енное повышение температуры означало  наступление коротких периодов --
весны, лета, осени.
     В  периастерон,  окрещенный  Близким  Прохождением, солнце  стояло  над
Нерджем,  Черной  пустыней,  в  2000  километров к  западу  от города,  и он
кардинально отличался от своего "близнеца".
     В это время температура воздуха зашкаливала столбики термометров, а под
палящим  солнцем  с поверхности  морей стремительно  испарялась  вода.  Тучи
скапливались в  небе так  быстро, что  этот  процесс  можно было  проследить
воочию.  Когда  огромные  массы  горячего, влажного воздуха устремлялись  от
поверхности  планеты   в  холодную   стратосферу,  они  запускали   с  сухих
плоскогорий востока песчаные бури, завывавшие над Саргадом.
     Затем  наступал  сезон дождей,  неистовых,  грохочущих  дождей, которые
превращали пустыни в  океаны  грязи  и затопляли  улицы  Саргада.  Медленное
вращение   планеты   продолжалось,  и   Саргад   постепенно   погружался   в
беспросветную ночь. Всю эту  долгую ночь шторм  не  стихал,  в то  время как
температура воздуха неуклонно падала.
     В середине Первой Ночи, пять или шесть стандартных дней спустя, в горах
шли снегопады. Большая  часть  влаги  возвращалась на  землю  в  виде снега,
устилавшего горы и ледяные равнины далеко  на  севере и  юге. Экваториальная
пустыня вокруг  Саргада промерзала  насквозь, когда температура падала до 50
градусов ниже нуля, а высоко в горах разрастались недолговечные ледники.
     Между  зубчатыми  горными  вершинами тяжелым покрывалом  лежал  снег. В
некоторых  местах сейсмические,  толчки, постоянное действие  снега, мороза,
жары и талых потоков раскалывали горы, обнажая  древние, запрятанные склепы,
пещеры, истоки рек, текущих в море. Горячее минеральные источники, бьющие  в
пещерах,  вскрывали  расселины  под сверкающими  крышами льда.  Внутри  этих
расселин ровным  эхом возникала  капель,  в результате  чего  нагромождались
фантастические, кинжаловидные сталактиты.
     Дальнее Прохождение выпадало на  середину Второй  Ночи. Тогда случались
бури,   в   основном  песчаные  и  пылевые,  рожденные  теплыми  ветрами   с
противоположного  полушария,  и  температура  начинала  подниматься.  Вскоре
температура  уже превышала точку  замерзания воды и  по-прежнему карабкалась
вверх. Начинали  таять целые горы  быстро накопленного  льда и  слежавшегося
снега.
     Местами таяние носило катастрофический характер.
     Грохочущее  Ущелье, расположенное  в горах, к  северу от Саргада,  было
самой  глубокой и  самой большой  расселиной  на планете. Во время  холодных
периодов  оно полностью затягивалось  коркой  льда  в сотни метров толщиной.
Талая вода превращалась в ледяной водопад. Белая река каскадами низвергалась
по разветвляющимся каналам, проеденным  во льду и  скале, в  глубокое горное
озеро, от которого поднималась туча брызг. Во  время  потепления  эти брызги
висели над У-образным  Ущельем, и  грохот вод  можно  было слышать в городе,
несмотря на непрекращающиеся выкрики уличных зазывал.
     Грейсон обнаружил Ущелье вскоре после  прибытия  Коммандос  Карлайла на
Треллван. Оно стало  для него убежищем и от острого языка Кая Гриффита, и от
переполненных  солдатами  казарм.  По  временам  он  скрывался  там даже  от
мягкого, но осуждающего взгляда своего отца. Однажды, несколько местных  лет
назад, он приводил туда  Мару, чтобы развлечься.  Он надеялся, что она будет
потрясена красотой Ущелья так  же, как и он, но Грейсона сильно разочаровало
равнодушие девушки. Она сказала, что вход в расселину слишком шумный, воздух
чересчур влажный, а вылизанная водой скала слишком холодная и твердая. После
того  эпизода он не появлялся там  несколько местных дней, но  даже  Мара не
могла надолго испортить чарующего впечатления от Ущелья. И в последующие дни
Грейсон много раз приходил сюда полюбоваться природой.
     Сейчас  ему  нужно было  побывать в  Ущелье.  Всего за несколько  минут
Грейсон нашел милицейский наземный скиммер,  припаркованный у края тротуара.
