комый голос Лебедева.
     Когда Гуров  пришел  к  выводу,  что  Референта  используют  втемную  и
действительной ситуации он не знает, то подумал, что не он один такой умный.
"Волин  тоже  может  задуматься  над этим вопросом. В  моей  лояльности  его
следует  убедить. А  главное,  необходимо,  чтобы  Волин  пригрел  Лебедева,
поселил у себя".
     Закончив "переговоры на высшем уровне", Гуров  ехал в машине, вспоминал
разговор, остался доволен,  вроде все прошло гладко. Если Референт и задумал
поломать  планы  своего  Патрона,  то  сейчас  от  активных действий  должен
воздержаться, выждать.
     Теперь надо  решить, как поступить с Патроном. Вполне вероятно, что это
начальник  главка Константин Васильевич Роговой. Доказательств никаких; если
все предположения изложить на бумаге, то поверит разве что один Орлов.
     Конечно, Лебедева можно дожать, получить от него официальные показания.
Но это лишь слова, записанные на бумаге, нетрудно и отказаться.
     Значит, Патрона пока отложить  и заниматься вопросами  более реальными.
Моим  единственным козырем является Юрий Петрович Лебедев, использовать  его
следует тонко, и надо Орлова  предупредить, чтобы он  финансиста ни  в  коем
случае не  трогал. А сейчас  - найти Дениса  Сергачева, собрать  проверенных
ветеранов и создать собственную бригаду прикрытия.

        Глава одиннадцатая

     Лебедев  попросил  разрешения приехать  домой,  но  Волин  уклонился  и
назначил встречу в ресторане.
     Волин вышел  на  улицу,  решил  после  долгого  затворничества  немного
размяться, подышать воздухом, на  суетящихся  людишек посмотреть. Он  прошел
уже порядочно, как вдруг  почувствовал легкий толчок  в плечо,  повернулся и
оцепенел: рядом шел Эффенди.
     На убийце был модный плащ, белоснежная рубашка с галстуком. Безошибочно
угадывалось, что он недавно был в парикмахерской, да не  в такой, где бывают
обыкновенные  люди.  Парикмахер сделал ему  идеальный  пробор, удлинил баки,
оставил  тонкую ниточку  усов.  Волин  вспомнил  фотографию  Леонида  Ильича
Силина,  красовавшуюся  на  стенде  "Их  разыскивает милиция",  усмехнулся и
сказал:
     - Молодец, выглядишь на миллион долларов.
     - Столько и стою. - Эффенди взял Волина за локоть, подвел к автомату. -
Звякни Патрону, у меня к нему разговор.
     -  Не  могу,  -  ответил  Волин,  пытаясь придать  голосу уверенность и
твердость.
     - Не валяй дурака.
     По тону Эффенди Волин понял, что сейчас его втолкнут в будку и зарежут.
Он вошел в  автомат, начал набирать  номер  и  молил бога, чтобы Патрона  не
оказалось на месте. Но бог все прекрасно понимал, и Патрон ответил:
     - Слушаю.
     - Здравствуйте, Константин Васильевич.
     Эффенди  отобрал  трубку,  дал  Волину   выйти,   махнул  рукой,   мол,
проваливай, и могущественный Референт быстро затрусил прочь.
     - Ну? - раздраженно хмыкнул Патрон.
     - Слушай  меня  внимательно, -  сказал  убийца.  - Говорит  Эффенди. Мы
сегодня встретимся и обсудим  один  вопрос. Через час  позвоню, ты назначишь
время и место.
     И повесил трубку.
     Если бы  Константин Васильевич Роговой  не знал,  когда  можно и  нужно
проявить норов, а когда молча терпеть, то никогда бы не стал ни начальником,
ни депутатом, ни Патроном. Но в данном случае он согласился на встречу не из
тактических соображений, а охотно, так как  мгновенно сообразил, что Эффенди
именно тот человек, который ему необходим.
     Шашлычная,  в  которой  они  обедали,   была  самая  затрапезная,  даже
неприхотливые  едоки сюда  заходить  избегали, поэтому  большинство столиков
пустовало.  В  углу  распивали,  тут  же  скидывались  на  новую,   какой-то
командировочный  терпеливо  глотал  дурно  пахнувшее  харчо.  Творившееся  в
шашлычной  непотребство  Константин  Васильевич  не  замечал:  здешний повар
готовить умел и знал, из какого мяса, кому и как подать.
     -  Я  видел  мальчиков,  которые  волокут  в  Москву   деньги.  Дерьмо.
