имел осведомителей, тесно связанных с Ватиканом, и  знал,  что
сын Бормана двадцатилетний Алоиз был накануне  принятия  сана  священника,
что противоречило духу нацистской морали.  Однако  он  не  отступничал,  а
получил санкцию Гитлера  на  такого  рода  шаг;  Мюллер  предполагал,  что
рейхсляйтеру  удалось  мягко  у б е д и т ь  фюрера  в  том,  что  мальчик
"жертвует  светской  карьерой"  для  того,  чтобы  внедриться   в    круги
клерикалов, близких к папе, во имя идеи национал-социализма, но  никак  не
вопреки ей.
     И  лишь  в  начале  марта  до  Мюллера  дошла  информация,    которая
окончательно убедила его в том,  что  Борман  готовит  тайные  каналы  для
перемещения по миру особо верных ему членов НСДАП, полагая, что для  этого
он  сможет  использовать  связи  с  некоторыми  священниками  Ватикана  из
тамошнего ведомства иностранных дел,  которые  контактировали  с  Берлином
начиная с тридцать третьего года, когда Гитлер еще только пришел к власти.
     Мюллер пытался выяснить, как  Борман  строит  свои  потаенные  каналы
перемещения, но рейхсляйтер умел  хранить  тайну.  Тем  не  менее  Мюллеру
удалось получить данные, что ряд функционеров НСДАП,  аккредитованных  при
посольствах в нейтральных странах,  ведут  активную  работу,  связанную  с
возможностью нелегальных перемещений  по  миру  всех  тех,  кто  мог  быть
об®явлен военным преступником.
     И тогда он дал понять Борману, что знает много больше.
     - Ну и что? - спросил рейхсляйтер, не поднимая на  Мюллера  глаза.  -
Допустим,  мои  люди  действительно  ведут  подобного  рода  работу.    Вы
подозреваете кого-то из них в нечестном  поведении?  В  своекорыстии?  Они
утаивают от меня факты? Лгут?
     "Когда же он начнет говорить со мною откровенно? - подумал Мюллер.  -
Он  постоянно  недоговаривает,  постоянно  опасается  чего-то,  никому  не
верит...  Тогда зачем он пригласил меня быть с ним во всех его начинаниях?
Зачем  он  -  после  встречи  со  Штирлицем  -  говорил  о   необходимости
постоянного сотрудничества, чтобы координировать общие действия? Когда  он
поймет, что нельзя не верить друг другу? Когда он начнет говорить правду?"
     - Я никого ни в чем не подозреваю, рейхсляйтер, особенно  когда  дело
идет о ваших  людях.  Просто  я  думаю,  что  вам  не  с  руки  заниматься
техническими вопросами - даже когда речь идет о  таком  важном  узле,  как
судьба функционеров НСДАП.  Техника -  удел  техников  вроде  меня,  а  не
политиков...  Ваши недоброжелатели - узнай  они  об  этом  -  не  преминут
обвинить вас в пораженчестве; подчеркнут, что существует отдел заграничных
организаций  НСДАП  во  главе  с  Боле,  зачем  же  создавать  дублирующую
организацию; большевики будут разбиты под Берлином, победа близка,  и  все
такое прочее...  А моя фирма вправе просить санкцию на создание  запасного
тайного центра, который позволит нам - в случае трагического исхода  битвы
- спасти сотни тысяч  верных  бойцов  национал-социализма.  Я  замотивирую
необходимость этого тем, что среди ряда наших дипломатов и военных  бытует
мнение о возможности сепаратного мира;  такого  рода  отщепенцы  не  имеют
права оказаться безнадзорными за границей; необходимо  срочно  бросить  за
рубеж моих людей, которые будут следить за мерзавцами в любом уголке мира,
пресекая их преступные попытки...  Я даже  готов  для  этого  попросить  у
Шелленберга какие-нибудь данные про то,  что,  мол,  в  Латинской  Америке
зреют семена восстания против янки; это, я думаю,  заинтересует  фюрера  -
наступательный аспект, а ему это сейчас словно бальзам на раны...
     -  А  что?  -  Борман  почесал  мочку  уха.  -  Хорошее  предложение.
Составляйте  меморандум,  я  постараюсь  убедить  фюрера   в    разумности
предложения такого рода. У вас есть прикидки?
