ыло  плохо, но я
чувствовал себя  намного сильнее.  Я дошел  до реки  и обратно,  и с помощью
ледяной карты Блейза обнаружил, что он жив.
     - Где ты? - спросил он, когда мы вошли в контакт.
     -  Понятия  не  имею.  Мне  повезло,  что  я  вообще  где-то. По-моему,
недалеко от моря. Я слышу плеск волн и узнаю запах.
     - Ты рядом с рекой?
     - Да.
     - На каком берегу?
     - Левом, если смотреть по направлению к морю. Северном.
     -  Тогда  оставайся  на  месте,  -  сказал  он,  -  и  я пошлю за тобой
кого-нибудь.  Я сейчас собираю наше войско. Со мной уже две тысячи  человек,
так что Джулиан не подойдет близко.  Но каждую минуту подходит все больше  и
больше народу.
     - Хорошо.
     На  этом  наш  разговор  окончился.  Я  остался  на  месте  и, не теряя
времени, заснул.

        Глава 9.

     Я услышал,  как кто-то  продирается сквозь  кусты и  тут же  притаился.
Раздвинув несколько веток, я посмотрел вперед.
     Это  были  три  краснокожих  великана.  Так  что я выпрямился, почистил
одежду, пригладил рукой волосы, сделал несколько глубоких вдохов и  выступил
вперед.
     - Я здесь.
     Услышав мой голос, двое из  них выхватили мечи и заняли  оборонительную
позицию. Но они быстро оправились, улыбнулись, отдали мне честь и  проводили
в лагерь.  Он был  примерно в  двух милях.  Я дошел  до него, умудрившись не
сутулиться по дороге.
     Появился Блейз и сообщил мне:
     - У нас уже более трех тысяч.
     Затем он опять позвал военного врача, чтобы тот обо мне позаботился.
     Ночь  прошла  спокойно,  никто  на  нас  не  нападал, и всю ночь и весь
следующий день к нам присоединялись остатки нашего войска.
     Их было уже пять тысяч. В отдалении виднелся Амбер.
     Мы спали  всю ночь  и отправились  в путь  наутро. К  полудню проделали
примерно двадцать миль. Мы маршировали  вдоль берега, и нигде не  было видно
и признака войск Джулиана.
     Боль от ожогов начала проходить. Бедра я почти не чувствовал, но  плечо
и руки  давали о  себе знать,  причем иногда  было так  больно, что хотелось
кричать во все горло.
     Мы продолжали идти вперед и вскоре оказались в сорока милях от  Амбера.
Погода  оставалась  устойчиво  хорошей,  а  лес  слева от нас весь выгорел и
стоял черный,  как деготь.  Огонь уничтожил  весь кустарник  в долине, а это
было нам на руку. Ни Джулиан,  ни кто-то другой не мог устроить  нам засаду.
Мы бы увидели их за милю. До захода солнца прошли еще десять миль и  разбили
лагерь на берегу.
     На следующий день мы начали  под®ем. На Кольвир вела огромная лестница,
позволяющая людям находиться на ней не  более двух в ряд. Однако вскоре  она
сузится, и мы вынуждены будем идти гуськом.
     Мы  прошли  вверх  сто  ярдов,  потом  двести,  триста... С моря рванул
ураганный ветер,  мы прижались  к камню  и стали  идти осторожнее.  Потом мы
недосчитались примерно две-три сотни человек.
     Мы продолжали подниматься, и пошел  дождь. Путь стал круче, камень  был
скользкий.  Поднявшись  примерно  на  четверть высоты Кольвира, мы встретили
колонну  спускавшихся  солдат.  Первый  из  наступающих  обменялся ударами с
нашим авангардом,  и оба  упали мертвыми.  Мы выиграли  две ступеньки, и еще
один был убит.
     Так продолжалось больше  часа, и к  тому времени мы  поднялись примерно
на треть высоты Кольвира, а наша линия продолжала укорачиваться, подходя все
ближе  ко  мне  и  Блейзу.  Хорошо  хоть, что наши краснокожие великаны были
сильнее солдат  Эрика. Бряцание  оружия, короткий  крик, и  человек пролетал
мимо нас в пропасть. Иногда  краснокожий, иногда мохнатый, но чаще  всего он
был одет в форму эриковых войск.
     Мы дошли до половины лестницы, сражаясь за каждую ступеньку. У  вершины
перед нами  окажется широкая  лестница, по  отражению которой  я спускался в
Рембе. Эта лестница приведет нас к Большой Арке - восточным воротам Амбера.