Фанерованная дребедень, с виду "блеск, а в серьезные руки попадут, их ногтем
колупнут,  труха  посыплется.  Твой  бухгалтер на  выдохе и  уже  никогда не
вдохнет. Молодой умен, да ты ему не веришь, держишь от  главного в стороне и
правильно  делаешь.  Тебе нужен Эффенди. Я имею,  как теперь  говорят,  знак
качества. Если я промахнусь, то ни  у следователя, ни в суде со  мной  никто
торговаться не станет. А нет торговли, нет  продажи, значит,  ты защищен. Ты
должен взять Эффенди и  в последний  момент перерезать мною все  тянущиеся к
тебе веревочки,  чтобы ни один милицейский  или прокурорский не мог  до тебя
добраться. Цену  я запрошу настоящую,  либо в  валюте,  либо в порошке, и ты
торговаться не станешь. Ты умный. А оплата вперед.
     - Хорошо. -  Патрон отодвинул блюдо с горой обглоданных  костей,  выпил
фужер  вина, огладил бороду и повторил: - Хорошо. Ты мне нужен, и я заплачу.
Как ты живешь и сколько можешь ждать?
     -  У меня хороший дом,  прочные стены, я могу жить спокойно, -  ответил
Эффенди, помедлил и уточнил: - Две недели.
     - Столько  не понадобится. Как мне тебя найти? Эффенди вынул из кармана
визитку доктора наук, профессора:
     - Он хороший, честный  человек, я  не хотел приходить в его  дом, жизнь
заставила. Он  охотник, мы  с  ним у  костра  сидели.  Будешь  звонить, если
спросят, ты тоже охотник.
     Гуров  сидел  в  читальном зале библиотеки  и  читал рассказ  Эдгара По
"Пропавшее  письмо". Он все никак не  мог понять, почему Волин выбрал именно
эту книгу или просто решил отвлечься и листал томик ради отдыха?
     Идея  Эдгара  По  Гурову  была понятна, он вспоминал  квартиру  Волина,
висевшую в кабинете коллекцию  старинного оружия  - насколько он разбирался,
предметы  относились  к   семнадцатому-восемнадцатому  векам  -  и   пытался
представить, как  в  конкретной  обстановке данную  идею  можно осуществить.
Следует проверить, решил Гуров.
     Занятий в  тренажерном  зале  не было. Денис и пятеро его друзей, среди
них  Прохор  и  Кирилл, слушали  Гурова, который  подробно об®яснял ситуацию
людям, не имеющим опыта оперативной работы.
     -  Я  знаю,  в  вашей  среде  не   принято  говорить  красиво,  пугать,
предупреждать  об  опасности.  Моя  просьба носит личный характер. В  данный
момент я не  офицер милиции, не представитель МУРа, а лишь человек, попавший
в сложную  ситуацию. Кто  хочет  помочь - спасибо,  кто откажется -  никаких
претензий. Ни в коем случае не иметь при себе оружия, - продолжал Гуров. - Я
имею в виду пистолет, нож, но металлический прут, гантелину...
     - А нам и не требуется, обойдемся,  - перебил Прохор, который,  судя по
всему, был за старшего.
     -  Не сомневаюсь,  но предупредить обязан,  -  ответил  Гуров.  -  И  в
идеальном варианте желательно обойтись без увечий.
     - Ну это,  командир, как лягет,  - встрял наголо бритый ветеран.  - Я в
ваших премудростях не разбираюсь, но знаю точно: если бить, то единожды.
     - Если вы видите в руках человека оружие, можно единожды.
     - А коли у него в кармане, ждать, пока достанет?
     -  Пошли  вы к чертовой матери, дайте  сказать, потом лезьте со  своими
дурацкими  вопросами!  - вспылил Гуров.  -  Предупреждаю, я вас  втягиваю  в
темную историю с непредсказуемым финалом. И если вы в случае столкновения не
будете осмотрительны, посадите за решетку и  себя, и  меня.  Я вам повторяю,
что я частное лицо, и если что не так, если наломаем дров...
     - Черепов и костей, - поправил кто-то.
     - То нами займутся чиновники, которые давно забыли, что такое эмоции, и
учитывают лишь факты, неукоснительно следуя велению закона.
     - Кончай, Лев Иванович, каждому вранью есть финиш, - сказал Прохор. - И
кончай об®яснять нам правила, скажи, где, когда, и расходимся.
     - Где и когда, я сейчас не знаю, - ответил Гуров.
     - Как хочешь,  но  два часа ты мне должен гарантировать, - сказал Гуров
Сергачеву, похлопывая по лакированному боку "вольво".
     - А если хозяин пожелает вернуться раньше? - спросил Денис.
     - Заглох мотор.
