омчались  на  северо-восток,  унося  своих  седоков  в
страшные владения Врага.

     Он спал, но сон его был не совсем сном. Ибо  казалось ему,
что он в Арде  -- везде и повсюду одновременно, в Валиноре  и в
Сирых Землях, и видит и слышит все, что твориться. Он видел все
-- но ничего не мог. Не мог крикнуть, что звезды -- геле - - не
творение  Варды, что  это  и есть Свет...  Он  видел, как  ушел
Артано; он даже позавидовал ему, ибо знал, что у него не хватит
силы духа уйти  ко  Врагу...  А Врага он уже  не  мог  называть
Врагом. И слова, идущие из ниоткуда,  дождем  падали  в  сердце
его, и  он понял смысл имени -- Мелькор.  И последняя цепь, что
держала на привязи сознание, лопнула, и оно слилось со зрением.
Он прозрел. А потом он увидел над собой прекрасное лицо Айо. Он
знал, что это -- сон. Но  Айо мог входить в любые сны, и сейчас
он выводил из сна Золотоокого.

     -- Все что  ты  видел --  истина,--  тихо говорил Айо.  --
Истина  и  то,  что Король Мира  и  Варда  не  хотят, чтобы это
видели. Иначе они потеряют власть. Просто.

     Золотоокий молчал.  Терять  веру всегда тяжко. Наконец, он
поднял голову.

     -- Я не  могу  больше, -- с болью  проговорил  он. -- Надо
уходить.

     -- К Врагу ?

     -- Нет. Просто уходить. Не "к кому" -- "откуда".

     -- Тебя не отпустят.

     -- Все равно. Иначе лучше бы не просыпаться...

     -- Хорошо. Постараюсь помочь. Но тогда уйду и  я... Как же
отпустить тебя одного -- такого, -- грустно улыбнулся Айо.

     Были ли то чары Айо или действительно Манве и Варда больше
не желали видеть Золотоокого здесь, но его отпустили. Правда он
уходил  под  предлогом  встречи  эльфов,  и   ему  было  строго
приказано с ними вернуться...

     Ирмо же легко отпустил Айо, и друзья ушли вместе.

     Они  выходили  из  Озера слабые, беспомощные,  испуганные,
совсем нагие. А земля эта не была раем Валинора. И  они дрожали
от  холодного  ветра  и  жались  друг  к другу, боялись  всего,
боялись этого огромного  чудовищного подарка Эру, что упал им в
слабые, не подготовленные  к  этому руки -- боялись Средиземья.
Ночь рождения была безлунной, непроглядной, и  в темноте таился
страх.  И  только  там,  наверху,  светилось  что-то  доброе  и
красивое, и один из эльфов протянул вверх руки, словно просил о
помощи, и позвал:

     -- Эле!

     Тот, кто пришел к ним первым,  откликнувшись  на  их  зов,
носил черные одежды, и те, что ушли с ним, стали  Эльфами Тьмы,
хотя им  было дано ощутить  и познать радость Света раньше всех
своих собратьев. Ибо было им дано -- видеть.

     Тот, кто пришел к  ним  вторым, был огромен, громогласен и
блистающ, и многие эльфы в ужасе  бежали от него в ночь, и ужас
сделал из них орков. Те же, что ушли с ним из Средиземья, стали
Эльфами Света, хотя и не знали Света истинного.

     Те, кто пришли к ним первыми, были очень похожи на них, но
гораздо мудрее. И эльфы, слушавшие песни Золотоокого и видевшие
наваждения Айо,  полюбили Средиземье и остались здесь навсегда.
Они разделились на разные племена и по-разному говорили они, но
в Валиноре их звали Авари Ослушники.

     Так Золотоокий нарушил  приказ  Короля Мира, ибо остался в
Средиземье.  Так  остался  в  Средиземье Айо. Так  не  вернулся
Охотник, ибо хотел  он творить. Так не вернулась Весенний Лист,
ибо остался в  Средиземье Охотник. А Оссе не покидал Средиземье
никогда.

