ыдавил из себя Никита.
-- Я обещал, что если вам понравится, то им будет добавка.
     -- Что есть добавка? -- переспросил КрасавчикСтив.
     -- Цена больше, чем  по договору,  -- пояснила Вика. -- Нет проблем, --
кивнул Стив. -- Уговор дорого денег.
     -- Договор дороже денег, -- поправила Мила, лаская его грудь.
     -- Точно: договор дороже денег, -- повторил он. -- Так и будет.
     -- Слушай, как  ты только  терпел? --  прошептала удивленно Мила на ухо
Мальвине, поглядывая на орудие Ронни. -- Он даже в лежачем ого-го! А ты весь
в крови. У меня столько не было, когда я целку потеряла.
     -- С трудом стерпел, но потом... -- Паренек причмокнул губами.
     -- О чем вы говорите? --  спросил  Стив. -- О нем, -- призналась  Мила,
притрагиваясь пальчиком к члену Ронни. -- Ну очень огромный!
     -- Если хочешь, то я  просить  его, и он тебя тактак. -- Красавчик-Стив
сделал характерный знак рукой.
     --  Нет, сначала  мне хочется быть с тобой, -- решительно заявила Мила,
уловив в голосе Стива ревность.
     --  Что она говорит?  -- спросил Ронни, удивленно поглядывая то на нее,
то на своего любимого хозяина.
     -- Удивляется твоему огромному члену. А ты бы хотел ее трахнуть?
     --  Ее? -- Ронни критически осмотрел девушку. -- Если только в задницу,
да и то, если прикажешь! -- хмыкнул он.
     -- Нет, дорогой Ронни, тебе хватит и его  разорванной  жопы. А мне  эти
еще сегодня понадобятся... Знаешь, твой мальчик  очень  классно сосет, почти
как  девушка.  Откровенно  говоря,  со  мной  такое  впервые!  --  признался
Красавчик-Стив.
     --  Очень рад, Хозяин, что тебе понравилось: хоть  что-то новенькое  ты
узнал от Ронни, -- сказал он без всякой иронии.
     -- Но с девушкой все-таки лучше, -- подвел черту Красавчик-Стив.
     Он подхватил  Милу за бедра,  поставил  ее на колени и стал  тереться о
розовую  попочку своей  вялой плотью. Чтобы  облегчить  ему  задачу, девушка
сильно прогнулась  в талии и открыла перед  ним оба отверстия,  предоставляя
самому решить, какое выбрать. В  этот момент  Вика, получив поток от Никиты,
который сразу расслабленно раскинулся, переводя дыхание, встала и подкралась
сзади к Красавчику-Стиву. Опустившись на колени, она начала легко покусывать
ему сначала спину, потом ягодицы. Для  Красавчика-Стива это  было  настолько
необычно, что  сначала он  вздрогнул от  неожиданности, но  потом  ему  даже
понравилось. Ласки Вики вызывали в нем  какие-то новые пикантные  ощущения и
настраивали   на   "маленькие   шалости".   Красавчик-Стив   не  стал  долго
раздумывать,  каким  путем пойти: сначала он  вошел в одно отверстие,  потом
покинул его и перешел на другое. Эта игра настолько увлекла его, что он стал
чередовать  места,  пока  девушка  не завелась  настолько,  что стала  томно
постанывать, помогая ему движениями бедер.
     К этому времени пришел в себя  и Никита.  Он поднялся с дивана, плеснул
себе полстакана водки, выпил, закусил ложкой красной икры, затем  взглянул в
сторону  "святой  троицы".  Картина  была  настолько  эротичной, что  Никита
почувствовал,  как его  член стал принимать боевой  вид.  Не раздумывая,  он
пристроился сзади  Вики  и  без всякого  предупреждения вонзил свою саблю  в
коричневое пятнышко, ярко выделявшееся между двух сочных плодов.
