сли нет вопросов,  то у меня все! -- Севостьянов отключил селектор.
Решив, что гости, вероятно,  еще спят, он предпочел отдаться своему любимому
занятию и отправился в свой кабинет. Там он закрылся на ключ, нажал потайную
кнопку, и тут же  в  стене  открылся  экран телевизора  с видеомагнитофоном.
Перемотав  кассету на начало,  он  включил  воспроизведение.  И  тут  Виктор
Николаевич удивленно поморщился:  на экране ничего не  было. Неужели  кто-то
узнал о  его слабости? А  может, с аппаратурой что-то случилось?  Он включил
перемотку.  Оказалось, что  аппаратура в  порядке:  следующее включение  это
доказало  --  на экране он увидел Ронни с "мальчиком". Посмотрев минут пять,
Виктор Николаевич брезгливо сплюнул. И чего приятного находят в этом мужики?
Жуть какая-то...
     Коль  скоро аппаратура  действовала безотказно, то кто  же трахался  на
массажном столе, перекрыв  глазок видеокамеры.  Если  случайно,  то ладно, а
если  не случайно?.. Желая как можно быстрее  развеять свои сомнения, Виктор
Николаевич нажал кнопку селектора  и вызвал к  себе Бесика. Через пять минут
тот пришел к нему в кабинет.
     --  Скажи-ка, дорогой,  тебе  что, перестала нравиться твоя  работа? --
вкрадчивым голосом проговорил начальник.
     Бесик хорошо знал этот  тон, который грозил  большими неприятностями, и
пытался понять,  что  он натворил, отчего сердится  Хозяин.  Неужели  кто-то
настучал, что он вызвал к себе Милиану? Но это уже  было не раз, и Хозяин не
делал ему замечаний...
     --  Гражданин полковник, -- решительно  сказал он,  помня, что в плохом
настроении Виктор  Николаевич позволял только такое обращение к себе.  -- Вы
же  не  говорили,  что  положили  глаз  на  Милиану   и  запрещаете  к   ней
притрагиваться! -- Бесик замолчал и преданно уставился на Севостьянова.
     -- Так это ты был с ней? -- облегченно вздохнул он.
     --  Не  только я... еще и мой приятель, --  на  всякий случай признался
Бесик, не  предполагая, что  известно  Хозяину.  Но он  прекрасно  знал, что
Севостьянов редко наказывает, если виновный сам признает свои ошибки.
     --  Это  уже  не  столь  важно! -- Севостьянов махнул  рукой, но  вдруг
спросил: -- А что за приятель? У тебя вроде не было друзей на зоне?
     --  У вас прекрасная память,  --  польстил  Бесик.  -- Действительно не
было... до вчерашнего дня.
     -- А что  произошло  вчера? -- С этапом пришел мой  кореш! -- на всякий
случай Бесик решил заговорить о Савелии,  чтобы его имя отложилось  в памяти
Севостьянова.
     --  Не  тот  ли,  кого  Колосников  отправил  на  "пятнашку"?  Я  вчера
подписывал постановление.
     --  Нет, Виктор  Николаевич. Фомича я тоже  по воле знаю,  но он сам по
себе, а с Бешеным, с Савелием Говорковым, мы кентовались...
     --  Бешеный? Говорков? -- повторил  Виктор Николаевич. Кличка и фамилия
показались  ему знакомыми, но он так и не смог вспомнить, что  действительно
слышал их, когда помогал Четвертому охотиться за Савелием.  -- А этот Фомич?
Он тоже из крутых, так?
     -- Лет  двадцать по тюремным шконкам протирается и  не замазан ничем...
-- осторожно  заметил  Бесик. -- Как  бы бузы какой не было... Он не прощает
такого обращения с ним.
