но остался сидеть дома".
     Боясь,  однако, что фарисеи не  поймут  даже  этот прямой намек,  Иисус
поспешил уточнить свою мысль: "Истинно  говорю вам,  что мытари  и  блудницы
вперед вас идут в царство божие!" (Матфей, глава. 21, ст. 31).
     Поскольку  и этого  ему показалось  недостаточно,  он  тут же  придумал
другую  притчу,  еще более  оскорбительную. В  ней  он  сравнил  фарисеев  с
виноградарями, которые вместо  того, чтобы честно ухаживать за виноградником
хозяина, убили  всех его слуг, а потом и хозяйского  сына. Но придет  хозяин
виноградника и перебьет в свою очередь всех нерадивых виноградарей.
     Наконец,  он  рассказал байку о некоем  сварливом  богаче. Сей господин
женился. На свадьбу он пригласил множество гостей. В разгар пира жених вдруг
заметил, что один  из них не в парадной одежде. Что же сделал наш молодожен?
Он  призвал  рабов,  приказал  схватить  гостя,  выказавшего  к  нему  такое
неуважение, связать его  по  рукам и ногам и  ввергнуть в узилище,  дабы тот
вкусил во мраке кромешном плач и скрежет зубовный.
     Обозленные всеми этими словесными шпильками в самые чувствительные
     места,  фарисеи решили отомстить Иисусу  и  отправились  к  сторонникам
Ирода. Те явились в храм, сделали  вид, что поспорили между  собой,  а затем
вдруг приступили к неутомимому болтуну и попросили его просветить их.
     - Равви, -  с  преувеличенной  кротостью  обратились они  к нему,  - мы
знаем,  что вы  сведущи  во многих вещах, как никто. Будьте  же столь добры,
об®ясните нам: должны ли мы платить дань цезарю или не должны?
     Ловушка на сей раз была расставлена хитро. Осудить уплату дани означало
подложить свинью Понтию Пилату, управлявшему Иудеей от имени римлян.
     Об®явить дань  законной означало  польстить победителям,  но  оскорбить
патриотические чувства иудеев. Однако Иисус сразу же разгадал эту хитрость.
     - Детки! - сказал он. - Чтобы меня подловить, надо быть поумнее.
     Принесите-ка мне монеты, которыми вы платите дань!
     Кто-то протянул ему динарий.
     - А ну, кто изображен на этой монете и чье здесь выбито имя? -  спросил
Иисус.
     - Кесарь! Кесаря! - хором ответили ему.
     - Так вот, воздавайте кесарю кесарево, а богу - богово.  Кто яму копал,
тот в нее  и упал! Ходячее  Слово просто-напросто обошло вопрос.  Ответ  был
уклончивее некуда, но  в  то же время это была фраза,  да еще какая! Поэтому
непросвещенная толпа, которая во все времена была и остается жертвой громких
слов, встретила ответ Иисуса бурными аплодисментами, переходящими в овацию.
     После  сторонников  Ирода  к  Иисусу  подошли  саддукеи  -  приверженцы
влиятельной иудейской секты. Они ему задали следующий вопрос:
     -  У  некоего саддукея было шесть братьев. Этот человек женился и умер,
оставив  жену  вдовой.  Вдова вышла за  одного  из  братьев покойного.  Этот
скончался  в свою очередь. Вдова вышла за  третьего брата, затем, по  той же
причине, за четвертого  и  так далее.  В  результате  все братья отдали богу
душу. Так вот, чьей  же она будет  считаться женой, когда в  судный день все
братья воскреснут?
     Иисус ответил:
     - Когда все мертвые воскреснут, у мужей не будет жен,  а у жен - мужей,
ибо   все  уподобятся  ангелам  на  небесах.  Следовательно,  вы  можете  не
беспокоиться, никаких осложнений не возникнет.
     На помощь саддукеям пришел некий писец или книжник.
     -  Учитель,  -  сказал   он,  -  раз  уж  вы  взялись  здесь  разрешать
богословские проблемы, разрешите  спросить, какую из заповедей Моисеевых  вы
считаете самой важной?
     - Первую  заповедь, - ответил Иисус.  - "И возлюби  господа бога твоего
всем сердцем  твоим,  и всею  душею  твоею,  и всем разумением твоим, и всею
крепостию твоею" (Марк, глава.  12, ст. 30). Но есть  и вторая заповедь,  не
менее важная, чем первая: "Возлюби ближнего твоего, как  самого себя" (Марк,
глава. 12, ст. 31).