     - У меня уже отлажены каналы для тайного перемещения нужных людей  из
рейха в безопасные места.  В Европе есть отели, которые можно взять даром;
в портах Латинской Америки стоят яхты без хозяев, их можно  приобрести  за
полцены у дальних родственников... У меня все готово, но мне нужна санкция
на действия; вы же понимаете, что активность моих людей за границей  сразу
же будет замечена резидентами Шелленберга, следовательно,  Гиммлер  задаст
мне вопрос: "с какой целью? для кого? кто санкционировал?".
     - Ну, а если два первых вопроса  из  упомянутых  вами  трех  поначалу
задам я?
     - Отвечаю...  Вам - отвечаю... В моем распоряжении  сейчас  семьдесят
тысяч  великолепных  документов  -  паспорта,    водительские    лицензии,
нотариальные свидетельства - из Парагвая, Аргентины, Португалии,  Испании,
Египта, Сингапура, Чили...  Проведены беседы с семью тысячами  тех  членов
СС, которые представляют интерес для нашей будущей работы: активны,  умны,
молоды,  оборотисты...  Чтобы  опробовать   ряд    каналов    исхода,    я
санкционировал игру: отправил одного из моих коллег по фальшивому паспорту
через  всю  Германию  с  приказом  нелегально  пересечь  нашу  границу  со
Швейцарией, затем попасть в Италию, пробраться в Рим и поменять мою фанеру
на ватиканский подлинник.
     - Кто у вас в Ватикане? - тяжело спросил Борман.
     - Я готов передать вам списки, я путаюсь с итальянскими фамилиями.
     -  Спасибо.  Мне  будет  интересно  посмотреть,  я   совершенно    не
информирован по Ватикану, - заметил Борман. (И Мюллер снова подумал: зачем
постоянно лгать? Какой  прок?  Ведь  на  Ватикан  замкнут  сын  Алоиз.)  -
Продолжайте, - попросил Борман. - Я слушаю.
     - Я предупредил этого человека, - вздохнув, сказал Мюллер,  -  что  в
случае провала - случись он в рейхе ли, в Швейцарии, или Италии  -  я  ему
помощи не окажу, отрекусь,  п р е д а м,  все  должно  быть  приближено  к
боевой обстановке...
     Мюллер  пошарил  по  карманам,  достал  смятый  бланк   международной
телеграммы, протянул Борману.
     - Что это? - спросил тот.
     - А вы посмотрите...  Он уже прислал мне весточку из Буэнос-Айреса...
На текст не обращайте внимания...  Расшифровывается  это  так:  "Устроился
работать агентом по рекламе в испанской фирме  "Куэнья".  Могу  приобрести
два дома в пустынном районе возле Пунта Аренас, где возможен  прием  судов
среднего каботажа и подводных лодок. Требуется сорок тысяч долларов. Готов
внедрить трех коллег. Обмен документов в Ватикане прошел идеально".
     -  Полагаете,  что  таким  образом  можно  будет  организовать  новые
резидентуры СС повсюду?
     - В России - вряд ли, - хмыкнул Мюллер. - А вот в Латинской  Америке,
там, где сильны наши позиции, дело пойдет.
     - Сколько времени шел туда ваш молодой коллега?
     - Пять месяцев.
     - Следовательно, уже в ноябре прошлого года вы  думали  про  то,  как
спасать ваших людей -  после  поражения?  Не  слишком  ли  рано  вы  стали
хоронить рейх?
     - Я понял, - жестко ответил Мюллер, - что рейх ждут  похороны  уже  в
феврале сорок третьего, после Сталинграда.
     - Вы смеете говорить мне такое?!
     -  Рейхсляйтер,  но  ведь  ваши  люди  начали  работать  в  этом   же
направлении еще раньше...
     - Мои люди были, есть и будут верны фюреру, который убежден в победе!
     Мюллер кашлянул, прикрыв рот ладошкой:
     - Я теряюсь, когда ощущаю недоверие...  По-моему, время неискренности
кончилось... Пора бы говорить друг другу правду...
     Борман поднялся, походил по кабинету, потом остановился  возле  окна,
прижался лбом к стеклу и, не оборачиваясь, сказал:
     - Изложите мне структуру  организации.  Из  каких  подразделений  она
состоит.  Как и через кого будут поддерживаться контакты  с  иностранцами.
Количество привлеченных - сейчас и в последующем.  Принцип отбора  членов.
Кто будет утверждать кандидатов. Каков статут членов их семей. Форма связи
между  членами  организации  в  разных   регионах    мира.    Где    будет
дислоцироваться штаб.  Его  структура.  Кто  будет  отдавать  приказы.  Их
форма...
