тдыхом:   ушибы,   легкое   сотрясение   мозга   и
левосторонний вывих челюсти, тут же  и  вправленный.  Помню  умоляющий
шепот пострадавшего  под  сурдинку  пращевидной  повязки:  "Только  не
заявляйте, парни тут ни при чем, это я виноват. Не надо полицию, прошу
вас..."
   Разумеется, мы заявили, да и как не заявить, коли  обязаны.  Спустя
недели две он нашел меня специально для того, чтобы высказать упрек. И
тогда,  взглянув  в  его  освобожденное  от  пластырей   лицо,   понял
неизвестных хулиганов и посочувствовал им.
   Киря Пипеткин был не виноват.  Просто  природа, иногда  удивительно
щедрая на пакости в отношении рода человеческого, снабдила  его  таким
лицом, что глядя на него, никто не  мог  оставаться  равнодушным.  Это
была какая-то квинтэссенция полного отврата. Самые стойкие терпели как
умели и сколько умели, а потом старались поскорее  уйти  от  греха,  -
остальные же били сразу, по-видимому,  совершенно  рефлекторно.  Такое
лицо было специально создано для того, чтобы его бить.
   Между прочим, на фото оно выглядело неплохо.  Далеко  не  красавец,
конечно,  но  и  не  так  чтобы  урод.  Таких  лиц  много.  Но  то  ли
специфическая Кирина вазомоторика, то ли какой-то  легкий,  неуловимый
штришок,  делающий  лицо  живым,  неизбежно   провоцировали   среднего
сапиенса на стремительную потерю человеческого  облика.  Киря  ли  был
тому  виной?  Или  не  открытый  пока  дефект  в  кошмарных   глубинах
"нормальной" человеческой психики? Как знать.
   Однажды  я  показал  его  знакомому  психологу,  ищущему  тему  для
диссера. После беглой встречи  с  Пипеткиным  мой  знакомый  заявил  с
каменным лицом, что на первый случай сумел  удержаться,  но  вообще-то
свобода и незапятнанное имя дороги ему как память, так что  Пипеткина,
пожалуй, лучше больше сюда не водить.
   Он преувеличивал риск. Киря никогда  ни  на  кого  не  заявлял.  Он
понимал, что люди не виноваты. И он не виноват. И никто не виноват. Из
хромосомы не вынешь ген, чтобы высечь его за подлость.
   Кстати, о тех хулиганах... Как ни удивительно, их нашли.  Был  суд.
Говорят, малый состав присяжных, узрев Кирю, единогласно  оправдал  во
всем сознавшихся и покаявшихся подсудимых, а что  до  судьи,  то  было
замечено, как  он  несколько  раз,  забывшись,  принимался  засучивать
рукава мантии... Сам не видел - за что купил, за то и продаю.
   Само собой, Пипеткин ходил по  косметическим  салонам  и  кое-каким
подпольным лавочкам - в тех случаях, когда у него случайно  заводились
деньги. С ним  наотрез  отказывались  иметь  дело  даже  стопроцентные
барыги,  а  один  нервный  косметолог  запустил  в  него   силиконовым
протезом. Пипеткин не спорил, он все принимал как должное.
   Но это лишь предыстория. История впереди.
   Друзей у него никогда не  водилось.  Впрочем,  и  врагов  тоже:  не
считать же врагами тех, кто не  смог  устоять  против  искушения!  Его
начали бить еще в детском саду, а  в  гимназии  продолжили  с  большим
воодушевлением. Директор об®яснялся с плачущей матерью:  "Поймите,  мы
делаем все, что  в  наших  силах..."  -  но  предпочитал  не  покидать
кабинета, когда на перемене класс, где учился Киря Пипеткин,  заносило
на тот же этаж. Мать, и та не любила сына. Из-за  него  из  дома  ушел
отец, а возможные кандидаты в  отчимы  испарялись,  едва  взглянув  на
будущего пасынка.
   Один раз Пипеткин решил  проявить  характер  и  по  совершеннолетии
завербовался на флот. После ряда неприятных  инцидентов  (о  них  Киря
говорил глухо) он стал единственным матросом на  авианосце  "Аскольд",
кому   распоряжением   капитана   было   разрешено   носить    большие
светоотражающие очки. Это помогло. Он не снимал их  даже  на  ночь,  и
лицо стало понемногу заживать.
   Нечасто увольняясь на берег, он слонялся по пирсу, комично  похожий
на путчиста-коммандос из банановой республики, и солнце сияло  на  его
спасительных  очках.  Ему  некуда  было  идти.  Его  нигде  не  ждали.
