Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Зарубежная фантастика
      Роберт Энсон Хайлайн. Чужой в стране чужих -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  -
андрогинности*. Но Джил не была уверена, что Майк сможет избежать приставаний, скажем, Дюка. К счастью, водные братья-мужчины были настоящими мужчинами, а остальные водные братья - настоящими женщинами. Джил надеялась, что Майк все-таки грокнул неправильность однополых отношений и никогда не разделит воды с такими людьми.) * Андрогинность - сочетание признаков обоих полов. Не мог понять Майк и того, почему Джил бывало приятно, когда на нее глазели. Их с Джил точки зрения были примерно одинаковы только тогда, когда они покинули последний карнавал, где Джил сделалась равнодушной к посторонним взглядам. Теперь она видела, что ее тогдашнее знание себя было лишь зародышем истинного знания. На самом деле взгляды посторонних мужчин не оставляли ее равнодушной. Под давлением процесса привыкания к Человеку с Марса она отбросила часть культурных условностей, ту долю стыдливости которая удерживается у медсестры вопреки специфике ее работы. Но Джил не думала, что ей вообще свойственна хоть какая-то стыдливость, пока не пришлось с ней расстаться. В конце концов она обнаружила в себе способность признаться, что где-то внутри у нее существует нечто такое же счастливо-бесстыдное, как кошка в период течки. Она попробовала об®яснить все это Майку, выдвинув теорию о взаимодополняющих функциях эксгибиционизма и эротомании. - Правда состоит в том, что меня заводит то, как они глядят на меня... множество мужчин, почти все мужчины. Поэтому теперь я грокнула, почему Дюк любит фотографии женщин, и чем они сексуальнее, тем лучше. Это не значит, что я хочу лечь с ним в постель, точно так же как Дюку не придет в голову лечь в постель с фотографией. Но когда они глядят на меня и говорят мне... думают про меня, что я желанна, мне делается тепло и все внутри трепещет. - Она задумалась. - Надо, чтобы с меня сделали настоящую неприличную фотографию, я отошлю ее Дюку... напишу, мол, прошу прощения, что неверно грокнула то, о чем я думала, как о его слабости. Если это слабость, то она свойственна и мне... на женский манер. Если только это - слабость. Я грокнула, что нет. - Хорошо. Мы найдем фотографа. Она покачала головой. - Лучше я просто извинюсь. Я не стану отсылать такое фото. Дюк никогда не приставал ко мне... и я не хочу давать ему повода. - Джил, ты не хочешь Дюка? Она услышала эхом в его мозге: "водного брата?" - Хм... Я не думала об этом. Пожалуй, я всегда считала себя "твоей вещью". Но я грокнула, что ты сказал верно. Я не откажу Дюку... и мне это будет в радость! Что ты скажешь на это, милый? - Я грокнул в этом хорошее, - серьезно ответил Майк. - Хм... Галантный мой марсианин, бывает так, что земные женщины больше ценят проявление ревности... Но не думаю, что ты когда-нибудь грокнешь "ревность". Милый, что ты грокнешь, когда кто-нибудь из этой публики будет зазывать меня к себе? Майк улыбнулся. - Я грокаю, что он исчезнет. - Я грокаю, что так и будет. Но, Майк, послушай, дорогой. Ты обещал не делать ничего подобного за исключением случаев подлинной опасности. Если ты услышишь мой крик, и мой мозг скажет тебе, что я в беде, тогда другое дело. Но я жила среди волков, когда ты еще был на Марсе. В девяти случаях из десяти, если девушку насилуют, то в этом частично виновата она сама. Поэтому никогда не спеши. - Я запомню. И я хочу, чтобы ты послала Дюку эту неприличную фотографию. - Что-что? Если я обращу внимание на Дюка... А что, может быть, раз ты подал такую идею. Я лучше положу руки ему на плечи и скажу: "Дюк, как насчет этого? Я хочу. Я не желаю добиваться этого с помощью фотографии, как те отвратительные