        О ДРАКОНАХ

     И, чтобы бороться с тварями  из  пустоты,  новые  существа
были созданы Мелькором. Драконы -- было имя их среди Людей.

     Из огня и  льда силой Музыки Творения, силой заклятий Тьмы
и Света были созданы они. Арда  дала силу и мощь телам их, Ночь
наделила их  разумом и речью. Велика была мудрость  их, и с той
поры говорили  люди, что тот, кто  убьет дракона и  отведает от
сердца его, станет  мудрейшим из мудрых, и древние знания будут
открыты ему, и будет он понимать речь всех  живых существ, будь
то даже зверь или птица, и речи богов будут внятны ему.

     И Луна  своими  чарами  наделила созданий Властелина Тьмы,
поэтому завораживал взгляд их.

     Первыми явились в мир Драконы Земли.  Тяжелой была поступь
их,  огненным  было  дыхание  их,  и  глаза их горели  яростным
золотом, и гнев Мастера, создавшего их,  пылал  в  их  сердцах.
Красной медью одело их восходящее  солнце,  так  что, когда шли
они, казалось -- пламя вырывается из-под  пластин  чешуи.  И  в
создании их  помогали  Властелину демоны темного огня, Балроги.
Из рода  Драконов  Земли  был  Глаурунг,  которого называют еще
Отцом Драконов.

     И был  полдень,  и  создал  Мастер  Драконов Огня. Золотой
броней  гибкой  чешуи  одело  их тела солнце, и  золотыми  были
огромные крылья их, и глаза их  были  цвета  бледного  сапфира,
цвета неба пустыни. Веянье  крыльев  их -- раскаленный ветер, и
даже  металл  расплавится от жара дыхания их. Гибкие,  изящные,
стремительные, как крылатые стрелы, они прекрасны  -- и красота
их смертоносна. В создании их  помогал  Властелину  ученик  его
Гортхауэр,  чье  имя означает -- "Владеющий Силой Пламени".  Из
рода Дра  конов Огня известно лишь  имя одного из  последних --
Смог, Золотой Дракон.


     Вечером последней  луны  осени, когда льдистый шорох звезд
только начинает  вплетаться  в  медленную мелодию тумана, когда
непрочное стекло первого  льда  сковывает воду и искристый иней
покрывает  тонкие   ветви,   явились  в  мир  Драконы  Воздуха.
Таинственное мерцание болотных  огней жило в глазах их; в сталь
и черненое серебро были  закованы  они, и аспидными были крылья
их,  и  когти их -- тверже адаманта.  Бесшумен  и  стремителен,
быстрее  ветра,  был   полет  их;  и  дана  была  им  холодная,
беспощадная мудрость  воинов.  Немногим  дано  было  видеть  их
медленный  завораживающий  танец в ночном небе, когда в  темных
бесчисленных зеркалах чешуи их отражались звезды, и лунный свет
омывал их. И так  говорят  люди: видевший этот танец становится
слугой  Ночи,  и свет  дня  более не  приносит  ему радости.  И
говорят  еще,  что  в  час  небесного  танца  Драконов  Воздуха
странные травы и цветы прорастают  из  зерен,  что  десятилетия
спали в земле, и тянутся к  бледной луне. Кто соберет их в ночь
драконьего танца, познает великую мудрость и обретет неодолимую
силу;  он  станет  большим,  чем человек, но никогда  более  не
вернется к  людям. Но если  злобная жажда власти будет в сердце
его, он погибнет,  и  дух его станет болотным  огнем;  и лишь в
Драконью ночь будет обретать он  призрачный  облик,  сходный  с
человеческим. Таковы были Драконы Воздуха;  и  один  творил  их
Мелькор. Из их рода происходил Анкалагон  Черный, величайший из
драконов.