     От  неожиданности  Вика  даже вскрикнула, ее обожгла адская  боль.  Она
хотела  вывернуться, но  мощные  руки  Никиты держали  крепко, и Вика, чтобы
как-то сорвать зло, неожиданно для себя вдруг резко воткнула большой палец в
зад Красавчику-Стиву. Он дернулся, чуть простонав, и в свою очередь  со всей
силы вогнал  Миле в попочку свой  клинок. Девушка то  ли от ярости, то ли от
боли вцепилась руками в ковер и стала его скрести...
     Мальвина наклонился к уху Ронни и томно прошептал: -- Пойдем, милый!
     Ронни ни  слова не  понимал  по-русски,  но  нежный  голос  паренька  и
ласковые руки, тянущие за собой, заставили  его подчиниться.  Паренек подвел
его к  Миле и заставил  лечь  перед  ней  на бок.  Огромный инструмент Ронни
оказался  прямо  перед лицом  Милы,  и  она  перенесла свою  месть на  него:
обхватив  член  губами, она  с  трудом заставила его  войти в горло и  стала
ритмично  качать,  словно  поршень.  А  паренек  пристроился сзади  Ронни  и
попытался ласкать его огромную задницу своим "перочинным ножичком".
     Эта змея  из человеческих  тел стонала, хлюпала, охала,  ахала.  Каждый
пытался  доставить максимальное удовольствие себе и ближайшим партнерам. Это
был  слаженный и единый механизм, который подчинялся одному закону -- закону
сексуального влечения  и страсти. Они были едины в своем порыве, и все почти
одновременно  достигли  финишной ленточки,  а  достигнув, замерли в  упоении
победы и  несколько секунд  пульсировали  друг  в друге,  затем откинулись в
усталости на спину и пребывали в молчании и неподвижности.
     Однако долго лежать им не пришлось, во всяком случае Никите, -- в дверь
кто-то постучал.  Вставать  никому не хотелось, но в дверь  снова настойчиво
стукнули, на  этот  раз гораздо  громче. --  Никита!  --  раздраженно бросил
Красавчик-Стив. --  Сей момент! -- Он  тут  же  вскочил на ноги  и  суетливо
бросился к выходу, но по  пути  опомнился, подхватил  с дивана плед, накинул
его на себя, словно римскую тогу, и  подошел к двери.  -- Кто? -- недовольно
спросил  он. --  Открой, Никита!  -- услышал  он голос,  от  которого у него
задрожали руки.
     -- Сейчас,  сейчас,  минуту, --  залепетал  он,  пытаясь открыть  дверь
побыстрее,  но  алкоголь  и  страх   нарушили  координацию  движений.  После
некоторых усилий  ему все  же  удалось  открыть замок.  -- Входи,  Хитрован,
входи.
     -- Ты прямо как император! Не ждал, что  ли? -- усмехнулся гость. -- Ты
же  сам сказал -- завтра.  -- А сейчас  и есть завтра, на  часы  взгляни, --
хмыкнул тот. -- Ладно, кончай базар: где твои гости?
     -- Так  они... -- Никита не знал, что  отвечать.  -- А кого ты имеешь в
виду? -- спросил он, совсем протрезвев.
     Дело  в  том,  что  пару дней  назад  Никита обратился  к  Хитровану  с
просьбой, чтобы тот помог своими связями прикрыть одну щекотливую ситуацию с
"голубыми", возникшую  из-за Ронни.  Но о  своих иностранных хозяевах Никита
ничего не говорил.
     -- Не верти со мной, я говорю о твоих закордонных.  -- Хитрован стер  с
лица  улыбку  и взглянул  на  него в  упор, потом улыбнулся и снисходительно
добавил:  -- Удивлен?  Не  тушуйся,  о них спрашивал  один  очень  уважаемый
человек.
     --  Фу! -- выдохнул Никита. --  Так бы сразу и сказал:  а то аж  душа в
пятки ушла.
     -- Что, подумал, кончать их пришел? -- Хитрован вдруг захихикал. -- Так
где они?