Он  не  чувствовал угрызений  совести  по поводу присвоения машины. В  конце
концов она была одним из легких милицейских транспортных средств, подаренных
Коммандос  местной милиции вскоре после прибытия гарнизона. Ее переписали на
аборигенов  в  результате  соглашения   между  Треллваном  и  правительством
Федеративного Содружества  о взаимном  милицейском  обучении и помощи. После
всего, что  Грейсон  пережил за последние часы, он полагал, что треллванцы у
него в  долгу  и не обидятся за  эту небольшую  кражу. Завихрив  тучу  пыли,
скиммер вывез его из Саргада и понес по орошаемым полям на север от города.
     Там   произрастала  чахлая  растительность,  выпачканная   треллванским
аналогом  хлорофилла на сернисто-медной основе  в  темно-голубой  цвет. Вода
доставлялась с гор на севере по единственной широкой и  проржавевшей трубе и
орошала по  очереди  голубые лоскуты полей в пустыне за пределами города. Но
люди  не  могли  употреблять  в  пищу  собственную  продукцию  растительного
происхождения, поэтому выращивали  импортированные зерновые культуры и овощи
внутри агропулов, где поддерживался  оптимальный  температурный  и  световой
режим.  Местная  промышленность,   привычная  к  треллванскому  циклическому
климату,  поставляла  специи  (безопасные,  если  поглощать  их  в небольших
количествах) и  кустарниковое каменное  дерево,  которые являлись  основными
предметами торговли с другими мирами.
     Грейсон,   врубив  полную,  довольно  приличную   скорость,   доступную
маленькой посудине,  прокладывал курс прямо по полям, направляясь к леднику,
угнездившемуся  в  У-образной горной расселине.  Вокруг было мало  людей,  в
основном  полевые рабочие. Сейчас, когда штурмовики исчезли, работа на полях
и  в агропулах продолжалась. Никто  из рабочих не  обращал внимания на полет
милицейского скиммера.
     Вверх по склону горы вели тропинки, но в конце концов Грейсону пришлось
бросить машину среди нагромождения валунов. Он нырнул в сеть пещер с низкими
потолками, которые должны были привести его в самое сердце горы, а оттуда --
к Ущелью.
     Расселина давала о себе знать в первую очередь  тупым грохотом, который
можно  было  расслышать  даже на  улицах  Саргада, за  десять  километров. В
пещерах, в  скальных червоточинах, звенел  и  переливался  непрерывный  рев,
бился  в   ушах,  как  нечто  живое.  Пещера  оглашалась  звуками  только  в
определенный  период, когда ледяные  скалы  таяли  и низвергались  в полость
двухсотметрового Ущелья,  но  Грейсон знал, как справиться с этим. Обычно он
приносил с собой защитные наушники, но  потом открыл, что кусочки скользкой,
похожей на воск глины с  пола пещеры с таким же успехом могут защищать слух.
Он  тщательно  затыкал  уши, затем по наклонной тропе пробирался к источнику
рева. Вдоль стены Ущелья, как раз посередине, между полупрозрачным свечением
ледяного  потолка и  тусклым полумраком окутанного водяной пылью озера,  шел
выступ -- следствие какого-то древнего сдвига земной  коры.  На этом выступе
человека обступали ликующий рев водопада и напряженная вибрация горы. Воздух
был холодный, насыщенный влагой. Центр Ущелья заполнялся водой, вырывающейся
из каналов, проточенных  водой в ледяной  крыше. Время от  времени  от крыши
откалывались   многотонные   глыбы  льда  и,  пролетев  две   сотни   метров
наполненного брызгами пространства, плюхались в клокочущую пену озера.
     Грейсон пробрался  по  выступу  влево. Там, на юге, Ущелье  выходило  к
свету  и  воздуху,  а  ледяной  потолок  сменяло  чистое  небо,  обрамленное
окружающими утесами.  Через это  отверстие, в пяти километрах внизу, он  мог
различить вертолетную  площадку на крыше Замка. Еще  дальше и ниже находился
Саргад, распростершийся, как кривое колесо,  у  подножия горы.  Стена Ущелья
круто обрывалась вниз, на 100 метров от уровня озера.
