувшему счастливый  (с  его
точки зрения) жребий Хранителю. С точки зрения Анастасии, жребий ему выпал
насквозь несчастливый.
   Служанки зажгли золотой семисвечник в углу, скупо об®яснили, что вскоре
сюда явится для свершения брачной церемонии какой-то там их жрец, ведя  за
собой счастливого жениха.
   Анастасия слушала их вполуха. Едва  за  ними  захлопнулась  дверь,  она
обернулась к стене. Там, под выкатившим черные  бельма  неизменным  жуком,
висел меч в богато украшенных ножнах, с драгоценной рукоятью и  шестилапым
пауком на крыже. Меч был короче и шире тех, к которым Анастасия  привыкла,
но выглядел подходяще.
   Косясь на дверь и навострив уши, Анастасия обошла низкое  широкое  ложе
(жди, как же!),  осторожно  вытащила  меч,  придерживая  ножны,  чтобы  не
брякнули. Попробовала пальцем лезвие и удовлетворенно хмыкнула -  отточено
на совесть. Бедный нареченный. Тихонько  вложила  меч  назад.  Улыбнулась.
Просьба пожаловать, невеста ждет с трепетом...
   Она  присела  на  краешек  ложа  и  попыталась  принять  вид  трепетной
невинности. Жаль, не видит себя со стороны и не знает,  насколько  ей  это
удалось. Попробовала рукой упругость мягкого ложа и вздохнула: вот если бы
здесь был...
   За окном накрапывал дождь, потянуло приятным запахом  влажного  чистого
песка, и вдруг посреди этого мокрого полумрака раздался  страшный  грохот.
Пламя свечей качнулось, едва  не  погаснув,  и  тут  же  вылетело  оконное
стекло.  Анастасия  подскочила  от  неожиданности,  сорвалась  с  ложа   и
подбежала к окну, топча по дороге куски стекла. Для грома и молнии слишком
уж оглушительно, а  главное  -  рано,  настоящая  буря  еще  вроде  бы  не
подступила к городу.
   Анастасия высунулась наружу, рискуя порезаться о торчащие в раме острые
осколки. Слева, довольно далеко, все выше  и  шире  разрасталось  багровое
зарево - колышущееся, исполинское, идущее словно бы из-под  земли.  Канал,
сообразила Анастасия. Что-то там загорелось. Весьма кстати!
   Сразу в нескольких местах, в разных  концах  города  хрипло  и  страшно
заревели трубы.  По  улочкам,  озаренным  пляшущими  багровыми  отсветами,
бежали люди -  все  в  одном  направлении,  к  пожару.  Никакой  сумятицы.
Анастасия разглядела - их, словно стадо, гонят всадники в черном, пешие  в
черном, слышно, как свистят плети, полосуя по спинам и головам.
   Один за другим прогрохотали еще  два  взрыва,  зарево  разрасталось  на
полнеба.
   Анастасия осторожно втянула назад голову. Самое время. Улочка опустела,
направление она помнит, коней тут много, меч есть...
   И тут в прихожей затоптались, нашаривая  ручку.  "Ну,  долой  трепетную
невинность", - сказала себе Анастасия.  Выдернула  меч  из  ножен,  задула
свечи и прижалась к стене. Багровые отсветы проникали внутрь,  и  вошедший
сразу бы ее увидел, но это не меняло дела - до двери один бросок,  и  жить
вошедшему осталось всего ничего...
   Дверь рывком распахнулась, но никто не вошел. Анастасия напрягла глаза,
всматриваясь в темную прихожую. Отвела руку с мечом, изготовилась к удару.
Оттуда, из темноты, сказали напряженно-радостно:
   - Таська, брось железку, порежешься!
   Ноги у нее подкосились. Она выпустила меч и бросилась на шею  Капитану,
ткнула губами куда-то в ухо. Капитан обхватил ее так, что ребра хрустнули.
   - Задавишь, - выдохнула она, счастливо смеясь. - Откуда  ты  такой?  Да
говори же!
   На нем была эта омерзительная черная одежда, с золотым жуком на  груди,
но под ней ощущалась кираса. И автомат висел на плече.
   - Да подарил тут один одежонку, - сказал Капитан. - Разговорчивый такой
попался, гнида, все растолковал - что к чему, где  что  лежит...  Горючка,
Настенька, потому так и названа, что горит...
   - Так это ты? - обернулась она к окну, к багровому зареву.
   -  Мой  грех.  -  Он  отпустил  Анастасию,  выглянул  наружу,   хмыкнул
удовлетворенно. - Обормоты, кто ж так горючку держит  -  неогороженной,  с
одним вертухаем... Ну, пошли!
   Они выскочили под дождь. Вдали, вокруг пожарища стоял страшный шум,  но
ближайшие улочки были пусты. Они бежали меж рядов темных повозок и  темных
домиков. Капитан схватил ее  за  руку  и  уверенно  тащил  за  собой.  Меч
Анастасия все-таки прихватила со стены, но второпях не  забрала  ножны,  и
бежать с мечом в руке было неудобно, он только мешал.