     - Браво! -  воскликнул  книжник. -  Замечательный  ответ!  Видимо, этот
книжник  не  стремился, подобно  фарисеям,  саддукеям  и сторонникам  Ирода,
поставить ходячее Слово  в  затруднительное положение. Иисус к тому  времени
уже устал. Он был сыт всеми этими вопросами по горло.
     Повернувшись  к народу,  он  обрушился  на  врагов  всей  силой  своего
красноречия. Все ругательства, какие он только мог припомнить, посыпались на
головы фарисеев.  Он обливал  их помоями,  смешивал  с грязью,  оплевывал  и
попирал  ногами.  Он  обзывал  их   "лицемерами",  "поедающими  дома  вдов",
"доителями   комаров",  "пожирателями   верблюдов",  "гробами  повапленными,
полными  костей и  всяких нечистот",  "змеями, порождениями  ехидны", и  так
далее,  а  под  конец  возложил на  них вину за  всю пролитую на земле кровь
невинных,  начиная с Авеля Праведного  и кончая Захарией,  сыном Варахииным.
Назвать  кого-либо  убийцей  Захарии   считалось  у  иудеев  самым  страшным
оскорблением.  Это  было  хуже,  чем,  скажем,  назвать  Дон-Жуана  евнухом.
Израильтяне  считали убийство  Захарии  самым  тяжким  преступлением,  из-за
которого разгневанный Яхве  покарал Иерусалим. И несмотря на то что убийство
Захарии  произошло  около  ста  лет  назад,  евреи  бросали  это  чудовищное
обвинение в лицо тем, кто был им ненавистен.
     Захария был  священником,  приносившим жертвы.  Его коллеги пристукнули
Захарию  при исполнении служебных обязанностей,  когда  он шел к алтарю. Так
вот,  кровь  его продолжала кипеть  на храмовых плитах, и ничто  не могло ее
смыть. Когда  царь  Навуходоносор  пришел в храм,  он увидел  это кипение  и
весьма  удивился. Желая умилостивить кровь праведника, царь решил  отомстить
за него: он  повелел притащить на это же место всех раввинов и прирезать их.
Но кровь продолжала кипеть. Царь приказал схватить детей,  возвращавшихся из
школы, и  тоже  принес их в  жертву.  Кровь кипела попрежнему. Навуходоносор
призвал  юных  жрецов и убил их. Кровь Захарии  не  успокаивалась. Около ста
тысяч  жертв  так и не  смогли умилостивить  кровь этого  праведника.  Тогда
Навуходоносор приблизился к месту убийства и воззвал:
     -  Захария! Захария!  Ради тебя я  уничтожил цвет твоего народа. Неужто
хочешь ты, чтобы я извел евреев под корень?
     Только после этих слов кровь перестала кипеть.
     Такова  легенда о Захарии. Как  видите, обвинить кого-либо в его смерти
было  не  шуткой.  Поэтому  фарисеи,  не  раз  уже помышлявшие разделаться с
Иисусом, решили теперь не откладывать этого дела в долгий ящик.
     Пока  они строили  козни против  ходячего  Слова, оное  в сопровождении
апостолов прогуливалось по храму, наблюдая за реставрационными работами.  На
одной из террас стояли кружки для пожертвований.  Мы знаем, что  обычай этот
сохранился  до наших дней: во многих церквах стоят  кружки для пожертвований
на  часовню божьей матери,  на панихиды за души  неправедных, на поддержание
храма, на содержание семинарии, на  вспомоществование бедным, на обращение в
Христову  веру маленьких китайчат, на бог знает что - всех  кружек и поводов
не перечислишь. В  Иерусалимском храме таких кружек  было  тринадцать,  одна
больше другой, с ненасытными  зияющими глотками,  куда верующие, кичась друг
перед другом,  швыряли  большие  серебряные монеты. Но  вот  подошла  бедная
женщина и стыдливо опустила в кружку  два  медяка стоимостью в кодрант,  как
говорит евангелие, то есть примерно в полкопейки.
     - Вы видели эту бедную женщину? - спросил Иисус апостолов.
     - Да, учитель.
     - Так  вот, она  дала  больше  всех остальных богачей,  ибо они  отдают
излишки своих богатств, а  она - кто знает? - может быть,  отдала  последние
гроши, в которых сама нуждалась.
     Чтобы  оставаться до  конца  логичным,  он мог  бы  добавить,  что даже
богачи, отдающие свои излишки, были гораздо щедрее его самого, ибо ни он, ни
его апостолы вообще ни разу не пожертвовали ни гроша.