     Это озеро было очень глубоким и довольно длинным. Если пройти несколько
километров  дальше, в  горы,  то  там можно  было  увидеть,  что  воды озера
находили себе выход возле северного края Ущелья, спадая по склону окутанными
паром  водопадами; по глубоким петлистым каньонам вода устремлялась дальше к
северу  и в  брызгах  и  пене  низвергалась  с высоты  пятидесяти  метров  в
сумрачные, желтые  и пахнущие серой воды  Мрачного моря, оцепленного горами.
Южный  берег  озера,  запертого с  обеих сторон стенами  Ущелья,  выходил  в
усеянный валунами глубокий  каньон, ведущий в  засушливые  области, к югу от
горы. С такой высоты широкий ирригационный трубопровод был едва виден.
     Грейсон присел на  склизкий  камень.  С  этой позиции он мог  наблюдать
людей  на крыше Замка,  хотя  невозможно было  сказать, чем они  занимались.
Поскольку космодром лежал за строениями
     Замка и  ниже его, он почти  не был виден. Грейсону  удалось  различить
часть контрольной  башни, параболическую антенну наземной станции и  то, что
вполне могло оказаться тупым носом  шаттла с "Индивидуума".  Он пожалел, что
не  имеет электронного бинокля, тогда можно  было бы наблюдать за  рабочими,
занятыми ремонтными работами и снующими возле корабля.
     Грейсон изучил  крышу Замка.  Там находилось  несколько  вертолетов  --
легкие разведывательные  машины,  как  он  понял, были взяты с транспортного
склада.  В  это время  одна  из  машин поднялась  в  воздух, будто  огромное
блестящее   насекомое,  и  устремилась  к  порту.  Завладев  Замком  и  всем
снаряжением, которое Коммандос  Карлайла  не  успели убрать  или уничтожить,
пираты устроились весьма обстоятельно.
     Мысли Грейсона вернулись к жгучей жажде мести. В данный момент казалось
делом  безнадежным что-либо  предпринимать. Безоружный, какой шанс  он  имел
против "Мародера"? Чтобы  отомстить,  потребуется  по  крайней мере  тяжелый
боевой робот,  такой, который смог бы выстоять против этой 75-тонной махины.
А  еще  понадобится  батальон  или  маленькая   армия  воинов,  обученная  и
снаряженная для борьбы с боевыми роботами. В конце концов этот  "Мародер" не
один. На Треллван прибыли другие  пиратские  боевые машины  и еще  несколько
сотен солдат.
     Грейсон  размышлял об  этом  с  минуту.  Нападение на  Замок  проходило
настолько методично,  настолько тщательно было подготовлено и  спланировано,
что   не  укладывалось   в   типичную   --   "руби   и  беги"   --   тактику
бандитов-налетчиков. Чем больше  он  об  этом думал, тем более  сомнительным
выглядело  нападение.  Пиратам  наверняка  пришлось  спланировать,  а  потом
осуществить  захват  корабля  Тора,  перехватив  его  на  одной из  тридцати
возможных навигационных и заправочных точек  между Обероном и Треллваном. Им
пришлось  переправить  людей и  материал  для нападения  на  "Индивидуум" --
отнюдь  не простая  задача  в  глубоком космосе,  а затем оборудовать  шаттл
дополнительными  орудиями, которые застали  врасплох и  сокрушили отцовского
"Феникса". Все это было синхронно  и скоординировано с тем, что  происходило
на  Треллване.  Пираты  убедили  или подкупили  теха  Стефана (и,  вероятно,
других),  чтобы  он   помог  им  преодолеть  систему  безопасности  Замка  и
проникнуть внутрь.
     Предателей было несколько десятков человек, по  крайней мере рота,  но,
возможно, и больше. Выглядело  так, что бандитов разбили  на  многочисленные
малые  подразделения и  каждому назначили  определенную  цель  внутри Замка.
Грейсон вспомнил, как  они выглядели, когда ворвались  в  центр контроля,  и
холодно рассудил, что агрессоры --  явно  не  из местных войск.  Их,  должно
быть,  привезли  откуда-нибудь,  вероятно,  на   другом   грузовом   шаттле,
приземлившемся  в  порту  несколькими  часами  раньше.  Эта  часть  операции
требовала тщательной подготовки и точной отработки, чтобы провернуть  ее как
раз тогда, когда "Феникс" Карлайла приблизился к  шаттлу  "Индивидуума". Вся
эта  программа действий наводила на  мысль о мощной  военной организации,  и
довольно дорогостоящей.  Грейсон  был  уверен, что  за этим стоит  не просто
какой-нибудь бунт горстки пиратов против Оберона, а что-то похлеще.