Нисколько не сомневаюсь в том, что на момент нашей  последней  встречи
лет пять назад он все еще оставался девственником.
   Закономерным образом его футболили с корабля на  корабль,  пока  не
засунули в подводную лодку. Киря  и  там  старался  нести  службу  как
полагается, испортил очками зрение  и  вечно  хотел  спать.  Спали  на
подлодке в три смены: коек было  ровно  втрое  меньше,  чем  матросов.
Свободные от вахты могли вздремнуть на торпедах. Он  тоже  иногда  так
спал. Облюбованная им торпеда была ядерная, с незаметной утечкой, и он
облысел.
   Почему он не  стал  маньяком  вроде  рыбника  в  "Тиле",  для  меня
загадка, но факт есть факт: он не желал зла людям. Единственное,  чего
он от них хотел, - чтобы его перестали бить. Ничем, кроме  врожденного
идеализма, нельзя об®яснить его  решение  стать  морским  офицером  по
окончании срока контракта. Наивный, он считал,  что  погоны  и  кортик
способны оградить его лицо от посягательств...
   Как он сумел прорваться в училище и  какими  неисповедимыми  путями
ухитрился его окончить, мне неизвестно. Об этом  Пипеткин  предпочитал
помалкивать, а я не очень настаивал. По правде сказать,  наше  общение
было достаточно фрагментарным, а разговоры короткими -  длинных  нервы
не выдерживали. Чаще всего  я  звонил  ему  с  узкоутилитарной  целью:
хорошенько разозлиться перед серьезной работой. Встречаться избегал.
   Продвинуться по службе Киря и не мечтал. Но все же не  ожидал,  что
его офицерский стаж окажется таким коротким.
   Его ударил матрос. Несмотря на кортик. Несмотря на очки.
   Пипеткину удалось спасти матроса от суда, но о  продолжении  службы
не могло быть и речи. Киря вышел  в  отставку,  и  вот  тут-то  с  ним
случился редкий ныне приступ истерической астазии. Просто удивительно,
что он не настиг его раньше.
   Соседи по палате  оказались  людьми  мирными.  Отставной  лейтенант
Пипеткин  лежал  вторым  от  окна   между   человеком-рукомойником   и
мусульманским  астронавтом,  ждущим  суда  по  обвинению   во   взломе
орбитальной станции "Фридом",  покорно  глотал  лекарства  и  нырял  с
головой под одеяло всякий раз,  когда  в  палату  входил  посторонний.
Санитаров он боялся панически, но как-то обошлось: треснули всего один
раз, и то вполсилы. Обрадованный  таким  исходом,  Киря,  выписавшись,
отправился покупать новые солнцезащитные очки, опрометчиво выбрав  для
этой  операции  светлое  время  суток...  В  тот  день  мы  с  ним   и
познакомились.
   Позднее  он  попытался  стать  писателем   и   за   этим   занятием
окончательно испортил глаза. Он тогда  снимал  за  городом  каморку  у
слепой старухи. Только там он и мог жить. Под самой крышей, согнувшись
в три погибели, лысый и вдохновенный, он пытался творить за стареньким
убогим компьютером. Крыша, к  счастью,  не  протекала.  Зато,  на  мой
взгляд, она иногда ехала - у Кири.
   Потому что если человек решил сделаться писателем, это значит,  что
у него не на месте соображалка. Все  вокруг  думают  именно  так.  Они
правы. Марк Твен,  например,  откровенно  советовал  родителям  пороть
детей,  обнаруживших  вредное  поползновение   заняться   литературным
ремеслом.
   Он тоже был прав.
   В одном Киря выиграл: он мог теперь безвылазно сидеть дома, общаясь
только со слепой старухой и рассылая тексты по  редакциям  электронной
почтой. Этакий кустарь-одиночка с компьютером.  Он  писал  сказки  для
детей и взрослых, но дети их не читали, а взрослые  не  понимали.  Для
взрослых сказки были слишком умны. А дети не читали сказок потому, что
никто их не издавал. Редакторы были взрослыми.
   Одним  словом,  он  существовал  на   социальное   пособие.   Более
несчастного человека мне  еще  не  доводилось  видеть,  и  я  от  души
надеюсь, что не доведется!
   Я не  включил  передачу  изображения,  и  когда  на  экране  возник
подслеповато щурившийся Киря, мгновенно дал отбой.
   Жив Пипеткин...