     Взобравшись  на  строительные леса,  Иисус  заявил, что  храм  не стоит
достраивать, потому что в один прекрасный день от него не останется камня на
камне.  В данном случае  он не  соврал,  ибо такова  судьба всех  памятников
архитектуры:  как  бы прочно их ни  строили, они  не в  силах  противостоять
разрушительной работе времени.
     И наконец, уже под вечер, Иисус увел своих апостолов на гору Елеонскую,
которую,  видимо, принимал за ночлежку. Прежде чем лечь в  постель, то  бишь
растянуться  на травке,  он  рассказал  на  сон грядущий  последний анекдот.
Жили-были однажды  десять девственниц, которые должны были  сопровождать  на
свадьбе свою подругу, выходившую замуж. Согласно обычаю,  все десять  пришли
вечером в дом невесты. Но вот в чем дело: пять из этих  девиц были мудрые, а
пять  неразумные.  Опять же согласно обычаю, каждая из  них принесла с собой
светильник, чтобы при свете его провести ночь.  Однако пять неразумных девиц
забыли налить  в светильники  масла.  И  случилось  так, что жених  загулял,
справляя мальчишник, и явился только за полночь, когда все девицы уснули. Но
вот раздался громкий  крик: "Жених  идет!  Выходите навстречу  ему!"  Десять
девственниц  вскочили, как  одна, но у пятерых,  у тех, у  кого  не  хватало
масла, светильники уже погасли.
     - Подружки милые, -  обратились пять  неразумных  дев  к пяти мудрым, -
дайте нам капельку масла из ваших светильников.
     - Ишь чего захотели! - ответили пять мудрых дев. - А вдруг нам самим не
хватит! Бегите-ка лучше в лавку и купите!
     Пять неразумных дев помчались к  торговцу  маслом. Но  к  несчастью для
них,  пока они бегали,  жених,  пять  мудрых дев  и невеста  вошли  в покои,
свадьба началась и двери  дома заперли, чтобы попировать вволю,  не опасаясь
незваных гостей. Через  некоторое  время  кто-то  постучался: это  были пять
неразумных дев, запасшихся маслом.
     - Кто там? - спросил молодожен.
     - Это мы, пять  подружек вашей супруги, - ответили  девы. - Вы пируете,
мы тоже хотим быть с вами.
     -  А где ж вы раньше были, цыпочки? - возразил молодожен. -  Сейчас уже
поздно, и я вас знать не знаю.
     И он не отпер им дверь.
     Вся эта чепуха весьма позабавила апостолов.
     Однако Иисус не  хотел, чтобы они заснули  с игривыми мыслями, а потому
начал  подробно рассказывать, как  настанет конец  света. Эта  басня знакома
всем.
     Внезапно разверзнутся могилы, все скелеты обрастут плотью, разбросанные
члены соединятся,  и даже  те,  кто  нашел  последнее  успокоение в желудках
людоедов или хищных зверей, быстренько выберутся из своих живых склепов, так
что  все  предстанут  на  свет божий  в  целости  и  сохранности.  Миллиарды
миллиардов  человек, все, кто когда-либо жил на земле, соберутся в кучу-малу
в узкой долине  Иосафата.  Тогда появится  высший судия, взгромоздившийся на
сияющее облако. Будет масса молний с громом, но  без дождя. Ангелы задудят в
трубы, шум  поднимется  адский! Это  будет означать начало  страшного  суда:
"Встать! Суд идет!" Суд будет состоять из  одного господа бога, но поскольку
он  тройствен, то  формальности будут соблюдены:  в себе одном он воплотит и
судью, и заседателей. Разбор дел не займет и секунды.
     -  Овцы направо! -  крикнет судья. - Козлы налево! Овцами  окажутся все
те, к кому благоволили священники, остальные  будут козлами.  Приговор  тоже
будет короток:
     - Овечки благословенные, - скажет председатель суда, - отныне и во веки
веков наследуйте царствие небесное  со всеми его  радостями. А вам, козлищам
проклятым,  столько  же  времени  гореть  в  огне  и  никогда не свариться в
собственном соку. Что же касается чертей, которые будут вас поджаривать,  то
они тоже будут гореть в том же пламени.
     Относительно   всего   вышеизложенного   можно   найти    сведения    в
первоисточниках. В®езд  Христа  в Иерусалим описан у Матфея (глава. 21,  ст.
1-2),  Марка (глава. 11, ст. 1-2), Луки (глава. 19, ст. 29-44,  и глава. 21,
ст. 37-38), Иоанна (глава. 11, ст. 55-56, и глава. 12, ст. 12-19); проклятие
смоковницы - у  Матфея (глава. 21.  ст. 18-22), Марка (глава. 11, ст. 12-14.