   - Да брось ты его! - крикнул Капитан.
   Анастасия послушалась.  Кто-то  шарахнулся  из  проулка  им  наперерез,
ничего еще не сообразив, выставил секиру. Капитан выпустил руку  Анастасии
и отшвырнул его ударом ноги под горло. Снова ухватил  ладонь  Анастасии  и
увлек в противоположном от пожара направлении. Вдруг застыл, прислушался:
   - Стоп!
   Толкнул Анастасию к ближайшей повозке:
   - Быстро туда!
   Сам запрыгнул следом, опустил полог. Они оказались на каких-то  жестких
угловатых тюках. И тут же  совсем  рядом  промчались  всадники,  протопало
множество человеческих ног. Анастасия перевела дух и,  вглядываясь  в  его
неразличимое почти во тьме лицо, спросила:
   - Как ты меня нашел?
   - А ты думала, тебя так и бросили? - Он ощупью нашел плечо Анастасии. -
Десант своих не бросает, княжна... Горна благодари. Пустили его по  следу,
быстренько на хвост им сели, потом я издали в бинокль  увидел,  как  ты  с
ними мило беседуешь. Засели на холмах... А потом все было просто. Пошел  в
этот гуляй-город, притормозил там одного с топором, а он  болтун  оказался
жуткий... - Капитан осторожно коснулся ее щеки. - Больно стукнули? Там,  у
холмов?
   - Чепуха, - сказала Анастасия.
   - Чего они от тебя хотели? В гарем сватали?
   - Детей им, дуракам, рожать, - сердито сказала Анастасия.  -  Таких  же
дураков, землекопов свихнувшихся...
   - Действительно, чего захотели... -  Он  помолчал  и  вдруг  решительно
шепнул ей на ухо: - А мне бы согласилась?
   Анастасия замерла, стоя на коленях на жестком  тюке.  Почувствовала  на
губах его губы, медленно подняла руки и положила ему на плечи. Зажмурилась
в темноте и долго не открывала глаз.
   - Чудо ты, Таська, - защекотал ей ухо горячий шепот  Капитана.  -  Чудо
несусветное в кольчуге...
   Анастасия улыбнулась в темноте, глаза защипало - но почему, ведь сейчас
ей было невыносимо  хорошо?  Загадочная  это  вещь  оказывается,  слезы  -
большая и сложная тайна, пока что непонятная ей.
   - Пошли отсюда?  -  сказала  она  тихо,  коснулась  его  щеки,  провела
ладонью. - Здесь так страшно...
   Вокруг снова не было ни души. Они спрыгнули  на  землю  и,  держась  за
руки, спокойно пошли быстрым шагом к окраине  города.  Никто  не  бросался
наперерез,  никто  не  гнался  -  все  сгрудились  вокруг  пожара.  Ливень
усиливался. Время от времени они, уже далеко отойдя от страшного  кочевого
города, оглядывались на пожарище - оно заметно пригасло, багровые  отсветы
словно уходили в землю, погружались на дно Канала.
   - Тушат помаленьку,  -  сказал  Капитан.  -  Тушат-тушат,  не  потушат,
заливают - не зальют. Эх, я сюда обязательно вернусь...
   Анастасия улыбнулась ему. Она промокла насквозь, одежда облепила  тело,
но холода Анастасия не чувствовала -  она  была  на  свободе,  и  безумцы,
рывшие  столетиями  свою  исполинскую  канаву,  хочется  верить,  навсегда
уходили из ее жизни.
   - Разобраться бы с ними как следует, - сказал Капитан. - Черт, и  нечем
тебя укутать, сам мокрехонек, как мышь в ведре...
   Анастасия зажала в кулаке золотого  жука  и  рванула  цепочку.  Цепочка
лопнула, и Анастасия зашвырнула ее подальше, далеко-далеко, чтобы  улетела
на другой конец света. Раскинула руки и закружилась под дождем, зажмурясь,
закинула голову, подставила лицо косым струям, крикнула:
   - А жизнь прекрасна!
   - Точно. Сам начинаю верить. - Капитан поймал ее  в  охапку  и  сказал,
словно бросаясь в воду. - Настенька, я ведь не шучу...
   - Я знаю, - тихо сказала Анастасия. -  Я  тоже.  Только...  я...  ты...
как-то... если...
   Она безнадежно запуталась и замолчала в  полной  растерянности.  Что-то
старое рушилось, уходило, исчезало, что-то новое никак не могло  заступить
на его место, и Анастасия замерла  в  его  об®ятиях,  уткнулась  в  плечо,
чуточку жалобно попросила:
   - Ну не надо меня торопить, я...
   - Настенька, я понимаю. - Капитан погладил  ее  по  мокрым  волосам.  -
Только я серьезно и насовсем...
   - Я тоже, кажется, - сказала Анастасия так тихо, что он, быть может,  и
не расслышал.