     От идущих впереди нас  солдат осталось человек пятьдесят.  Потом сорок,
тридцать, двадцать, дюжина...
     Мы прошли уже  примерно две трети  пути, и лестница  позади нас сбегала
зигзагами  к  подножию  Кольвира. Восточной  лестницей редко пользуются. Она
почти для красоты. В наши  первоначальные планы входило пройти по  выжженной
равнине, а затем сделать круг, обойти  гору с запада и войти в  Амбер сзади.
Но огонь и Джулиан спутали нам все карты. Нам бы никогда не удалось то,  что
мы задумали. Теперь нам оставалось  либо атаковать в лоб, либо  отступить. А
отступать мы не собирались.
     Еще  три  воина  Эрика  были  убиты  и  мы  взобрались  еще  на  четыре
ступеньки.  Затем наш человек полетел вниз и мы потеряли ступеньку.
     Ветер с моря был  резок и холоден, и  у подножия горы стали  собираться
птицы.  Сквозь  облака проглянуло солнце,  так как Эрику,  наверное, было не
до управления погодой в такой опасной близости от нас.
     Мы поднялись еще не шесть ступенек и потеряли еще одного человека.
     Это было странно, и дико, и печально...
     Блейз шел впереди  меня, так что  скоро настанет его  черед. Затем мой,
если он погибнет.
     Впереди только шестеро наших воинов.
     Десять ступенек...
     Их осталось пятеро.
     Мы  медленно  продвигались  вперед,  а  сзади, насколько хватал взгляд,
каждая  ступенька  была  залита  кровью.  Что-то  было  в  этом   извращенно
чувственное, аморальное.
     Наш  пятый  человек  убил  четверых,  прежде  чем  упал сам, так что мы
прошли еще один короткий поворот. Вперед и вверх - третий наш солдат  дрался
с мечами в обеих  руках. Хорошо, что он  бился в священной войне,  за святое
дело,  потому  что  каждый  удар  он  наносил  с  большим  воодушевлением  и
внутренней силой.  Умирая, он захватил с собой еще троих.
     Следующий не обладал такой верой и  не так хорошо владел мечом. Он  был
убит сразу же, и теперь их оставалось всего двое.
     Блейз вытащил свой длинный филигранный меч, и лезвие его засверкало  на
солнце.
     - Скоро,  брат, -  сказал он,  - мы  посмотрим, что  они смогут сделать
против Принца Амбера.
     - Надеюсь, только одного из них, - ответил я, и он ухмыльнулся.
     Мы прошли примерно три четверти пути, когда наступила очередь Блейза.
     Он ринулся  вперед, мгновенно  убив первого,  кто находился  перед ним.
Острие его меча впилось в горло  второго, и почти сразу он ударил  плашмя по
голове третьего, скидывая его  вниз. Несколько мгновений продолжалась  дуэль
с четвертым, но и тут все быстро было кончено.
     Я тоже держал свой  меч наготове, поднимаясь следом  за ним и глядя  на
то, что он делает.
     Он был великолепен, даже лучше, чем я его помнил. Он несся вперед,  как
вихрь, и меч в его руке был  живым в отблесках света. Они падали перед  ним!
Боже, как они падали! И что бы  ни говорили о Блейзе, в тот день  он показал
себя истинным принцем и вел себя соответственно этому рангу. Я стал  думать,
сколько он продержится.
     В левой руке  он держал кинжал,  используя его с  ярой жестокостью, как
только представлялась  возможность. Он  потерял этот  кинжал, оставив  его в
горле одиннадцатой жертвы.
     Я не видел  конца той колонне  воинов, которая выступила  против нас. Я
решил, что скорее всего, они  доходят до самого верха лестницы.  Я надеялся,
что моя очередь не придет. Я почти верил в это.
     Еще  три  воина  пролетело  мимо  меня,  и  тут  мы  дошли до небольшой
лестничной  площадки  и  поворота.  Он  расчистил  площадку  и начал под®ем.
Примерно с полчаса я наблюдал за ним, а воины, выступившие против него,  все
умирали и умирали. Я слышал  шепот восхищения воинов, шедших позади  меня. У
меня  даже  возникла  сумасшедшая  мысль,  что  мне удастся пробиться так до
самого верха.
     Он использовал каждый  трюк, известный в  науке фехтования. Он  выбивал
мечи плащом, делал подножки, хватал  свободной рукой за кисть и  выворачивал
ее, скидывая человека с лестницы без борьбы.