20-26); скандал в храме - у Матфея (глава. 21, ст. 12-17), Марка (глава. 11,
ст. 15-19), Луки  (глава. 19, ст. 45-48); визит греков  к Иисусу - у  Иоанна
(глава.  12, ст. 20-50); притча о  двух сыновьях -  у Матфея (глава. 21, ст.
28-32);  притча  о виноградарях-убийцах - у  Матфея (глава. 21,  ст. 33-46),
Марка  (глава. 12, ст. 1-12), Луки (глава. 20, ст. 9-19); о динарии кесаря -
у Матфея (глава. 22,  ст. 15-22), Марка (глава. 12, ст. 13-17), Луки (глава.
20, ст. 20-26); вопрос саддукеев - у  Матфея (глава.  22,  ст. 23-33), Марка
(глава. 12, ст.  18-27), Луки (глава.  20. ст. 27-39); вопрос книжника  -  у
Матфея  (глава. 22, ст. 34-40), Марка (глава. 12, ст.  28-34), Луки  (глава.
20, ст. 27-39); поношение  фарисеев - у Матфея  (глава. 23, ст. 1-36), Марка
(глава. 12, ст. 38-40). Луки (глава. 20, ст. 45-47); лепта вдовицы - у Марка
(глава.  12, ст.  41-  44), Луки (глава. 21,  ст. 1-4); разрушение храма - у
Матфея (глава. 24, ст.  1-2), Марка (глава.  13, ст. 1-2), Луки  (глава. 21,
ст. 5- 6); притча  о девах мудрых и девах неразумных  - у Матфея (глава. 25,
ст. 1-13); страшный суд - у Матфея (глава. 25, ст. 31-46),

     Глава 55.
        ЗА СЕМЬ С ПОЛТИНОЙ.
     Тогда   один   из  двенадцати,  называемый  Иуда   Искариот,  пошел   к
первосвященникам и  сказал:  что вы  дадите мне, и  я  вам  предам его?  Они
предложили ему тридцать серебренников.
     И с того времени он искал удобного случая предать его.
     Матфей, глава. 26, ст. 14-16.
     Черт  бы его побрал! Провалиться ему  на  месте! Чтоб его приподняло да
грохнуло! И... во всех святых и родителей!..
     Подобные   восклицания   слетали  с   уст  князей  церкви,  фарисеев  и
сторонников Ирода, собравшихся во дворце Каиафы.
     Дело было в среду, на следующий день  после того,  как кротчайший Иисус
излил  на  них поток проклятий.  Особенно ярились фарисеи:  с  "пожирателями
верблюдов" они еще  могли бы  смириться, но  переварить  "гроба повапленные"
было свыше их сил.
     - Вот  уже три года мы  собираемся порознь,  - проговорил один  из них,
костлявый тощий верзила, - и порознь обсуждаем, как нам избавиться  от этого
разнесчастного Иисуса. А результаты? Я спрашиваю: какой толк  от всех  наших
разговоров, если Иисус до сих пор разгуливает на свободе?
     Речь его была преисполнена горечи.
     -  Нам  бы  поменьше болтать и побольше  действовать!  - поддержал  его
старик с дребезжащим голосом.
     - Правильно!  Хорошо  сказано!  - хором  подхватили остальные.  Каиафа,
который играл роль  председателя по  праву верховного первосвященника на тот
год, потребовал тишины.
     -  Господа,  -  сказал  он,  когда  собрание  успокоилось,  - действия,
разумеется,  имеют  свои  преимущества, но они должны быть  мудро  обсуждены
заранее. Все ранее принятые нами решения свидетельствуют о нашем неукротимом
желании  действовать, в  то время  как бесконечные отсрочки  и проволочки  в
выполнении  принятых решений не  менее неопровержимо свидетельствуют о нашей
терпимости, гуманности  и  милосердии. Мы доказали  всему миру,  что  были и
остаемся людьми великодушными,  умеющими  сочетать  чувство долга  с великим
долготерпением.  Но сегодня даже нашему терпению  пришел конец.  Непотребное
словоблудие  Иисуса перешло  все  границы! Поэтому предлагаю незамедлительно
принять  безотлагательное  решение, которое  на сей раз будет  выполнено без
всяких отсрочек и проволочек.
     -  Превосходно!  Прекрасно!  Наконец-то!  - единодушно  поддержало  его
собрание,  за исключением Никодима: тот вообще предпочитал  воздерживаться и
не отступал от этого
     правила никогда.
