темные глаза милицейского сержанта.
     -- Мы  поставим  один  транспортер  поперек  улицы.  Расстояние слишком
большое для  этих пулеметов. А мы  пока зарядим пушку и  бабахнем  из ПИИ. Я
думаю, такого угощения он уже не выдержит.
     -- Я думаю, водитель это знает, сержант. Он может выстрелить из лазера,
раз или два... а на транспортер хватит одного выстрела.
     -- Тогда  подпусти  ему  "дьявола". В  той  дыре он представляет  собой
дьявольски соблазнительную мишень.
     -- У тебя есть "дьявол"?
     -- А как же! В багажнике транспортера.
     -- Достань.
     -- Есть, сэр.-- Грейсона снова приняли за  главного, ничего  у него  не
спрашивая. Грейсон улыбнулся про себя. Если бы они только знали...
     Сержант вернулся  со  сдвоенным пускателем.  "Дьявол" являлся одним  из
немногих устройств, которое  пехота могла эффективно применять против боевых
роботов.  Проблема состояла в том, что при использовании этих  ракет стрелок
находился ужасающе  близко  от мишени, и  шансы  на выживание были настолько
малы, что на это дело отваживались либо смертники, либо дураки.
     Пускатель представлял собой  метровую трубку с  упорами  и  рукоятками,
позволявшими стрелять с плеча. Два вращающихся цилиндра содержали "дьяволов"
--  термические ракеты, и это позволяло  запускать  оба заряда с  разницей в
секунду или две.
     Сами  ракеты  были маленькими,  небольшого  радиуса  действия,  но  они
сочетали в себе лучшие свойства  гранатометов, ружей и химических огнеметов.
Ракеты  взрывались  в нескольких  метрах  от ствола пускателя,  разбрызгивая
фонтан  зажигательной смеси  с  белым  фосфором на мишень. Связывающий агент
застывал от жара, с невероятным упорством прилипая ко всему, на что попадал.
Большими  "дьяволами   "-снарядами  можно   было   стрелять  из  стандартных
ракетометов,  а кое-какие  боеголовки могли  использоваться  с  детонаторами
радарного спуска  в специальных гильзах. Из-за своей  конструкции  "дьяволы"
почти  никогда не ставились  на боевых роботах. Однако для  пехоты  это было
отличное оружие в  битве с боевыми роботами.  По крайней мере для пехоты, не
возражавшей против сближения почти вплотную с металлическими монстрами.
     Грейсон  проверил, заряжено  ли оружие,  взгромоздил  его  на  плечо  и
посигналил солдату, притаившемуся на противоположной сторане переулка.
     Солдат перегнулся через  угол здания и  открыл огонь  из  винтовки. Эти
малокалиберные пули не могли повредить броню боевого робота, но они отвлекли
пулеметный  шквал "Страуса"  на  себя;  из  угла здания сыпались  ярко-белые
звездочки -- в тех местах, где тяжелые пушки выгрызали куски кирпичей.
     На   время  внимание  водителя   боевого   робота   было   приковано  к
противоположной  стороне,  и  Грейсон шагнул  из укрытия.  По  сравнению  со
стальной  махиной,  вздымавшейся над  ним, Грейсон почувствовал себя  очень,
очень маленьким.
     -- Стой на месте, воин! -- завопил он, затем судорожно вздохнул,  чтобы
унять  дрожь в  голосе.--  Если рыпнешься, тебе  каюк!  Посмотри  на  меня и
убедись, может, я блефую!
     Тянулись  секунды.  Лазер  "Страуса"  склонился  к  земле,  а  пулеметы
оставались  неподвижны,  как изваяния, целясь  через  улицу на  угол  здания
напротив.  Грейсон стоял  на  самом виду, зеленый силуэт  "Страуса" заполнил
прицельное окно его катапульты, и палец плотно обхватил курок.
     Он  предоставил   водителю  момент,  чтобы  просканировать  электронные
излучения спусковых схем в ракетных боеголовках.
     -- Ты  можешь меня убить!  -- снова закричал он.--  Но сам поджаришься.
Твои  теплообменники  уже  достигли  режима  самовыключения.  Одна  пуля  из
"дьявола", и тебе каюк. А какая неприятная смерть!
     Водитель "Страуса"  заговорил,  электроника воспроизводила голос, делая
его низким и грубым.
     -- Что тебе нужно?
     -- Не прикасайся к оружию. Я хочу, чтобы ты вышел оттуда. Если мне даже
покажется, что орудие двинулось в моем направлении, я выстрелю!
