сший брезенте кто-то успел  все-таки  запрыгнуть.  Он  начал  толкать
снизу, пытаясь сбросить непрошеного гостя с машины, но тот  вспорол  ножом
брезент и успел спрыгнуть к Савелию.
     Это был Седьмой.
     Увидев, что его приятель благополучно "приземлился" в кузов.  Восьмой
радостно прокричал в открытый иллюминатор, словно тот мог его  услышать  в
реве машин:
     - Сделай его, братан! - он  отложил  пулемет  в  сторону  и  вошел  в
пилотскую кабину. - Сделай еще круг, посмотрим, как Седьмой захватит  этих
спецнаэовцев. Спрыгнув в кузов. Седьмой зло усмехнулся:
     - Ну что, Рэксик, сейчас я тебя поимею:  Шестого  рядом  нет,  и  нам
никто не помешает.
     - Ты прав, Седьмой, никто нам не помешает, - Савелий тяжело вздохнул,
словно жалел своего противника.
     Седьмой вызвался первым встретиться с этим строптивым парнем, хотя  и
не испытывал к нему ос бой вражды.  Единственное,  чего  он  хотел,  чтобы
Тридцатый  признал  себя  побежденным,  а  он,  доставив  его   на   базу,
восстановил бы свой авторитет среди боевиков.
     Достаточно опытный в рукопашных схватках, он  еще  в  Комнате  отдыха
почувствовал, что перед ним достойный противник и справится с ним будет не
так  просто,  как  могло  показаться  раньше.  Однако   он   надеялся   на
благоразумие Тридцатого - как-никак, а разница килограммов в двадцать в их
весе чего-то стоит, да и наглости ему не занимать.
     Но когда он услышал ответ Тридцатого, да еще усмешку, которую не  мог
простить ему, разозлился:
     - Чего ты скалишься, птенчик? Сейчас я с тебя перышки посрываю, -  он
выхватил из-за спины нож и выставил перед собой.
     - Хлопотно это, - Савелий покачал головой. Он стоял в такой спокойной
и независимой позе, что со  стороны  могло  показаться,  что  его  волнует
только одно: удержаться на ногах в подпрыгивающей  на  неровностях  дороги
машине. И это ввело Седьмого в заблуждение - он бросился  на  Савелия,  не
подготовившись к каким-либо неожиданностям.
     Внезапно Савелий выбросил ногу вперед и  ударил  его  в  промежность,
этой же ногой ударил по руке  с  ножом,  который  вылетел  и  воткнулся  в
брезентовый потолок кузова.
     Седьмой сложился пополам и повалился на пол, крича от боли.
     - Я же предупреждал, чтоб ты берег  свои  яйца.  Видишь,  сразу  стал
поспокойнее.
     Превозмогая боль, Седьмой в ярости вскочил на ноги и хотел в  пируэте
нанести Савелию удар ногой в голову, но на этот раз Савелия спасла дорога:
грузовик подпрыгнул на какой-то колдобине, и нога Седьмого  просвистела  у
его виска. Савелий отбросил его на передний борт,  а  Седьмого  кинуло  на
боковой.
     Первым пришел в себя Савелий, повторив  прием,  который  не  завершил
Седьмой. Он крутанулся вокруг себя и попал ногой Седьмому в грудь, выкинув
его за борт. Тот  великолепно  владел  своим  телом:  совершив  кувырок  в
воздухе, приземлился на  ноги,  удержался  на  них  и  с  яростным  криком
выхватил пистолет-пулемет из-за спины. Он успел даже  взвести  затвор.  Не
раздумывая ни секунды, Савелий выхватил из брезента нож Седьмого  и  резко
бросил в удаляющуюся фигуру.
     Штык-кинжал описал замысловатую траекторию и чуть ли не  по  рукоятку
вошел в переносицу противника. Пулеметная  очередь  прошила  в  нескольких
местах брезентовый тент, не задев Савелия.
     Седьмой ткнулся носом в песок и на этот раз успокоился навсегда.
     Все произошло так стремительно, что Восьмой, внимательно следивший за
своим братаном, не успел даже убрать улыбку с лица и на  несколько  секунд
застыл с ней, провожая взглядом мертвое тело своего  приятеля.  Постепенно
его улыбка перешла в страшную маску боли и отчаяния.