     Мюллер снова кашлянул, подумав, что главный вопрос - о  штабе  и  его
структуре, то есть, говоря языком нормальным, о том, кто станет  во  главе
тайной организации, - Борман задал в самом конце, подбросив его как  нечто
второстепенное, хотя ясно, что на самом деле  это  интересует  его  прежде
всего.
     Приняв, однако, игру рейхсляйтера  (поди  не  прими!),  Мюллер  начал
отвечать в той последовательности, которую предложил Борман.
     - Структура организации видится мне двухслойной, на первых  порах  мы
легендируем ее как тайный консорциум, призванный - в случае  необходимости
- обеспечить спасение офицеров СС, которые - согласно декларации  Сталина,
Рузвельта и Черчилля - признаны военными преступниками,  все  скопом,  без
разбора, за то лишь только, что служили  в  главном  управлении  имперской
безопасности  и  армии.  Поскольку   и с ч е з н о в е н и е   моих  людей
невозможно в Германии - все они были на виду, а  мы  знаем,  какой  разгул
предательства возникает после  государственного  краха,  -  речь  может  и
обязана идти о передислокации наиболее ценных борцов СС за границу. Однако
второй, истинный строй структуры организации  состоит  в  том,  чтобы  уже
сейчас заложить наши опорные пункты во всех регионах мира для  продолжения
нашей борьбы в будущем.  Контакты с верными нам иностранцами  закрепят  те
офицеры, которых мы передислоцируем немедля; пропаганда Геббельса работает
отменно, издали все видится иначе, чем вблизи.  К  тому  же  грамотных,  к
счастью, не много.  Люди больше верят  слухам,  поэтому  сейчас  еще  есть
возможность работать в обстановке наибольшего благоприятствия в  Аргентине
и Парагвае, в Испании и  Португалии;  мы  еще  до  конца  не  использовали
возможности наших японских боевых союзников в  Сингапуре  и  Индонезии,  в
Бирме и на Борнео.  А ведь именно там традиционно сосредоточены крупнейшие
торговые точки, связанные с Лондоном и  Канадой,  -  прекрасный  путь  для
внедрения в Америку и Европу... Думаю, вы простите мне несанкционированное
своеволие: я уже проговорил  с  моими  друзьями  из  наших  автомобильных,
химических и авиационных концернов некоторые аспекты перспективного  плана
создания в тех регионах Азии своих филиалов... Союзники, конечно, поначалу
не откажут себе в удовольствии полютовать, возможны санкции  против  наших
промышленников, но  экономика  сильнее  эмоций,  куда  Западу  деться  без
Германии?
     - Концерны представили вам соображения в письменном виде?
     Мюллер улыбнулся:
     - Разве они пойдут на это, рейхсляйтер?
     - А почему бы и нет?
     - Да потому, что они боятся ваших представителей в  правлениях.  Если
бы они получили санкцию, тогда другое дело - развернутые предложения будут
составлены за неделю...
     - И потом станут известны союзникам...  А те будут приятно  удивлены,
отчего этим перспективным проектом так интересовался  человек  по  фамилии
Мюллер... Все, что происходит, то происходит - так или иначе - к лучшему.
     - Ну уж и все, - вздохнул Мюллер.  -  Не  все,  рейхсляйтер,  хотя  в
данном случае вы снова правы - я недодумал возможность утечки информации.
     - Значит, не всегда ошибается Борман?  Иногда  и  у  него  бывают  не
совсем бесполезные мысли? - усмехнулся рейхсляйтер. - Дальше, пожалуйста.
     - Что касается числа привлеченных  в  тайную  организацию  СС,  то  я
сейчас  затрудняюсь  назвать  точную  информацию,  но  по  предварительным
подсчетам у меня получается что-то около тридцати тысяч...
     - Каков принцип предварительного подсчета?
     - Опять-таки, если бы я позволил себе признаться,  что  этот  подсчет
был по-настоящему необходим уже пару  лет  назад,  если  бы  мы  взяли  за
непреложное правило допускать в начале предприятия возможность  проигрыша,
а не только победу, я бы  продумал  систему,  и,  поверьте,  это  была  бы
неплохая система...  А сейчас мне пришлось пойти  по  весьма  примитивному
пути: я начал с того, что вспомнил пару сотен  людей  из  моего  аппарата,
которые  просто-таки  обязаны  быть  спасены...  Все  руководители    моих
референтур по русскому, украинскому, польскому, французскому,  еврейскому,
испанскому секторам, все те, кто осуществлял надзор за  промышленностью  и
банками,  те,  кто  курировал  вопросы  идеологии,  церковь,    молодежные
организации, те, кто осуществлял руководство  работой  в  концентрационных
лагерях, обязаны - если, конечно, вы одобрите мою  задумку  -  начать  уже
сейчас подготовку к  передислокации  в  заранее  подготовленные  центры...