   Я был готов к тому,  что  либо  не  отзовется  никто,  либо  слепая
старуха прошамкает мне ожидаемое о Кириной судьбе... ы-ы-ы, милай, яво
еще когда схоронили-та... В суицидальном списке последних лет  фамилия
Пипеткин не значилась, но я хотел убедиться наверняка.
   Моя романтическая гипотеза разваливалась  на  части.  Уж  если  жив
Киря, на домыслах насчет ухода  неприспособленных  с  тонкой  духовной
организацией нужно  срочно  ставить  погребальный  менгир.  Желательно
фаллический. Кстати, в человечестве, сколь  его  ни  просеивай  сквозь
мелкое сито, никогда не наберешь восьми миллиардов  тонкокожих.  Жизнь
устроена проще, чем принято думать, вот в чем вся штука.
   Честно признаться, я с самого  начала  не  очень-то  верил  в  свою
гипотезу.


        4

   Ах, как хотелось мне, господи, как мне мечталось взять да  и  найти
внезапно решение самому, чтобы вспышка гениального озарения  случилась
спонтанно, как конфуз с громким пуком в гостях, непременно со мной,  а
не с кем-то другим - о! вырос бы я в собственных  глазах,  аки  титан,
господа хорошие, обозрел бы мир из горних высей, чтобы хоть  на  время
забыть, кто я есть на самом деле:  обыкновенный  человек  со  средними
способностями, мелкая, признаться, животинка, не  заметная  в  мировом
масштабе, только лишь, в отличие от других, наделенная  ЧПП,  что  ее,
животинку, и спасает, и в функционерах держит. Откажет - вот тут-то  я
и посыплюсь с грохотом, с треском и звоном. На кой черт мне, человеку,
по правде сказать, не сугубо  честолюбивому,  понадобилось  взбираться
наверх по шаткой служебной стремянке - вопрос. Только для того,  чтобы
доказать самому себе, что я и без  "демония"  -  ого-го,  а  не  тварь
дрожащая? Как же, доказал...
   Стоп, проехали! Сколько раз давал себе слово не думать на эту тему.
Все. Табу.
   Покончив с самоуничижительными мыслями,  я  внимательно  просмотрел
компиляцию,  составленную  для  меня  Лебедянским.  Слов  нет,  хорошо
работает  его  группа.  Аккуратно.   Ничего   не   пропущено,   данные
скомпонованы  в  нечто  такое,  из  чего  легко  строить  всевозможные
логические схемы. Очень похоже на  равномерное  наступление  по  всему
фронту - никаких танковых клиньев,  фланговых  охватов  и  гайдамацких
рейдов по тылам. Воронин бы так не смог и не захотел, кричал  бы,  что
его банду гениев опять используют не по назначению,  сопротивлялся  бы
до последнего...
   Итак. Подробные  калькуляции  по  различным  категориям  населения,
примерно то же, что я делал "на коленке" неделю назад, но  куда  более
обстоятельно и с учетом последних данных...  Отдельно  по  мужчинам  и
женщинам, старикам и детям, свободным  и  заключенным,  умалишенным  и
нормальным, здоровым и безнадежно больным, холерикам  и  меланхоликам,
интровертам    и    экстравертам,    отдельно    по     темпераментам,
интеллектуальному уровню, социальному  положению,  режиму  и  качеству
питания, профессии, и так далее, и тому подобное,  вплоть  до  наличия
либо отсутствия у самоубийцы домашних животных и комнатных цветов.
   Какой-либо  глобальной  тенденции  ни  в  одной   из   позиций   не
просматривалось. Следовало  признать,  что  до  сих  пор  в  понимании
проблемы мы не продвинулись ни на шаг вперед.
   Проверка по близнецам, на которую  я  поначалу  очень  рассчитывал,
пока  что  дала  неудобооб®яснимые  результаты.   Да,   действительно,
вероятность попасть в список аномального суицида была  несколько  выше
для того человека, чей  однояйцевый  близнец  уже  успел  покончить  с
собой, -  но  о  стопроцентной  корреляции  и  речи  не  шло.  Люди  с
одинаковым генотипом и предрасположенности имеют к одному и тому же  -
к ангине, например... Или к алкоголизму.
   Что мне с того? Да и не так много близнецов попало  в  суицидальные
списки, чтобы можно  было  свободно  оперировать  цифрами  без  боязни
совершить ошибку.