     Мы дошли до  следующей лестничной площадки.  К этому времени  на рукаве
его  выступила  кровь,  но  он  не  переставал улыбаться, и солдаты, стоящие
следом за  теми, которых  он убивал,  были бледны  как смерть.  Это ему тоже
помогало.   И, возможно,  то, что  я стоял  за ним,  готовый в  любой момент
вступить в бой вместо него, тоже придавало им страху, действовало на  нервы,
замедляло движения. Как я позднее узнал, они слышали о нашей битве на море.
     Блейз поднялся до следующей  площадки, расчистил ее, начал  подниматься
вверх. Честно говоря, я не думал, что ему удастся зайти так далеко. Это  был
почти феноменальный образец того, как надо владеть мечом, я не видел  такого
с тех  самых пор,  как Бенедикт  один удерживал  проход через  Арденский лес
против Лунных Всадников Генена.
     Однако,  он  начал  уставать,  это  я  тоже видел. Если бы был какой-то
способ сменить его ненадолго, дать ему отдохнуть!
     Но такого способа не было. Поэтому я продолжал идти за ним, со  страхом
ожидая, что каждый удар может оказаться для него роковым.
     Я знал, что он  слабеет. К этому времени  мы находились в ста  футах от
вершины.
     Внезапно он стал мне близок и  дорог. Он был моим братом, и  он здорово
меня  выручил.  Не  думаю,  чтобы  он  считал  себя  способным  добраться до
вершины, но он продолжал биться...
     Тем самым давая мне шанс завоевать трон для себя.
     Он убил еще троих, и с каждым ударом меч его двигался все медленнее.  С
четвертым он  дрался минут  пять, прежде  чем убил  его. Я  был уверен,  что
следующий воин окажется его последним.
     Но этого, однако,  не произошло. Пока  он вытаскивал свой  меч из горла
убитого, я перебросил меч в левую руку, вытащил кинжал и метнул его.
     По самую рукоять он вошел в горло следующего солдата.
     Блейз перепрыгнул через две ступеньки и ударом локтя скинул еще  одного
вниз. Затем он сделал выпад, вспоров живот следующему.
     Я кинулся  вперед, готовый  заполнить пространство,  если что-нибудь  с
ним произойдет, но он пока что во мне не нуждался.
     Как  будто  к  нему  пришло  второе  дыхание, он с необычайной энергией
кинулся вперед и убил еще двоих. Я крикнул, чтобы мне дали еще один  кинжал,
и мне  передали его  по линии.  Я держал  кинжал наготове,  ожидая, когда он
опять устанет, и кинул его в очередного воина, с которым он бился. Но в  эту
минуту боец как раз кинулся вперед,  так что кинжал ударил его рукояткой  по
голове,  а  не  вошел  в  горло.  Этого,  однако, было вполне достаточно для
Блейза, который тут же убил его прямым выпадом.
     Но  этим  воспользовался  следующий.  Он  кинулся  вперед, и меч Блейза
вошел ему в живот, он потерял равновесие, и они вместе упали в пропасть.
     Повинуясь скорее  рефлексу, почти  не соображая,  что делаю,  но тем не
менее  прекрасно  понимая,  что  решение  в  долю секунды всегда оправдывает
себя, - выхватил левой  рукой из-за пояса колоду  карт и швырнул ее  Блейзу,
который на секунду как бы завис над пропастью - так быстро среагировали  мои
мускулы - и крикнул ему во все горло:
     - Лови скорее! Скорее же, идиот!
     У  меня  не  было  времени  смотреть,  что  произошло  дальше, пришлось
отражать атаки и самому нападать.
     Но колоду он поймал. Это я успел увидеть краешком глаза.
     И тогда начался последний этап нашего восхождения на Кольвир.
     Чтобы не терять времени, просто скажу, что нам удалось это сделать,  и,
тяжело дыша, я остановился на  верхней площадке, поджидая, пока вокруг  меня
соберется мое оставшееся войско.
     Мы построились  и стали  наступать. Примерно  час потребовался  нам для
того, чтобы дойти до Великой Арки.
     Мы прошли и ее. Мы вошли в Амбер.
     Где бы ни  был сейчас Эрик,  я уверен, он  не предполагал никогда,  что
нам удастся зайти так далеко.
     И я задумался о  том, где сейчас был  Блейз. Хватило ли у  него времени
выхватить  карту  и  использовать  ее  прежде,  чем  он достиг дна пропасти?
Думаю, что никогда этого не узнаю.
