,  они  более
деликатны,  чем  сама принцесса,  быстро  умирают от  работы  или  болезней.
Несомненно, они  были  бы  самыми  благословенными людьми в  мире,  если  бы
почитали истинного бога".
     Конец этому спору положил сам папа римский, признавший, по крайней мере
формально, в  1537  г. индейцев людьми (одухотворенными существами).  К тому
времени  индейцы были  в большинстве порабощены  и обращены  в христианство.
Одно  было теснейшим  образом связано с  другим.  Завоевание  и  порабощение
индейцев оправдывалось испанской короной и церковью необходимостью обращения
аборигенов в "истинную"  католическую  веру, а  их обращение в  католичество
неизбежно  приводило   к  порабощению,  так  как   в   большинстве   случаев
осуществлялось насильственным образом.
     Следует отметить,  что церковники  (за немногими исключениями) с самого
начала конкисты принимали активнейшее  участие  в казнях непокорных индейцев
на  том  основании,  что-де  они отказывались перейти  в христианскую  веру.
Церковники  одобрили  убийство  Монтесумы,  Каутемока  и  других  правителей
ацтекского  государства,  Атауальпы  -  правителя  инков,   Хатуэя  -  вождя
кубинских  индейцев, не говоря уж об  их участии  в массовых  расправах  над
рядовыми индейцами.
     Испанцы очень быстро убедились, что насильственное обращение индейцев в
католическую  религию вовсе не означало отречение туземцев от их "языческих"
верований. Францисканский монах Херонимо де Мендиета (1525- 1594) отмечает в
своей "Церковной истории индейцев", что индейцы хранили  изображения  Христа
среди своих "демонических  идолов" и так  как монахи заставляли их возводить
кресты  на  всех  перекрестках  дорог,  у  входа  в селения  и на  некоторых
возвышенностях, то они прятали своих идолов под этими крестами и, поклоняясь
кресту, в действительности поклонялись спрятанным изображениям демона.
     Знакомая картина!  Оказывается, обращенные насильственно в католичество
индейцы  вели  себя  так  же  "двулично", как  еретики,  что  открывало  для
деятельности инквизиции в заморских владениях Испании новые просторы.
     Церковники  поспешили  применить к краснокожим "отступникам от веры" те
же  средства  воздействия,  которые  применялись  Торквемадой  в  Испании  к
еретикам.  Первая  из известных нам жертв инквизиции  в Америке - это индеец
Мигель  из  местности  Акольуакан  (Мексика),  арестованный  по обвинению  в
отступничестве в  1522 г.  О постигшей его каре подробностей не сохранилось,
как  нет данных и  о  многих других жертвах  инквизиции,  дела  которых были
утеряны,  сожжены  патриотами   в  период  войны  за  независимость  или  же
впоследствии уничтожены самими церковниками.
     Нам   больше   известно   о   деятельности   первого  епископа   и   по
совместительству инквизитора  Новой Испании (Мексики)  доминиканца Хуана  де
Сумарраги,  действовавшего  с   1535  по   1548  г.  Сумаррага  был  наделен
генеральным  инквизитором Испании архиепископом  Севильским  Алонсо  Манрике
особыми  полномочиями преследовать  "всех  и каждого,  будь  то мужчина  или
женщина,  живых  или  мертвых,  присутствующих  или  отсутствующих,   любого
положения и состояния  независимо от занимаемого  им  поста  или значения..,
постоянных или временных  жителей или проживающих на территории мексиканской
епархии,
     виновных, подозреваемых или уличенных в ереси или отступничестве и всех
тех, кто им способствовал и помогал".
     По  указанию  Сумарраги  вице-король этой колонии  Антонио  де  Мендоса
обнародовал указ от имени испанского короля,  угрожавший расправой индейцам,
повинным в отступничестве  от католической веры. Мендоса приказывал об®явить
индейцам,  живущим на землях Новой Испании, что они обязаны "почитать только
одного истинного бога  и  должны  забыть  и  забросить идолов, принимавшихся
ранее  за  богов, должны перестать  поклоняться  камням, солнцу и  луне  или
какому-либо   другому   существу.   Запрещается   совершать   в   их   честь
жертвоприношения и давать им обещания. Если кто-либо, вопреки данному указу,
совершит, будучи христианином,  нечто  похожее, то  в первый  раз  получит в
качестве наказания публично сто ударов плетью и будет пострижен наголо, а во
второй раз будет  предан суду", что на  деле означало аутодафе с последующим
финалом на кемадеро.