     Возникла  пауза,  и Грейсон услышал резкий свист раскаленного  металла,
охлаждающегося   на   корпусе  боевого  робота,  чуял  кисло-резиновую  вонь
расплавленной изоляции. Температура внутри, наверное... ого-го какая...
     -- Хорошо,-- сказал водитель "Страуса".-- Не стреляй. Я выхожу.
     Воспроизведенный электроникой  голос  не  мог регистрировать эмоции, но
Грейсону он показался усталым, пожалуй, смиренным.
     Сам он  остался стоять, словно  пускатель  на  его  плече  был вылит из
бронзы.  От "Страуса"  донеслось  резкое шипение нарушенной герметизации,  и
послышался дребезжащий  звук  откинутого люка.  Раздался  лязг,  и из  люка,
звякнув, вывалилась лестница с металлическими перекладинами и закачалась, не
доставая полметра до земли.
     Войска городской  милиции, держа оружие наготове, вступили  в переулок.
Из брюшного люка "Страуса" показались ноги водителя, и сразу стало очевидно,
что  это женщина. Чуть ли не  девушка, на  ней  были только тапочки и лоскут
черной материи, обернутый  вокруг пояса. Обычно  воины,  запертые в  горячем
сердце  своих  машин,  сражались полуголыми, и у нее не  было времени, чтобы
одеться  перед  выходом.  Длинные  белокурые  волосы  разметались  по плечам
сырыми,  влажными  прядями, а тело блестело от пота. Спустившись с лестницы,
она стала лицом к ним, скрестив руки на груди, одинокая и уязвимая.
     --  Хе-хе,--  с отвратительным смешком  произнес  солдат.--  Вы  только
посмотрите, нет,  посмотрите! В наши сети попалась птичка! А ну, руки вверх!
За голову.
     --  У,  змея,--  добавил  второй.  Он  водрузил  винтовку  на  плечо  и
направился к девушке.-- Я думаю, лучше обыскать ее!
     --  Ну, разумеется!  А  ну,  подь  сюда, крошка.  Нужно отобрать у тебя
спрятанное оружие.
     Грейсон отложил гранатомет в сторону, шагнул туда, где стоял сержант, и
из его набедренной  кобуры вытащил пистолет. Это был автоматический пистолет
Стетта,  с  селекторным  переключателем,  позволявшим  стрелять   одиночными
выстрелами,  очередями или открывать бешеный беспорядочный огонь; удлиненный
магазин содержал сто безгильзовых пуль.
     Он  перещелкнул селектор с нуля на автоматический режим, нацелил дуло в
воздух и спустил курок. Сухой треск маленького смертоносного оружия расколол
воздух вдребезги, солдаты, замерев на месте, повернулись к нему.
     --  Первый, кто ее тронет,  умрет.-- Он ждал, оружие дымилось  в  руке.
Хотя  этот вызов носил несколько  мелодраматический  характер,  но  произвел
желаемый эффект. Все уставились на него.
     -- Вы! -- Он указал пистолетом на тех двоих, что направились к пленному
пилоту.--  Назад  к  транспортерам.  Живо!  --  Они  бросились  со всех  ног
исполнять  приказ.-- Ты! --  Он наобум выбрал  еще  одного солдата.-- В моем
транспортере есть одеяло. Принеси его.
     Солдат,  спотыкаясь,  метнулся  к  машине,  извлек  сложенное  на  полу
оранжевое  одеяло  и тут  же доставил Грейсону.  Грейсон шагнул  к девушке и
накинул  одеяло на  ее плечи. Зная, что все  взгляды сейчас остановились  на
нем, он позаботился о том, чтобы не коснуться пленницы.
     --  0'кей,--  сказал он.--  Опусти  руки.  Мы  тебе  не сделаем  ничего
плохого. Я обещаю.
     Очарование оборвалось, когда его импровизированное подразделение начало
орать  от восторга  и  дурачиться.  Они  захватили  неповрежденного  боевого
робота! Грейсоиу пришлось кричать, чтобы перекрыть весь этот гвалт.
     -- Сержант!
     Сержант щелкнул каблуками.
     -- Да, сэр!
     -- Снаряди двух людей  караулить  этого боевого робота! --  Он поставил
пистолет на предохранитель и заткнул его за пояс своих брюк.-- Я позаимствую
это, если не возражаешь.
     -- Да, сэр!
     -- Сейчас  мне нужно, чтобы кто-нибудь доставил меня  и пленницу в вашу
штаб-квартиру.
