орвать дипломатические  отношения с Кубой и  даже отлучить
Фиделя Кастро от церкви.
     Кубинская революция была первой социалистической революцией в Латинской
Америке. Ее пример  мог оказаться заразительным для других народов Западного
полушария. Поэтому международная реакция прилагала все усилия, чтобы втянуть
Ватикан в борьбу против нее. Ведь папы римские всегда выступали с осуждением
социальных революций, где бы они ни происходили и какой  бы  характер они ни
носили   -    буржуазно-демократический,   национально-освободительный   или
социалистический. А как  же  поступил  Ватикан на этот раз? Какую позицию по
отношению к кубинской революции занял Иоанн XXIII?
     Он  отказался встать на путь осуждения кубинской революции, несмотря на
огромное  давление,  которое  оказывали  на  него  международная  реакция  и
консервативные  круги  в  самой церкви.  Ни в одном из своих выступлений или
высказываний Иоанн XXIII не  осудил революционную Кубу, ее руководителей, ее
внешнюю  или внутреннюю  политику.  Более того,  с приходом  к власти Фиделя
Кастро  и его  единомышленников  дипломатические отношения между Ватиканом и
Кубой  не только не прервались, а,  наоборот, укрепились.  В  1962  г.  папа
согласился на  аккредитацию  посла революционной Кубы,  который со  временем
стал  дуайеном  дипломатического корпуса  при Ватикане.  В  Гаване постоянно
пребывал  папский  нунций  Чезаре   Дзакки.  Иоанн  XXIII  радушно  принимал
официальные  делегации революционного  правительства Кубы и в беседах с ними
одобрительно отзывался  о  деятельности правительства Фиделя Кастро. Судя по
всему,  на примере  своего отношения к  кубинской  революции  папа стремился
убедить  общественное мнение в  том,  что  церковь  не намерена на  этот раз
поддерживать интересы мировой реакции и империализма.
     Правда,  Иоанн XXIII прямо не осуждал, по крайней мере публично,  и тех
церковников, которые  боролись против  революционной Кубы и распространяли о
ней   всевозможные   измышления.   Он   не   осуждал   также   и   кубинских
контрреволюционеров, выдававших себя за защитников церковных интересов.  Но,
воздерживаясь от осуждения кубинской  революции, он тем самым как бы осуждал
ее противников. Именно так  воспринимало  его позицию  мировое  общественное
мнение.
     В самом  Ватикане далеко не все  одобряли и  разделяли позицию папы  по
этому  вопросу.  Кардинал  Оттавиани,  например,  в  январе 1960  г.  заявил
публично: "Никто  уже не боится пожимать руку новым антихристам. Более того,
происходит соревнование - все  стремятся как  можно скорее пожать им  руку и
обменяться с ними улыбками".
     В тревожные дни октябрьского  кризиса 1962 г., когда правящие круги США
угрожали  развязать  атомную войну,  Иоанн XXIII несколько раз  лично звонил
президенту  Кеннеди,   настойчиво  призывая  его  к  мирному  урегулированию
возникшего конфликта.  Фидель  Кастро  так  оценил позицию  Иоанна  XXIII  в
международных вопросах: "Он  понял, что мир находится на перепутье, и знает,
что  стоит только начаться какой-либо войне, как нашей планете придет конец.
Мы одобряем позицию папы, а его нунций на Кубе - человек достойный и умный".
     Своей  важнейшей   задачей   папа  считал  последовательную  борьбу  за
международный  мир.  Он  решительно повернулся спиной  к  политике "холодной
войны",  осуждал  гонку вооружений. Выступая в  сентябре 1961 г.  по  радио,
Иоанн  XXIII  призвал великие державы сесть за стол переговоров, постараться
найти мирное решение своих  разногласий, разрядить международную обстановку,
чреватую катастрофой  термоядерной войны. Этот призыв папы был  положительно
встречен  международной демократической  общественностью. В советской печати
также отмечалось,  что  высказанная папой  озабоченность за судьбы всеобщего
мира  показывает:  повсюду   за  рубежом  все   отчетливее   понимают,   что
безрассудство и авантюризм в  делах мировой  политики  добром  не кончаются.