     - Это невозможно,  - усмехнулся Денис, - этот  мотор глохнуть не умеет.
Если только кувалдой, либо в дом воткнуться.
     - Заготовь шип, найди предлог остановиться, подложи под колесо.
     - Он догадается, пересядет в другую машину.
     - Тогда позвони и предупреди.
     - Ладно, будем надеяться  на лучшее. - Сергачев сел за руль и укатил за
Волиным, который его вызвал, предупредив, чтобы бак был полным.
     Гуров  по-прежнему был уверен,  что пистолет,  из  которого  застрелили
генерала  Потапова,  и фотографии Референт  хранит  в своей квартире. Сейчас
представилась возможность завладеть ими.
     Гуров позвонил условным сигналом. Лебедев из-за двери тихо спросил:
     - Кто?
     - Юрий Петрович, свои, - ответил Гуров.
     Легенду для Лебедева, об®ясняющую цель визита, он приготовил заранее.
     - Юрий  Петрович, у нас  два  часа,  -  сказал  Гуров. - Нам необходимо
подробно,  до  мельчайших  деталей   разработать  план  вашего   выхода   из
криминальной ситуации, в которой вы сейчас увязли по уши. Я подготовил план,
на его обсуждение  мы отведем час, а в данный момент я вас попрошу пройти на
кухню и не появляться,  пока я вас не позову. Мне необходимо познакомиться с
некоторыми бумагами.
     Сыщик проводил Лебедева на кухню.
     - Юрий Петрович, вы в детстве не любили подглядывать?
     Нет? В вашем возрасте нет смысла обучаться, не советую. Договорились?
     - Вы действуете, как заурядный бандит, - пробурчал Лебедев.
     -  Мне  уйти?  - грубо перебил  Гуров.  -  Лучше подумайте,  что вы мне
предложите, в качестве  оплаты за свою жизнь и  свободу. Ведь я  берусь  вас
защитить от ваших друзей и от моих начальников.
     - Мало я вам уже дал? - Лебедев болезненно поморщился. - Стукачом стал,
да еще и торгуюсь.
     - Не мало, - согласился Гуров. - Даже больше, чем я ожидал. Главное, вы
отдали Патрона, Константина Васильевича Рогового.
     - Я?  Рогового?  - Юрий Петрович схватился за сердце  и попятился. - Не
было этого... Не было. Лев Иванович, побойтесь бога.
     - Я  ошибся, -  сухо сказал Гуров. - Константин  Васильевич Роговой мне
приснился. Варите кофе и готовьтесь к исповеди, а я займусь  бумагами нашего
хозяина.
     Сыщик  вышел,  Юрий  Петрович  остался  со  своими горестными  мыслями.
Обыкновенный милиционер держит его мертвой хваткой. "Откуда сыщик все знает?
Что  делать?  Я у него в руках,  но лучше прокурор, чем Эффенди или один  из
этих кожаных, вечно жующих, с рыбьими глазами".
     Кофе  успел остыть, прежде чем вернулся Гуров.  Взглянув на  него, Юрий
Петрович  понял,  что  сыщик потерпел неудачу  и не нашел, что  искал. Гуров
держался  в  своей  обычной  манере, но старого  волка  не  проведешь. Гуров
промахнулся, это ясно, и, наверное, для Юрия Петровича это тоже плохо.
     - Руслан может вернуться, - начал он нерешительно.
     -  Не может.  - Гуров  достал блокнот, записал  несколько слов  и номер
телефона, передал Лебедеву. - Вы сидите  здесь  и  ждите моей команды.  Если
Волин вас неожиданно выгонит, позвоните, сообщите, вас подберут.
     - Я не чемодан! - возмутился Лебедев.
     Гуров на реплику не среагировал.
     - О  наркотике вы,  конечно, ничего не знаете.  Когда и кому вы  должны
передать собранные деньги? И, кстати, сколько вам привезли?
     - Я  не считал, но, думаю, больше ста миллионов,  - ответил  Лебедев. -
Деньги либо уже увезли, либо увезут в ближайшие сутки.
     - Чего ждут боевики, почему не уезжают?
     - Надеются получить валюту.
     - Хорошо, давайте решать...
     Гуров говорил  долго, порой повторялся,  наконец Лебедев не  выдержал и
перебил:
     - Я не дебил, давно все понял.
     -  Это сейчас,  сидя в  безопасности.  Когда начнет  припекать,  вы  не
найдете  ни  одной толковой мыслишки,  -  возразил Гуров.  -  Терпите, потом
благодарить будете.
     И Юрий Петрович терпел, стараясь запомнить все гуровские варианты.
