есть средства,  чтобы  питаться;  другие
остаются на службе, потому что не могут  иначе жить, хотя мучаются совестью,
что исполняют службу  так, как это делается теперь. Другие говорят,  что для
них это безразлично, что  так поступали их предшественники, хотя бы это было
против божественного  и человеческого права. Иные так враждебно  относятся к
обращенным, что полагают, будто  сослужат великую службу богу, если всех  их
сожгут и  конфискуют  их имущество без  всякого колебания.  Придерживающиеся
такого  мнения не  имеют другого намерения,  кроме того,  чтобы заставить их
сознаться в том, в чем их обвиняют, всевозможными способами".
     Против  введения  инквизиции  выступали и  некоторые  видные  церковные
деятели,  среди них  епископ  Сеговии  Давила  и епископ  Педро  де  Аранда,
председатель королевского совета  Кастилии.  Оба они были вызваны в Рим, где
умерли в опале.
     Развязанный  против  "новых христиан" террор не мог не  вызвать  и с их
стороны  соответствующей реакции.  В  1485  г.  был  убит в Сарагосе  первый
арагонский инквизитор Педро Арбуэс, возведенный впоследствии церковью  в сан
блаженного. Однако этот акт вызвал только новую волну террора.
     В  отместку инквизиция казнила около  200  человек, которых  обвинили в
заговоре против  короля  и  церкви. Главари "заговора" были пропущены  через
аутодафе, им  отрубили руки и потом сожгли.  Другие  попытки расправиться  с
инквизиторскими палачами приводили к таким же массовым репрессиям.
     Свидетельством сопротивления испанского общества инквизиции является  и
тот факт,  что богословы  - ее  сторонники - вынуждены были сочинить не один
трактат в  ее  защиту.  Весьма показателен  в этом отношении опус  богослова
Альфонсо де  Кастро  (около 1495-1558)  "De  justa  haereticorum punitione",
неоднократно  издававшийся   в  Испании,  в   котором   он,  полемизируя   с
противниками  инквизиции, "доказывает"  право  церкви преследовать и  карать
еретиков. Кастро утверждал: только  еретики  могут сомневаться  в  том,  что
искоренение  ереси  -  справедливое  и необходимое дело.  Еретик,  рассуждал
Кастро, оскорбляет бога, а это большее преступление, чем кража или убийство.
Если воров и  убийц строго карают, то еретики заслуживают еще более строгого
наказания.
     Противники   инквизиции  утверждали,   что   преследования   инквизиции
порождают "ложных  христиан",  способствуют распространению  среди  верующих
лицемерия и  двуличия,  на что  Кастро  отвечал: "Лучше  еретик тайный,  чем
явный, бросающий вызов верующим".  Противники инквизиции заявляли: "Богу  не
угодны верующие по принуждению, ибо их вера  не имеет  ценности".  Кастро им
возражал: "Еретик, получивший  крещение, обязан  выполнять то, что  обещал".
Противники  инквизиции настаивали: "Следует обращать еретиков убеждениями, а
не карами". Кастро придерживался на этот счет иного мнения:
     "Убеждать следует, но, как сказал св. Исидор, кого не излечишь  лаской,
излечишь  болью.  Когда  нападает  волк,  то пастух  пытается  его отпугнуть
воплями,  если  же  это  не  поможет,  то  пастух  станет  защищаться  любым
насильственным средством".
     Критики инквизиции  указывали,  что "противоречит  евангельской  морали
обращаться к светской руке за поддержкой для наказания  еретиков". Кастро им
ответил:
     "Священное писание  не прямо, а косвенно разрешает это,  ибо еретики  -
самые  опасные  нарушители  социального  порядка.  Властелины,  исповедующие
христианство, поддерживают церковь. Если же государство  враг церкви, то оно
лишает ее поддержки".
     Эти  рассуждения  Кастро и  сегодня  повторяют  сторонники  инквизиции,
например  уже  упоминавшийся  нами  современный испанский богослов  Н. Лопес
Мартинес.

        ТЕРРОР ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
     Несмотря  на  сопротивление,  которое  встречала инквизиция,  в  первую
очередь  в   городских   слоях   Испании,   королевская  власть   продолжала
преследовать  "новых христиан",  постепенно расширяя полномочия "священного"
трибунала.