Глава католической церкви, видимо, считается с настроениями многих миллионов
католиков   во   всех   частях   земного   шара,    обеспокоенных   военными
приготовлениями империалистов.  Подчеркивалось, что Иоанн XXIII  отдает дань
здравому   смыслу,  когда  он   предостерегает  правительства   от  всеобщей
катастрофы  и  призывает их осознать огромную  ответственность, которую  они
несут перед историей.
     Переворот в Ватикане?
     В  Ватикане между тем происходили весьма знаменательные и необычные для
католической церкви события.
     25 января 1959 г. истекло  ровно 90 дней  с момента избрания на папский
престол Иоанна XXIII. В этот  день, после богослужения в базилике св. Павла,
на которое  были специально  приглашены находившиеся в это  время  в Риме 17
кардиналов,  папа сообщил о своем  решении созвать в ближайшее время римский
синод и вселенский собор. Римский синод был призван обсудить положение дел в
итальянской  церкви.  Что  касается  вселенского  собора,  то  папа  выразил
надежду,  что  в  нем примут  участие  и  все  "отделившиеся  церкви,  чтобы
попытаться  вновь  обрести  единство".  Папа  сказал:  "Мы  не  будем  вести
исторический судебный процесс. Мы не  будем пытаться разобраться в  том, кто
был  прав  и  кто  виноват.  Мы  скажем  лишь:  "Воссоединимся,  покончим  с
раздорами"".  Другой  задачей  собора  папа  об®явил  осуществление  реформы
Кодекса канонического права, который является своего  рода конституцией, или
высшим законодательным  актом, католической  церкви. Какие цели  должна была
преследовать такая реформа, папа не уточнил.
     Заявление   Иоанна   XXIII  произвело   ошеломляющее   впечатление   на
присутствующих.  Они были поражены не  столько сообщением о  созыве римского
синода,  хотя он не  собирался  с  XVI в., сколько известием  о  предстоящем
вселенском   соборе.  Обычно  папские  выступления   вызывали  аплодисменты,
возгласы одобрения.  На этот раз после речи папы воцарилась гробовая тишина.
Это несколько смутило Иоанна XXIII, но он быстро овладел собой, попрощался с
кардиналами и отбыл в Ватикан. В  тот же день  кардинал Тардини сообщил, что
кардиналы  потрясены  его сообщением. Им, по-видимому, потребуется некоторое
время,  чтобы "переварить"  его.  Тардини  советовал  воздержаться  пока  от
публикации полного текста речи,  ограничившись помещением краткого ее резюме
в "Оссерваторе Романо". Действительно, на следующий день ватиканский официоз
в нескольких  строках  сообщил о выступлении папы,  а  полный текст его речи
появился в печати лишь два месяца спустя.
     Но  чем  же были  так потрясены  кардиналы?  Почему, например, кардинал
Спеллман  отказался поверить в возможность созыва вселенского собора, заявив
журналистам, что папу, вероятно, "превратно поняли"? Почему кардинал Леркаро
отреагировал на эту новость словами: "Или папа безответственный человек, или
он слишком хорошо знает, чего хочет".
     Замешательство  кардиналов об®яснялось,  скорее, тем, что  им ничего не
было  известно заранее  о принятии  папой решения  созвать вселенский собор.
Иоанн  XXIII  сделал свое заявление, ни  с  кем  из  них  предварительно  не
посоветовавшись,  используя данное  ему  каноном  право на  такой  созыв.  О
возможности созыва собора говорили и Пий XI и Пий XII,  но они высказывались
на  этот  счет  в  столь общей форме, что  никто их высказываний  всерьез не
принимал.  Новый  же   папа  заявил  в   категорической  форме,  публично  и
официально-собору быть! Удивление и  недовольство  кардиналов об®яснялось  и
тем, что, сделав такое заявление, папа как бы нарушил правила  игры, которые
обязывали его быть "промежуточной" фигурой на папском престоле. Созыв собора
придавал его понтификату особую историческую значимость.
     Вселенские соборы созывались всегда в особо критические моменты истории
церкви  и  несли на  себе  печать реформаторских  устремлений. Созыв собора,
таким образом,  был  равносилен признанию, что церковь пребывает в состоянии
кризиса, а это  далеко не  всем хотелось признавать. К тому  же соборы,  как
правило,  не  излечивали церковь  от застаревших  "недугов".  Их  проведение
всегда было  связано  с  большими  надеждами,  а результаты всегда  вызывали
разочарование. "История  церкви,- писал католический автор Карло  Фалькони,-
это в значительной степени кладбище  обанкротившихся соборов, в том числе  и
вселенских". К. Фалькони. Ватиканский собор и причина его созыва.