   Вскоре они добрались до  места,  где  ждала  Ольга  с  лошадьми.  Горн,
радостно гавкая, прыгал вокруг, а Ольга бросилась ей на шею. Дождь  на  ее
лице или слезы - разобрать под этим косым ливнем было невозможно.
   - Что там было? - спросила Ольга наконец.
   - Да пустяки, -  сказала  Анастасия  и  впервые  за  этот  вечер  зябко
передернулась - и от пережитого, и прохладу дождя ощутила. - Чуть  замужем
не оказалась, только и всего.



        13. СОН О РЖАНЫХ АПОСТОЛАХ

                                       Так полуострова дрейфуют к океану
                                       от торжествующих земных кавардаков.
                                                                   А.Рембо

   Анастасия ехала во главе своего маленького  отряда  хмурая,  как  туча.
Даже Росинанту передавалось настроение хозяйки, не говоря уж  об  Ольге  с
Капитаном - они и не  пробовали  завязать  разговор,  и  в  глазах  у  них
Анастасия видела неприкрытое недоумение. Но никак не находила нужных  слов
и подходящего случая, хранила угрюмое молчание, отчего злилась еще больше.
И получался замкнутый круг.
   Если честно, ей больше всего хотелось оказаться вдвоем  с  Капитаном  в
каком-нибудь уединенном месте, взяться за руки и выговориться начистоту. О
том, что они все же люди из разных миров, и нужно вместе, долго и вдумчиво
ломать голову над тем, как же им все-таки подогнать, притереть, совместить
эти миры, чтобы  родилось  что-то  новое,  не  ранившее  ничьей  гордости,
самолюбия и устоявшихся взглядов на жизнь. О том, чем каждый из них должен
поступиться, и  нужно  ли  поступаться  чем-то.  И  вообще,  можно  ли  до
завершения их поездки  в  неизвестность  разрешить  все  сложности  раз  и
навсегда?
   Временами ей казалось, что и Капитан ломает голову над  тем  же  самым.
Наверняка. Быть может, его мысли были отражением  мыслей  Анастасии.  Быть
может, он точно так же искал случая.
   А случая все не подворачивалось. Леса кончились, они третий день  ехали
по равнинам, перемежавшимся редкими невысокими холмами. И эти равнины были
самым неподходящим местом дня серьезного разговора. Так  иногда  бывает  -
позарез необходимы деревья над головой, лесная поляна,  комната,  галерея,
старая стена... А вот так вот взяться за руки и уйти подальше от разбитого
на равнине лагеря - не получается, хоть ты тресни. Больше всего  Анастасию
мучила мысль, что он может подумать, будто она бросилась ему тогда на  шею
из одной лишь благодарности за спасение. Чтобы покончить хотя  бы  с  этим
недоразумением, вставшим меж ними или выдуманным ею, она придержала  коня,
подождала, когда поравняется-с ней чалый Капитана и тихо спросила:
   - Не сердишься?
   - За что, господи? - но в  его  голосе  звучала  нотка  грусти.  -  Все
нормально...
   - Вот уж нет, - сказала Анастасия,  не  глядя  на  него.  -  Только  не
сердись... Я размышляю, и мне тяжело.
   -  Странное  совпадение,  -  сказал  Капитан  уже  веселее.  -  Я  тоже
размышляю, и не над самыми простыми вещами. Не подумать ли  нам  вместе  и
вслух?
   -  Подождем,  -  сказала  Анастасия.  -  Только  не   сердись,   ладно?
Подождем...
   И от®ехала. Словно камень с души свалился, и увесистый.
   Она погнала Росинанта легким галопом, волосы развевались из под  шлема,
увенчанного золотым серпом-и-молотом.
   Где те времена, когда жизнь казалась ей не лишенной тягостных  загадок,
но довольно простой, без крупных неожиданностей? Где времена, когда она  и
подумать не  могла,  что  потрясение  основ  -  столь  мучительная  штука?
Анастасия, светлая княжна отрогов  Улу-Хема  из  рода  Вторых  Секретарей,
отважный рыцарь, пустившийся в поход за Знаниями  -  ах,  каким  легким  и
прекрасным виделся поначалу тот поход...
   Она остановила коня - вокруг  были  возделанные  поля!  Пшеница  стояла
золотой  упругой  стеной,  чуть  колыхавшейся  под   ветерком.   Анастасия
спрыгнула с седла, сорвала колос, размяла в  ладонях,  попробовала  зерна.
Самая настоящая пшеница и на вид, и на вкус.
   Под®ехали Капитан с Ольгой. Анастасия молча обвела рукой, показывая  на
золотящиеся до горизонта поля.
   - Ну, по крайней мере, не Канал, - сказал Капитан.
   Все прекрасно понимали, что означают эти золотые  колосья.  Необозримые
пшеничные поля - это государство. Вот только чье, и как здесь относятся  к
путникам?
   Оставалось ехать вперед, что они и  сделали.  Скоро  обнаружили  торную
дорогу и двинулись по ней. И прошло не так уж много  времени,  прежде  чем
Капитан, случайно огля