     Лорд Харимандир Синф размышлял над бесславным концом своей карьеры. Как
это  могло  случиться?  Пять боевых  роботов и две  роты  солдат  штурмовали
беззащитный город, и что из этого вышло? Один боевой робот уничтожен. Другой
захвачен.   Третий  приковылял  в  Бухту  Приюта  --  воспламеняющие  ножные
сервоактуаторы  и  реактивная  электроника  правой  "ноги"  превратились   в
расплавленный хлам, топливный  сердечник  из жидкой ртути  протекал большими
серебряными шарами, которые капали с "ноги" и разбегались по полу, как мыши.
Хейл,  его  главный  тех,  мрачно  поморщился  и покачал головой.  "Шершню",
возможно, потребуется полная замена "ноги". Повреждение было тяжелым.
     Ко всему прочему, назад не вернулись тридцать два солдата, хотя кое-кто
еще продолжал подходить, так  что окончательные потери, может, будут  не так
уж велики.
     Три боевых  робота  из  пяти  накрылись, десять процентов  батальона --
тю-тю. Что же, черт побери, произошло? Могло произойти  лишь то, что местные
силы  получили подкрепление.  Водитель  покалеченного "Шершня" доложил,  что
тактика  туземцев изменилась  по  сравнению с тем,  как они сражались ранее,
всего несколько часов назад. Возможно ли, что первоначальная неумная оборона
была лишь уловкой, чтобы завлечь его в западню?
     Он быстро отверг  эту мысль. Ни  один командир не станет расшвыриваться
жизнями  своих  солдат,  уповая  на  такой  дохлый  шанс.   В  любом  случае
профессиональные  войска  труднее  заставить  вести   себя  по-глупому,  чем
наоборот.  Кроме  того,  "Мародер" Валлендела  проломился  сквозь  скопления
наземных  войск,  встретивших  его  на  северной  окраине  города.  Там  все
оставалось  по-прежнему, никакой  новой  тактики  или  секретной обороны  --
ничего, что  могло  бы  поколебать  чашу  весов.  Большая  часть  этих войск
бросилась врассыпную и драпала по городским улицам без единого выстрела.
     Нет, вероятней  всего,  король Джеверид, чтобы укрепить оборону, ввел в
дело  наемников, но Синф  не мог  взять в толк,  откуда они взялись  и когда
прибыли. И  где были во время предыдущей атаки?  Или во  время нападения  на
Карлайла    в    Замке?   Могло    статься,   что   в   городе   действовали
инструкторы-наемники. Хотя  этим и  можно об®яснить суть  дела,  но  Синф не
успокоится, пока не узнает, кто стоит за всем происходящим здесь.
     Он быстро взвесил две возможности:  уйти из Замка на корабль или вообще
покинуть Треллван. Но это будет  противоречить плану Красного Охотника, а из
подчиненных герцога никто не отваживался на подобное  наобум. Нет, он должен
расценивать то, что случилось, как неприятную заминку, но план все же должен
осуществиться. Если нет,  то даже  после  долгих дет  преданной  службы  его
голова может оказаться  на пике  у плаца. Эта мысль  нисколько  не  радовала
Синфа.
     Он  свяжется  со своими  агентами в Саргаде  и узнает все,  что  может.
Пожалуй,  в  итоге  это   и  к  лучшему,   что  в  городе  имеется   наемное
подразделение.
     Наемников всегда  можно  перекупить.  Некоторые исторические,  наиболее
блестящие победы  явились результатом своевременного переманивания  отборных
наемных подразделений.
     Грейсон  Карлайл  наслаждался титулом героя.  Сорок часов спустя  после
сражения,  которое  уже успели  окрестить  Битвой  Саргада,  его  приняли  с
почестями во  Дворце;  возле  Грейсона суетились слуги и придворные,  о  нем
хлопотали дворцовые врачи и выдали  новую -- и эффектную! -- смену белья. Он
примерял нарядную  униформу лейтенанта охраны  перед огромным, во всю стену,
зеркалом в своих покоях. Неплохо,  решил Грейсон, одергивая короткий  жакет.
Витиеватые  золотые  канты и  погоны  на  темно-зеленом  фоне,  трехпетлевые
аксельбанты и церемониальная шпага были слишком вычурными, но смотрелось все
это довольно недурно.
     Его  и  пленницу доставили в штаб-квартиру  генерала Варнея, коменданта
саргадского военного округа. Девушку увели для допроса, но что было делать с
Грейсоном? Лейтенант, бывший дежурным офицером, находился в затруднении.