     -- Понимаешь,  они сейчас...  как  бы это сказать... -- он замялся.  --
Короче, с бабами гуляют.
     --  Во, дают, ребята! --  восхищенно воскликнул Хитрован. -- И суток не
прошло, как  приехали  в страну, а  уже наших баб  трахают. Молодцы,  нечего
сказать. Ладно,  шутки  в  сторону. -- Хитрован  стал серьезным. --  Пойди и
спроси у  старшого: помнит ли он встречу в "Пекине"? Если помнит, то  скажи,
что к нему пришли.
     -- Так и сказать? -- удивился Никита. -- Дословно, --  угрюмо  процедил
Хитрован, затем повернулся  к тем, что  стояли  за его  спиной. -- А вы  что
уставились? Посмотрите вокруг: чтоб все чисто было!
     -- Есть, шеф! -- Они сразу же растворились в темноте.
     Пожав   плечами,   Никита   вернулся   в   гостиную  и   направился   к
Красавчику-Стиву, распластавшемуся на ковре. Он лежал с закрытыми глазами, и
Никита в нерешительности склонился над ним.
     --  Кто черт принес? -- неожиданно спросил Красавчик-Стив, не  открывая
глаз.
     -- Это... это к тебе, Хозяин, -- начал Никита. -- Сказали, чтобы я...
     -- Говори! -- Красавчик-Стив вдруг открыл глаза и сел.
     --  Если помнишь ту встречу в "Пекине", то...  Но Красавчик-Стив не дал
ему  договорить. Он быстро встал, подошел к своей одежде и  вытащил сотенную
зеленую купюру.
     --  Это, как я  обещал, девочкам: спасибо  и до свидания! Ясно? Проводи
их, а ко мне тот, кто пришел.
     -- Понял,  Хозяин, -- тут же вскочил Никита. -- Девочки, девочки! -- Он
стал тормошить то одну, то другую. -- Быстренько одеваться!
     -- Как? Нам же говорили -- на всю  ночь, -- сонно возразила Вика. -- Им
что, не понравилось с нами?
     --  Понравилось,  -- заверил Никита. -- Даже вот вам добавка за  труды.
Просто к ним по делу пришли.
     --  Так  это  другой  разговор!  --  воскликнула  Мила  и  бросилась  к
Красавчику-Стиву  на шею,  мешая ему  одеваться.  -- Может быть,  нам  стоит
подождать? -- томно прошептала она ему на ухо.
     -- Хорошо, -- вздохнул обречено Красавчик-Стив, понимая, что так просто
ему не  удастся  избавиться от этих  "курочек". -- Никита, они -- на  второй
этаж, другие -- ко мне.
     --  Понял,  Хозяин,   --  обрадовался  Никита.   --  Слышали,  девочки?
Быстренько свои тряпочки в руки и за мной!
     Услышав, что  их  уже  не выставляют  за  дверь  в темную ночь, "святая
троица" спешно подхватила свои одежды и устремилась за Никитой.
     -- Что случилось, шеф? -- сонным голосом спросил Ронни.
     --  Дело нужно делать, мой мальчик. К нам пришли.  Одевайся быстрее! --
Красавчик-Стив  застегнул  последнюю  пуговичку   на   рубашке,  причесался,
подождал, пока Ронни приведет себя в порядок и снова крикнул: -- Никита!
     -- Я  здесь.  Хозяин, -- отозвался спускавшийся по лестнице  Никита. Он
уже был одет и причесан.
     -- Давай сюда новые гости, -- приказал Красавчик-Стив.
     -- Слушаюсь, Хозяин, -- Никита бросился  в прихожую комнату. -- Извини,
Хитрован, что пришлось подождать, но им нужно  было одеться. -- Как  и тебе,
-- хмыкнул тот. -- Ну? -- Они ждут тебя.
     Так   произошла  встреча   Красавчика-Стива,  представляющего  интересы
Рассказова, бывшего  генерала  Государственной безопасности, и  человека  по
прозвищу  Хитрован, представляющего криминальные  круги российской  столицы.