     Порождением ночи  были Драконы Вод. Медленная красота была
в движениях их, и черной бронзой были одеты они, и  свет бледно
-золотой Луны жил в их глазах. Древняя мудрость  Тьмы влекла их
больше, чем битвы;  темной  и прекрасной была музыка, творившая
их. Тишину -- спутницу раздумий -- ценили они  превыше всего; и
постижение сокрытых тайн мира было высшим наслаждением для них.
Потому  избрали  они жилища для себя в  глубинах  темных  озер,
отражающих звезды,  и  в  бездонных  впадинах  восточных морей,
неведомых  и  недоступных Ульмо. Мало кто видел  их,  потому  в
преданиях Эльфов не говорится о Драконах Вод ничего; но легенды
людей Востока часто рассказывают о мудрых Драконах, Повелителях
Вод...

        СОБЫТИЯ В ВАЛИНОРЕ


     "У врат Валимара  Мелькор  пал к  ногам  Манве и умолял  о
прощении,  и  клялся, говоря, что, будь он  даже  последним  из
свободного народа Валинора,  он поможет Валар во всех трудах их
и более  всего -- в  исцелении тех  ран, что нанес  он миру.  И
Ниенна просила за него. Но Мандос молчал."

     Он предстал перед  лицом Манве, но не склонил головы перед
младшим братом своим. Он молчал.  И  тогда  заговорила  Ниенна,
сестра Намо и  Ирмо; она просила Короля Мира простить Мелькора,
и  тот  преклонил  слух  к мольбе скорбящеи Валы.  Но  молчание
Мелькора  смущало  его,  потому  заставил  Манве  своего  брата
повторить клятву,  данную  три столетия назад. Мелькор повторил
свои слова, и Манве успокоился.

     "Теперь он покорен нам, и станет  исполнителем нашей воли.
Воли  Единого.  Конечно,  он  молчит лишь потому,  что  величие
Могуществ Арды,  дивный  свет  Валинора  и удивительная красота
Детей Единого,  что  стала  подлинным украшением Благословенных
Земель, лишили его  дара  речи. Ныне  узрел  он во всем  блеске
воплощение  замыслов  Эру и осознал, сколь ничтожен  он  сам  в
сравнении с Творцом Всего Сущего."

     Манве убедил  себя  в  том,  что  иных об®яснений молчанию
Ченого Валы нет  и  быть  не может. Потому об®явил  он,  что  в
милосердии своем и снисходя к просьбе  Ниенны  ныне  дарует  он
Мелькору  свободу.  Однако  запрещено  было  Мелькору  покидать
пределы Валимара, покуда деяниями своими не  заслужит он полное
прощение  Великих.  Тулкас и Ауле не решились возразить  Королю
Мира. И Намо молчал.

     Когда Ниенна покидала Маханаксар, кто-то осторожно  тронул
ее  за  плечо.  Она  обернулась  --  и  встретилась  взглядом с
Мелькором.

     -- Благодарю тебя. Благодарю  тебя  за все, -- тихо сказал
Черный Вала и прибавил, -- Сестра.

     Ниенна не  ответила.  Отчего-то  слезы  навернулись  ей на
глаза. Она только кивнула и быстро ушла, впервые пряча слезы.

     "В сердце своем  более всех ненавидел Мелькор Элдар -- как
потому,  что  были  они  прекрасны и исполнены радости,  так  и
потому, что  в них видел он  причину того, что  Валар поднялись
против него,  причину своего падения.  Тем более он уверял их в
своей любви  к ним  и искал дружбы их; и  предлагал им помощь и
знания свои для любого из их великих свершений..."

     В  последние  годы, что провел он в  заточении,  все  чаще
обращался Мелькор мыслями  к Людям. Ведомо было ему, что первые
из них уже пришли в  Средиземье.  Жизнь их была коротка --  так
судил Эру. Люди не были его творением, хотя и называли  их, как
и Эльфов, Детьми Единого; но  не  были они похожи на Эльфов  --
странные и свободные, и Эру не  мог понять их, а, быть может, и
страшился их, ибо не были они покорны его воле.