Опорные базы я берусь наладить в Базеле, Асконе, Милане, Ватикане,  Пальма
де Мальорке, Барселоне, Мадриде, Лиссабоне, Буэнос-Айресе, Асунсьоне...
     Борман посмотрел на карту мира, заметив:
     - Вполне конкретная линия... Неплохо...
     -  Что  касается  принципа  отбора,  то  здесь,  конечно,    возможны
определенные издержки, опять-таки из-за фактора времени...  Далеко не  все
руководители отделов гестапо - мои  люди:  Кальтенбруннер  часто  назначал
своих протеже - тех, кому он патронировал...  Так что я не могу полагаться
на абсолютную компетентность всех моих  подчиненных  в  областях...  Но  в
Гамбурге,  Мюнхене,  Осло,  Ганновере,  Любеке,  Копенгагене,  Фленсбурге,
Бремене, Вюрцбурге, Милане, Веймаре, Дрездене у меня сидят вполне надежные
люди, я им верю абсолютно, они думают так же, как  я.  Если  разрешите,  я
поручу именно им составить списки. - Мюллер хмыкнул. - Конечно  же  устно,
никак не фиксируя это в документах... Что касается утверждения кандидатов,
то доверьте мне провести предварительный отбор, а уж вы  благословите  его
окончательно.  Что касается членов семей будущей организации  СС,  то  они
должны быть поначалу убеждены, что кормилец погиб...  Только -так, хоть  и
жестоко... Иначе начнут искать... А за их поиском будут наблюдать враги, и
это приведет к расшифровке всего  дела.  Что  касается  форм  связи  между
будущими региональными группами, то этот вопрос смыкается с вашим вопросом
о штабе.  Я полагаю, что  штаб  придется  возглавить  мне...  Если  бы  вы
санкционировали при  этом  еще  одну  для  меня  должность  -  специальный
помощник фюрера НСДАП Бормана по вопросам СС, - тогда предприятию была  бы
придана та весомость, которая позволит провести всю необходимую  работу  в
максимально короткий  срок.  Понятно,  такого  рода  должность,  -  Мюллер
улыбнулся, - так же не должна фиксироваться в документах, во всяком случае
пока что...
     - Вы забыли фамилию моего друга Гиммлера...  Его пока  еще  никто  не
смещал с должности рейхсфюрера СС...
     - Сместят.  Надо, чтобы сместили, - спокойно ответил Мюллер. - Вы  же
понимаете, что одиозность рейхсфюрера не позволит ему жить  в  подполье...
Да и потом...
     - Что?
     Мюллер пожал плечами, вздохнул.
     - Договаривайте, пожалуйста, - сердито сказал Борман, - это невежливо
- обрывать мысль на полуслове.
     - Он - ваш враг, рейхсляйтер, зачем же брать его в расчет?  Его  надо
выводить из расчета.
     - А Кальтенбруннер? - задумчиво спросил Борман. - Почему  бы  ему  не
стать фюрером организации, а вам - его начальником штаба и заместителем?
     - Потому что я не верю Кальтенбруннеру, - ответил Мюллер.
     - У вас есть к этому основания?
     - Есть.
     - Изложите.
     Мюллер покачал головой:
     - Не стану, рейхсляйтер.  Пожалуйста, простите меня, но  я  не  стану
этого делать...  Я никогда не был доносчиком, увольте...  Вы  сами  можете
убедиться в правоте моих слов, проверив Кальтенбруннера...
     - Каким образом? - деловито осведомился Борман.
     - А вы попросите его поработать с Канарисом...
     Борман удивился:
     - Почему именно с Канарисом?
     Мюллер ответил жестко:
     - Я сказал вам то, что счел возможным сказать, рейхсляйтер...
     Борман пожал плечами, снова  поднялся,  походил  по  кабинету,  потом
спросил:
     - Как вы намерены назвать нашу тайную организацию офицеров СС?
     - По первым буквам: ОДЕССа...  И огромное вам спасибо за то,  что  вы
назвали ОДЕССу  н а ш е й  организацией...