   Любопытные данные  поступили  о  верующих.  Лебедянский,  как  мог,
попытался вычленить из списков прихожан истинно верующих православных,
оставив для начала за бортом иные конфессии, безжалостно бракуя  всех,
чья религиозность внушала малейшие  сомнения,  и  нимало  не  смущаясь
неполнотой подборки. Оказалось, что среди верующих наблюдается тот  же
процент аномальных самоубийств, что и в среднем по стране, - при очень
низком проценте  самоубийств  фоновых.  Для  живущих  по  христианским
канонам последнее более чем понятно, но первое?!
   Сомнамбулы какие-то, не ведают,  что  творят...  И  опять  никакого
просвета. Здравый смысл подсказывает,  что  при  решении  этой  задачи
нужно исходить из здравого смысла, а это порочный  круг...  На  первый
взгляд похоже, что фактор Т - "Танатос", как мы решили его называть, -
косит всех подряд, без разбору. Может, вправду эпидемия?
   Я придвинул к себе листок бумаги и выписал по пунктам:

        1. Классификация заболевания: не определена.
        2. Этиология: неизвестна.
        3. Инфекционность: достоверно не выявлена.
        4. Патогенез: не изучен.
        5. Прогноз: стопроцентно(?) летальный.
        6. Диагностика (предлетальная): затруднена.
        7. Лечение:???

   Поставив  третий   вопросительный   знак,   я   густо   перечеркнул
написанное. Нда-а... Копать в этом направлении можно и нужно, но дурак
я буду, если стану копать только в этом направлении. Пока не  отыщется
возбудитель, говорить тут не о чем.
   Вообще  бред  какой-то.  Такое  ощущение,  будто  тебе   показывают
фантастическое  кино  про  инопланетные  происки,  а   ты   веришь   в
происходящее  лишь  настолько,  насколько   занимателен   сюжет.   Нет
реальности, не видно из Конторы смертей... Притом почему в  предельном
случае,  по  прикидкам  аналитиков  Лебедянского,  вымрут  две   трети
человечества? Одна-то треть чем от них отличается?
   Делать работу за подчиненных для руководителя сродни позору, однако
я был настолько возбужден, что попытался заняться этим немедленно,  и,
разумеется, угряз в  проблеме,  как  тепловоз  без  рельсов.  По  ось.
Очнувшись примерно через час, я обнаружил, что сижу, тупо  уставившись
в экран, рассеянно дымлю которой-по-счету сигаретой,  пытаюсь  понять,
что означает  странный  выгиб  на  очередном  графике,  и  не  понимаю
абсолютно ничегошеньки... Хватит! Нечего партизанить по-тихому,  когда
есть люди, готовые сделать ту же работу быстрее и лучше  тебя.  Моя  и
без того усеченная гордыня подверглась усекновению еще раз, а  сказать
проще - равнодушная действительность еще раз врезала  мне  по  сусалу.
Несильно так. Только чтобы я помнил, кто я есть, и не зарывался.
   Ну и помню...
   Я позвонил Гузю - его на месте не оказалось - и,  заложив  руки  за
голову, откинувшись в кресле, принялся  размышлять  вокруг  да  около.
Гузь, наверное, на меня обижен и  полагает  бездельником,  хотя  и  не
подает виду; в самом  деле,  последние  дни  он  тащит  на  горбу  всю
Контору, а я даже не всегда удосуживаюсь снять с  его  работы  сливки.
Ничего, пусть покряхтит, приемистость у него хорошая... Знал бы он,  в
какую дрянь влип его начальник, простил бы и посочувствовал...
   - Я не Гузь, но я боюзь, - сказал я вслух, старательно  нажимая  на
"з".
   Где-то в наших построениях был прокол. Я и не  думал  поддразнивать
Воронина и Штейна, когда говорил им,  что  решение  задачи,  возможно,
очень простое. Что-то подсказывало мне, что, по всей вероятности,  это
так и есть. А вот на тебе:  информмассивов  пруд  пруди,  а  "Надежда"
буксует.
   Я  попросил  кофе  и  некоторое  время  читал,   отрабатывая   свой
ежедневный  урок  и  слушая  одним  ухом,  как  моя  бесценная  Фаечка
окорачивает по телефону какого-то  настырного,  которому  вынь  сейчас
Малахова да положь. Несмотря на то, что  я  затребовал  одни  выжимки,
материалов набралось масса - я  и  не  предполагал,  что  человечество
успело наработать такую прорву  социопсихологической  мешанины  вокруг
самоубийств. Одних трудов классиков  психоанализа  оказалось  столько,
что впору было высунуться в форточку и  тихо  завыть  на  какое-нибудь
ночное светило. Однако же - что делать! -  в  утилитарном  нашем  мире
титаны на то и существуют, чтобы можно было с удобством стоять  на  их
плечах, как говорил, а может быть, и не говорил, сэр Исаак Ньютон.