     К 1492  г.  испанская  корона  решила пополнить  клиентуру "священного"
трибунала, а заодно и  свою  казну, просто  "гениальным способом".  31 марта
1492  г.  был  опубликован королевский указ,  предписывавший  всем иудеям  в
трехмесячный срок принять католическую  веру или покинуть  Испанию, причем в
последнем случае  все их  имущество подлежало конфискации в пользу испанской
короны.
     Точных  данных  о количестве  иудеев, покинувших  страну или  принявших
христианство  после  королевского  указа  1492  г.,  нет.  Разные  источники
указывают,  что из Испании было изгнано от  105 до 800 тыс. иудеев и приняло
христианство около 50 тыс.
     Многие  "новые   христиане",   в   особенности  обладавшие  состоянием,
обращались  к  папе  римскому  за защитой,  выражая согласие на  любые формы
примирения с церковью и готовность уплатить любую цену за получение охранной
грамоты,  которая   спасла  бы  их  от   произвола  инквизиторов.  В  первые
десятилетия  существования  испанской  инквизиции,  пишет  X.  А.  Льоренте,
"всякий, кто являлся в апостолический пенитенциарный суд с деньгами, получал
просимое прощение или  поручение другому лицу даровать ему это прощение. Это
разрешение в то  же  время воспрещало  кому-либо  тревожить  того,  кто  его
получил". Льоренте Х. А. Критическая история испанской инквизиции.
     Просьбы "новых христиан" к папе, сопровождаемые солидными подношениями,
о  рассмотрении их дел  непосредственно в  пенитенциарном трибунале  римской
курии, так же обращения в Рим о  пересмотре приговоров испанской инквизиции,
в тех  редких  случаях, когда  они положительно решались, не достигали своей
цели, ибо папские решения отклонялись или попросту не признавались испанской
короной и инквизицией.  Более  того, папский престол по требованию испанской
короны неоднократно отменял свои  же решения, хотя, разумеется, не возвращал
полученных за них денег.
     В 1484 г. папа Сикст IV в личном послании Торквемаде, передавая похвалу
в его адрес  кардинала  Борджии (будущего  Александра  VI), присовокуплял от
себя: "Мы слышали этот  отзыв с большой радостью,  и  мы в восторге, что вы,
обогащенные  познаниями  и  облеченные  властью,  направили  свое усердие на
предметы,  возвеличивающие  имя господне  и полезные  истинной вере.  Мы  ни
спрашиваем  на  вас  божье  благословение  и  побуждаем  вас,  дорогой  сын,
продолжать с  прежней энергией и неутомимостью  способствовать  укреплению и
упрочению основ религии, и в этом деле вы всегда можете рассчитывать на нашу
особую милость". Лозинский С. Г. История инквизиции в Испании.
     Двойная   игра  папства   по   отношению  к   судьбе  "новых  христиан"
продолжалась до начала XVI в., когда папа Александр VI Борджиа, сам  испанец
по   происхождению,  получивший  немалую  долю  от  награбленных  испанскими
конкистадорами сокровищ  аборигенов,  окончательно прекратил "вмешательство"
Рима в дела  испанской инквизиции и запретил ее жертвам обращаться  к нему с
жалобами на нее. Благодаря этому решению испанская инквизиция получила право
расправляться с кем угодно и какими угодно средствами.
     Беспощадно преследуя марранов и морисков, инквизиция и испанская корона
в то же самое  время всячески мешали их  ассимиляции. Одним из препятствий к
ассимиляции   было   требование   сертификата   "чистоты   крови",   который
пред®являлся при  назначении на  государственную  должность, при  присвоении
офицерского  чина,  вступлении  в  духовное  звание  и  монашеский орден,  в
университеты  и  на  преподавательские должности,  при  выезде  в  заморские
владения  -   одним  словом,  всякий  раз,   когда  житель   сталкивался   с
необходимостью получить у властей какое-либо и на что-либо разрешение.
     Отметим, что Лойола, создатель иезуитского ордена, желая использовать в
своих целях "новых христиан", разрешил им вступать в орден, не требуя от них
сертификатов  чистоты  крови,  которые он называл "национальным  (испанским)
предрассудком". В 1608 г., однако, орден под давлением  испанской короны был
вынужден  сделать  оговорку  в  том смысле, что  членство в  нем разрешалось
"новым христианам" только в пятом поколении.