     Перед ним стоял молодой человек, одетый в лохмотья, измазанный грязью и
сажей,  вооруженный  автоматическим  пистолетом, приведший  пленного  воина,
закутанного в одеяло.  Человек  называл  себя членом Коммандос  Карлайла,  а
солдаты,  прибывшие с ним, хором  заявляли, что  он единолично выиграл Битву
Саргада. Офицер быстро смекнул, что нужно вызвать  старшего  офицера.  Пусть
тот решит, как быть!
     Грейсона  довольно  быстро  пустили  вверх  по  служебной  цепочке:  от
лейтенанта -- капитану, тот -- майору, тот -- полковнику, тот -- главе штаба
генерала Варнея. В заключение его представили самому генералу. Никто из этих
милицейских   офицеров  не  знал,  что  с  Грейсоном   делать.   По   городу
распространялась  байка,  что  иноземец,  офицер  из  гарнизона,  предавшего
Треллван, остался в Саргаде и организовал героическую защиту города.
     Судьба Грейсона стремительно становилась центром повестки дня, причем в
масштабах  планеты. В конце  концов армейские мужи сделали самое безопасное.
Они обеспечили его пищей и дали отоспаться, привели  доктора, чтобы вправить
ему ребра и позаботиться об открывшейся ране  на голове, и представили его в
начале следующего периода военному совету короля Джеверида.  К концу периода
он  имел частную  аудиенцию  с  самим  Джеверидом и был принят  во Дворце  в
качестве  гостя его величества,  пока велись приготовления  для празднования
победы.
     Когда Грейсон, не переставая изумляться, изучал свою новую униформу, он
все  еще  не  был уверен, хотят  ли  его  взаправду сделать членом дворцовой
службы охраны.  Формально  он  не был  зачислен в армию,  а  насчет униформы
распорядились  по  приказу  его величества,  так, чтобы он выглядел  хотя бы
тенью героя. Бюрократические мелочи, сказал король, утрясутся позднее.
     Поразительно,  подумал  Грейсон,   насколько  быстро   может   меняться
официальная политика правительства. Перед битвой иноземцы  любого сорта были
вне закона. Если бы милиционеры, гонявшиеся за Грейсоном по городу, схватили
бы его тогда, то сейчас в лучшем  случае он  куковал бы в саргадской тюрьме.
Конституция  Треллвана  защищала  своих граждан  от  необоснованных  обыска,
конфискации и заточения в тюрьму, но его права как об®явленного врага народа
были бы, разумеется, несколько ограничены. Однако теперь он был победителем,
защитником  Саргада,  доблестным офицером Федеративного Содружества, который
одержал победу над вражеской  силой. Рекламные министры короля прошлой ночью
вкалывали сверхурочно, готовя материалы для  газет и телевидения. А  вечером
должны  были  состояться официальная  церемония  и маскарад в  приемном зале
Дворца в честь подвигов Грейсона во славу Треллвана.
     Звонок  спутал  его  мысли.  Открыв  дверь,  Грейсон вздрогнул,  увидев
прекрасное лицо и огромные темные глаза Мары.
     --  Любимый,--  промолвила  она  и  обвила  руками  шею  недоумевающего
Грейсона. Он  ожидал,  конечно,  увидеть  ее  на  праздновании, но  никак не
раньше. Еще поражало, что девушка назвала его "любимым". Никогда, даже когда
они лежали в постели, она не была столь откровенной.  Но скоро он позабыл об
этом.
     -- Мара, как ты сюда попала?
     -- Я  подкупила старого Салина,  чтобы он позволил мне пройти наверх.--
Она  засмеялась.   Салин  был   придворным   камергером,  которому  поручили
присматривать за приготовлениями к банкету.-- Я хотела тебя повидать, хотела
побыть с  тобой немного времени, пока не начался праздник.-- Мара приникла к
нему.-- Я страшно  тосковала  по  тебе,  Грей.  Я  слышала,  что  ты пытался
пробраться ко мне. И так жалею, что ты не смог...
     Он  поедал  ее  глазами.  Если  это  неот®емлемая  часть  существования
планетарного героя, то он  обеими  руками  за. На Маре было  платье, которое
считалось  модным  в  саргадском  обществе,--   такая  воздушная  штучка  из
мерцающих, полупрозрачных красок,  становившихся  прозрачными, когда  платье
прилипало  к  телу. Он притянул ее  поближе  и  улыбнулся,  подумав,  что  в
приемный зал, пожалуй, вовремя попасть не удастся.