женщины, что писали тебе. Но если ты хочешь, чтобы я сделала это, о'кей". Майк нахмурился. - Если ты хочешь послать Дюку неприличную фотографию, пошли. Если не хочешь - не посылай. Но я надеялся увидеть, как снимают неприличные фотографии. Джил, что такое "неприличные" фотографии? Майк был сбит поворотом воззрений Джил на 180 градусов, к тому же он с давних пор не мог понять коллекции Дюка. Блеклое марсианское понятие, аналогичное буйной земной сексуальности, не давало ему базы для того, чтобы грокнуть нарциссизм, эротоманию, застенчивость или эксгибиционизм. Он добавил: - "Неприличность" означает небольшую неправильность, но я грокнул, что ты подразумеваешь не неправильность, а что-то хорошее. - Ну, неприличные фотографии могут быть и такими и сякими, в зависимости от того, кому они предназначены. Так я понимаю теперь, избавившись от предубеждений. Но... Майк, я лучше покажу, я не могу об®яснить словами. Задерни шторы. Шторы сами собой закрыли окно. - Итак, - сказала Джил, - эта поза только лишь слегка неприлична. Ее исполняет любая девушка из шоу... эта чуть более неприлична, но ее тоже принимают некоторые девушки. Но вот эта однозначно неприлична... эта - совсем неприлична... а эта настолько неприлична, что я могу ее принять, только если лицо будет закрыто полотенцем... и если только ты захочешь. - Если твое лицо будет закрыто, почему я этого захочу? - Спроси Дюка. Это все, что я могу сказать. - Я не грокнул ни неправильного, ни хорошего. Я грокнул... - он использовал марсианское слово, означающее отсутствие эмоций. Поскольку он по-прежнему не понимал смысла этих фотографий, пришлось продолжить разговор на марсианском, когда это было возможно, поскольку он давал прекрасное разделение эмоций и значений, и на английском, потому что марсианский не мог оперировать с определенными понятиями. Чтобы разрешить эту загадку, Майк снял на вечер столик в ресторане. Джил научила его, как подкупить метрдотеля. Джил выступала в первом номере: улыбка для всех и легкое подмигивание Майку. Она обнаружила, что в присутствии Майка тепло и приятное ощущение усилились. Она подозревала, что настань полная темнота - она засияла бы внутренним светом. Когда девушки выстроились, Майк сидел всего метрах в трех от Джил: ее переместили в первый ряд. Директор сделал это на четвертый день, сказав: "Не понимаю, в чем дело, детка. У нас есть девушки пофигуристей тебя, но что-то в тебе притягивает взгляд". Она приняла позу и спросила мысленно Майка: "Что-нибудь чувствуешь?" "Я грокнул, но не полностью". "Посмотри, куда я гляжу, мой брат. Коротышка. Он весь дрожит. Он жаждет меня". "Я грокаю его жажду". "Ты видишь его?" - Джил взглянула посетителю прямо в глаза, чтобы усилить интерес и, одновременно, дать Майку воспользоваться ее глазами. Поскольку она уже довольно сносно могла мыслить по-марсиански и они с Майком все больше сближались, они начали использовать это обычное марсианское удобство. Джил была еще не слишком в этом сильна, но Майк легко мог смотреть ее глазами, ему было достаточно мысленно позвать ее. Она же пока могла это делать только с его помощью. "Мы грокаем вместе, - отозвался Майк. - Великая жажда Маленького Брата". "!!!" "Да. Прекрасные мучения". Музыка напомнила Джил, что пора двигаться. Что она и сделала, с гордой чувственностью и ощущением вожделения, поднимающегося в ответ на чувства как Майка, так и коротышки. Сценарий номера заставил ее двинуться к коротышке. Она продолжала смотреть ему в глаза. Далее случилось нечто, чего она никак не ожидала, поскольку Майк никогда не говорил, что такое возможно. Она вбирала в себя эмоции незнакомца, терзая его телом и глазами и передавая свои ощущения Майку... как вдруг увидела себя глазами коротышки и ощутила примитивное