     В  том  же  указе  Мендоса приказывал  индейцев, принявших христианскую
веру, а потом отказавшихся от нее и тем самым "подающих плохой пример другим
индейцам-христианам или  тем из них, кто желает стать таковыми", сечь плетью
и остригать, а тех,  кто "против нашей христианской веры станет говорить или
проповедовать",  арестовывать  и доставлять  суду,  заводить на них  дело  и
подвергать жестокому наказанию.
     Этот указ-предупреждение дал "юридическую" основу Сумарраге чинить  суд
и расправу над  индейцами, которым приписывались различного рода отступления
от католичества или отречение от него.
     Из  более  ста  опубликованных  приговоров  Сумарраги  по  делам  таких
"отступников"  приведем  для   иллюстрации   два.  Первый  касается  индейца
Такастекле и его дочери Марии,  обвиненных в идолопоклонстве. Как  сказано в
приговоре,  суд учел, что обвиняемые проявили  на  следствии  податливость и
раскаяние,  а  также то,  что  они впервые  совершили свое  преступление,  и
поэтому отнесся к  ним с  милосердием. Милосердие  это состояло  в том,  что
обвиняемых  приговорили  к  сравнительно легкому  для инквизиции  наказанию:
обнаженных до поясницы и привязанных к мулам, их возили по городу  и нещадно
секли плетьми. На  одной  из  площадей г. Мехико "преступники" прошли  через
аутодафе, палач обстриг их  головы  под виселицей и сжег их идолов. Там  они
публично покаялись  и были предупреждены, что  в случае повторного подобного
же преступления им нечего рассчитывать на  такое же милосердие,  в следующий
раз  власти  отнесутся к ним "со всей строгостью",  то есть  им не  миновать
костра.
     О том,  что  ожидало  жертву  инквизиции,  не  проявившую на  следствии
"податливости"  и "раскаяния",  рассказывает второй документ - приговор того
же Сумарраги по делу индейца Карлоса Ометочтцина, сына одного  из  ацтекских
вождей. Дон Карлос, так он именуется в цитируемом  документе,  был арестован
по  приказу  инквизитора  Сумарраги  и  обвинен  в   распространении  ереси.
Подвергнутый   жесточайшим  пыткам,  индеец  отказался   сознаться  в  своем
"преступлении"  и просить снисхождения, хотя, как сказано в  приговоре,  "мы
(то есть Сумаррага.- И. Г.) предупредили дона Карлоса, что его  признание  в
идолопоклонстве,  совершенных  ошибках и эксцессах позволит  нам отнестись к
нему с милосердием". Мнение инквизиции гласило: признать индейца виновным  в
распространении  ереси,  имущество его  конфисковать, а  самого  отлучить от
церкви   и  передать   светским  властям  для  соответствующего  физического
наказания  с   просьбой   "отнестись  к  вышеназванному  дону   Карлосу   со
снисхождением".  Приговор  верховного  суда  (аудиенсии)  Новой  Испании  не
замедлил последовать:
     предать обвиняемого за  совершенные им "злодеяния"  сожжению на костре,
что  и было исполнено в г. Мехико в присутствии всего населения - испанцев и
индейцев.  Последних  силой  заставили  присутствовать  при этом  изуверском
спектакле, поставленном им в назидание и устрашение. Это не мешает церковным
апологетам рисовать Сумаррагу как великого гуманиста и друга индейцев.
     Такие же  расправы с непокорными индейцами учиняли и другие церковники,
наделенные   инквизиторскими   полномочиями.   Особенно   отличился   своими
зверствами  в  Юкатане и Гватемале провинциал ордена францисканцев  Диэго де
Ланда,  истребивший  в  60-х  годах XVI в. под предлогом обвинений  в  ереси
тысячи аборигенов этих областей.