     Мы недооценили противника  по всем статьям.  Сейчас его войска  намного
превосходили нас численностью, и нам  просто не оставалось ничего другого  -
только биться до  последнего, так долго,  как только мы  могли продержаться.
Почему я свалял  такого дурака и  бросил Блейзу свою  колоду? Я знал,  что у
него не  было своей,  и поэтому  действовал инстинктивно,  по тем рефлексам,
которые скорее всего, выработались у меня на Отражении Земли. Но ведь я  мог
бы использовать Карты, чтобы скрыться, если меня разобьют вконец.
     А меня разбили вконец.
     Мы дрались до самых  сумерек, и к этому  времени у меня осталась  всего
горстка воинов. Нас окружили на тысячу ярдов внутри самого Амбера и все  еще
достаточно далеко от дворца. Мы уже не шли вперед, а защищались, и  погибали
один за другим. Мы потерпели поражение.
     Льювилла или Дейдра предоставили бы мне убежище. Зачем я сделал это?
     Я убил еще одного солдата и перестал думать о своей ошибке.
     Солнце  опускалось,  начало  темнеть.  Нас  оставалось  всего несколько
сотен, и мы не приблизились к Дворцу ни на шаг.
     Затем  я  увидел  Эрика  и  услышал,  как  он  громко  отдавал какие-то
приказы.
     Если бы я только мог подойти к нему поближе!
     Но я этого не мог.
     Может быть, я и сдался бы  ему в плен, чтобы пощадить жизнь  оставшимся
моим солдатам, которые  дрались хорошо и  сослужили мне хорошую  службу, чем
бы ни кончился этот бой.
     Но сдаваться было некому,  да никто и не  собирался брать меня в  плен.
Эрик не  услышал бы  меня, даже  если бы  я закричал  во все  горло. Он  был
далеко и командовал.
     Так что  мы продолжали  биться и  у меня  оставалось всего  около сотни
воинов.
     Скажу короче.
     Они убили всех, кроме меня.
     На меня же набросили сети и били тупыми стрелами без наконечников.
     В  конце  концов  я  упал,  меня  стали  глушить  дубинками по голове и
связали, а дальше начался какой-то  кошмар, который не заканчивался, что  бы
я ни делал.
     Мы проиграли.
     Пробудился я в темнице, в подземельи глубоко под Амбером, сожалея,  что
мне удалось дойти почти до самого конца.
     Тот факт, что я  все еще оставался в  живых означал, что Эрик  строит в
отношении  меня  какие-то  планы.  Перед  глазами возникли призраки колодок,
огня и пыточных щипцов. Я предвидел тот кошмар, который мне грозит, лежа  на
сырой соломенной подстилке.
     Я не знал, как долго провалялся без сознания.
     Я обшарил всю свою маленькую  камеру, пытаясь найти хоть что-нибудь,  с
помощью чего  мог бы  покончить с  собой, но  ничто не  могло послужить этой
цели.
     Раны горели, как солнце, и я очень устал.
     Я уложил свое тело поудобнее и снова заснул.

        Глава 10.

     Я  проснулся,  но  ко  мне  так  никто  и  не  пришел.  Мне некого было
подкупить, и никто меня не пытал.
     Никто и не принес мне поесть.
     Я лежал,  завернувшись в  плащ, и  вспоминал все,  что произошло  с тех
пор, как я проснулся в Гринвуде  и отказался от укола. Может, для  меня было
бы лучше, если бы я этого не сделал.
     Я познал отчаяние.
     Скоро Эрик коронуется в Амбере. А может, это уже произошло.
     Но сон был прекрасным выходом, а я так устал...
     Впервые  за  долгое  время  я  получил  возможность  спать,  отдыхать и
позабыть о своих ранах.
     В сырой темной камере омерзительно пахло.

        x x x

     Не помню, сколько  раз я просыпался  и вновь засыпал.  Дважды я находил
мясо, хлеб и  воду на подносе  у двери. Оба  раза я с®едал  все без остатка.
Камера моя была беспросветно темна и очень холодна. Я ждал. Ждал.
     Наконец за мной пришли.
     Дверь распахнулась и появился слабый свет. Я заморгал с непривычки и  в
этот момент меня позвали.
     Коридор снаружи был  до отказа набит  вооруженными воинами, чтобы  я не
выкинул какого-нибудь фокуса.
     Я потер рукой щетину на подбородке и пошел туда, куда меня вели.
     Мы  шли  долго,  и,  дойдя  до  зала  со  спиральной  лестницей,  стали
подниматься по  ней. Пока  мы шли,  я не  задал ни  одного вопроса,  и никто
ничего не пытался мне об®яснить.