     Соборы чаще всего созывались с целью "оздоровить церковь", провести ряд
реформ, покончить  с расколами, найти  действенные  средства  для  борьбы  с
ересями.  По   мнению  католического  богослова,  правда  весьма  критически
относящегося к Ватикану, Ганса Кюнга, "все официальные попытки реформировать
церковь, предпринимавшиеся в средние века,  не принесли никаких результатов.
Подобно тому  как  папы пренебрегали данной ими  в момент коронации  клятвой
проводить  реформы,   так   и   вселенские  соборы  терпели   крах,  ибо  не
осмеливались,  по  весьма различным  причинам, ставить вопрос  о радикальной
реформе и  ограничивались  чисто поверхностными  изменениями".  К. Фалькони.
Ватиканский собор и причина его созыва.
     Вселенские соборы  служили в прошлом  реакционным  интересам  церковной
иерархии,   папства.  XIX   (Тридентский)   вселенский  собор,  длившийся  с
перерывами  почти  18  лет  (с  1545  по   1563  г.),  пытался  покончить  с
протестантским  расколом, но вместо  выработки  приемлемой для  протестантов
платформы, которая позволила  бы  восстановить  церковное единство, встал на
путь бескомпромиссной  борьбы  со сторонниками реформации.  Тот же Ганс Кюнг
отмечает, что на Тридентском соборе "не стремились конкретно понять сущность
тезисов   реформаторов,  принять   то,   что  в   них  было   законного,  и,
следовательно, пойти, насколько возможно,  навстречу протестантизму  по пути
раскаяния  и  милосердия.  Наоборот,  там  стремились  разбить протестантизм
посредством проведения внутренней реформы католицизма. Одним словом, реформа
была  не средством  примирения, возврата  к  единству,  а программой военных
действий,  орудием борьбы". XX  вселенский, или  Первый  Ватиканский, собор,
созванный   Пием  IX,   заседал  в  Риме  под  канонаду  итальянских  пушек,
предвещавшую конец светской  власти папы. Он одобрил  пресловутый  догмат  о
папской непогрешимости. Другие его решения были проникнуты реакционным духом
"Силлабуса". Нужно было быть очень мужественным человеком, чтобы решиться на
созыв нового собора. Вот как оценивает этот шаг Иоанна XXIII Карло Фалькони:
"Когда папа Мастай-Ферретти  (Пий  IX)  впервые  публично  об®явил о  созыве
собора, он, хотя  ему исполнилось уже 75 лет, был все еще бодрым и уверенным
в себе человеком, почти юношеского темперамента. А тридцать  лет понтификата
обеспечили ему  бесспорное  господство над курией  и  над всей  католической
иерархией,  рассеянной  по всему  миру,  Иоанн  XXIII  на  77-м  году  жизни
неожиданно  стал преемником папы, которому  поклонялись почти  до  последних
дней  его  жизни.  Новый  папа,  не знавший  или  плохо знавший  мир курии и
папского двора, состоявший из лиц, бывших ставленниками его предшественника,
об®явив о созыве собора всего лишь три  месяца спустя после своего избрания,
проявил невероятную смелость, а вслед за тем юношескую энергию в работе, что
превзошло самые смелые  предположения  и ожидания". К. Фалькони. Ватиканский
собор и причина его созыва.
     Мог  ли  будущий  собор  обеспечить  единство  с  другими христианскими
церквами-протестантами и  православными?  Если  да, то на какой  основе? Что
думал по этому вопросу Иоанн XXIII, на что он рассчитывал,  на что надеялся?
Что мог вообще предпринять на благо церкви созываемый им собор?
     Как бы отвечая на эти  вопросы,  Иоанн XXIII в сентябре 1960 г. заявил,
что  единение с другими христианскими церквами может осуществиться на основе
взаимных   уступок.  "Главные   цели   собора,-сказал  папа,-заключаются   в
следующем:  провести   общую  реформу,  пересмотр   и  раз®яснение  доктрин,
усовершенствовать структуру церкви для того, чтобы она могла охватывать весь
мир...  Мы сделаем  все  для  того,  чтобы они  (протестанты, православные и
представители  других  христианских  вероисповеданий.-И.  Г.)  обдумали свои
ошибки, а мы пересмотрим  свое  поведение,  дабы  в  конечном  счете у  всех
христиан был один дом".