     - Кто еще просит слова? - спросил председательствующий Каиафа.
     Поднялся какой-то фарисей.
     - Говорите!
     Прокашлявшись и высморкавшись, фарисеи начал свою речь:
     - Господа, совершенно очевидно, что мы имеем дело с
     весьма опасным бунтовщиком. Благодаря своим странным выходкам, он сумел
сколотить  целую шайку  жуликов  и  простофиль: одних  привлекла к  нему  их
порочность,  других  -  непроходимая  глупость. Этот взвод  пройдох  сегодня
представляет  собой  угрозу  для  общественного  порядка и  безопасности но,
разумеется, сделается вполне безобидным, если лишится своего вожака.
     Следовательно,  все наши усилия должны быть  направлены  на  то,  чтобы
захватить  смутьяна внезапно,  не возбудив  подозрений  у  остальных  членов
шайки. Когда же  он окажется в наших  руках, мы с ним  живо расправимся, ибо
нет такого порока,  которому бы он не был подвержен,  и нет такого проступка
или преступления,  предусмотренного нашим уголовным  кодексом, которое  этот
негодяй не совершил.
     - Правильно! Здорово излагает!
     - Начиная со  статьи,  карающей  гадалок  и  предсказателей будущего за
злоупотребление общественным доверием,  и кончая  указом  против вербовщиков
рабочей силы,  дающих  ложные обязательства,  он  нарушил все  наши  законы.
Составить   обвинительное  заключение  будет  легче   легкого:   запрещенные
собрания,   явное  и  тайное  ношение  оружия,  уличные  беспорядки,  тайное
общество, волнения,  угрожающие  общественной безопасности,  бродяжничество,
манифестации  с  лозунгами  и  символами,  пропагандирующими  неповиновение,
нищенство, оскорбления  действием, призывы  к  преступным актам,  раздувание
ненависти и междоусобной розни, агитация против законных властей, воровство,
мошенничество, оскорбление  служителей  культа,  высмеивание государственной
религии, покушение на  личную собственность, аморальное поведение, призывы к
развалу  семьи,  попытка  свержения  существующего  государственного  строя,
защита  действий,  квалифицируемых законом  как преступления,  покушение  на
свободу торговли, противодействие и сопротивление властям и так далее и тому
подобное... Посему, господа,  примем же  единодушное  решение:  сразу  после
пасхи вышеупомянутый Иисус должен быть схвачен и  осужден без промедления. Я
кончил, господа. Благодарю за внимание.
     Под  гром  аплодисментов взволнованной аудитории  оратор сел, и  Каиафа
поблагодарил его от имени собрания.
     -  Вы сумели выразить наши общие чувства, - сказал  он.  - Примите  мои
самые  искренние  поздравления. Не думаю,  чтобы кто-либо смог  опровергнуть
столь  убедительные  и  логичные доводы, поэтому ставлю  ваше предложение на
голосование.
     - Правильно! Голосовать! Голосовать!
     - Итак, все, кто согласен с тем, чтобы  вышеупомянутого Иисуса сразу же
после пасхи арестовали и передали в руки компетентных  следственных органов,
должны опустить бюллетень  со словом "за". Если же  кто-нибудь  -  хотя  я в
такую  возможность не верю - не усмотрит в действиях  вышеупомянутого Иисуса
никакого преступления,  тот пусть напишет  "против".  Члены счетной комиссии
синедриона прошлись  по рядам с урнами, и вскоре председательствующий Каиафа
об®явил результаты голосования.
     Слушали:  Предложение  арестовать  упомянутого Иисуса  сразу  же  после
пасхи. Присутствовало -  247 человек.  Принимало участие в голосовании - 247
человек. За предложение проголосовало - 246 человек. Против
     - 0 человек Воздержался - 1 человек Постановили: Принять
     предложение  единогласно  Воздержавшимся был,  само  собой  разумеется,
непоколебимый Никодим. Как бы там ни  было, на  сей  раз переговоры принесли
ощутимый результат: было принято недвусмысленно ясное решение.
     Выполнение  его  возложили на верховного  первосвященника,  и  тот  уже
собирался об®явить собрание  закрытым, когда слова попросил капитан храмовой
стражи. Он сказал, что  у него сообщение чрезвычайной  важности, и все снова
уселись на свои места.
     - Капитан, - спросил Каиафа, - имеет ли ваша новость отношение к уже не
раз упомянутому Иисусу?
     - Так точно, имеет!
     - Дело  в том, что сейчас мы, видите ли, интересуемся только действиями
этого смутьяна. Но раз имеет, говорите.
     - Господин председатель, вот уже