     - Ваша судьба в  ваших руках.  - Гуров  взял свою  чашку, вымыл, протер
стол, внимательно осмотрел пол.
     - Что  мне сказать  Руслану но  поводу вашего визита? - поинтересовался
Лебедев.
     - Здесь никого не было.
     - Что с вами, подполковник? - возмутился Лебедев и ткнул пальцем в пол.
- Швейцар, он доложит...
     - Вряд ли.  - Гуров пошел  к дверям, остановился, посмотрел Лебедеву  в
глаза. - Желаю никогда в жизни меня не видеть.  Вы плохо  прожили свои годы,
попробуйте последние прожить прилично.
     Когда  Юрий Петрович,  расставшись  с  подполковником Гуровым, сидел на
лавочке Тверского бульвара и приводил свои мысли и чувства в порядок, он уже
находился под наблюдением оперативников.
     Финансист поднялся, прошелся  по  улице Горького, нехитро "проверился",
остановил частника и проехал на Ордынку.
     Квартира,  в  которой он  организовал  частное  отделение  банка,  была
расположена в новом доме, на четвертом этаже. Именно сюда затянутые в кожу и
лайку молодцы привозили  деньги своих хозяев. Ордынка - улица малолюдная, ее
магазины провинциалов не привлекали, и оперативники  быстро разобрались, что
к чему.
     Действовали  молодцы с наглостью, похожей на  кретинизм: подкатывали на
машинах  прямо  к  под®езду. И  лишь некоторые  останавливались за  квартал,
который потом преодолевали  пешком,  перекладывая из  руки в  руку увесистые
портфели и  чемоданы.  Только  одна  пара,  проявив  максимум  находчивости,
появилась из проходного двора.
     Через тридцать - сорок  минут гонцы, помахивая пустой тарой, появлялись
на улице и уезжали в надежном сопровождении.
     Наконец  денежный  поток иссяк,  боевики рассеялись по Москве. Места их
стоянок плотно блокировали, у "банка" Лебедева осталась охрана.
     Полковник  Орлов  ждал:  интересно  посмотреть,  каким  образом   такой
солидный груз вывезут из дома и куда направят.
     Среди бела дня к под®езду подкатил рафик, из которого трое дюжих парней
вынесли  явно  пустой  контейнер,   а  через  некоторое  время,  надрываясь,
погрузили его снова в машину и укатили. Контейнер сдали на товарной станции,
оформив  груз  как  школьные  учебники  для армянских  детей, пострадавших в
результате землетрясения.
     Полковник  доложил  генералу,  получил  "добро"  прокурора,   пригласил
понятых и бухгалтеров, вскрыл  контейнер и обнаружил  в  нем полные собрания
сочинений Ленина, Сталина и Большую Советскую Энциклопедию.
     Обыск квартиры, которую занимал Лебедев, ничего не дал. Деньги исчезли.
     Когда в очередной раз Гуров вышел на связь, Орлов приказал:
     - Слушай  внимательно.  Через час я  под®еду  к кинотеатру  "Повторного
фильма",  ты  сядешь  в   мою  машину.  Дальнейшее  промедление  может  меня
прикончить.
     Когда Гуров подошел к "Волге", она медленно двинулась по улице Герцена,
свернула в тупик и остановилась. Гуров  сел позади, задернул плотнее шторки.
Орлов посмотрел на сыщика и сказал:
     - Я больше ждать не могу и сегодня дам приказ к задержанию.
     -  Это  невозможно.  Я держу  руку  на  пульсе,  валюта  не  появилась,
задерживать рано.
     - Не спрашивай, как это случилось, но мы упустили собранную Корпорацией
кассу.  С контейнера не сводили  глаз, а когда  вскрыли, он оказался набитым
макулатурой. -  Полковник  повысил  голос: - Через  два дня начнется  Сессия
Верховного Совета,  с  завтрашнего  дня с®езжаются депутаты. Деньги, валюта,
наркотик - пусть все горит голубым огнем. Мы должны бандитов захватить.
     - Когда будешь брать?
     - В пять утра. Ключи ко всем дверям мы изготовили, войдем спокойно. Да,
совсем забыл. Я привез твой пистолет.
     - У меня есть, - сказал Гуров. - И получше...
     -  Это  когда  брали  Бахрушина?  -  Орлов   улыбнулся.  -  "Магнум"  с
глушителем? А я  догадался, что ты  тогда  пистолетик  зажал. - Он попытался
придать голосу официальность. - Товарищ подполковник, сейчас не  те времена,
сегодня такая история может для вас кончиться...