     Итак, собор будет  созван  для пересмотра церковных доктрин. Но в каком
направлении? В  плане отказа от  средневековых богословских установок?  Если
да, то что их заменит? Другие установки? Какие именно?
     Вопросы,  вопросы,  сотни  вопросов,  на  которые никто  толком не  мог
ответить. Но  по мере того как шло время, росло убеждение (как в церкви, так
и  за ее пределами), что  Иоанн XXIII действительно помышляет о кардинальной
реформе  церкви  в  плане  приспособления  ее  идеологии  и  организационной
структуры к требованиям современности.
     Такая перспектива пугала большинство куриальных кардиналов, их светских
союзников  -  правых  клерикалов,   вообще  всех  реакционеров.  Пачеллианцы
называли  Иоанна   XXIII  "красным",  "чокнутым",  "гробокопателем  церкви".
Реакционеры  опасались,  что, используя  догмат о папской  непогрешимости  и
данные  ему  каноническим  правом  полномочия  накладывать  вето  на решения
собора,  папа  сможет  навязать  свою  волю этому церковному форуму и,  чего
доброго,  действительно  изменить  традиционный  облик католической  церкви.
Поэтому  они пытались любыми средствами затянуть подготовку собора, надеясь,
что Иоанн XXIII просто не доживет до его открытия.

     Предсоборные зигзаги.
     Казалось, повторялась ситуация, о которой в свое  время Пий IX говорил:
"Каждый  собор  состоит  из трех  периодов: первый  - когда  дьявол пытается
спутать карты, второй - когда человек еще более усиливает путаницу, и третий
- когда святой дух вносит во все ясность". На этот раз положение усложнялось
тем, что на стороне "дьявола" были куриальные кардиналы. Иоанн XXIII говорил
генеральному   секретарю  собора  прелату   Перикле   Феличе:  "Неужели  Вы,
монсиньор,  полагали, что перед лицом столь важного для судеб церкви события
бес  будет пребывать  в праздности? Впрочем,  если собор,  в чем мы уверены,
божье  дело, то нам  предстоит немало испытаний".  К.  Фалькони. Ватиканский
собор и причина его созыва.
     Иоанн XXIII был  готов сразиться  с "бесом", он утверждал, что  у  него
"здоровая печень  и  нервы  как  канаты".  И  тем не менее он  был  вынужден
маневрировать.  В  ноябре  1960  г.,  выступая  перед  членами  комитета  по
подготовке  собора, он заявил, что одна  из  основных задач собора  "вызвать
всеобщее  духовное пробуждение для  борьбы с материализмом".  Это был жест в
сторону   пачеллианцев   или  интегристов,   как  стали  называть  в  церкви
сторонников ультраправой ориентации. Следовало ли из  сказанного,  что собор
будет направлен против коммунизма? Многие  сомневались в этом. Международная
обстановка  не  благоприятствовала  интегристам.  Повсеместно  крепли  силы,
выступавшие   за   всеобщий   мир,   мирное   сосуществование   и   разрядку
напряженности. Социализм  превратился в быстро развивающуюся могучую мировую
систему.  Чрезвычайно  возрос авторитет  Советского  Союза, последовательная
мирная  политика  которого  встречала  все  большую поддержку  прогрессивной
мировой  общественности,  в  том  числе   трудящихся-католиков.  Народы  все
решительней осуждали политику "холодной войны",  гонку  вооружений. В  Азии,
Африке,  Латинской  Америке  бурно  развивалось  национально-освободительное
движение. Мир  вступил в эру научно-технической революции. Советский человек
распечатал "божии чертоги" - проложил дорогу в  космос.  В подобных условиях
антикоммунистическая  направленность собора была  бы для церкви  равносильна
самоубийству.