     Мы  дошли  до  верха  и  пошли  уже  по  самому дворцу. В теплой чистой
комнате мне велели раздеться  догола. Я разделся. Потом  я вошел в ванную  с
горячей водой,  от которой  шел приятный  пар, и  подошедший слуга соскреб с
меня всю грязь, побрил и постриг меня.
     Когда я вытерся насухо, мне дали чистые черно-серебряные одежды.
     Я оделся, и на плечи мне накинули плащ с серебряной розой на застежке.
     - Теперь вы готовы, - сказал мне сержант охраны. - Подойдите сюда.
     Я пошел за ним, а стража за мной.
     Меня провели  в самый  конец дворца,  где кузнец  одел мне  наручники и
сковал цепями ноги. Цепи были тяжелые, чтобы у меня не было сил их  порвать.
Если  бы  я  начал  сопротивляться,  меня  избили  бы  до  бесчувствия,  и в
результате все  равно заковали.  У меня  не было  особого желания опять быть
избитым, поэтому я не сопротивлялся.
     Затем несколько  стражников потащили  меня за  цепи обратно  в парадную
часть дворца. Я не глядел  на окружающее меня великолепие. Я  был пленником,
возможно, скоро я буду либо мертв, либо безумен. И сейчас я ничего не мог  с
этим  поделать.  Быстрый  взгляд  в  окно  сказал  мне о том, что сейчас уже
ранний вечер,  и я  не испытал  никакой ностальгии,  когда меня проводили по
залам, где мы все играли детьми.
     По длинному коридору мы попали в столовую дворца.
     За длинными столами сидели люди, многих из которых я знал.
     Самые прекрасные платья и костюмы Амбера горели и переливались в  зале,
и  была  музыка  при  свете  факелов,  и  уже  налито в бокалы вино, и яства
заполняли уже накрытые столы, но еще никто не приступал к пиршеству.
     Я узнавал многих, например, Флору, но множество и странных,  незнакомых
лиц.   Я  увидел  менестреля  и  лорда  Рейна.  Слева  от  меня расположился
Джулиан.  Я  не  обратил  на  него  внимания,  а уставился на леди, стройную
блондинистую особу.
     - Добрый вечер, - сказал я. - По-моему, нас не представили друг  другу.
Меня зовут Корвин.
     Она поглядела  на сидящего  справа мужчину,  как бы  ища поддержки,  но
этот огромный рыжий мужлан с кучей  прыщей на лице отвернулся и сделал  вид,
что увлечен беседой с женщиной справа.
     Она выдавила из себя слабое подобие улыбки и ответила:
     - Меня зовут Кармель. Как поживаете, принц Корвин?
     - Какое приятное  у вас имя,  - ответил я.  - А у  меня все в  порядке.
Скажите, как так получилось, что  такая хорошая, приятная девушка -  и вдруг
очутилась здесь?
     Она быстро сделала глоток воды.
     - Корвин, - сказал Джулиан громче,  чем это было нужно. - Я  думаю, что
леди, к которой ты пристаешь, считает тебя несносным.
     - Да? По-моему, она не сказала тебе ни слова за этот вечер.
     И он не покраснел. Он стал белым, как мел.
     - Достаточно. Я не намерен терпеть больше этого от тебя.
     Тогда  я  потянулся  и  намеренно  побренчал  своими цепями. Кроме того
эффекта, который  это произвело,  я узнал,  сколько свободного  пространства
находится  в  моем   распоряжении.  Слишком  мало,   конечно.  Эрик   весьма
осторожен.
     - Подойди-ка поближе и прошепчи мне свои возражения на ушко, братец,  -
сказал я.
     Но он этого почему-то не сделал.
     Я был последним, кого ждали за столом, поэтому я знал, что скоро  время
тому, что должно произойти.
     И я не ошибся.
     Зазвучали шесть труб и в залу вошел Эрик.
     Все встали.
     Кроме меня.
     Стража была вынуждена стащить меня со  стула с помощью цепей и с  их же
помощью поддерживать меня в вертикальном положении.
     Эрик  улыбнулся  и  спустился  по  лестнице  справа от меня. Я с трудом
различал  его  собственные  цвета  под  горностаевой  мантией,  в которую он
завернулся.
     Он встал  во главе  стола, остановившись  возле своего  кресла. Подошел
слуга,  вставший  позади  него,  и  виночерпии  принялись  разливать вино по
бокалам.
     Когда все бокалы