     Он  подхватил  пулемет  и  открыл  яростный   огонь   по   грузовику,
сопровождая  каждую  очередь  диким  ревом,  пока,  наконец,  у  него   не
прорвалось слово, заглушившее даже рев моторов:
     - Брата-а-а-а-ан!!!
     Его ярость была настолько велика, что он не мог владеть  оружием  как
обычно, и очереди пропахивали песок то  впереди,  то  сзади  грузовика,  а
вертолет пронесся над машиной, чтобы сделать следующий заход.
     Однако эти очереди помогли Пятому: капитан притормозил свою машину  и
снова дал газ, не обратив внимания на его вертолет.
     Того, что происходило внутри вертолета Пятого, не могли  предположить
ни капитал, ни  Савелий,  хотя  именно  он  и  стал  причиной  трагических
событий, вскоре произошедших в пустыне.
     Семнадцатый был еще совсем молодым парнем, и вся его прошлая жизнь  в
родительском доме никак не предвещала той жизненной ситуации, в которой он
оказался.
     Он был единственным сыном у родителей, умных, интеллигентных, добрых.
Мальчик получал от них все, что, по их мнению, могло пригодиться в  жизни.
Его водили в бассейн, на фигурное катание, учили музыке, а  когда  мальчик
превратился за одно лето в молодого мужчину, отдали  заниматься  в  секцию
восточных единоборств. Именно тогда он и познакомился с ней...
     Он  боготворил  эту  обаятельную  девушку,  похожую  на  принцессу  с
прекрасным лицом, словно сошедшую с древних картин итальянских художников.
У нее были длинные ноги, высокая  грудь  над  тонкой  талией.  Все  в  ней
взволновало его с первого взгляда. Девушка, заметив  восторженные  взгляды
новенького паренька с фигурой Аполлона, тоже не осталась равнодушной, и ее
сердечко беспокойно забилось.
     Несколько раз они встречались: ходили в кино, театр, на концерты;  на
большее он не решался.  Однажды  его  познакомили,  случайно  или  нет,  с
тренером его противников  по  городским  соревнованиям.  Тот  сразу  сумел
оценить его незаурядные физические данные и  отличную  подготовку.  Откуда
было знать пареньку, что это знакомство станет роковым в его судьбе?
     Новый знакомый сумел влезть ему в душу, переманить его в свою школу и
вскоре стал для него "незаменимым" старшим товарищем. Он даже называл  его
по-особенному, не так, как все - Ленчик.
     Тренер занимался не совсем праведными делами и сколачивал вокруг себя
группу ребят. Он умел терпеливо ждать,  чтобы,  воспользовавшись  случаем,
прочно привязать к себе приглянувшегося  подростка.  Вскоре  такой  случай
представился. Праздновали Алешин день рождения, и все было  разыграло  как
по нотам.
     Отмечали это событие в квартире именинника: родители по  его  просьбе
на выходные купили путевки в дом отдыха. Кроме  самого  именинника,  среди
приглашенных была его Принцесса, тренер и двое других  его  воспитанников.
Вроде все выпивали из одной бутылки, и насильно никого не заставляли пить,
тем более Принцессу. Ей и Ленчику было невдомек,  что  наркотики  были  им
незаметно подмешаны в рюмки.
     Вскоре они оба отключились. Принцессу  отнесли  в  спальню  и  лишили
девственности. Первым был тренер, а за ним и его воспитанники.
     Когда Ленчик пришел в себя,  то  увидел  свою  Принцессу  в  об®ятиях
одного из учеников тренера. Он бросился на них, но его  силой  усадили  за
стол  и  показали  фотографии,  снятые  "поляроидом".  Они  были   сделаны
настолько профессионально, что у любого, кто их рассматривал,  создавалось
впечатление, что девушка получает удовольствие от  близости  с  каждым  из
партнеров то, что она совершенно ничего не понимала и  не  ощущала  в  тот
момент, и в голову не могло прийти.
     Принцесса, перед которой  он  преклонялся,  не  решался  прикоснуться
губами  даже  к  руке,  Принцесса,  которая  была  в   его   представлении
олицетворением  женской  красоты,  честности  и  непорочности,  занималась
любовными играми в таких позах,  что  никаких  пояснений  не  требовалось:
перед ним была обыкновенная шлюха!
     Алеше казалось, что рухнул мир, что под его ногами разверзлась земля.
Были поруганы самые чистые помыслы, какие могут быть  только  у  человека,
полюбившего впервые.