     Ланда проявил недюжинные способности палача, по его  приказу обвиненных
в отступничестве индейцев монахи подвергали изощренным пыткам: чтобы вырвать
у  своих жертв признания, палачи секли  их плетью, подвешивали на вывернутых
руках, обливали спину кипящим  воском, жгли пятки каленым железом. Когда это
"не  помогало", пытали водой: лили через рог, вставленный в горло пытаемого,
горячую  воду, затем  один из  палачей бил по  животу пытаемого,  пока вода,
смешанная с кровью, не выливалась у него изо рта, носа и ушей.
     За  неполных  десять  месяцев  Ланда,  по свидетельству  современников,
подверг истязаниям 6330 индейцев,  мужчин и женщин, из которых 157 умерло от
пыток, а большинство других остались калеками на всю жизнь. 12 июля  1562 г.
Ланда отпраздновал в г. Мани торжественное аутодафе в присутствии  испанских
властей и индейских  касиков (вождей). На кострах этого аутодафе погибли еще
уцелевшие последние  реликвии древней культуры  майя -  рукописи, написанные
иероглифическим письмом,  статуи,  художественные  сосуды  с  изображениями.
Многие из схваченных индейцев повесились в тюрьме до аутодафе. Монахи вырыли
из могил 70  трупов и  бросили их в костер.  Пока они  горели,  оставшиеся в
живых  жертвы инквизиции,  одетые  в  санбенито,  подвергались истязаниям  и
издевательствам. Кнорозов Ю. В. "Сообщение о делах в Юкатане" Диэго де Ланда
как историко-этнографический источник.
     Цель этих зверств  - внушить  индейцам страх и повиновение перед новыми
господами-испанцами  и их  белым  "всемогущим"  богом.  Сам  Ланда  в  своем
сочинении "Сообщение о  делах в Юкатане"  пишет,  что  испанцы не смогли  бы
подчинить себе индейцев, если  бы "не внушали  им страх  ужасными карами". И
как   бы  в  оправдание  своих  действий,  он  приводит  описание  усмирения
восставших  индейцев испанцами в  провинциях Кочвах и  Чектемаль. Там, пишет
он, испанцы  "совершали неслыханные жестокости,  отрубая  носы, кисти руки и
ноги, груди у женщин, бросая их в глубокие лагуны  с тыквами, привязанными к
ногам, нанося удары шпагой детям,  которые не  шли так  же (быстро),  как их
матери.  Если  те,  которых  вели на шейной цепи, ослабевали и  не  шли, как
другие,  им  отрубали   голову  посреди   других,  чтобы  не  задерживаться,
развязывая их". Описания таких жестокостей и расправ, напоминающих
     гитлеровские кровавые деяния, мы находим в трудах доминиканца Бартоломе
де Лас-Касаса,  записках  конкистадора Берналь Диаса дель Кастильо и  многих
других  участников  и   свидетелей  завоевания  Америки.  Эти  свидетельства
опровергают легенду, созданную задним числом  церковниками и колонизаторами,
о якобы мирном  покорении  индейцев  и  их  добровольной христианизации.  Не
оливковой  ветвью, а  огнем и  мечом  покоряли  завоеватели  Западные Индии,
зверскими  расправами  над беззащитным  коренным населением  укрепляли  свою
власть.  Оправданием  же им служили ссылки на  божественное провидение и  на
якобы отступничество от христианской веры "коварных" индейцев, губивших свои
души упорным сопротивлением палачам и инквизиторам...
     Впоследствии,  когда эти суровые расправы,  учиненные над  беззащитными
индейцами  конкистадорами и их рясоносными прислужниками,  стали  известны в
Европе, главным образом благодаря "Кратчайшему сообщению о разрушении Индий"
-  обличительному  памфлету Бартоломе  де  Лас-Касаса, испанская  инквизиция
запретила   его  чтение  и  распространение.  В  решении  по  этому  вопросу
инквизиционного трибунала  от 3 июня 1660 г. говорится, что знаменитая книга
Лас-Касаса "содержит описание ужасных и диких  преступлений,  которых нельзя
встретить  в   истории  других   народов,  совершенных,  по  словам  автора,
испанскими солдатами,  поселенцами  и  священниками  католического  короля в
Индиях.  Советуем   запретить  это  повествование,  как  оскорбительное  для
испанского  народа, ибо, даже  соответствуй  оно истине,  было бы достаточно
сообщить об этом его католическому величеству, а не обнародовать  всему миру
к удовлетворению еретиков и врагов Испании".