   За последние дни я основательно  поднаторел  в  теории  вопроса.  Я
читал секретные социологические материалы, предназначенные для  высших
эшелонов власти века нынешнего и века минувшего. Я  читал  выжимки  из
обзоров МВД - настоящих  болот,  куда  стекались  ручейки  полицейских
сводок. Я читал пространные компиляции о роли  и  значении  суицида  в
истории  человечества.  Я  читал  все.   Ритуальные   самоубийства   у
первобытных племен, наведенный  психогенный  суицид,  самоубийства  во
время  транса,  нередкие  случаи  массовой  истерии  в   средневековой
Европе...  Насколько  известно  истории,   в   1000   году   н.э.   по
католическому миру прокатилась волна самоубийств в ожидании  Страшного
Суда, близкого конца света или чего-то столь же малоприятного. В  2000
году подобного безобразия не наблюдалось почти вовсе - однако если  вы
скажете мне, что человек заметно поумнел за тысячу лет,  я  плюну  вам
глаза, и нечего на меня обижаться.
   Что это нам дает? Опять ничего.
   Среди  самоубийств,  традиционно  причисляемым  к  фоновым,  всегда
имелся незначительный процент случаев, в принципе не об®яснимых  ничем
рациональным. Например, среди декадентствующей петербуржской  молодежи
в начале прошлого века вошло в моду прыгать с моста в водоскаты Иматра
- 18 метров перепада уровней  воды,  мощный  поток,  валуны  и  шансов
остаться в живых ни малейших. Частенько сигали парочками, взявшись  за
руки, и вряд ли кто-нибудь из них мог доступно об®яснить - чего  ради.
В большинстве, вероятно, под кокаином. В конце концов властям пришлось
поставить  на  том  мосту   специального   городового,   чтобы   гонял
придурков...
   Декадент?.. В рыло! Сицилист? Телегент?.. Один хрен, по соплям.  Не
видел? Прррроходи, не задерживайся!..
   Судя по всему, мера подействовала.
   Те крохи статистики, которые удалось собрать  группе  Лебедянского,
достаточно   убедительно   показывали   -   "спугнутые"   один    раз,
потенциальные жертвы суицида из перечисленных категорий, как  правило,
не пытались повторить попытку и в большинстве своем спокойно  жили  до
старости - если тому не мешали внешние  обстоятельства  вроде  войн  и
эпидемий.
   Но это уже из другой оперы.
   Обнаружился, правда, некий Клаус Юрген Фуль  -  юноша  бледный,  со
взором горящим, родом из Данцига, упорный  в  намерениях  и  столь  же
невезучий - то у  него  веревки  рвались,  то  проглоченный  мышьяк  с
неудержимой  силой  извергался  желудком  на   свободу,   то   вовремя
подоспевали родственники  или  друзья...  С  1898  по  1903  год  Фуль
совершил семнадцать  неудачных  попыток  ухода  из  жизни  и  лишь  на
восемнадцатый раз добился-таки своего. Причины столь пламенного рвения
остались невыясненными, приглашенный родней местный врач-психотерапевт
констатировал психическую нормальность пациента и порекомендовал пешие
прогулки, а в поле зрения  д-ра  Фрейда  несчастный  юноша  так  и  не
возник, Почему-то нисколько не жаль. Нашлись и последователи.  Случаев
такого рода только по Европе двадцатого века было  выявлено  несколько
десятков. Первые ласточки?
   Я читал о самоубийствах животных. Хрестоматийные лемминги и  белки,
сомнительные леопарды в снегах  Килиманджаро,  квазисуицидальные  акты
китообразных, вздорные байки о  кладбищах  слонов...  Широко  известен
суицид коллективных насекомых: пчел, термитов, муравьев... Стоп, стоп!
Это  не  проходит.  По  сути,  самоубийства  насекомых  не  суицид,  а
жертвенность, помогающая виду выжить... Вряд ли это мне  что-то  даст.
Да и рассуждать об интеллекте  или  психике  одного  отдельно  взятого
муравья по меньшей мере смешно.
   Ладно, подумал я,  впервые  за  неделю  чувствуя  в  мыслях  этакую
приятную легкость - ох не к добру... Надо смотреть  ширше...  то