     Хотя во время правления Филиппа IV  (1623-1665) была несколько упрощена
процедура  получения  сертификатов  "чистоты  крови"  и,  в  частности,  был
уничтожен индекс семейств  "новых христиан", так называемая  "Зеленая  книга
Арагона", служившая главным  источником  информации при определении "чистоты
крови",  институт  сертификата  просуществовал  в  Испании  вплоть до второй
половины XIX в. и был окончательно отменен только в 1865 г.
     После того как инквизиция разделалась с иудеями и "новыми христианами",
она принялась  за арабов. Как  уже было  сказано,  в 1492 г. была  отвоевана
испанцами Гранада. Тогда  Фердинанд и Изабелла обещали маврам, что они будут
уравнены с  испанцами в правах и смогут  свободно исповедовать мусульманскую
веру. Но это обещание было дано, чтобы его не выполнять.  Первый  гранадский
архиепископ Эрнандо де Талавера, не  проявлявший особого  рвения в обращении
мавров  в  католичество,  был арестован  инквизицией и  обвинен в ереси. Год
спустя после смерти  Торквемады, в 1499  г., кардинал  Сиснерос, исполнявший
обязанности  генерального  инквизитора,  начал  кампанию  за  принудительное
обращение мавров в католичество. В Гранаде у них  отобрали главную  мечеть и
превратили  ее в  католический  храм. Ищейки  Сиснероса  отбирали  у жителей
Гранады книги на арабском языке и сжигали их на торжественных аутодафе.
     Естественно,  что  подобного  рода  насилия  вызвали  возмущение  среди
мавританского населения. В Гранаде вспыхнуло восстание. Этого только и ждали
испанцы.  Подавив  сопротивление,  Сиснерос от  имени короны поставил маврам
ультиматум:  перейти в католичество или покинуть Испанию,  оставив  на месте
все свое имущество и уплатив еще  выкуп. Часть  мавров приняла христианство,
часть  покинула  Испанию,  а  часть  продолжала  вооруженное  сопротивление,
которое   было  окончательно  подавлено  в  1501  г.  Теперь  мавры  бывшего
Гранадского  королевства  были полностью обращены в христианство. Год спустя
корона    в   ультимативной    форме   обязала    и   остальных    мудехаров
(мавров-мусульман),  проживавших  в  других  областях  Испании,  перейти   в
католичество  или  покинуть Испанию.  Но  на  этот  раз  практически  власти
препятствовали  мудехарам  уехать   из  страны.  Большинство  из   них  были
ремесленники и крестьяне, испанские власти были не прочь их обобрать, лишить
прав, превратить в  послушную челядь.  Это было подкреплено в 1525 г. указом
Карла V, согласно которому в Испании  могли  исповедовать мусульманскую веру
только рабы.
     Насильственное   окатоличивание  мудехаров,   не   говоривших  в  своем
большинстве по-испански, священниками, не владевшими  арабским, носило чисто
формальный характер и давало инквизиции тысячу  поводов  обвинить любого  из
новообращенных в тайной  приверженности к  мусульманской  вере,  то  есть  в
ереси.  Морискам запрещалось говорить  по-арабски, носить  арабскую  одежду,
именоваться арабскими именами.
     Преследование властей  и жестокости инквизиции вызвали в 1568 г.  новое
восстание мавров в Гранаде, которое было подавлено только два года спустя. В
Арагоне  мориски   обрабатывали  землю  грандов  и  находились  от   них   в
зависимости.  Естественно,  что  гранды  без  особого восторга  воспринимали
преследование своих  крепостных инквизицией. Им  удалось заключить с  нею  в
1571 г. соглашение (конкордат), согласно которому мориски обязались ежегодно
выплачивать "священному"  трибуналу  2500  дукатов, а  последний обещал  при
привлечении  их  к  суду не конфисковывать их  собственности  и  в  качестве
максимального наказания налагать на виновного штраф в 10 дукатов.