     --  Бузы, говоришь?  -- Севостьянов  нахмурился:  неприятности были  бы
совсем  некстати. Мало  того,  что гости на зоне, так  еще  и  генерал может
наведаться в любой момент.  Черт дернул  пригласить его  в гости. Он  поднял
глаза на Бесика. -- Собственно, что себе позволяет этот Колосников? Новичок,
видите ли, ему  не  понравился. --  Ему уже не раз доносили, что  Колосников
обогащается за счет  прибывших. В последний раз доложили вчера:  подвыпивший
сержант трепанул, что только с одного осужденного он нажил две сотни баксов.
А дежурным был  вчера именно майор Колосников.  Сколько же  хапнул он,  если
сержант слупил пару сотен? Севостьянов решительно нажал на кнопку селектора.
-- Кто на проводе?
     -- Старший караула ШИЗО сержант Гаврилов!
     -- Очень  хорошо? -- недобро усмехнулся Виктор Николаевич. -- Вместе...
как его? -- повернулся он к Бесику.
     -- Александр Фомич Карташов, -- тихо подсказал тот.
     -- Вместе с осужденным Карташовым ко мне, быстро!
     -- Но...  -- попытался возразить сержант,  боясь  еще сильнее разозлить
начальника, который, судя по тону, и так был на взводе.
     -- В чем дело? Что за мычание? -- раздраженно спросил полковник.
     --  Он,  как  бы  это  сказать... --  замялся сержант,  --  плохо  себя
чувствует, товарищ полковник... Его вдвоем нужно вести...
     -- А  вас что,  не двое?  -- рявкнул Севостьянов и  стукнул  кулаком по
селектору.  --  Слушаюсь,  товарищ   полковник!  Парень  решил  поставить  в
известность  свое непосредственное начальство. Услышав  от него  об®яснения,
капитан  сам  отправился  в  изолятор, чтобы,  пока  двое  дежурных  потащат
осужденного к Севостьянову, подежурить и дождаться результатов.
     Как   только  дежурные  ШИЗО,  поддерживая  Фомича,  переступили  порог
кабинета, Виктор Николаевич спросил:
     --  Осужденный Карташов, за что вы были водворены  в ШИЗО на пятнадцать
суток?
     -- Зачем...  эта  комедия...  начальник?  -- с  трудом ворочая  языком,
проговорил  Фомич.  От удара по голове  его так  скривило, что  полковник  с
трудом разобрал ответ.
     -- Что с вами? Вас что, в таком виде привезли?
     -- Бля буду... начальник... ты что... издеваешься?  -- медленно говорил
Фомич. -- Меня же твой... холуй... майор... отметелил.
     Бссик с жалостью смотрел на Фомича и взглядом пытался ободрить  его. --
За что?
     -- Рожа моя... ему... не... понравилась. -- Ты что скажешь, сержант? --
взглянул Севостьянов на Гаврилова, зло прищурившись.
     -- А что говорить? -- Парень виновато поморщился, переступая с ноги  на
ногу. -- Когда товарищ майор меня позвал, он уже на полу лежамши...
     -- Так... -- недовольно поморщился полковник. -- Ничего не вижу, ничего
не  знаю? Так, что ли? Для  чего он тебя позвал?  Для шмона?  --  Так точно,
товарищ полковник!  --  Очень  хорошо!  Во  время  обыска  нашли  что-нибудь
запрещенное? -- как бы между прочим спросил Севостьянов.
     -- Товарищ майор  составлял рапорт...  -- попытался увильнуть от ответа
сержант.  -- Майора  я еще спрошу.  Ты  что-нибудь нашел?  -- с раздражением
повторил полковник. -- Никак нет! -- А двести долларов где?  -- Какие двести
долларов? --  Гаврилов  растерялся,  его  глаза  забегали  по  сторонам,  но
наткнулись  на суровый  взгляд полковника.  Сержант  не  выдержал  и жалобно
произнес,  решив,  что  своя  шкура  ближе  к  телу:  --  Мне   всего  сотня
досталась...
     -- Сотня? -- очень тихо проговорил полковник.