     Это  понимали даже некоторые интегристы.  Один из  них, иезуит Риккардо
Ломбарди (о нем  уже упоминалось выше), опубликовал посвященную предстоящему
собору книгу, в которой высказывался за "осовременивание" церкви. Он  писал:
"Существует  старое  здание,  воздвигнутое  много  веков  назад,  непрерывно
приспосабливаемое (курсив мой.- И. Г.) к требованиям меняющихся  со временем
жильцов...  Каждое  из  этих  изменений  было  целиком   оправдано  при  его
проведении в жизнь. Но здание выглядит теперь  так,  что ни один архитектор,
владей он этим участком  земли,  строительным  материалом  и  обладай полной
свободой действий, не воздвиг  бы его таким, каким оно  является ныне. Никто
сегодня не стал бы так строить, ибо современные требования можно  куда лучше
удовлетворить теми же средствами, но путем более простой планировки".
     Итак,  иезуит  Ломбарди  признавал,  что  церковное  здание  безнадежно
устарело,  выглядит  в современном  мире  архаичным,  допотопным. Что  же он
предлагал сделать? Ремонт, побелку, чистку? Нет, генеральную реконструкцию:
     "После стольких следовавших одно за  другим приспособлений этого здания
наступает  однажды момент, когда  необходимо  проявить смелость  и набросать
новый  генеральный  (курсив  мой.-И.  Г.)  план.  При  этом  надо,  сохранив
капитальные   стены,   создать,   предоставляя    абсолютную   независимость
(архитектору),  единый  проект   внутренней  планировки   в  соответствии  с
существующими требованиями, не  останавливаясь ни  перед какими трудностями,
возникающими на пути осуществления этого плана. Сначала надо все как следует
обдумать и взвесить, а затем уж  действовать-так при меньших затратах  можно
добиться большего. Дом будет как бы сделан заново: земля прежняя, все здание
прежнее, даже отделочный материал примерно  тот же, но  зато  все оно станет
гораздо более удобным".
     Что  же,  по  мнению Ломбарди,  следовало изменить в  церковном здании?
"Устройство церкви, оставленное Иисусом на усмотрение своих последователей и
являющееся творением рук человеческих... Оно требует генерального пересмотра
в соответствии с широким, абсолютно гармоничным планом".
     Ломбарди  преподнес  свою   книгу  о  соборе  Иоанну  XXIII  и  сообщил
журналистам,  что  папа  одобрил  его  сочинение. Но  куриальный  "Пентагон"
встретил  его  сочинение  в  штыки.  Пачеллианцы  усмотрели  в  нем  "подрыв
церковных основ". "Требовать перемен" в церкви означало  для  них "требовать
замен" на  важнейших  постах  курии, а терять эти посты им, естественно,  не
хотелось.  "Оссерваторе Романо"  от 11 января 1962 г. устроила разнос  книги
Ломбарди. Более того, ватиканский официоз заявил, что Иоанн XXIII "молчаливо
отверг  идею  и программу церковной реформы".  Кардинал Оттавиани занес даже
сочинение своего недавнего единомышленника в индекс запрещенных книг.  Иоанн
XXIII  не смог предотвратить  эти демарши  интегристов. Он с  головой ушел в
нелегкое  дело  подготовки  собора,  стараясь  благополучно подвести  к нему
находившуюся в аварийном состоянии церковную ладью.
     Уже  после  смерти Ронкалли генеральный  секретарь  собора и  ближайший
сотрудник   папы  монсиньор   Перикле  Феличе   сообщил   журналистам,   что
первоначально Иоанн XXIII  думал  созвать собор не в  Ватикане, а в базилике
св. Павла,  расположенной  в районе Остия, и назвать  его  Первым Остийским.
Этим  папа  хотел подчеркнуть, что  он  отмежевывается  от  обскурантистских
решений  Первого  Ватиканского  собора.  Папа опасался,  что созыв  собора в
Ватикане будет истолкован как продолжение  реакционного курса, основные вехи
которого  были проложены Пием  IX.  Но ватиканский "Пентагон" восстал против
этих показавшихся им слишком смелыми намерений Иоанна XXIII, и папе пришлось
уступить: собор  заседал в  базилике  св. Петра  и получил  название Второго
Ватиканского.
     Курия   была   настроена   против   собора,   большинство   итальянских
иерархов-тоже.  Они боялись,  что  собор лишит  их  преобладающих  позиций в
церкви. Позднее кардинал Леркаро