     Однако инквизиция  не  соблюдала  условий  соглашения. И после него  мы
встречаем  обвиненных  в  отступничестве  морисков  почти во всех  аутодафе,
имевших  место в Испании.  Вот  для примера перечень осужденных морисков  на
аутодафе в Севилье 3 мая 1579 г.:
     Хуан де Колор, чернокожий,  из  Рафео, раб Хуана де ля Ромо, 25 лет. Он
позорил  имя святой девы и других  святых, когда эти имена  назывались в его
присутствии.  Он  презирал  также  знамения. Он  причастился и  наказывается
отлучением и  двумя  годами тюремного  заключения. По  истечении  таковых он
снова должен быть возвращен к своему господину.
     Фернандо Мориско, 22  лет. Он бежал с галер к берберам  и изменил своей
святой вере. Вопреки  господним  заповедям он грабил, находясь  на пиратском
галионе,  и пойман  как  корсар.  Он причастился  и наказывается пожизненной
тюрьмой. Первые годы он отбудет на галерах.
     Луис Морино вместе  с другими хотел уехать к берберам, но раскаялся. Он
наказывается четырьмя годами тюрьмы. Он должен быть наставлен в делах веры и
подвергнуться ста ударам розгами.
     Альфонсо  Мориско  из королевства Гранады. То  же  преступление,  та же
кара.
     Форрор  Моро,   раб   Хуана   Маттиаса,   подстрекал   названных  выше.
Наказывается ста ударами розог.
     Томас Моро. То же преступление, та же кара.
     Лоренсо Мартин, 30 лет. Он сказал, что исповедоваться надо только перед
богом и  что смешно исповедоваться перед священником. Он говорил  также, что
вера  и проповедь христиан и мавров  одинакова. На него наложено покаяние, и
он должен три месяца просидеть взаперти.
     Хуан  Коринео  -  мориск.  Хотел  уехать в Берберию.  Наказывается  ста
ударами розог.
     Хуан де Монтис, мавр, дважды состоял в браке. Сто ударов розгами  и  10
лет на галерах.
     По-видимому, такие "легкие" наказания не устрашали морисков.  Опасаясь,
как бы  мориски не перешли на сторону турецких или марокканских султанов или
других противников Испании, испанская корона решила в начале XVII в. изгнать
всех морисков из  Испании, предварительно обобрав их до нитки, как столетием
раньше она  это сделала с  иудеями. В 1609  - 1614 гг. 275 тыс. из 300  тыс.
испанских морисков  покинули страну. Их изгнание нанесло непоправимый  ущерб
испанской  экономике. В Валенсии, где четверть населения составляли мориски,
после  их  изгнания пришли  в  упадок зерновые культуры,  культуры сахарного
тростника, ремесла. "Кто же теперь будет  шить нам башмаки?" - с недоумением
спрашивал архиепископ Ривера после изгнания морисков. Значительно упали даже
доходы самой инквизиции, и теперь, чтобы поправить свои дела, ей приходилось
выискивать новые, хотя и не столь "жирные" жертвы.

        ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ИНАКОМЫСЛЯЩИХ.
     Машина  инквизиции, раз  запущенная,  напоминала  сорвавшегося  с  цепи
бешеного  пса,  кусающего без разбора  своих  и  чужих.  Ведь дьявол пытался
совратить не  только марранов и морисков, не только простолюдинов, а и самых
могущественных,  самых преданных вере  христиан. Так рассуждали инквизиторы,
относясь с  подозрением и недоверием  не только  к низам,  но и  к верхам  -
королевскому окружению, к  университетским  кругам, к богословам, писателям,
то есть  к среде, к которой  принадлежали  сами инквизиторы.  Их произвол  и
власть росли пропорционально тому, как они  "пропалывали", очищали эту среду
от ненадежных, сомневающихся элементов, действовавших "по наущению дьявола".
     Пример Торквемады показал, что  мог натворить наделенный неограниченной
властью  энергичный, тщеславный,  самолюбивый,  мстительный, неразборчивый в
средствах инквизитор, а  ведь большинство испанских инквизиторов были именно
такими.  Этим  об®ясняется,  что  в  жернова  инквизиции попадали  наряду  с
виновными не только невиновные, но и наиболее преданные церкви люди.