     -- Вот! --  Несчастный парень вытащил из  кармана  тщательно  сложенную
купюру и дрожащими руками положил на стол.
     -- Так  вот,  сержант, -- Севостьянов снова  перешел на  "вы",  что  не
предвещало  ничего хорошего, -- сейчас  вы отведете осужденного Карташова  в
санчасть,  пусть  доктор  определит  его на  лечение, а  вы  пулей  ко мне с
подробной об®яснительной! Ясно?
     -- Так точно,  товарищ полковник! -- выпалил сержант,  не  понимая, что
произошло  с начальником. Ни с  того ни  с  сего  он  вдруг встал на  защиту
осужденного. Такого Гаврилов не помнил за всю  службу в колонии. Поддерживая
Карташова под руки, дежурные тут же вышли из кабинета.
     -- Совсем распоясались! -- буркнул Севостьянов и взглянул на Бесика. --
Ты скажи на  кухне, чтобы откормили Фомича как следует. Свободен! Бесик тоже
был сильно удивлен. Ладно, в  санчасть приказал вместо  ШИЗО, ладно, нагоняй
устроил  сержанту,  но  чтобы   еще  и  о   здоровье  какого-то  осужденного
позаботиться... Это  было слишком для Севостьянова!  И Бесик подумал: что-то
здесь не так...
     На самом деле все было гораздо проще, чем можно себе представить. Майор
Колосников  был  навязан   Севостьянову  чуть  ли  не   насильно   человеком
Рассказова.  Было бы  еще  полбеды,  если  бы  он  вел  себя  нормально,  но
Колосников не только совал свой нос во все дыры, но еще и старался  показать
всем, что ни в грош не ставит самого  Севостьянова. Полковник долго  терпел,
но  всему  есть свой  предел. Он, конечно  же,  знал, что  Колосников грабит
осужденных и никогда не сдает деньги в общий фонд, который использовался для
нужд сотрудников  и подкупа нужных  людей, но Севостьянов делал  вид, что не
обращает  на  это  внимания.  Хотя  все могло быть  по-другому, если бы  тот
поступал разумно и делился с начальником.
     Узнав  от Бесика, что Фомич относится  к "авторитетам" и может устроить
бузу, Севостьянов решил  убить  сразу  двух зайцев: избавиться  от набившего
оскомину Колосникова и приобрести симпатии уголовников. Отпустив  Бесика, он
вдруг  вспомнил  --  Бешеный.  Откуда  ему известно  это прозвище? Он  снова
потянулся к селектору. -- Спецчасть? Кто  это? -- Капитан  Маликов,  товарищ
полковник! -- Срочно принесите, мне дела поступивших вчера осужденных.
     Народный депутат -- убийца
     Бесик сам отвел Савелия в  жилой двухэтажный корпус  второго отряда. По
дороге он рассказал  Савелию, что этот отряд находится  на привилегированном
положении и попадают в него только  по очень большому блату, а самый блатной
в отряде -- первый этаж, куда и был определен Савелий.
     В этой колонии  не было изнурительных  проверок  на  плацу,  потому что
Хозяин считал  это бездарной тратой времени.  Проверки  в  "райском  уголке"
заключались  в  том, что бригадиры отрядов в определенное  время по селетору
докладывали о наличии людей  на работе,  в санчасти и ШИЗО. Причем, никто из
них никогда не решился бы пойти на обман,  потому что это грозило потерей не
только  теплого  места,  но  и  здоровья.  В любой  момент  могла  нагрянуть
внеплановая проверка, и провинившегося моментально сажали в "мокрое ШИЗО", и
не на пятнадцать суток, а на тридцать, а то и больше.
     "Мокрое ШИЗО" отличалось  от обычного  не  только сроками пребывания  в
нем.  Это была каменная конура, по стенам которой постоянно  стекали струйки
грунтовых  вод. В  сутки там давали только сто  грамм хлеба и  стакан  воды.