     - Разворачивайте работу, Мюллер...  И как следует  продумайте,  чтобы
трасса    н а ш е й    ОДЕССы    начиналась   из   Берлина,   отсюда,   из
рейхсканцелярии... Оборудуйте запасные штабы этой трассы здесь, в Берлине,
потому  что  грядут  уличные  бои,  да,  да,  именно    так...    Подвалы,
метрополитен, подземные коммуникации - все это обязано стать  знакомо  вам
так, чтобы вы ориентировались в этом лабиринте, как поп в Ветхом Завете...



        ДУШНОЕ ОЩУЩЕНИЕ КОЛЬЦА
__________________________________________________________________________

     - А почему бы вам самому не пустить себе пулю в лоб, штандартенфюрер?
- спросил Шелленберг, положив  свою  мягкую,  женственную  руку  на  плечо
Штирлица. - Гарантирую отменные похороны.
     -  Я  -  логик,  -  ответил  Штирлиц.  -  Люди  моей  породы   боятся
переторопить события: шлепнешься, а через  час  выяснится,  что  ты  нужен
живым...
     - Мне-то как раз вы значительно более выгодны мертвым.
     - Чтобы было на кого свалить провал переговоров Вольфа с Даллесом?
     Шелленберг вздохнул:
     - Конечно... Ну, выкладывайте, о чем говорили с Мюллером...
     - Об операции в Швейцарии.
     - Признайтесь честно: на чем он взял вас?
     - На знании. Он знает больше меня. Он знает все.
     - Если бы он знал все, вы бы висели на дыбе,  а  меня  бы  держали  в
одной камере с Канарисом.  Он знает только то, что ему полагается знать. А
вот мне снова нужен ваш поп...  И кто-то еще, через кого  мы  будем  гнать
дезинформацию вашему новому покровителю Мюллеру.  Вас интересует, почему я
говорю с вами так открыто, несмотря на то что вы провалили дело?
     - Не я.
     - А кто?
     - Мы. Все мы. А в первую очередь Вольф.
     - Вы думаете, что говорите?
     - Думаю, думаю, постоянно думаю...  Так почему же вы продолжаете быть
со мной откровенным, несмотря на то что я провалил дело?
     - Потому  что  вы  отдаете  себе  отчет;  связывать  себя  с Мюллером
накрепко - безумие.  Мы, разведка, можем вынырнуть. Он, гестапо, - обречен
на то, чтобы утонуть... Вы действительно уже побывали у него?
     - Да.
     - Он вызвал вас? Не поставив меня в известность?
     - Вы  же  все  прекрасно  знаете,  бригадефюрер...  Я  думаю,  офицер
пограничной стражи на нашем "окне" возле Базеля, где я переправлял пастора
Шлага, был перевербован Мюллером, как-никак это "окно" было вашим  личным,
по материалам гестапо оно не проходило... Через этого офицера Мюллер вышел
на пастора.  За стариком пустили "хвост",  в  Швейцарии  пока  еще  сильны
позиции баварца; в об®екте интереса пастора оказался - согласно  нашему  с
вами плану - Даллес.  Тот вывел его на  Вольфа;  молодая  нация,  разведку
только-только ставят, опыта мало - з а с в е т и л и с ь. Поскольку пастор
числится за мной, Мюллер загнал меня в угол. Он не сказал мне и сотой доли
того, что знает.  Но он знает все. И об этом нашем разговоре я обязан буду
ему доложить...  Будь прокляты волчьи законы  нашей  фирмы,  но  не  я  ее
основал.
     - И не я... Что вы ему отдадите из нашего разговора?
     - То, что вы позволите...
     Шелленберг поднялся, походил по кабинету, остановился возле  книжного
шкафа, достал книгу в старинном  переплете  (сафьян  с  золотым  обрезом),
открыл нужную ему страницу (была заложена красной тесемочкой) и зачитал:
     - Отец иронии и юмора Свифт уже в  молодости  предсказывал,  что  его
ожидает помешательство.  Гуляя однажды по саду с  Юнгом,  он  увидел  вяз,
лишенный на макушке листвы.  Свифт сказал Юнгу:  "Я  точно  так  же  начну
умирать с головы". До крайности гордый с высшими сановниками, Свифт охотно
посещал самые грязные  кабаки  и  там  проводил  дни  и  ночи  в  обществе
картежников, бандитов и  потаскух.  Будучи  священником,  он  писал  книги
антирелигиозного содержания, так что о нем говорили: "Прежде чем дать  ему
сан епископа, его следует заново окрестить". Асам про себя он написал так:
"Слабоумный, глухой, бессил