     В памяти Грейсона всплыло лицо главаря. Худое темное лицо с аккуратными
усами и бородкой. Чересчур блестящие глаза, глаза фанатика. Грейсон полагал,
что видел это лицо раньше. Но где?
     Важной  частью  обучения  будущего воина-водителя боевого  робота  было
знакомство  со своими соратниками.  Не  со  всеми,  разумеется,  а  только с
блестящими,  удачливыми  военачальниками,  выковавшими  свое  имя  на  полях
сражений тысяч спаленных войной миров.  Может, Грейсон видел это темное лицо
в  компьютерных файлах известных  воинов, которые  он  изучал  на Треллване?
Может,  этот  главарь  воин?  Офицер  наземных  сил?  Грейсон прикрыл  глаза
ладонью. Думай... думай!
     Он  открыл  глаза,  заморгал  от света,  встал  и глубоко вздохнул,  но
личность этого человека так и осталось загадкой.  Грейсон  знал, однако, что
если  он  и  видел  это  лицо во  время  изучения  компьютерных  файлов,  то
информация,  необходимая  ему, все  еще хранится  в  центральном  компьютере
Замка. Как-нибудь, подумал он, как-нибудь ему придется пробраться внутрь.
     С тех  пор  как  он  покинул дом Беренира  с мыслью о встрече  с Марой,
Грейсон  потерял  счет  времени. Не  желая  привлекать ненужного внимания  к
своему инопланетному происхождению, он оставил свои часы Клейдону. А в мире,
где солнцу,  чтобы  проползти от  одного  горизонта  до другого, требовалось
пятнадцать стандартных дней, было невозможно угадать время.
     Тем  не  менее он и без часов  знал, что  страшно  голоден и смертельно
устал.  Отдыхая на выступе, Грейсон несколько  восстановил  силы, но о  том,
чтобы  напасть на кого-нибудь  --  не говоря  уже о  75-тонном бронированном
гиганте,-- не могло быть и речи. В этот момент потребность в деньгах затмила
потребность  в мести и в действительности затмила все остальные потребности.
С деньгами он нашел бы место для сна, что-нибудь из еды и,  пожалуй, бутылку
краски для своих волос.
     Грейсон не вполне был, уверен, каким образом он собирается заполучить в
свои  руки какую-нибудь местную валюту. Единственным другом была Мара,  да и
она оказалась вне досягаемости.  Единственным его  имуществом был украденный
катер, и  в первый же момент, когда он попытается  продать  его, то сразу же
будет арестован. Местная милиция  не  уважала  людей,  которые зажиливали  и
продавали милицейское снаряжение.
     Вынырнув  из пещеры возле  того  самого места,  где был спрятан  катер,
Грейсон  начал  шарить  в  кабине с  открытым  верхом  и  в грузовом отсеке,
выискивая то, что можно обратить себе на пользу.
     Три шоколадные плитки, обнаруженные под сиденьем,  сразу пошли в  дело.
По-видимому, там не находилось ничего ценного, за исключением металлического
ящика,   набитого   храповиками,  гаечными  ключами,  драйверами  и  прочими
инструментами  для мелкого ремонта и обслуживания. Кажется, они даже не были
промаркированы. Если найти в Саргаде ломбард  или хотя бы магазин запчастей,
то, возможно, за инструменты Грейсон может выручить достаточно  денег, чтобы
купить еду и снять комнату.
     Другой альтернативой  был грабеж,  и этот план  сулил еще меньше удачи.
Если дело не выгорит и он  не сумеет  пригрозить  своей жертве  как  следует
большим  гаечным  ключом, то  его  могут  даже  не  принять  за вооруженного
грабителя, а лупить людей по черепу, подкравшись из-за спины, у  Грейсона не
хватило бы духу.
     Он решил попытаться продать инструменты, затем,  пожалуй, проникнуть на
космодром и разыскать капитана Тора. Если эта затея провалится, возможно, он
получит  работенку  в одном  из саргадских агропулов  в качестве  подсобного
рабочего.  Ему  было  безразлично,  какая  работа. Все,  что  нужно  --  это
продержаться на враждебной планете до тех  пор,  пока он  не спланирует свою
месть водителю  "Мародера".  Это желание становилось основной движущей силой
существования Грейсона.