     И было дано Людям право выбора -- и дар смерти, неразрывно
связанный с этим правом. Умирая, уходили они на пути, неведомые
ни  Эльфам, ни  Валар,  ни Эру; и,  переступая  грань мира,  не
ощущали они боли. То были дары Мелькора.

     "Но кто будут учителя их? Кто даст им  знания? Кто поможет
им и укажет им путь?"

     По замыслу  Мелькора,  учителями  Людей  должны были стать
Эльфы Тьмы. Их больше  нет. Так кто же? Сам Мелькор? --  но как
знать, когда сможет он покинуть Валинор? Да и один он  мало что
сможет сделать. Гортхауэр?-- нет; слишком много  горечи и гнева
в его сердце,  и  ненавидеть он  умеет  лучше, чем любить.  Ему
самому  еще  предстоит  учиться   многому.   Эльфы  Средиземья,
Мориквенди? -- нет; слишком мало знают сами, да и в  дела Людей
вряд ли  захотят вмешаться. Валар?  -- Могучим Арды нет дела до
Людей; они не смогут их понять, а непонимание рождает страх. Да
и не пожелают они покинуть Валинор...

     Оставались только  три  племени  Элдар,  Эльфы Валинора. И
Мелькор пришел  к  Ванйар,  которых  считали  мудрейшими  среди
Эльфов Света; но  они, жившие под сенью Двух Деревьев Валинора,
слишком дорожили своим покоем. Они были  довольны своей судьбой
и возносили хвалу Королю Мира  и  всесильным  Валар. Разве есть
что-то, что  неведомо  им,  мудрейшим  из  Элдар? С подозрением
отнеслись Ванйар к тому, кто смущал покой их; и Мелькор покинул
их.

     Телери-мореходы,  последними  пришедшие  в  Благословенные
Земли,  считали,  что им вполне хватает знаний, позволяющих  им
слагать песни и строить корабли.

     Оставались --  Нолдор.  Пожалуй,  из  всех  Элдар они были
более всех похожи на Эльфов  Тьмы:  была в них жажда знаний,  и
огонь  творчества  пылал  в  их сердцах. К ним-то  и  обратился
мыслями Мелькор в то время. Да, их королем был Финве... Но ведь
народ не в ответе за  деяния  короля-палача!..  Правда,  первое
время Нолдор  опасливо  косились на тяжелые железные наручники,
навечно оставшиеся на  его запястьях, как клеймо, как знак, как
напоминание  о  том,   что   он  нарушил  веление  Единого.  Но
благороден был  облик Черного Валы,  и мудры речи его, и велики
знания его: к нему привыкли.

     И однажды увидел он книги Нолдор.

     Мелькор   был   потрясен.В   рунах   Эльфов   Света   была
тяжеловесность, не свойственная легкому, летящему письму Эльфов
Тьмы; но, несомненно, это была письменность Черных Эльфов.

     -- Кто...дал вам эти знаки?

     -- Феанор, -- ответил Румил,  один  из  мудрейших  Нолдор.
Сердце  Черного  Валы  забилось  глухо  и  тяжело:  --  Постой;
повтори.  Эти  руны  создал...  -- Феанор, старший  сын  Финве.
Мелькор замолчал. -- Он по праву считается мудрейшим из Нолдор,
-- Румил вздохнул,-- Когда мы создавали Тенгвар, у  нас ушло на
это несколько лет. Но мои письмена не так красивы, да и система
более  громоздка.  Феанор талантлив; работу, на которую у  меня
ушли  годы,  он сделал за месяц.  Его  знаки не похожи на  мои;
правда, мои удобнее высекать на камне...  Нет, Феанор превзошел
меня; должно быть, обо мне и моих знаках скоро забудут...