     Его первым желанием было убить себя, однако это не  входило  в  планы
тренера и он сумел заставить юношу отказаться от этой "сумасбродной" мысли
и направить его злость по другому пути. Он вложил Алеше в руки злополучный
нож, который оказался в сердце Принцессы, как это произошло, он не помнил.
     Вероятнее всего, для прекрасной девушки, удивительной Принцессы,  это
было лучшим исходом: она пришла в грязный мир непорочной и  покинула  его,
оставшись чистой и любящей, не успев осознать, что  в  сердце  вошел  нож,
направленный рукой любимого.
     Делая вид, что хочет спасти  парня  от  неминуемой  кары  правосудия,
тренер сначала спрятал его в своей квартире, а позднее переправил  на  эту
базу.
     Алексей превратился в Тридцатого  и  очень  опытного,  зарекомендовав
себя бесстрашным и сильным человеком, добрался до номера Семнадцатого.
     Скорее всего, он никогда бы не  узнал,  что  его  Принцесса  осталась
чистой перед ним, если бы неожиданно не встретился на базе с одним из тех,
кто был у него в квартире в злополучный день рождения и кого он  увидел  с
Принцессой, очнувшись от наркотиков.
     В один из "премиальных дней" этот  парень,  носивший  номер  Двадцать
первый, в пьяном откровении признался  Алексею  в  том,  что  произошло  в
действительности в ту ночь.
     Это  было  для  Алексея   настолько   страшной   правдой,   настолько
непоправимой была утрата, что ему вновь захотелось покончить с  собой,  но
на этот раз его удержала от этого шага МЕСТЬ. Сначала он должен  отплатить
хотя бы одному из тех, кто надругался  над  его  Принцессой,  а  дальше...
дальше будет видно.
     Случай представился быстро. Алексея  включили  в  группу  по  захвату
склада с оружием, в которой оказался и Двадцать первый. Именно его очередь
отправила Двадцать первого в иной мир. Он все точно рассчитал:  в  спешке,
когда на учете каждая секунда,  никто  не  стал  вдаваться  в  подробности
случившегося.
     Алексей понимал, что даже если бы его смог оправдать  суд,  что  было
совершенно фантастическим предположением, сам он  никогда  не  простил  бы
себя. Никогда! И жить с этой виной он тоже не мог.
     Каждый  день,  просыпаясь   среди   отвратительных   физиономий,   он
чувствовал и к себе такое отвращение, что ничего не  хотелось  делать.  Он
жил машинально, словно робот. Ни о чем не думал. И это его устраивало.
     Все шло какое-то время своим чередом,  но  появился  этот  новенький,
Тридцатый! Чисто интуитивно Алексей почувствовал в нем что-то  такое,  что
отличало его от остальных обитателей базы, располагало к себе,  заставляло
задумываться и о своей жизни.
     И сейчас его послали, чтобы он помог  схватить  его,  вернуть  в  это
грязное болото, в котором  барахтался  сам.  Как  быть?  Что  делать?  Что
предпринять? Алексей смотрел в иллюминатор и видел перед  собой  грузовик,
котором находился этот симпатичный ему парень.
     Он смотрел и смотрел, и неожиданно в его воображении возник  железный
бампер грузовика. Он появился не  просто  как  некая  металлическая  часть
машины,  нет,  эта  железная  масса  фатально  надвигалась  на  него,  все
увеличиваясь и увеличиваясь в размере. Раз... Другой... Третий... И всякий
раз Алексей вздрагивал, зажмуривая глаза, словно металл и впрямь  врезался
в его тело и ломал его кости.
     - Семнадцатый! - услышал он прямо над ухом голос Пятого. - Уже трижды
кричу тебе! На сброс!
     И тут Алексей сорвался: он вскочил на ноги, схватил Пятого а грудки:
     - Я не Семнадцатый! Меня зовут  Алексей!  А  для  тебя  я  -  Алексей
Петрович! Алексей Петрович! Ты понял, мразь?
     Он оттолкнул Пятого в сторону, встал у выхода из салона  вертолета  и
приготовился прыгнуть. В это время грузовик оказался прямо под ним.  Когда
Восьмой дал очередь из пулемета с другого вертолета, капитан  притормозил,
а потом сразу дал газ.
     - Поздней! - прокричал Пятый, выглядывающий в иллюминатор.
     Но Семнадцатый, или Алексей Петрович Малышев, уже ничего не слышал, а
может, и не хотел слышать; он оттолкнулся от спасительной тверди металла и
прыгнул в бесконечность.