     Между тем  массовые  расправы над непокорными  и ненадежными  индейцами
убедили  испанские  власти в  том,  что такое сильное  "лекарство"  может  в
конечном итоге  привести  к полному истреблению новых  подданных короля, как
это действительно произошло на Антильских островах, где в середине XVI в. их
осталось всего лишь считанные десятки. Ведь в отступничестве от христианской
веры,  в  несоблюдении  церковных  обрядов,   в  поклонении  идолам  ретивые
инквизиторы вроде  Диэго де  Ланды  могли  обвинить подавляющее  большинство
туземцев и под  этим  предлогом  уничтожить их. Кто же тогда работал  бы  на
короля, конкистадора и  на  самого инквизитора? На Антильские  острова,  где
испанцы перебили почти  всех индейцев, стали ввозить негров-рабов из Африки.
Но это  было  дорогим  удовольствием, ведь за  рабов  следовало  платить,  а
индейцев конкистадор  получал в "опеку"  бесплатно;  терять  эту  бесплатную
рабочую  силу в угоду  инквизиторам было вовсе не в его интересах. Исходя из
этих соображений, Филипп II  декретом от 23 февраля 1575 г. лишил инквизицию
права привлекать  индейцев  к суду  и ответственности за преступления против
веры.
     Это решение Филиппа  II не вызвало какого-либо решительного протеста ни
со  стороны инквизиции, ни  со  стороны  церковной  иерархии.  Сопротивление
индейцев к тому  времени  было  сломлено, власть  колонизаторов  повсеместно
утвердилась. Миссионеры же, убедившись, что невозможно  добиться от индейцев
террором  отречения  от  их   прежних   верований,  стали   довольствоваться
формальным, чисто внешним,  показным исполнением местным населением основных
католических обрядов, закрывая  глаза на то, что их  подопечные одновременно
продолжали почитать своих богов.
     Однако были и исключения. Не в меру ретивые епископы продолжали и после
1575  г. карать индейцев-"язычников". В  1690  г.  епископ провинции  Оахака
(вице-королевство Новая Испания)  устроил показательный процесс  над большой
группой  индейцев,  обвиненных  в  идолопоклонстве.  21  из  обвиняемых  был
приговорен  к пожизненному  заключению. Для их  содержания была выстроена по
приказу епископа специальная  тюрьма. Иезуиты  в своей парагвайской вотчине,
где им удалось поработить несколько десятков тысяч индейцев-гуарани, жестоко
наказывали  своих  подопечных  за   малейшее  отступление  от   католической
обрядности и так далее
     Негры-рабы  не вызывали особого  интереса  у  инквизиции.  Хотя  законы
обязывали  обращать  рабов  в  христианство  и  заботиться  об  их  духовном
благополучии, рабовладельцев интересовало, как  бы выбить семь потов из раба
и тем самым получить прибыль на вложенный в его покупку  капитал, а вовсе не
то, является ли он отступником от католической веры. В тех же случаях, когда
раб  отказывался  повиноваться  воле  своего  хозяина,  в  роли  инквизитора
выступали сам рабовладелец  и его надсмотрщики, подвергавшие раба истязаниям
и изощреннейшим пыткам.  Если инквизиторам было  запрещено  по крайней  мере
формально проливать кровь своих жертв, то рабовладельцев не  стесняли в этом
плане  какие-либо  ограничения,  и  они  непослушных рабов  не только  секли
плетьми, но и калечили, обрезали  половые органы мужчинам,  груди  женщинам,
уши, носы  тем  и  другим или  предавали мучительнейшим  способам смерти, из
которых  быть заживо с®еденным термитами  не являлся  наиболее жестоким. Так
обращались со своими "подопечными" эти верные сыны церкви.
     Мало интересовали колониальную инквизицию и свободные  негры,  мулаты и
самбо  (потомки негров и индейцев), ибо их,  как и индейцев, можно было всех
без исключения при желании отправить на кемадеро  по обвинению  в колдовской
практике, вере в чары и предзнаменования и прочих  отклонениях от "истинной"
христианской веры. Но что толку? Ведь большинство из них было ремесленниками
или слугами  тех  же испанцев, в  том  числе  и инквизиторов, которые без их
труда  вряд ли могли  бы вести  праздную  жизнь. К  тому  же  у них  не было
состояния, которым могла бы воспользоваться инквизиция. Правда, инквизиторы,
когда  под рукой не оказывалось жертв "пожирнее", не брезговали  и ими,  но,
как  правило,  в   таких   случаях   ограничивались  сравнительно  "мягкими"
наказаниями - поркой плетьми и ссылкой на галеры.