желание, возникшее при ее виде. Она покачнулась и упала бы, если бы Майк не подхватил ее, не поставил на ноги и не поддерживал до тех пор, пока она не оказалась в состоянии двигаться без его помощи. Второй взгляд исчез. Парад красоты прошествовал к выходу. За кулисами девушка, стоящая позади, спросила: - Что случилось, Джил? - Подвернула каблук. - В жизни ничего подобного не видела. Ты была словно куколка на нитках. "Так и было, милая". - Надо попросить рабочих проверить это место. Наверное, из доски сучок выпал. До самого конца представления Майк показывал, как она выглядит в глазах того или иного мужчины, всякий раз, однако, предупреждая, чтобы не застать ее врасплох. Джил удивлялась тому, насколько по-разному она выглядела в разных глазах. Один заметил ее ноги, другой восхищался ее талией, третий видел только ее высокую грудь. Затем Майк показал ей остальных девушек. Она с облегчением отметила, что Майк видел их так же, как и она - только резче. Но она с удивлением обнаружила, что ее возбуждение вырастало, когда она смотрела его глазами на других девушек. Майк ушел в финале, впереди всей толпы. Она не ожидала увидеть его этим вечером снова: он отпросился только для того, чтобы посмотреть ее шоу. Но когда она вернулась в отель, то почувствовала его еще не заходя в номер. Дверь сама собой открылась перед ней, затем закрылась, когда она прошла. - Привет, милый, - сказала она. - Как хорошо, что ты дома. Он мягко улыбнулся. - Теперь я грокнул неприличные фотографии. - Одежда ее исчезла. - Сделай неприличную фотографию. - Что? Ах да, конечно. - Она приняла несколько поз - те же, что и раньше. И каждый раз Майк показывал ей ее своими глазами. Она глядела и чувствовала его эмоции... и чувствовала, как ее собственные эмоции усиливаются во взаимопонимании. Под конец она приняла позу, настолько неприличную, насколько позволило ее воображение. - Неприличные картинки - это очень хорошо, - торжественно заключил Майк. - Да! И теперь я тоже их грокнула! Чего же ты медлишь? Они бросили работу и просмотрели все ревю. Джил обнаружила, что "грокала неприличные фотографии" только через мужские глаза. Если Майк смотрел, она делила его настроение - от удовольствия до полного восторга. Но если внимание Майка было отвлечено, натурщица, танцовщица или звезда стриптиза были просто женщинами. Она решила, что это к счастью. Обнаружить в себе склонность к лесбиянству было бы слишком. Но это было интересно ("очень хорошо"): видеть девушек его глазами. И до экстаза доводило то, что и на нее он смотрит точно так же. Они перебрались в Пало-Альто, где Майк попробовал проглотить Гуверовскую библиотеку. Но сканеры не могли крутиться с нужной скоростью, а сам Майк не мог листать страницы настолько быстро, чтобы прочесть все книги. В конце концов он признался себе, что поглощает информацию быстрее, чем может грокать ее, даже проводя в размышлениях все то время, что закрыты библиотеки. Джил с огромным облегчением повезла его в Сан-Франциско, и он с головой ушел в систематические исследования. Однажды она вернулась домой и увидела, что он сидит, заваленный книгами, и ничего не делает. Среди книг был и Талмуд, и Кама-Сутра, и Библия в нескольких вариантах, Книга Мертвых, Книга Мормонов, копия Нового Откровения (подарок Патти), различные апокрифы. Коран, полная "Золотая Ветвь", "Путь", "Наука и здоровье с ключом к Писаниям", священные книги дюжины других религий, больших и малых, даже такая редкость, как "Книга Закона" Кроули. - Что-то случилось? - Джил, я не грокаю. "Терпение, Майкл. Ожидание приведет к пониманию". - Не думаю, что ожидание поможет. Я знаю, что не так. Я не человек, я марсианин. Марсианин в неподходящем теле. - Для меня ты человек, милый. И мне твое тело кажется вполне подходящим. - Ты