После "мокрого ШИЗО" человек обычно умирал от туберкулеза и истощения.
     В  отряде Савелия  режим  был щадящий, работали  там не  каждый день, а
только  тогда, когда у других отрядов, были выходные дни: конвейер по сборке
оружия  не должен был  простаивать. Получалось,  что отряд работал не  более
трех-четырех раз в неделю.
     Бесик окончательно развеял сомнения  Савелия, рассказав ему об  оружии,
которое сдавалось на  склад  бригадиром отряда. Бесик обещал  его сводить во
все рабочие  помещения  фабрики, кроме цеха,  в котором делались  оптические
прицелы  и  лазерные  устройства для автоматического оружия.  Туда  набирали
рабочих с воли, и они никогда не общались с осужденными. Однако Бесик тут же
добавил,  что  вольнонаемные  отличаются  от   осужденных  только  тем,  что
завербовываются сюда  сами. По окончании контракта они получают деньги, и их
небольшими партиями  отвозят в ближайший город, однако за редким исключением
почти  все  вновь  возвращаются  назад.  В  городе  они  за  месяц  спускают
заработанное,  соскучившись по  вольной жизни, и  вынуждены  вновь связывать
свою судьбу с колонией.
     Савелий подумал, что  хозяева "Райского  уголка" наверняка имеют  своих
людей, которые "помогают"  бывшим  работникам как можно быстрее освободиться
от заработанных  денег.  И  это наверняка помогает существенно  экономить на
подготовке новых кадров.
     Они  подошли  к  двухэтажному строению,  на котором яркой белой краской
была выведена огромная двойка. Савелий остановился и сказал: -- Мне сейчас к
завхозу идти? -- Ты хочешь один?
     -- С тобой меня встретят по-другому, -- пояснил Савелий.
     -- Тебя и  так встретят по-другому. Очень редкий случай -- с первого же
дня попасть в этот отряд.
     -- Ты не думай, я тебе очень благодарен. -- Тебе виднее. Понадоблюсь --
знаешь, где меня найти. А завхозу,  Щербатый его кликуха, скажи, что в отряд
попал, потому что просто забашлял. Твой  костюмчик  поможет ему поверить. --
Бесик хитро подмигнул. --  А что, обычная  униформа похуже? -- Небо и земля!
Этот пятьдесят  баксов  стоит, а тот -- пятьдесят центов. Есть разница? -- А
это тебе для знакомства с завхозом. -- Он сунул Савелию десять баксов.
     -- Спасибо, Бесик. Бешеный никогда добро не забывает! -- Савелий крепко
пожал ему руку.
     --  В этом мы с тобой похожи, земляк!. Бывай! -- Бесик дружески хлопнул
Савелия по  плечу.  -- Да,  забыл  сказать:  по  территории зоны  свободного
хождения нет  без специального пропуска. -- Он показал пластиковую магнитную
карточку. -- Когда захочешь пообщаться со мной, скажи Щербатому, он соединит
по селектору, а потом я тебе сделаю пропуск. -- Еще раз спасибо, Бесик!
     Савелий подошел к металлической двери, толкнул ее, но она не поддалась.
Ручки не было, и Савелий хотел уже стучать, но увидел кнопку звонка, а прямо
над головой -- глазок видеокамеры. Он нажал кнопку и  добродушно улыбнулся в
камеру, даже помахал рукой: "Привет! Вы не ждали, я пришел!"
     Дверь   скрежетнула   и  лениво  распахнулась.   Он  поднялся  по  трем
ступенькам,  открыл  еще одну дверь и  оказался в длинном коридоре.  Савелий
ругнул  себя  за  то, что забыл  спросить у Бесика,  где  находится  комната
завхоза, но в тот же момент  увидел надпись над дверью,  обитой ярко-красным
дерматином. Савелий подошел и трижды стукнул в нее.
     -- Да! -- услышал он хриплый голос и толкнул дверь.