     - Петр, - остановил начальника Гуров. - Пусть история кончится. И пусть
я отвечу лишь за укрытие из®ятого у преступника пистолета.
     - Человек предполагает, а начальство располагает, - произнес Константин
Васильевич Роговой и протянул через стол сидевшему напротив Волину конверт.
     Референт вынул из конверта паспорт и билет на самолет.
     -  Когда? Куда? - опешил Волин, заглянул в паспорт и  увидел фотографию
Патрона. - Ничего не понимаю.
     - Дай сюда!  - Патрон навалился на  стол  и забрал свои документы.  - Я
сегодня улетаю в Берлин. Обязан. Изменить ничего не могу.
     "Начинается,  - понял Волин.  - Командировка заготовлена,  он улетит  и
оставит меня одного против МУРа, прокуратуры, главное, против рядовых солдат
Корпорации, которые не умеют думать, не желают ждать, но бьют и стреляют без
всякой пощады".
     -  Я вынужден тебе полностью довериться. - Патрон сердито  заворчал.  -
Хотя и не люблю этого. Товар у меня, я должен передать его тебе.
     Роговой  оперся  кулаками  на  зеленое  сукно стола и  поднялся,  навис
огромной тушей.
     - Смотри,  Русланчик, не вздумай! - И снова опустился в кресло, чуть не
раздавив его.
     - Вы можете мне верить, Константин Васильевич, - тихо произнес Волин. -
Мне кажется, я доказал свою безукоризненную честность.
     -  Ты знаешь,  зачем  человек  всю  жизнь  прикидывается порядочным?  -
спросил  Роговой. Не ожидая ответа, продолжил: - Чтобы единожды,  в  главный
момент, обмануть и  взойти на трон. Я тебе не советую. Ты знаешь, где сейчас
Эффенди?
     - В Ростове болтается.
     -  Эффенди  здесь.  И в том,  что  я тебе  доверяю,  есть  и  его доля.
Русланчик, ты все понял правильно?
     -  Не  угрожай, Патрон.  -  Волин,  поняв, что без  него  не  обойтись,
почувствовал свою силу.  - Я не боюсь ни  тебя, ни Эффенди. Я не обману,  не
подведу, у меня есть свои принципы.
     -  Принципы  -  это хорошо, -  миролюбиво согласился Патрон. -  Значит,
обмен наркотика на валюту проведешь, тебе позвонят.
     - Сколько выделить кредиторам?
     - Что?! - Патрон посмотрел на своего Референта  с таким изумлением, что
тот  даже  застеснялся.  -  Этой своре  твой любимец  Гуров выделит, на всех
хватит.
     - Вы с Гуровым связаны? - опешил Волин.
     - Ну совсем больной,  -  поставил  диагноз Патрон. -  Да зачем же  кота
учить мышей ловить, когда он только это и умеет?
     - Значит, вы его только для этого?..
     - А на кой черт он еще может понадобиться?
     -  А  машина, транспортировка  порошка  через  Брест?  Вы же меня  сами
убеждали...
     - Система  Станиславского, - самодовольно ухмыльнулся  Патрон. - Может,
его  система и в чем другом заключается, но лично я знаю, что человек должен
свято  верить. Ты  мучился  с милиционером и  верил,  а это главное.  Такому
чистоплюю, как ты, я не мог сказать, мол, хочу собрать в  кулак максимальную
наличность и сдать всех юнцов властям. Признайся, ты на такое дело  не пошел
бы?
     - Никогда.
     - А так как ты ничего не знал, то ментов ни на кого и не навел. Я  тебе
сказал, что мне требуется лучший сыщик, об®яснил задачу, ты все  выполнил. А
что сыщик свои цели преследовал и кое-кого захватил, так ты в стороне.
     -  Кое-кого, -  пробормотал Волин. -  Гвардия  наших  партнеров. Я могу
успеть...
     Он замолчал, так как понял: если Патрон прав и Гуров ведет на посланцев
охоту, то ничего  уже  изменить нельзя. Разве что сгореть вместе, а братские
могилы хороши лишь для неизвестных солдат.
     - Значит, я все это время, как последний...
     - Значит. - Патрон взглянул на часы. - И успокойся. Каждый считает себя
самым  умным.  Сейчас  твой   подполковник  ломает  голову  и  убежден,  что
самостоятельно принимает решение. Ну, бог ему в помощь. Слушай, где и как ты
обменяешь наркотик на валюту.
     Волин слушал, запоминал, одновременно  соображая, каким образом  ему  в
решающие часы нейтрализовать Гурова. "Если я буду возиться  с  наркотиком, а
сыщик в этот момент не будет сидеть в полн