грокаешь, что я имею в виду. Я не грокаю людей. Я не понимаю это множество религий. Среди моего народа... - Твоего народа? - Прости. Мне следовало сказать "среди марсиан", существует лишь одна религия... и это не вера, а истина. Ты знаешь ее. "Ты есть Бог". - Да, - согласилась она. - Я грокаю... на марсианском. Но, милый мой, по-английски то же самое не скажешь. Не знаю, почему. - Мм... На Марсе, если мы хотим что-то знать, мы спрашиваем Старших, и ответ никогда не бывает неправильным. Джил, может ли так быть, чтобы у людей не было Старших? Я имею в виду, душ? Когда мы рассоединяемся, умираем... умираем ли мы? Умираем навечно, и ничего больше не остается? И живем в невежестве оттого, что нет причин жить по-другому? Оттого, что мы уходим без возврата спустя такой короткий срок, какой марсианину требуется разве что на одно хорошее размышление? Ответь мне, Джил. Ведь ты человек. Она улыбнулась с рассудительным спокойствием. - Ты же сам говорил мне. Ты научил меня познавать вечность, и этого у меня теперь не отнять. Ты не можешь умереть, Майк. Ты можешь только лишь рассоединиться. Она провела ладонями по бедрам. - Это тело, на которое ты научил меня смотреть своими глазами... и которое ты так хорошо любишь... однажды его не станет. Но останусь я... Я есть то, что я есть! Ты есть Бог, и я есть Бог, и мы есть Бог - навеки. Не знаю точно, где я буду и вспомню ли вообще, что некогда была Джил Бодмен, которая с удовольствием выносила подкладные судна и с тем же удовольствием расхаживала нагишом под прожекторами. Я люблю это тело... С несвойственным ему жестом нетерпения Майк заставил ее одежду исчезнуть. - Спасибо, милый. Мне нравится это тело, и оно хорошо служит мне... и тебе... обоим нам. Но я не хочу терять его, когда в нем не будет больше нужды. Я надеюсь, что ты с®ешь его, когда я рассоединюсь. - Да, я сделаю это... Если только не рассоединюсь первым. - Не думаю, что так случится. С твоим умением контролировать его ты проживешь по крайней мере несколько веков. Если только не решишь рассоединиться раньше. - Я могу этого захотеть. Но не сейчас. Джил, я делаю попытку за попыткой. Сколько церквей мы посетили? - Я думаю, все, что есть в Сан-Франциско. И уже не припомню, сколько раз мы были на службах ищущих. - Это чтобы доставить удовольствие Пат. Я не пошел бы ни на одну, не считай я, что ей надо знать - мы не отступились. - Ей это надо. А мы не можем лгать... Ты не умеешь, а я не могу... когда речь идет о Патти. - В действительности, - сказал он, - фостеризм - это чистый цирк. Все настолько искажено... Они идут ощупью, совсем как я, когда был артистом. Они никогда не исправят своих ошибок, потому, что это, - он поднял взглядом книгу Пат, - сущая мура! - Да. Но Патти не замечает таких мест. Она облачена в наивность. Она Бог и ведет себя соответственно... только она не знает, что она - Бог. - Да-да, - согласился он. - Такова наша Пат. Она поверила в это лишь тогда, когда я сказал ей... в правильных выражениях. Но, Джил, есть только три вещи, достойные внимания. Наука... а я узнал больше о том, как работает Вселенная, больше, чем все земные ученые, еще будучи в гнезде. Настолько больше, что я не могу говорить с ними даже о таком элементарном фокусе, как левитация. Я не принижаю ученых. Они делают то, что и должны. Я грокнул это полностью. Но их цели - это не то, чего ищу я. Нельзя понять пустыню, пересчитывая песчинки. Затем философия. Предполагается, что она охватывает все. Так ли? Любой философ уходит с тем же, с чем пришел. За исключением тех, кто занимается самообманом и доказывает свои предположения своими же умозаключениями. Как Кант. Как другие, что ловят собственный хвост. Поэтому ответ должен быть здесь. - Он показал на груду книг. - Только его тут