     Комната  была  чуть меньше, чем  у Бесика, но  меблирована  не хуже. За
огромным столом сидел мужик лет сорока. Все  его лицо было покрыто оспинами.
Он  чифирил, вычерчивая чтото на куске  ватмана. Телевизор  был выключен,  и
Савелию было трудно понять, отсюда наблюдали за входом или из другого места.
Он снова  пожалел, что не расспросил  Бесика, хотя и невозможно было  бы все
узнать за один день.
     -- Новенький? --  хрипло  произнес  завхоз,  даже  не  взглянув  в  его
сторону. -- Фамилия, имя, отчество. Твои данные, короче!
     -- Говорков  Савелий Кузьмич, 1965 года рождения, сто  восьмая, вторая,
четыре! --  вяло  ответил  Савелий. Завхоз ему  совсем  не понравился. --  А
кличут как?
     --  Бешеным  меня кличут.  Щербатый!  --  В голосе  Савелия  послышался
металл, и завхоз поднял на него глаза.
     -- Мне сказали, что придет кто-то прямо с этапа. -- Завхоз явно заметил
костюм Савелия, и тот решил последовать совету Бесика.
     -- Пробашлял чуток! -- Савелий добродушно усмехнулся.
     --  Вижу!  На  такой  костюм  я  заработал  лишь  через  полтора  года.
Чифирнешь?
     -- А может, и  к чифиру что  найдешь?  -- Савелий сунул руку в  карман,
вытащил десятидолларовую бумажку и положил перед Щербатым. --  Мешок с собой
возьмешь или у меня в каптерке оставишь? -- Голос завхоза подобрел.
     -- А что, крысятничают? -- нахмурился Савелий.
     --  У  нас?  Крысятничают? --  Щербатый  удивился, словно услышал нечто
невероятное.  -- Пусть кто попробует -- сразу руку под циркулярку! Нет, чтоб
менты не шмонали! -- об®яснил он.
     -- У  тебя. -- Савелий подмигнул. -- Тогда мы в расчете! -- Завхоз взял
деньги,  аккуратно  сложил и сунул в карман. Только  теперь  Савелий  понял,
почему  Бесик сказал, что эти  деньги для завхоза, и  мысленно  поблагодарил
его.
     Щербатый достал еще один стакан и налил Савелию чифиру. Это существенно
отличалось  от   порядков  в  Бутырке,   где  выпивалось  по  два  глотка  и
передавалось дальше по кругу.
     -- Что, удивился? -- ухмыльнулся  завхоз. -- Здесь  чаю -- завались! --
Он настолько раздобрился, что вытащил из стола коробку шоколадных конфет.
     -- Угощайся, земляк! Кстати, я тоже из Москвы.
     --  И  как здесь  к москвичам  относятся? -- Неважно, откуда ты, а  вот
какой ты -- главное! -- серьезно пояснил Щербатый.
     -- Настоящая демократия! -- криво усмехнулся Савелий, отпивая чифир.
     -- Зря скалишься! -- незлобно заметил завхоз. -- Здесь тоже жить можно.
Ладно, пойдем,  покажу тебе  твою  комнату и шконку... на  первом  этаже! --
закончил он со значением.
     -- Спасибо, Щербатый: за мной не заржавеет.
     Они прошли по коридору и остановились у двери с цифрой тринадцать.
     -- Надеюсь, ты не суеверный? -- ухмыльнулся Завхоз.
     -- Я во многое верю, но тринадцать у меня -- счастливое число. -- Вот и
хорошо!
     Комната была  небольшой  --  ровно такой, чтобы могли  уместиться  пять
кроватей и  пять тумбочек. Савелия удивил кран с раковиной слева от двери  и
небольшой  шкафчик для  одежды  и  обуви:  все  это  напоминало обыкновенную
комнату  в  рабочем  общежитии. Четыре  кровати  были аккуратно  заправлены.
Действительно, напоминает пионерский лагерь!