Они быстро нашли общий язык:  Красавчик-Стив не торговался и платил столько,
сколько просил гость.
     Допрос свидетелей
     Как вы уже знаете, дорогие мои читатели, похищение Савелия, ради чего и
встретились Красавчик-Стив с Хитрованом, прошло успешно. Никаких следов, как
им казалось,  похитители  после себя не оставили. Но Иннокентий, назначенный
генералом Богомоловым для расследования этого дела, придерживался совершенно
иного мнения.
     Появившись  в  больнице, он  первым  делом, как  и  советовал  Порфирий
Сергеевич,  решил переговорить  с  ночным медперсоналом. В отделении  в ночь
исчезновения  Савелия  работало  трое:  дежурный   врач  Алексей  Дмитриевич
Косуновский  и две медсестры  -- пожилая, Полина Александровна Кормухина,  и
молодая, Анна Васильевна с малообещающей фамилией Непомнящая.
     Иннокентий начал  с опроса пожилой медсестры.  Он и сам не знал, почему
именно с нее. Может быть,  пожалел женщину, обратив внимание на  ее  усталый
вид. По  разрешению  главврача  ему выделили  отдельный кабинет, где он  мог
спокойно работать.
     -- Присаживайтесь, Полина Александровна, -- предложил Иннокентий, когда
в кабинет  вошла бледная  после  бессонной  ночи  Кормухина.  Судя по всему,
сотрудник милиции,  оставленный Говоровым в  больнице,  слишком прямолинейно
воспринял пожелания Порфирия Сергеевича и вообще никуда не выпускал тех, кто
дежурил на этаже, где лежал Савелий. -- Вы извините...
     -- Капитан Решетников! -- представился Иннокентий.
     -- А по имени-отчеству нельзя? -- Почему же, можно и по имени-отчеству,
-- улыбнулся он. -- Меня зовут Иннокентий Александрович.
     -- Надо  же, -- обрадовалась Полина Александровна. -- Иннокентием звали
моего покойного мужа, а отчество такое же, как у меня.
     --  Да,  интересное  совпадение. Так  что вы  хотели  спросить,  Полина
Александровна?
     -- Думаю, мой вопрос разрешится сам собой,  когда вы начнете спрашивать
меня, не так ли?
     -- В сообразительности вам не откажешь, -- улыбнулся Кеша.
     --  Эх, милый мой, -- устало вздохнула женщина. --  Поживи с  мое, и ты
таким же будешь... Ладно, спрашивай.
     -- Полина Александровна, расскажите, пожалуйста, как можно подробнее  о
вашем ночном дежурстве.  -- А что  рассказывать-то: дежурство как дежурство.
-- Вы хотите сказать, что оно ничем не отличалось от предыдущих?
     -- В общем, ничем... -- Она пожала плечами. --  А в частности? -- снова
улыбнулся он. -- Ну... --  Женщина нахмурилась,  пытаясь вспомнить. -- Вроде
все  было как обычно: Алексей Дмитриевич с  Анечкой, это  вторая  медсестра,
прошлись по палатам...
     -- По всем палатам? -- мимоходом поинтересовался Кеша.
     -- По всем? -- Медсестра снова нахмурилась. -- Обычно положено по всем,
а  этой ночью... -- Она задумалась, словно решая, стоит ли говорить правду и
подставлять людей, которые ни в чем не виноваты.
     -- Вы не волнуйтесь, Полина Александровна. Мне нужно точно восстановить
события  этой ночи, чтобы  понять:  куда  мог  деться человек, находящийся в
тяжелом состоянии, да так, чтобы никто из ночного персонала его не видел.
     -- Так он действительно  пропал? -- ужаснулась женщина. -- Зачем же мне
вас обманывать...
     -- Ладно,  скажу  все как на духу  В эту ночь  врач  заходил  только  в
палату, где лежал этот... ну... -- Савелий Говорков?