     Удовольствие от этого вечера несколько увяло,  когда Грейсон понял, что
у него нет  ни малейших  соображений  по  поводу того,  что он здесь делает.
Люди,  которых  он, никогда не  видел  раньше,  кланялись  и  улыбались ему,
спрашивали  о  здоровье  и  поздравляли  с  победой. Все,  что он  мог.  это
улыбаться,  кивать и бормотать что-то  в  ответ, а толпы  людей тем временем
мягко  оттесняли его к центру.  Здесь собрались  все сливки высшего общества
Треллвана.
     Согласно традиции король Джеверид должен был прибыть последним. Наконец
он   соизволил  появиться  на  приподнятой  сцене  в  конце  зала,  началась
презентация.  Когда  Грейсон  поднимался по  лестнице,  устланной  пунцовыми
коврами, под  гром оркестра, играющего  триумфальный марш, и в сопровождении
двух офицеров дворцовой охраны  со шпагами наголо, то особенно  почувствовал
себя  не в  своей тарелке.  Конечно, он уже встречался приватно с королем, и
его  собственная  роль   в   этой   церемонии   была  тщательнейшим  образом
прорепетирована. Однако Грейсон мучился почти невыносимым предчувствием, что
вот-вот споткнется о собственную церемониальную шпагу.
     Джеверид  поприветствовал  его кивком  головы и  промямлил:  "Мой сын".
Король казался дряхлым, кожа его  походила  на пергамент, в глазах  читалась
усталость.  Хрупкое  тело  Джеверида  тонуло  в  складках  багрового  плаща,
накинутого на узкие плечи.
     -- Ваше величество,-- официально произнес Грейсон.
     --  Своей  доблестью  ты  принес  Треллвану  великую  победу,--  пропел
Джеверид.-- Более  того, наши стратеги вычислили,  что целью атаки на Дворец
было,  почти  наверняка,  наше  пленение  или  убийство.  Мы  признаем  твое
мужество, юный Грейсон, и тот  факт, что ты собственноручно спас королевский
дом Треллвана.
     --  Мне  помогали  ваши солдаты,  ваше  величество. Ответ  Грейсона  не
соответствовал сценарию, и советники короля беспокойно заерзали.
     -- О, да. Чтобы быть точным,-- ответил монарх Треллвана.-- В знак нашей
благодарности и признания, юный Грейсон, мы награждаем тебя орденом Багровой
Звезды.
     Джеверид махнул  рукой. Распорядитель внес плоскую бархатную шкатулку и
открыл  ее. Король извлек из шкатулки витиеватую звезду на красной ленточке.
Грейсон подошел, опустился на колени и склонил голову; Джеверид  надел орден
ему на  шею.  В  звезду  был вправлен маленький красный камешек,  в  котором
отражались искры.
     -- Поднимись, Карлайл, защитник  Саргада,-- сказал король,  вызвав бурю
аплодисментов.
     Джеверид  положил  руку  на  плечо  Грейсона,  привлек  его  поближе  и
проговорил вполголоса:
     -- Два моих  генерала хотят потолковать с тобой, мой мальчик. Наверное,
ты поразил их своей... э... тактикой.
     -- Я рад помочь всем, чем смогу, ваше величество.
     -- Хорошо, хорошо. Сейчас иди, веселись. Они найдут тебя позднее.
     Аудиенция  завершилась,  и  началась   тоска  официального  приема.  На
Грейсона накинулись замужние женщины, младшие офицеры, которые излагали свои
идеи  по   тактике  борьбы  с  боевыми  роботами,   и  неизбежные   светские
прихлебатели,  жаждавшие   поболтать  с   новейшим  светилом  Дворца.  Он  с
облегчением вздохнул,  когда  начался собственно бал. Искусство официального
танца  не  относилось  к  светским  качествам, вдолбленным в него  во  время
ученичества  в Коммандос,  но Грейсон приобрел достаточно основных  навыков,
чтобы  смешаться  с  пестрой  толпой.  Официальный  танец  на  этой  планете
представлял собой не более чем  грациозное движение  под медленную  музыку в
обнимку с дамой.
     А  потом в  его руках очутилась  Мара,  благоухающая, как  роза, в  том
волшебном   прозрачном   платье,   которое   так   мало  оставляло  простора
воображению.
     -- Я ведь говорила тогда, что ты меня  не покинешь,-- шепнула она ему в
ухо, когда они скользили по  зеркальному  полу;  этим  движениям вторили  их
собственные перевернутые отображения.
     Это замечание ужалило его. То,  что он  осталс