     -- Нет, --  глухо  откликнулся Мелькор, -- Камень простоит
века. А книги...-- он замолчал  ненадолго  и  неожиданно  резко
закончил, -- Книги горят.

     Румил изумленно  взглянул  на  Мелькора,  но  Черный  Вала
поднялся и быстро вышел.

     ...Когда  Мелькор  вернулся в чертоги Намо, лицо его  было
застывшим.  Мертвым.  Он молча сел и уставился  а  одну  точку,
стиснув руки.

     -- Что с тобой? -- обеспокоено спросил Намо.

     -- Руны, -- ответил Мелькор, -- Руны Феанора. Почему ты не
сказал мне. Почему.

     -- Я...,-- Намо не мог подобрать  слов,--  Мелькор,  я  не
мог... не хотел... я не посмел...

     Как об®яснить?.. Он не записал этого в Книге. Не знал, что
будет с Мелькором, когда тот прочтет.

     -- Пожалел меня,  -- тем же ровным голосом сказал Мелькор,
--  решил, что  это  меня сломает. Или  побоялся,  что я  стану
мстить.

     Намо вздрогнул:  Мелькор словно прочитал его мысли. Черный
Вала повернулся к нему; лицо его дернулось в кривой усмешке:

     --  Ничего.  Хоть  что-то  осталось от них, --  с  неживым
смешком  проговорил  он, но  смех  его перешел  то  ли в  сухой
кашель, то ли в рыдание; Черный Вала отвернулся.

     --  Ты   знаешь...они   так  радовались  тому,  что  могут
записывать  мысли...--  Мелькор  говорил,  чуть  задыхаясь,  --
они... все -- сами... Я лишь немного... помогал им...

     Он  снова  замолчал. Неожиданно рассмеялся тихо, и Намо  с
ужасом подумал, что Мелькор сошел с ума.

     -- Знаешь... знаешь, ч т о один из них принес мне? Сказки.
Ну  да,  сказки.   Его  так  и  прозвали  потом  --  Сказитель.
Понимаешь,   он   рассказывает...   --   Мелькор   не   сказал:
"рассказывал",  но  не  заметил  оговорки,  --  ...  о  цветах,
деревьях, травах...  о мире, о  птицах и зверях, о звездах... У
него каждый стебель, каждый камень, каждая звезда говорит своим
голосом  --  и рассказывает  свою  историю,  свою  легенду,  --
Мелькор снова рассмеялся, -- Он говорит:  когда подрастут дети,
они  будут  читать  это.  Знаешь,  мне  кажется -- дети  должны
полюбить эти сказки.  Мудрые  сказки. Да  он  и сам --  большой
мудрый ребенок...  Странно,правда?  А  еще  он  рассказывает  о
других мирах. И знаешь, я думаю -- наверно, он действительно их
видит...

     Мелькор  перевел  взгляд  на  Намо. В лице  Владыки  Судеб
смешались ужас, жалость, растерянность и боль. Улыбка исчезла с
лица Мелькора. Он снова вернулся в явь.

     -- Видел, -- Жестко поправился он. И, после паузы:

     -- Расскажи, как это было.

     Намо отрицательно покачал головой.

     -- Расскажи. Я имею право знать.

     И Намо рассказал.

     Рукописи Черных Эльфов попали к Ауле. И когда Феанор решил
всерьез  заняться  разработкой письменности,  Кузнец  отдал  их
своему ученику. Они  быстро разобрались, что к чему. Так Феанор
"создал" свои письмена.

     -- А... книги? Что с ними стало?

     Книги  сожгли.  Там же,  в  чертогах  Ауле.  Никто,  кроме
Феанора, так и не узнал  о  них. Книги в которых записаны  были
знания, идущие из Тьмы. Летопись Черных Эльфов и их сказания.

     -- Ничего не осталось?

     -- Нет, Мелькор, -- голос Владыки Судеб дрогнул.