     Оставив скиммер за складом на самых задворках города, Грейсон зашагал к
центру, захватив с собой ящик с инструментами.  Он не знал точно, как  найти
то, что ему нужно, и боялся  спрашивать  у  прохожих. Его  вымазанная грязью
физиономия вряд ли способствовала получению  правдивого  ответа, а сам он не
очень разбирался в  культурной жизни Треллвана, чтобы прикинуть,  где  могут
размещаться ломбард или инструментальный  магазин. После некоторого раздумья
он  решил,   что   лучше   всего  испробовать  улицу  Коммерсантов.  Ботинки
немилосердно  жали.  Грейсон  заковылял   в  направлении  делового  квартала
Саргада.
     Он терялся в лабиринтах  улиц, и только когда выходил в центр, понимал,
где находится. Там  была дворцовая охрана; над ползучими, кобальтового цвета
кустарниками,  усыпанными  недолговечными цветами, виднелись купола  Дворца.
Если бы ему только удалось добраться до  Мары, многие проблемы можно было бы
решить сразу же. Но  у  главных  ворот все еще маршировали солдаты в зеленых
одеждах,  а  улицы  вокруг  плотно  забиты  дворцовой охраной и  коричневыми
униформами милиции. Если  Грейсон осмелится  штурмовать трехметровую ограду,
его шлепнут прежде, чем он окажется наверху.
     Нет, улица  Коммерсантов  лежала в другой  стороне. Грейсон решил найти
Мару позднее.
     Синф  наблюдал, как  строятся  войска.  С  горы  над Замком  непрерывно
доносился грохочущий гул.
     Под его непосредственным  командованием  находилось четыре роты,  около
трехсот человек, а также пять боевых роботов. Двумя ротами  он укомплектовал
периметр на космодроме. Оставшиеся  две  были  здесь,  оружие и  бронежилеты
поблескивали в теплых лучах солнца.
     За  шеренгами обезличенных, замаскированных броней солдат высились пять
боевых роботов. "Мародер" лейтенанта Валлендела, разумеется, являлся ведущим
и должен был возглавить сражение.
     Он,  Харимандир  Синф, командует группой из пяти  боевых  роботов! Этой
особой  чести  его  удостоил  герцог.  Тайные  операции,  такие, как  "Число
Дракона", были слишком щекотливыми,  слишком деликатными, чтобы вручать их в
руки  какого-нибудь  рядового  воина,   вроде  Валлендела.  Синфа  наполняло
гордостью сознание того, что командовать этим сражением  герцог доверил ему,
что  он перевел операцию "Число Дракона" под его начало до тех пор, пока  не
настанет время,  когда герцог появится собственной персоной. Синф со  смаком
вкушал пьянящий бокал власти.
     С  флангов  "Мародера"   окружали   четыре  маленьких  боевых   робота:
"Стингер", "Страус" и пара "Шершней", захваченных во время битвы с Коммандос
Карлайла. Синф не был уверен в их водителях так, как в Валленделе. Лейтенант
был одним из умудренных опытом воинов герцога, специально выбранным для этой
миссии, но трое  из  водителей боевых роботов были сосунками,  наемниками из
конфедерации  Хендрика. Эти трое, конечно, не знали всего плана. А также  не
догадывались, что скоро умрут, будут принесены в жертву плану -- едва только
прибудет герцог.
     Сержант  Мендоза,  водитель  "Стиигера",--  единственный  из  всех имел
кое-какой  опыт, проведя  много  лет в  кабине  боевого  робота на  службе у
герцога. Когда придет  время, он  доблестно погибнет в  бою. При  этой мысли
темные глаза  Синфа сузились. Может,  лучше  положить  конец его  карьере  с
помощью предательского  клинка, чтобы  избежать ненужных осложнений?  Жалко,
конечно, но  в  этой  игре,  где  за  нанесенным  ударом  следует  ответный,
секретность составляла  главную пружину операции, ради того, чтобы сохранить
ее,  могут   пожертвовать  даже  Валленделом,   даже  самим   Синфом.   Если
Федеративное Содружество пронюхает хоть чтонибудь о  "Числе Дракона", миссия
будет провалена. Синф хорошо знал, что герцог не потерпит никакого провала.
     Водителями "Шершней" были наемники  Энцельман и Фитцхоф, а "Страуса" --
капрал  Калмар.  Все  они  оказались  ужасно  неопытными,  только-только  со
школьной скамьи одного  из мир