     --  Матрас, подушку и  белье  получишь у шныря,  -- пояснил завхоз.  --
Место  тебя  устраивает?  --  кивнул  он  на   свободную   кровать  напротив
умывальника. Савелий пожал плечами.
     -- Без проблем! -- Завхоз свернул постель на той кровати, что  стояла у
окна справа, и развернул ее на пустой. -- Вот так!
     --  Да, но...  --  попытался вставить  Савелий, но завхоз  успокаивающе
поднял руку.
     -- Во-первых, это я переложил! А во-вторых... -- Он хитро подмигнул. --
Это постель Бесика, который здесь пока еще ни разу не ночевал. Понял?
     --  Понял! -- улыбнулся Савелий, оценив жест Завхоза: никого не обидел,
сделал приятное  Савелию, а главное -- дал понять его соседям, что новенький
-- не простой человек. -- А где все? -- спросил Савелий. --  Скорее всего, в
комнате  отдыха,  телевизор  смотрят,  а  может, у  кентов своих. Во  всяком
случае, все  здесь,  в блоке.  --  В блоке?  А  ты,  значит, блокфюррер?  --
Гитлеровский концлагерь вспомнил? -- усмехнулся завхоз без всякой  обиды. --
Действительно, похоже! Разве только  не  сжигают... -- Он  хотел еще  что-то
добавить, но  в  этот момент распахнулась  дверь и на  пороге появились трое
парней почти  одинакового  возраста и комплекции. Они были похожи  и лицами,
словно братья,  но цветом волос различались.  Савелий  мысленно окрестил  их
Блондином, Рыжим и Чернявым.
     Увидев новичка и обратив внимание на перестановку в комнате, они быстро
переглянулись между собой,  словно решая, кому первым чтото  говорить. Самым
смелым оказался Рыжий.
     --  Вот и у  нас полный комплект! Щербатый, ты  не запамятовал,  что та
шконка Бесику принадлежит?
     --  Я всегда все помню! -- с намеком произнес тот. --  Может, ты имеешь
что-то против?
     -- Ни боже мой! -- Рыжий даже вскинул руки вверх.
     -- Вот и  хорошо! А сейчас,  Бешеный,  он тебе все покажет и  поможет с
постелью. -- Завхоз ткнул пальцем в грудь Рыжего.
     -- Показать можно, помогать --  нет! -- решительно возразил Савелий. --
Да  ему нетрудно! --  Обойдусь! -- упрямо бросил  Савелий. -- Как хочешь! --
Завхоз пожал плечами. -- Сирена  -- построение в  коридоре, -- напомнил он и
тут же вышел.
     -- Меня кличут Рыжим, его  -- Блондином, а это -- Черныш! -- представил
всех  Рыжий, как только дверь  за  завхозом  закрылась. -- Я только  с одной
кликухой ошибся, -- улыбнулся Савелий, пожимая каждому руку.
     --  А со мной все ошибаются, -- заявил с улыбкой Черныш. -- Москвич? --
неожиданно спросил он.
     --  Как догадался?  -- удивился  Савелий. --  А  москвичи  везде  умеют
устраиваться! -- Значит, ты тоже москвич, как и твои приятели?
     --  Да!  -- кивнул  он. --  А ты как догадался? --  Сам  же сказал, что
москвичи везде устраиваются, -- заявил Савелий, и все рассмеялись.
     --  Ловко он  тебя словил,  а?  -- усмехнулся Блондин.  -- Я с Марьиной
рощи, Рыжый с Лужников, а Черныш с Бауманской.
     -- Значит, с Чернышом мы земляки: я -- с Лефортово.
     -- С  Лефортово? -- переспросил  Черных. -- С какого... -- начал он, но
тут же хихикнул: -- Фу, только теперь до меня дошло! Ты что, по политике?
     -- Ага, --  серьезно  кивнул Савелий. -- Политика пришиб! К счастью,