     -- Даже памяти... Но твоя Книга, Намо... Скажи, ведь ты же
напишешь об  этом?  Ведь  правда,  напишешь?  Хоть что-то... --
глаза Мелькора умоляли.

     --  Я  обещаю тебе, я напишу, --  почти  беззвучно  сказал
Намо. И повторил, как клятву, -- Я обещаю, Мелькор.

     "Но Нолдор находили удовольствие в том сокрытом знании что
давал  им  Мелькор,  и  были  те,  кто прислушивался к  словам,
которых лучше было бы не слышать им..."

     И все же деяния  Феанора  не отвратили Мелькора от Нолдор.
Лишь с Эльфами из рода  Финве  избегал он встреч и они  платили
ему потаенной ненавистью.

     Много открывал  Черный  Вала  Эльфам  такого,  что не было
ведомо прочим Валар; и был учителем внимательным, и терпеливым.
Он  не  спешил,  ибо  знания  Тьмы  подобны  клинку,  что ранит
неосторожного, обращаясь против него.

     И многим опасными  и  странными казались речи Мелькора, но
до времени молчали Эльфы.

     И пришло время  -- начал Черный Вала рассказывать Нолдор о
Средиземье. И так говорил он:

     -- Вы --  рабы...  или дети,  если  так угодно вам;  дети,
которым  приказали  довольствоваться игрушками  и  не  пытаться
уходить слишком далеко,  не  узнать слишком много. Вы говорите,
что  счастливы  под  властью  Валар:  возможно;  но  преступите
пределы, положенные ими  -- и познаете вы жестокость сердец их.
Смотрите же: и искусство ваше, и сама красота ваша, служит лишь
для  украшения  владений  их.  Не любовь движет ими,  но  жажда
обладания и  своекорыстие:  проверьте  сами! Потребуйте то, что
даровано вам Илуватаром, то, что ваше по праву:  весь этот мир,
полный тайн, что предстоит вам разгадать  и  познать.  И  плоть
этого  мира  станет плотью творений ваших, которым не  достанет
места  в  этих игрушечных садах, отделенных от мира  безбрежным
морем, отгороженных от него стеной гор...

     Нолдор  внимали  словам Мелькора, и многим по сердцу  было
то, что говорил он. И, видя это, рассказал им Вала о Людях:

     -- Старшими братьями и учителями станете вы им, -- говорил
он, -- и вместе сможете вы сделать Покинутые Земли не менее, а,
быть может, и более прекрасными, чем Аман.

     Дивились  Эльфы  речам Черного Валы, ибо о Смертных  Людях
ничего не говорили  им Валар: в  то время, когда  Илуватар  дал
Айнур видение Арды, узнали они и о Людях, что вслед  за Эльфами
должны были прийти в Средиземье. Потому  и  решили  Валар,  что
должно Перворожденным  пребывать в Валиноре, под рукой Великих;
до Людей же не было им дела.

     Не многое поняли Нолдор из  рассказа  Мелькора;  а то, что
поняли, истолковали они по-своему. И решили они, что Люди хотят
захватить земли,  которыми  назначено  владеть Эльфам; Манве же
держит  Элдар  в  Валиноре,  как  пленников,  ибо  легче  Валар
подчинить своей воле народ слабый и смертный. С тех пор никогда
не было  приязни меж Эльфами и  Людьми; и позже  стали говорить
Эльфы,что более, чем с прочими  Валар,  с  Мелькором  Морготом,
Черным Врагом, схожи Люди...

     "...Феанор, достигший поры расцвета своего мастерства, был
увлечен  новой  мыслью -- или, быть может, смутное  предвидение
того, что должно было свершиться, было дано ему; и задумался он
он  о  том,  как  навеки   сохранить   свет   Деревьев,   славу
Благословенной Земли.  Так  начал  он  долгую  тайную работу, и
собрал он воедино все знания,  всю  силу,  все тонкое искусство
свое; и так, в конце концов