     Испанский   философ  X.  Л.  Вивес  в  начале   XVI   в.  писал  Эразму
Роттердамскому: "Мы живем в столь тяжелые времена, когда  опасно и говорить,
и молчать". Ив том, и в другом  случае любому ученому мужу инквизиция  могла
приписать тайные симпатии  к  иудаизму, наличие еретических  высказываний  и
поступков,  критику действий  инквизиции,  тысячу  всяких других  больших  и
малых, действительных или вымышленных проступков. Инквизиция  могла обвинить
свою жертву в чем угодно, и она не была обязана  доказывать  свое обвинение,
ибо,   согласно   ее   юриспруденции,   само   наличие   обвинения   служило
доказательством его обоснованности.  Обвинение в ереси  означало, что жертва
обречена на тот или другой вид наказания, спасти от которого ее могло только
какое-либо из ряда вон выходящее обстоятельство.
     Примером  тому может служить дело толедского  архиепископа Бартоломе де
Каррансы,  бывшего исповедника Филиппа  II,  участника  Тридентского собора,
который имел  несчастье  написать весьма посредственный богословский трактат
"Комментарии на христианский  катехизис",  изданный в 1558 г. в Антверпене и
признанный папой на Тридентском соборе вполне ортодоксальным.
     Несмотря на  это, инквизиция,  придравшись к  некоторым фразам из этого
трактата,  обвинила  Каррансу  в протестантской  ереси и  добилась  от  папы
разрешения арестовать его.  После ареста его словно проглотила земля. Филипп
II и все его друзья отказались от него.
     В течение многих  лет папский престол, считая суд  над епископами своей
прерогативой, добивался от испанской инквизиции выдачи Каррансы. В 1565 г. в
Испанию с этой целью были  направлены  Пием IV  специальные  легаты, один из
которых  докладывал  папе: "Здесь  никто  не  решается  выступить  в  защиту
Каррансы из-за боязни инквизиции. Ни один  испанец не отважился бы оправдать
архиепископа,  даже если бы верил в  его невиновность,  ибо это  означало бы
выступить против инквизиции. Авторитет последней не позволил бы ей признать,
что  она  арестовала  Каррансу  несправедливо.  Самые  страстные   защитники
справедливости  здесь считают,  что лучше  осудить невинного  человека,  чем
страдала бы инквизиция".
     Карранса семь лет  находился  в застенках инквизиции. Только после того
как папа  обещал признать его виновным,  он был выдан  Риму,  где девять лет
просидел  в  крепости  св.  Ангела. Наконец,  папский  престол  признал  его
"Комментарии"  еретическим сочинением, заставил  его отречься от еретических
ошибок и сослал в один из монастырей в Орвьето. Каррансе было тогда 73 года.
Вскоре он умер.
     С  превращением Испании в  первой  половине XVI в. в оплот католической
контрреформации   инквизиция  проводит  основательнейшую  чистку   испанских
интеллектуальных кругов,  университетов  от всех элементов,  заподозренных в
симпатиях   к    эразмизму,    протестантизму,   гуманизму.   Преследованиям
подвергаются  в  этот  период сторонницы католического  мистицизма Франсиска
Эрнандес и Мария  Касала,  сестры  епископа Хуана Касалы, философ Хуан  Луис
Вивес, библеист и крупнейший знаток греческого и латыни Хуан Вергара, личный
исповедник  императора  Карла V  бенедиктинец  Алонсо  де Кируэс,  профессор
университета  Алкалы  Матео Паскаль, ректор  того же университета  Педро  де
Лерма, профессора Саламанского университета августинец  Луис де Леон, Гаспар
де  Грахаль,  Мартин  Мартинес де Канталапьедра,  Франсиско  Санчес и  сотни
других ученых мужей. Многие из  них, чтобы сохранить  жизнь, вынуждены  были
отречься от приписываемых  им еретических заблуждений, пройти через позорную
церемонию  аутодафе,  ходить  в  санбенито, замаливать  свои  подлинные  или
воображаемые "ошибки" до конца дней своих, живя в нищете и опасаясь ежечасно
за свою судьбу.
     Инквизиция  ввела  с  1526  г. строжайшую  цензуру  на  книги и  прочие
печатные  издания. С 1546 г. инквизиция  стала периодически издавать индексы
запрещенных  книг,  значительно  более  обширные,  чем  это  делала  папская
инквизиция.  В  эти  индексы  включались  все  произведения  так  называемых
"ересиархов",  книги,  "восхваляющие" иудеев и  мавров, переводы  Библии  на
живые   языки,  молитвенники  на  живых   языках,  произведен