     --  Да, Говорков.  Потом  они зашли  в ординаторскую, а через  какое-то
время  Алексей Дмитриевич попросил меня  сходить в приемное  отделение. -- А
почему он вас  послал, а не молодую?  -- Не знаю. -- Она пожала плечами.  --
Сказал, что Анечка, мол, пока подежурит. -- И долго вы там были?
     --  С полчаса, а может, и чуть больше: пока дойдешь, пока переговоришь,
пока вернешься... -- Она тяжело вздохнула.
     -- На обратном пути вы не заходили в палату Говоркова?
     --  Нет, зачем? Все тихо было, никто  не  стонал, не звал, зачем лишний
раз беспокоить?
     --  А когда вы пришли, за вашим столиком сидела  Анна Васильевна...  --
полувопросительно произнес Кеша.
     -- Не-е-ет, -- протянула она, отрицательно покачав головой. --  Когда я
вернулась, никого не было.  Я сразу  заглянула в ординаторскую -- мы  обычно
там чай пьем ночью... -- И они там пили чай?
     -- Нет, там  был только Алексей Дмитриевич. -- Она вдруг задумалась. --
Вы что-то хотите сказать?
     --  Я  и спросила Алексея  Дмитриевича про Анечку,  а  он  сказал,  что
отпустил ее на пару часов, потому что она себя плохо почувствовала.
     -- Так... -- нахмурился Иннокентий. -- Что было дальше?
     -- Дальше?  Алексей Дмитриевич  выглядел уставшим, и я  ему  предложила
отдохнуть.  Он  согласился.  --  Отдохнуть   в  ординаторской?  --  Нет!  --
машинально сказала она  и  тут  же,  спохватившись,  поправилась:  --  Да, в
ординаторской. -- Но глаза виновато опустила. -- Так да или нет?
     -- Только  вы  уж  не  подумайте  чего...  Он  пошел  спать  в  кабинет
заведующего отделением. -- А  когда вернулась ваша напарница? -- Где-то  под
утро. -- Она  вдруг понизила голос:  --  Конечно, это не мое дело, но... мне
кажется, что она никуда и не уходила. -- С чего вы это решили?
     -- Она вернулась не со стороны коридора, а со стороны лестницы.
     -- А разве оттуда нельзя прийти  с улицы? -- Можно, -- согласно кивнула
женщина,  --   но  путь  длиннее  минут  на  двадцать:   пока  обойдешь  два
отделения...
     -- И что она сказала вам?
     -- Обниматься бросилась, -- буркнула Полина Александровна,  -- прощения
просить, что одну  оставила... -- Она вдруг махнула рукой. -- Господи! Ну не
люблю я вранья! Попроси, скажи,  что нужно!  Неужели я бы отказала? А от нее
винищем прет!  -- Укоризненно покачав  головой,  она с  грустью  вздохнула и
перекрестилась. -- Господи, грехи наши тяжкие... где расписываться-то?
     -- Под чем расписываться? -- удивленно спросил Иннокентий.
     -- Ну как? Вы же что-то пишете, и я должна подписать свои показания. Во
всех фильмах так делают, -- пояснила она.
     Иннокентий повернул к ней листок, на котором просто делал рисунки: это,
как он об®яснял любопытным, ему помогало сосредоточиться.
     -- Я что, ничем вам не помогла? -- огорчилась женщина.
     -- Ну  что вы, Полина Александровна! Помогли,  еще как помогли. Спасибо
вам огромное! --  Он подошел и  крепко пожал  ей руку.  -- Можете идти домой
отдыхать. У меня к вам одна просьба...
     -- Помогу, чем могу! -- Женщина была явно довольна его похвалой.
     -- Вам нужно заходить в кабинет, где находятся остальные?
     -- Могу  и не заходить, --  улыбнулась она и вдруг  подмигнула: -- Я же
понятием...
     -- Вот и  отлично! До свидания.  -- Иннокентий проводил ее до  выхода и
пожелал всего доброго, потом подошел к сотруднику милиции, стоящему у дверей
кабинета, и попросил его пригласить Неномнящую.
     --  Присаживайтесь,  Анна  Васильевна, --  предложил Иннокентий,  когда
девушка проскользнула в кабинет.
     Это  была  молодая,  лет  двадцати,  симпатичная  девушка  с  огромными
глазами,  которые она  как-то виновато опускала. Сначала  он  не понял,  что
привлекло его внимание, но потом сообразил: именно глаза девушки. Они как-то
странно блестели.
     -- Капитан Решетников, -- представился он и  сразу же добавил: --  Анна
Васильевна, расскажите,  пожалуйста,  о вашем  ночном  дежурстве.  --  А что
рассказывать?  Я не знаю... -- Начните с того момента, как  вы начали обход.
Кстати, вы все палаты обходили?
     -- По правилам мы должны были обойти все, но на этаже все было вроде бы
спокойно, и мы заглянули только к самым тяжелым больным.
     --  То есть в ту палату, где  лежал Савелий Говорков? -- Да. -- Девушка
тяжело вздохнула. -- Не понимаю, как  он мог в таком состоянии куда-то уйти?
-- Он был без сознания? -- Нет,  как раз этой  ночью он пришел в себя. -- Он
что-нибудь говорил?
     -- Нет...  -- Она вдруг  нахмурилась. --  Хотя... я не уверена...  -- И
все-таки?
     -- Мне кажется, что он хотел что-то сказать, но... уснул...
     -- Уснул? Может, снова  сознание потерял? -- Нет, что вы! Просто уснул.
Он  стонал, и Алексей  Дмитриевич  сделал ему обезболивающий... --  Врач?  А
почему не вы сами? -- удивился Кеша. -- Иногда Алексей Дмитриевич сам делает
уколы, говорит, чтобы не терять навык. -- Что было потом? -- Потом... -- Она
смутилась, -- потом мы  с ним пошли  выпить кофейку. Мне стало немного не по
себе, и я отпросилась на пару часов... -- И куда же пошли?
     -- Да так... гуляла по улице. -- Она снова опустила глаза.
     --  Вы  уверены? --  Иннокентий понял, что она врет, но почему? Что она
скрывает?  Может...  --  Скажите,  когда  вы в  последний раз видели Савелия
Говоркова?
     -- Как когда? Я  же только что вам рассказывала,  -- искренне удивилась
девушка и на этот раз взглянула ему в глаза.
     --  Вот  что, уважаемая Анна  Васильевна, я сейчас  приглашу вахтера  и
спрошу его: видел ли он вас, выходящей из больницы, хотите? -- Он сам не мог
понять, почему вдруг решился на такой нажим.
     Неожиданно  девушка всхлипнула  и уронила голову  на  руки.  Иннокентий
налил в стакан воды из графина, подошел к девушке и протянул ей. -- Выпейте,
пожалуйста!  Вот  и  хорошо.   Вам  легче?  --  Да,  спасибо.  --  А  теперь
рассказывайте... -- Что? -- Правду.
     --  А я... -- У нее снова показались на глазах слезы. -- Я сама не знаю
правду. -- Девушка всхлипнула, -- Я... я ничего не помню. --  Как? Почему не
помните?
     -- Не знаю. -- Она сделала пару глотков воды. -- Мы попили кофе и...
     -- Ну хоть что-нибудь вы можете  вспомнить? -- Кеша вдруг насторожился:
странное  совпадение  -- в ту ночь, когда пропадает тяжело раненный человек,
дежурная медсестра вдруг теряет память.
     -- Не знаю... мне как-то стыдно. -- Она снова опустила глаза.
     -- Не нужно стыдиться: говорите! -- резко бросил он. -- Мне показалось,
что я... что он... -- Кто он?
     -- Алексей Дмитриевич. -- И что он?
     -- Ну... что он... целует меня!
     --  Может, что-ни