     В последний момент он увидел в реальности то, что недавно всплывало в
его воображение: на него несся железный бампер  грузовика.  Он  успел  еще
подумать: "Можно, оказывается, предвидеть свою..."
     Окончить ему не удалось - жестокий и страшный удар бампером в  голову
завершил фразу - к нему пришла ...СМЕРТЬ.
     Воронов успел заметить промелькнувшую прямо  перед  машиной  какую-то
тень, и почти сразу же машину как-то странно тряхнуло. Он приоткрыл  дверь
и посмотрел назад: на дороге лежал исковерканный труп Семнадцатого. Увидел
его и Савелий.
     - Эх, пацан, пацан, - только и прошептал он. Ему  действительно  было
жаль этого  парня.  Он  сразу  ощутил  в  нем  душевный  надлом  и  сейчас
почувствовал себя виновным в его гибели. Может, нужно  было  его  взять  с
собой? Неожиданно Савелий вспомнил его слова:
     -  Сегодня  мы  все  в  минусе.  Чего  было  больше  в  них?  Горечи,
безразличия или желания подсказать Савелию? Вполне  возможно,  и  того,  и
другого.
     И снова Савелий столкнулся с мучительной проблемой должен ли  он  был
взять с собой Семнадцатого или не имел права  подвергать  опасности  жизнь
Воронова? Скорее всего, он поступил правильно, и  все-таки  совесть  долго
будет мучить его за эту гибель, бессмысленную гибель.
     Эти размышления едва  не  стоили  ему  жизни:  на  него,  в  прорезь,
сделанную Седьмым,  свалился  Пятый,  который  решил  сам  расправиться  с
бежавшими.
     Удар ногами был настолько сильным, что Савелий  упал  на  дно  кузова
несколько оглушенный. А когда  все-таки  вскочил,  не  успев  окончательно
опомниться, получил мощный удар в спину.
     Невысокий задний борт не смог задержать его, и он, взмахнув ногами  в
воздухе, вылетел из машины и скорее всего сломал бы себе шею, не спаси его
молниеносная реакция - он мертвой  хваткой  ухватился  за  волочащуюся  за
грузовиком цепь. Обдирая  о  дорогу  одежду,  он  потащился  по  земле  за
машиной.
     Уверенный, что после такого падения вряд ли выживают. Пятый  посчитал
свою миссию выполненной, хотя и желал Тридцатому остаться в  живых,  чтобы
не  получить  нагоняя  от  Четвертого.   В   противном   случае   придется
довольствоваться тем, что есть: доставить ему Одиннадцатого.  Он  выхватил
пистолет и направился к клапану окошка.
     Савелий пришел в себя от удара и стал медленно подтягиваться по цепи,
пока, наконец, не ухватился за железную  ступеньку  лестницы.  Он  влез  в
кузов в тот момент, когда Пятый уже собирался  вылезти  через  брезентовое
окно в кабину.
     - Ку-ку! - крикнул он, пытаясь отвлечь на себя Пятого. Для  того  это
было настолько неожиданным, что он вздрогнул  и  резко  повернулся  назад,
машинально нажимая спуск пистолета. Он промазал, но второй раз  выстрелить
уже не успел.
     Савелий ногой выбил у него пистолет и этой же ногой,  своим  коронным
приемом - развернувшись на триста шестьдесят  градусов,  нанес  ему  такой
мощный удар в голову, что Пятый был подкинут едва ли не на метр  вверх  и,
не задев заднего борта, упал на дорогу, ломая себе кости.
     В горячке Пятый еще попытался приподняться, но тут же ткнулся носом в
дорожную пыль.
     Капитан видел, как с вертолета в кузов прыгнул боевик, но ничего  уже
не мог предпринять, и ему оставалось  лишь  догадываться,  что  происходит
сзади.  Это  его  страшно  волновало,  и  он,  покусывая  губы,  постоянно
поглядывал в зеркало заднего вида, направляя его то вверх, то назад.
     Неожиданно дверь кабины резко распахнулась, и капитан нервно  вскинул
свой автомат.
     - Спокойно, капитан, свои! - подмигнул Савелий,  усаживаясь  рядом  с
ним. Затем поднял с пола кабины свой автомат и щелкнул затвором.
     - Ну, что? - нетерпеливо спросил капитан. Савелий смахнул пот со лба,
облизал поцарапанный палец и вскинул вверх большой палец.