нет. Фрагменты кое где истинны, но это не целое... А если истинно целое, то большую часть просят принимать на веру. Вера! Что за грязное слово! Джил, отчего ты не упомянула о нем, когда учила меня коротким словам, которые нельзя употреблять в приличной компании? - Майк, - улыбнулась Джил, - сейчас ты пошутил. - Я не хотел... И я не вижу в этом ничего смешного. Джил, я недостаточно хорош даже для тебя... Раньше ты часто смеялась, а я так и не научился этому. Теперь ты забыла про смех. Не я стал человеком, а ты становишься марсианином. - Я счастлива с тобой, милый. Ты, наверное, просто не замечаешь, когда я смеюсь. - Если бы ты засмеялась на Маркет-стрит, я услышал бы. Я грокаю. С тех пор, как перестал пугаться смеха, я все время замечаю, когда кто-то смеется. В особенности ты. Если бы я грокнул смех, я грокнул бы людей... мне кажется. И тогда я смог бы помочь кому-нибудь вроде Пат... научил бы ее тому, что знаю сам, узнал бы то, что знает она. Мы смогли бы понять друг друга. - Майк, все, что тебе надо делать для Патти, это навещать ее время от времени. Почему бы нам так и не сделать? Давай уедем из этого мрачного тумана. Сейчас она дома: карнавалов не будет всю зиму. Поедем на юг и повидаемся с ней... И мне всегда хотелось увидать калифорнийское побережье. Мы бы отправились на юг, где тепло, и взяли бы ее с собой. Это было бы замечательно! - Хорошо. Она встала. - Я сейчас оденусь. Тебе нужны эти книги? Я могу переслать их Джубалу. Он щелкнул пальцами, и вся груда книг исчезла... за исключением подарка Патриции. - Эту мы возьмем, иначе Пат обидится. Но, Джил, сейчас я хотел бы сходить в зоопарк. - Хорошо. - Я хочу взглянуть на верблюда и спросить его, отчего он такой угрюмый. Может быть, верблюды - Старшие этой планеты... и именно в этом неправильность этого места. - Две шутки за один день, Майк. - Я не смеюсь. И ты. И верблюд. Может, он грокает, почему. Это платье нравится тебе? Что-нибудь из нижнего белья? - Да. На улице прохладно. - Держись. - Он поднял ее на пару футов. - Трусики. Чулки. Пояс. Туфли. Теперь опускайся и подними руки. Тебе ни к чему. Теперь платье... вот и готово. Тебе, как всегда, все к лицу. Ты очень хорошо смотришься. Возможно, мне стоит поработать горничной, раз уж я ни на что больше не годен. Мытье, шампуни, массажи, прически, макияж, одевание на все случаи жизни. Я могу даже выучиться формировать твои ногти, чтобы это шло тебе. Этого достаточно, мадам? - Ты будешь прекрасной горничной, милый. - Да, я это грокнул. Ты выглядишь так прекрасно, что я подумываю, не забросить ли все подальше и не сделать ли тебе массаж сближающего типа. - Да, Майкл. - А я думал, ты выучилась ждать. Сперва отведи меня в зоопарк и купи арахиса. - Да, Майк. В Голден Гейт-Парк было ветрено и холодно, но Майк этого не замечал, а Джил выучилась не зябнуть. Но все равно было приятно ослабить контроль в теплом обезьяньем домике. Единственно, за что Джил нравилось это место - это за тепло. А вообще она не любила здесь бывать. Обезьяны угнетающе походили на людей. Она, как ей думалось, навсегда распрощалась с ханжеством. Она выросла до того, чтобы испытывать аскетическую, почти марсианскую радость от всех физических проявлений. То, что обезьяны прилюдно совокуплялись и испражнялись, не оскорбляло ее чувств. Эти арестанты не искали укрытия для подобных дел, и не следовало за это к ним придираться. Она смотрела без отвращения, без брезгливости. Но неприятно было то, что они были "совсем как люди": каждое действие, каждая гримаса, озадаченный вид при столкновении с какой-либо проблемой напоминали ей о том, что она меньше всего любила в собственной расе. Джил предпочитала Львиный дом: мощь самцов, опасных даже за решет

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору