бы у него запрыгали.-- Никого!.. Я... Я нг вел машину!
     -- Это верно. Машину вел... Кто вел машину?
     -- Водитель вел!.. Семен!.. А я...
     -- А вы сидели рядом. Может быть, вы ему и велели задавить
того старика?
     -- Вы что, с ума сошли?!-Дима рывком подался вперед.
     -- Скорее сошли  в  тот  момент  с  ума  вы,  И  Смоляков,
Человек-то ведь погиб, Шанин. А девушка оказалась в больнице.
     --  Это  не  я!..  Я  никогда,,.  Что вы!.. -- На глазах у
Шанина навернулись слезы.
     -- Я еще не все про  вас  сказал,--  неприязненно  заметил
Виталий.--  Надо бы добавить, что любите широко и легко пожить.
Так?
     -- Ну, допустим, что так. А кто не хочет? Скажите  честно,
без агитации. Зсе хотят жить широко.
     --  Вы  правы,--  ответил  Виталий.--  Все хотят как можно
лучше жить. И вы, конечно, тоже. Но даже если отбросить совесть
-- а к этому мы еще вернемся -- и рассуждать чисто практически,
то вы выбрали не лучший путь к хорошей жизни. Ну,  повеселились
вы,  скажем,  легко  и  широко  пожили...  Сколько  месяцев  вы
участвуете в преступлениях?.. Говорите, говорите, Шанин. Это не
так уж и опасно для вас.
     -- Я не собираюсь... Хотя что тут такого!-сам себя перебил
Дима и с вызовом сказал: -- Ну,  допустим,  год,  для  круглого
счета.
     -- Вот. Веселились вы год. А знаете, сколько лет теперь вы
будете вести очень скучную и очень трудную жизнь?
     --   Риск,  конечно.--  Дима  как  можно  небрежнее  пожал
плечами,  но  вдруг  поднял  глаза  на  Лосева   и   неуверенно
спросил:-Сколько  мне дадут, как думаете? Ну, если я, допустим,
признаюсь.
     -- Дело не только в признании, Шанин. Суд  должен  увидеть
раскаяние-вот  в  чем  дело,  И  тогда срок наказания, конечно,
будет меньше. Впрочем, ладно. Вернемся к делу.  Сейчас,  Шанин,
надо спасать то, что можно еще спасти.
     -- Что ж теперь спасать? Хана мне.
     -- Первое, это надо отвечать на вопросы и не брать на себя
чужую  вину.  Зачем  ездили  вчера в Лялюшки, к Свиридову Петру
Савельевичу?
     -- И это знаете? -- удивился Шанин.
     -- И это. Так зачем?
     -- Отвезли ему конверт. Письмо.
     -- Письмо?
     -- Ну, там, кажется, и деньги были.
     -- Вот это уже точнее. От кого деньги?
     -- А я знаю?
     -- Знаете. Конечно, знаете,-- улыбнулся Виталий.-- Я и  то
знаю. От Льва Константиновича, так ведь?
     Дима быстро взглянул на него.
     -- Играете со мной, как кошка с мышью.
     --   Я  не  играю,  Шанин,--  возразил  Виталий.--  И  мне
известно,   к   сожалению,   не   все.   Вот,   например,   Лев
Константинович, кто он такой?
     --  Не  знаю.  Вот честно вам говорю, не знаю. Я и конверт
тот не от него получил,
     -- От Нины Сергеевны?
     --  Вот  именно.--  Дима  был  обескуражен.--  Ну,  чистые
кошки-мышки. Чего зря спрашиваете?
     --  Не  зря,--  улыбнулся  Виталий.--  Ну, а где живет Лев
Константинович, как его  фамилия?  Вот  это,  между  прочим,  я
действительно пока не знаю.
     -- И я не знаю. Я же вам сказал.
     Виталий    почувствовал,   что   Дима   вполне   искренен.
"Правильный все-таки путь,--  удовлетворенно  подумал  Лосев.--
Кажется, не все еще потеряно с этим парнем".
     --   Ладно.   Я  вам  верю,  Шанин.  Представляете,  какой
прогресс? Ну, а кто такая Рая? Вы ее привезли вчера на дачу.
     -- Севка велел. Его кадр... Знакомая то есть.
     -- Зачем она ему понадобилась?
     -- Как "зачем"? Тоже мне вопрос.
     -- Нет, вы не то подумали, Шанин. Тут, я полагаю,  причина
другая. Где она работает, знаете?
     --  А-а,  кондитерская  фабрика?  Ха! Я и не допер.-- Дима
слегка оживился.-- Точно. Ну, вы даете.
     -- А сейчас вернемся к вопросу  о  совести,  которая,  мне
кажется, у вас все же есть.
     -- Ни у кого ее нет.
     --  А вот посмотрим. Итак, у вас на глазах был убит старик
-- вахтер, Михаил Ильич Сиротин, очень хороший человек...
     -- Не успел я остановить Семена,-- быстро сказал Дима.-- И
помешать не успел. Он же сбесился просто.
     -- Осуждаете, значит?
     -- Ясное дело. Только этого не хватало. И еще, подлец,  на
девушку  наехал.  Ну,  зачем  на девушку? -- с надрывом спросил
Дима.-- Я... Ну, как вам сказать?.. Чуть с ума не сошел,  слово
даю... Снилась мне эта девчонка... Я же ее разглядел...
     -- А Смоляков как?
     -- А никак.
     Виталий медленно, со значением сказал:
     --  Это зверь, сами видите, Его надо немедленно задержать.
Он же в любой момент может пойти ла новое убийство.  Поэтому  я
вас прошу, скажите мне все, что о нем знаете.
     --   А  что  я  знаю?..  Совершенно  ничего  не  знаю...--
растерянно ответил Шанин.
     -- Вот вы ехали с ним на машине,  долго  ехали,  несколько
часов.  Первый  раз с этой кислотой, потом вот вчера. Что он по
дороге рассказывал?
     -- Ну, про пьянки всякие. Компании. Про женщин...
     -- -- Имена называл какие-нибудь?
     -- Имена?.. Не помню... Ах, да! Ивана  какого-то  называл.
Давний,  значит,  его  кореш. Почему-то они расстались. Семен в
Москву рванул, а этот Иван -- на юг куда-то. Да, еще он женщину
у Семена увез, вот в чем дело.
     -- Выходит, целую историю рассказал?
     -- Ага. Полдороги травил. Это когда мы кислот/ везли.
     -- А женщину ту как зовут, он не сказал?
     -- Женщину?.. Вот не помню.  А  как-то  называл  ведь...--
Шанин  задумался.--  Марина...  Маруся...  Помню хорошо, на "М"
начинается... Кажется, все-таки, Марина.
     -- И где они теперь, эти Иван и Марина?
     -- Да где-то на юге. Ох, и зол он  на  них...  Вот  их  он
может...
     --  Так-так...-- задумчиво произнес Виталий и посмотрел на
Диму.-- А говорите, совести у вас нет.
     --  Очень  вам  моя  совесть  понадобилась?--   насмешливо
спросил Дима.
     -- Представьте себе,
     -- А зачем?
     --  Ну,  как  сказать?  На  будущее. Вы же когда-нибудь на
свободу выйдете. Вот она и пригодится.
     -- Вы, я гляжу, шутник.
     -- В каждой шутке лишь доля шутки. И потом, не задержи  мы
вас,  вы  бы,  не дай бог, еще чего-нибудь выкинули. А так все.
Что есть, то есть. А больше не надо. Уже, знаете, спокойнее.
     --  Нет,  я  просто  таких,  как   вы,   только   в   кино
смотрел!-воскликнул Дима.-- Ну, МУР! Ну, дает!
     --  Не надо аплодисментов, Шанин,-- строго сказал Лосев, в
глазах его были  веселые  искорки.--  Положение  ваше  остается
весьма   паскудным.   Так  что  до  следующей  встречи:  Думать
обещаете?
     -- А больше мне нечем у вас заниматься,
     -- Вот и отлично. Лосев вызвал конвой.
     В тот день пришлось изрядно поволноваться Вале Денисову.
     Исчез Глинский. Он вместе со всеми  уехал  с  дачи,  но  в
Москву  не  вернулся.  Он  даже не выехал на шоссе. Проезд двух
других машин был зафиксирован, а машина  Глинского  мимо  поста
ГАИ  не  прошла.  Однако  поиски  ее  начались  не  сразу,  ибо
полагали, что она всего лишь  задержалась:  из  поселка  имелся
только  один  автомобильный  выезд  --  к  шоссе.  И  не  было,
казалось, у Глинского оснований  искать  другой  путь:  никакой
тревоги после ночного "от®езда" Смолякова и Шанина не возникло,
бегство  Лены вообще никто всерьез не принял, хотя Глинский был
обозлен, а Нина заметно расстроилась. Гости покидали утром дачу
вполне спокойно.
     Что же случилось с Глинским, куда он делся? А ведь  в  его
машине  находились  еще Коменков и Рая. Да и Коменков, видно, в
Москву не вернулся: ни дома, ни на работе его не было.
     Все эти  тревожные  факты  были  уже  установлены  к  тому
времени, когда Денисов получил приказ задержать Глинского.
     Специалисты обследовали путь машин от дачи через поселок И
Грейдер к шоссе. К сожалению, все три машины были одной марки и
модели,  следы  их  колес перепутались, да и продолжавшийся все
утро дождь следы эти почти размыл.  Вторая  группа  сотрудников
осмотрела  поселок.  Это  тоже была непростая работа, ибо дач в
поселке оказалось много. К концу дня выяснили, что ни  в  одной
из  дач  посторонние люди не появлялись. Наконец, третья группа
работала в Москве, по  уже  установленным  связям  Глинского  и
Коменкова:  нельзя все жо было бесповоротно отмести версию, что
каким-то образом Глинскому удалось  незаметно  проскочить  пост
ГАИ  и очутиться в Москве. Однако и это направление поиска пока
не дало результатов. Впрочем, далеко не все связи  Глинского  и
Коменкова были выявлены.
     Оставался  еще  один  путь  для поиска. Это неведомая пока
Рая, приблизительный адрес которой был, однако, известен.  Если
к  тому  те  учесть,  что  плохая, разбитая и давно заброшенная
проселочная дорога  из  дачного  поселка  в  направлении  прямо
противоположном шоссе все же была обнаружена и машина Глинского
хотя  и  с  трудом,  но  могла по ней проехать, то версия "Рая"
требовала отработки. К концу дня выяснилось, что и Рая домой не
возвращалась. Вечером расстроенный и вконец измотанный  Денисов
докладывал  о своих неудачах Цветкову, который его выслушал, не
перебивая, и огорченно сказал;
     -- М-да... Бывает и так, милый  ты  мой,  бывает.  Что-то,
выходит, мы не учли. Или еще не узнали.
     ...А  случилось самое простое и в то же время неожиданное.
Не успел Глинский выбраться на машине из дачного  поселка,  как
внезапно  мотор  заглох.  Никакие  попытки снова его завести не
помогли. Видимо, засорился  карбюратор.  Сам  Глинский,  а  тем
более  Коменков  в этих делах ничего не понимали, помощи искать
было негде, все дачи вокруг оказались пустыми. В  конце  концов
машину пришлось толкать, чтобы спрятать за кустами.
     Потом они пешеходной дорожкой отправились к станции.
     В  Москве  решено  было  неприятное  происшествие сгладить
обедом в ресторане. Затем развеселившийся Коменков потащил всех
к какому-то приятелю.
     -- А у меня деловой разговор к Раечке,-- упрямо, хотя И не
очень твердо  об®явил  Глинский.--  Ей-богу,  деловой.  Правда,
Реечка?
     --   Нет   вопроса!-бодро  откликнулся  Коменков.--  Генка
вернется только в семь, после работы. Ключи тут.-- Он  похлопал
себя  по  карману  и  лукаво  подмигнул.--  А  у меня есть тоже
деловой разговор, только в  другом  месте.  Так  что  на  время
расстаемся, и все дела. Принято?
     Лишь  последней электричкой Рая уехала из Москвы, а сильно
подвыпивший Глинский, подхватив такси, направился  к  себе,  по
дороге  пытаясь  сообразить,  как ему завтра доставить в Москву
собственную "тачку".
     В под®езде дома его  размышления  были  не  очень  вежливо
прерваны. Глинский попытался было сопротивляться. В результате,
слегка  помятый,  он  очутился уже в совсем другой машине и был
доставлен на Петровку.
     А утром  злой,  невыспавшийся,  но  вполне  протрезвевший,
Глинский  предстал  перед Лосевым, Под глазом у него растекался
фиолетовый с желтыми подпалинами синяк.
     -- Так-так,-- насмешливо сказал Виталий,-- Что-то неважный
у вас вид, Глинский. Плохо спалось после всех попоек?
     -- Не ваше дело,-- отрезал Глинский.-- На каком  основании
меня задержали, извольте сообщить.
     --  Вас  арестовали,  а не задержали. На основании санкции
прокурора. Отвечать на вопросы будете?
     -- - Спрашивайте, спрашивайте,--  снисходительно  разрешил
Глинский.-- По мере сил буду отвечать.
     --  Что  ж,  попробуем,-- согласился Лосев.-- И для начала
очертим круг  ваших  знакомых.  Даже  два  круга.  Вот  первый.
Маргариту Евсеевну знаете?
     -- Ну, допустим, знаю. Что из этого?
     -- Веру тоже знаете, Хрисанову?
     -- Знаю.
     -- А Раю?
     --  Вы  что,--  насмешливо  поинтересовался Глинский,-- по
моим амурным делам специализируетесь? С кем, значит, спал,  да?
А я, знаете, джентльмен и на такие вопросы...
     --  Какой  вы  джентльмен,  я знаю,-- невольно сорвавшись,
угрожающе сказал Лосев и, досадуя на  себя,  уже  ровным  тоном
переспросил: -- Так Раю знаете?
     Глинский бросил на него настороженный взгляд.
     -- Знаю,-- коротко ответил он.
     --   Пока   все,--  заключил  Лосев.--  По  первому  кругу
знакомств. Теперь второй круг. Шанина Диму знаете?
     -- Представьте себе, знаю,^-с вызовом ответил Глинский.
     -- Бобрикова?
     -- Тоже знаю.
     -- Нину Сергеевну?
     -- Знаю.
     С каждым новым  именем  настроение  Глинского  все  больше
портилось.  Он начинал злиться и трусить тоже. Лосев делал вид,
что ничего не замечает, и все так же спокойно и ровно продолжал
спрашивать.
     -- А Льва Константиновича знаете?
     --  Знаю...--  В  голосе   Глинского   впервые   мелькнула
неуверенность.
     -- Виктора Коменкова?
     -- Ну, к этого знаю. Что из того?
     -- А вы не догадываетесь?
     --  Даже не собираюсь догадываться. И вообще...-- Глинский
все больше начинал нервничать.-- Бросьте ваши дурацкие вопросы.
Я вам могу еще
     сотню знакомых назвать,
     -- Не надо. Пока хватит,-- возразил Лосев.-- Это  ведь  не
только  круг  ваших  знакомых,  но и -- круг известных нам дел,
точнее,  преступлений.  И  вы   все   прекрасно   уловили,   не
притворяйтесь.
     --  Вы  мне  лучше  загадки  не  загадывайте,--  угрожающе
произнес Глинский.-- А то  я  вообще  больше  слова  не  скажу,
увидите;
     -- Ладно,-- покладисто, даже охотно согласился Лосев.-- Не
буду загадывать   загадок.--   И,  неожиданно  вынув  из  папки
изготовленную  Глинским  доверенность,  резко  спросил:  --  Вы
писали?
     Глинский  бросил  взгляд на бланк, секунду помедлил, петом
нахально посмотрел Виталию е вызовом сказал:
     -- Ну, допустим, я.
     Лосев вынул вторую доверенность.
     -- А эту?
     -- Ого! Какая коллекция! Ну, и эту писал.
     -- Такое признание делает вам месть, Глинский,--
     усмехнулся Виталий.-- Выходит, сообразили, что  отпираться
бесполезно?
     -- Что я сообразил, вес не касается.
     -- Ладно. Так кто же вам платил за эту работу?
     --  Никто.  Так,  знаете,  баловался,-- насмешливо ответил
Глинский.
     -- Ну, побаловались и кому отдали?
     -- Выбросил, И кто-то, видимо, подобрал.
     -- Так. Значит, на вопросы отвечать не желаете?
     -- -- А вы это только что сообразили?
     -- А вы сообразили, почему прокурор  дал  санкцию  на  ваш
арест?
     Это  был  для  Лосева  тот редчайший случай, когда человек
оказался до такой степени враждебен и ненавистен ему, внутренне
неприемлем, что контакт с ним никак не возникал, просто не  мог
возникнуть. И Виталий сам начинал злиться и нервничать.
     -- Скажите, Глинский, почему вы работаете вахтером?
     -- К вашему сведению, у нас любой труд почетен.
     -- А какое у вас образование?
     --  Вас не касается. Впрочем... Кончил педагогический. Так
сказать, учитель.
     -- Почему же стали вахтером, интересно?
     --  Почему   вахтером?   --   снисходительно   переспросил
Глинский.--  Пожелал. Больше, знаете, свободного времени... для
самообразования. И вообще,-- он пожал плечами,-- я устроен так,
что карьеру делать не хочу. У меня другие радости в жизни. Вот,
например, женщины. Это прекрасно!
     -- И деньги?
     -- . И деньги,-- охотно согласился Глинский, ехидно блестя
глазами.-- Вам это, конечно, чуждо, я понимаю.
     -- Почему же? Но вахтер получает мало.
     -- Зато остается время для приработков.
     -- - И вы своей жизнью довольны?
     -- Вполне. Только оставьте меня в покое.
     -- Исключается. Самой вашей жизнью. Входит, так сказать, в
условие.  И  при  таких  условиях  жизнь   ваша   не   так   уж
привлекательна,  мне  кажется.  Скажите,  у  вас  еще  не  было
судимости? Мы не успели проверить.
     -- Можете не проверять. Не было.
     -- Тогда понятно. Жизнь этой стороной к вам просто еще  не
повернулась. Но учитывать это вы должны были как умный человек.
Порок-то  ведь  всегда наказывается. Это еще, кажется, в библии
сказано. Ну, допустим,  получили  вы  от  Льва  Константиновича
какую-нибудь жалкую тысячу рублей...
     -- Ну, знаете! Вы меня...
     --   Пожалуйста,--   оборвал   его   Виталий,  словно  его
интересовали не факты, а  сам  спор  о  жизни.--  Допустим,  вы
получили даже пять процентов от...
     --  Десять!  --  в  свою  очередь,  запальчиво оборвал его
Глинский.-- Десять, не меньше!
     -- Пусть даже десять. Но  сегодня  он  их  вам  вручил,  а
завтра...
     --  При  чем  тут  завтра?  Я сегодня же на них куплю, что
хотите, любую машину, пол-"Березки",  любую  женщину,  наконец!
Согласитесь, здесь стоит рискнуть, черт возьми!
     Глинский зло стукнул кулаком по колену.
     --  Это не риск,-- возразил Лосев.-- Это всегда в конечном
счете проигрыш. Катастрофа, Об  этом  Лев  Константинович  вас,
конечно, не предупредил, когда пригласил, а точнее, заманил...