     - Понятно, - вздохнул капитан. - Теперь они звереть будут!
     - А что им остается?! - с задором крикнул Савелий.



        КОСМОС ПОПРОСИМ

     Генерал госбезопасности Александр Борисович Галин только что  получил
тревожную информацию по своим специальным каналам.
     Нет, это был не государственный канал связи: с этим человеком у  него
уже давно установилась особая связь, и хотя она никак не  была  закреплена
формально,  на  бумаге,  их  взаимная  зависимость   была   крепче   любых
формальностей.
     Год назад он был обвинен одним из новых  офицеров  госбезопасности  в
использовании служебного положения, и при огласке это грозило ему в лучшем
случае увольнением из органов, в худшем - сдачей  под  суд.  Однако  после
разговора с этим офицером Александр Борисович понял, что никто  не  жаждет
его крови, наоборот, ему предлагают встать на  борьбу  за  государственные
интересы.
     Да, многие члены  Правительства  и  некоторые  члены  Политбюро  были
недовольны тем, что творит новый лидер партии и первый  Президент  страны.
Все его начинания все увереннее вели к развалу  одного  из  самых  сильных
государств в мире.
     Более того, он начал тянуть одеяло на себя и постепенно  забирал  всю
власть в свои руки, лишая ближайших соратников по праву пользоваться  тем,
чем они пользовались более  семидесяти  лет  советской  власти.  Он  хотел
разрушить систему, которую скрупулезно создавали десятки  лет  лучшие  умы
партии и органов государственной безопасности. Да кто ему дал такое право?
     Нужно было принимать срочные  меры,  и  силы  противников  Президента
начали консолидироваться. Когда же сил станет достаточно, тот должен будет
принять  ультиматум:  присоединиться  к  ним,  и   они   совместно   будут
осуществлять политику в государстве и за рубежом  или  он  будет  свергнут
насильно, и его участь будет плачевной.
     Так думал старый генерал, и был совершенно уверен в  своих  расчетах,
не  предполагая,  что  одним  из  разработчиков  возможного  переворота  и
является сам Президент.
     Генерал безоговорочно принял предложенную ему игру,  и  если  в  силу
опыта и знаний у него и зарождались какие-то сомнения, то  он  сознательно
от них отмахивался. Он понимал, что  новое,  пришедшее  на  смену  старым,
принятым условиям бытия, автоматически исключает его  и  ему  подобных  из
привычной жизни лишает всего того, что они имели и привыкли  получать  как
само собой разумеющееся.
     Сейчас, после получения этой опасной информации, Александр  Борисович
судорожно размышлял: что можно  предпринять  для  спасения  их  планов?  В
кабинет кто-то постучал.
     - Войдите!
     - Разрешите, Александр  Борисович?  -  в  дверях  появился  полковник
Богомолов.
     Генерал с трудом сдерживал эмоции: этот полковник постоянно сует  нос
туда, куда не следует, и его он меньше всего хотел видеть в данный момент.
Но чисто интуитивно Александр Борисович почувствовал, что полковник принес
какую-то  очень  важную  информацию.   Вон   какой   у   него   хитрый   и
многозначительный взгляд.
     - Входите, Константин Иванович, - генерал даже улыбнулся ему. - Что у
вас?
     - Сообщение из Управления воздушным сообщением страны.
     - Так важно? Полковник молча кивнул и подошел к столу.
     - Читайте.
     -  Борт  самолета  пятьдесят  два-четырнадцать,  Москва  -  Алма-Ата,
координаты...
     - Суть, пожалуйста, - вежливо оборвал генерал.
     - Бортинженер Строгий  сообщает:  "Наблюдаются  очаговые  перемещения
пыли,  пламя  и  дым   на   поверхности   земли.   Видны   вертолеты   без
опознавательных знаков. Более подробно рассмотреть не удалось".
     Генерал мгновенно понял, что полученная им  ранее  информация  и  это
сообщение имеют  одно  происхождение.  Он  постарался  скрыть  волнение  и
вопросительно взглянул на полковника:
     - Что находится там по нашим картам? Вы же наверняка уже  проработали
их.
     - В этом квадрате населенных пунктов нет, воинских частей нет. Только
законсервированная  геодезическая  база.  Километрах  в   четырехстах.   -
Полковник задумался на мгновение и предложил: - Может, к ПВО обратиться?
     Как хотелось сейчас генералу  наорать