        РУКА СУПРЕМЫ В ЗАПАДНЫХ ИНДИЯХ.
     "Примитивная" инквизиция  была  не в состоянии  преследовать  крамолу в
таких "грандиозных"  масштабах, как  это делалось  в  Испании. У епископов и
руководителей монашеских орденов в колониях в первой половине XVI в. не было
ни средств, ни авторитета для этого. Конкистадоры, первые поселенцы колоний,
священники и монахи думали только  об  одном: как бы побыстрей обогатиться и
насладиться   жизнью.   Они   не  считались   с  королевскими   чиновниками,
королевскими   указами,  церковными  запретами  и  канонами.  Вице-короли  и
епископы  вынуждены  были не  очень раздражать  эту  буйную вольницу слишком
строгими требованиями соблюдения церковных обрядов и  принципов христианской
добродетели. Стремясь укрепить свой  авторитет, они непрестанно слали королю
скорбные  послания с просьбой  официально учредить в колониях инквизиционный
трибунал с  тем, чтобы навести здесь  порядок,  наказать  непокорных, буйных
вероотступников и тех, кто  незаконно присваивал "кинто реаль" - пятую часть
доходов от колониального грабежа, шедшую в королевскую казну.
     франсиско де  Толедо, вице-король  Перу (1569-1584), жаловался  Филиппу
II, что не  может справиться с  монахами  и  священниками, которые под видом
обращения  индейцев  в  христианство  грабят  их  и  насилуют,  что  повсюду
раздается   ропот  на  королевских   чиновников,  бродят  шайки  грабителей,
возникают мятежи  против королевских  властей. Языки  у  всех  распустились,
никто  не соблюдает  закона и  церковных  заповедей. "Шлите инквизиторов!" -
взывал вице-король.
     Священник Мартинес писал генеральному  инквизитору  Испании Эспиносе 23
декабря  1567  г., что в "королевстве Перу столько  свободы для извращения и
греха, что если нам господь бог не придет на  помощь, то опасаемся, что  эти
провинции станут хуже, чем Германия...  И что если наш господь бог пришлет в
это королевство судей священного трибунала инквизиции, то им не справиться с
имеющимися многочисленными делами до самого дня последнего суда".
     Педро де ла Пенья, архиепископ Кито, в письме от 15 марта 1569  г. тому
же   Эспиносе  отмечал,  что  повсюду  распространены  богохульство,  ложные
доктрины и  порочные истолкования  евангелия  и  что "как  в светских  делах
наглеют  все  по  отношению  к  королю,  так  и в  вопросах веры  наглеют по
отношению к богу!".  Он требовал установления  в колониях  "экстраординарной
инквизиции". Об этом же  писал королю августинский монах Хуан  де  Биверо из
Куско и другие церковные и светские чины.
     Такие    призывы   не   могли   оставить   равнодушным   Филиппа    II,
мракобеса-фанатика,  готового,  по  его  собственному  заявлению, не  только
предать костру родного сына, если бы  он  был уличен в ереси, но и лично для
этого притащить дрова.
     Следуя учению инквизиторов-экстремистов, Филипп II  считал, что  мелкие
отступления  от  католической  веры  создают  благоприятную  обстановку  для
распространения лютеранской  "заразы", и соответственно требовал  беспощадно
карать  всех,  кто  был  в  них  повинен.  Тем  более он  не  мог  разрешить
распространения  этой  "заразы"  в  своих  заморских владениях.  А  о  такой
возможности ему постоянно сигнализировали его тайные осведомители в Англии и
Германии,   сообщавшие  о   реальных  и  вымышленных  планах  протестантских
проповедников пробраться в Южную Америку и путем распространения там "ереси"
отторгнуть  эти  владения  от испанской  короны. В  последнее  же время  его
смертельные враги - англичане, эти запродавшие дьяволу свои души  отступники
от  истинной католической веры, настолько обнаглели, что стали под пиратским
флагом нападать на его галеоны, груженные американским золотом, и вторгать