     -- Условия ставил я! Можете у него самого спросить.
     -- И спросим,
     -- Вот-вот. И спросите. И у Нинки можете спросить.
     --  А  не скажут они, что организатор всего этого вы? Что,
допустим, тот же Лев Константинович вообще в этом не замешан? В
самом  деле,  вы  смотрите,  что  получается.   Вы   изготовили
фальшивые доверенности, вы через ту же Маргариту Евсеевну нашли
подходящего фондодержателя и через Веру тоже. Затем вручили эту
доверенность, скажем, Шанину, и тот со Смоляковым, это шофер...
     --  Да знаю я его,-- отмахнулся неожиданно встревожившийся
Глинский.
     -- ...Так вот, Шанин со Смоляковым  получили  после  этого
товар   и   отвезли,   предположим,   в   цех  к  Свиридову,  в
Лялюшки-есть, знаете, такая...
     -- Знаю,"вновь напряженно оборвал его Глинский.
     -- ...Вот  они  и  отвезли.  И  все.  При  чем  здесь  Лев
Константинович, спрашивается?
     --   При   чем?   --   слегка   обескураженно  переспросил
Глинский.-- А идея  чья?  А  кто,  извините,  всех  нашел,  дал
задания?
     --  А он разве письменные указания какие-нибудь давал вам?
Или свидетели тут были? Да вы просто хотите  утопить  невинного
человека,  вы  и,  скажем,  тот  же  Шанин,  если  он  такие же
показания   даст.   Хотите   снять   с   себя    дополнительную
ответственность как главарь. Это все любой адвокат докажет. Вот
вам  и  ваша распрекрасная жизнь. Ведь хищения-то колоссальные,
Глинский. И соответствующая статья по такому случаю...
     --  Стойте,  стойте!  --  прервал  Глинский.--   Вы   куда
поворачиваете? Тоже в его адвокаты записались?
     --  Да  нет. Сама ситуация так поворачивается, не заметили
разве?
     -- Бросьте! Шантажируете, да?  Запугиваете?  --  дрожа  от
волнения и ярости прошипел Глинский: -- Не пройдет!
     --  А  зачем мне вас шантажировать и запугивать?-- недобро
усмехнулся Лосев.-- Мне от вас ничего не требуется.  Вина  ваша
доказана. А вот вы подумайте и над вашей распрекрасной жизнью и
над   ситуацией,   которую  я  вам  обрисовал.  Защищаться  Лев
Константинович будет отчаянно, сами  понимаете.  И  тут  лучшей
версии он не придумает.
     --  Ладно,-- нервно ответил Глинский,-- я тоже, знаете, не
христосик, чтобы чужие грехи на себя брать.
     -- Да уж до христосика вам далеко,-- согласился Виталий.--
С вами поговоришь, так мыть  руки  тянет.  Большой  вы  подлец,
Глинский.  Большой,--  не сдержавшись, добавил он.-- Это я так,
неофициально вам говорю.
     -- А  я  в  вашей  аттестации  не  нуждаюсь,--  огрызнулся
Глинский.-- И кое-что придумаю еще, будьте уверены.
     -- Что ж, дайте тогда знать. А -- пока все, на первый раз.
     ...В тот же день Лена позвонила Липе.
     --  Леночка,  миленькая,  родненькая,  как  хорошо, что вы
позвонили!-заверещала   Липа.--   Я   так   волновалась,    так
переживала,  кошмар  просто!  Мне Ниночка утром звонила сама не
своя. Этот Сева! Он такой невоздержанный, такой страстный! А он
вас запер? Это же надо! Ласточка, бедненькая моя...
     Липа говорила не останавливаясь, искренне взволнованная  и
расстроенная всем происшедшим.
     --  Но  вы  бы  знали,  как  меня  обидела Нина,-- сердито
сказала Лена.-- Она меня просто предала. Я это забыть не могу.
     -- Ой, что вы, что вы! Это все неожиданно получилось.  Она
и  не думала даже. Ниночк