анской улочке  Куюнджилук.
Штирлиц рассчитывал, что разговор будет коротким и конкретным. Однако Чжан
Бо-ли,  великолепно говоривший по-английски и с большим трудом по-немецки,
не  торопился начинать  серьезную беседу,  рассуждая о  погоде,  ценах  на
антиквариат и  обилии  невесть откуда понаехавших цыган.  Поначалу Штирлиц
думал лишь о  том,  как бы скорее избавиться от него,  о  том,  как прошла
встреча Родыгина с  Везичем,  но  потом  разговор принял столь неожиданный
оборот,  что,  закончив его, он сел в машину и не сразу поехал в Загреб, а
сначала составил запись беседы в двух вариантах: краткую, из пяти абзацев,
для Шелленберга и развернутую - для Москвы.

          <После обязательной  вводной  части,  когда   собеседник   и   я
     <пристреливались> друг к другу,  мною был поставлен вопрос:  возможно
     ли в будущем столкновение - имеется в виду отнюдь не военное, но лишь
     географическое - рейха и Китая, арийской и великокитайской доктрины?
          - Рейх связан с Россией  договором  о  дружбе,  -  ответил  Чжан
     Бо-ли.
          Я сказал ему,  что рейх воюет с Англией и разгром  Англии  будет
     означать  начало  немецкого  проникновения  в  Индию,  которая  имеет
     двухтысячекилометровую границу с Китаем.
          - Великокитайская  доктрина,  -  заметил  мой  собеседник,  - по
     своему внутреннему механизму ничем  не  отличается  от  любой  другой
     концепции   национальной   исключительности.   Зороастр,   или  же  в
     европейской записи Заратустра,  говорил о богоизбранности  персов.  В
     ветхом  завете  заложена  идея <исключительности> иудеев.  Германские
     философы обосновывали богоизбранничество немцев,  историк Соловьев  -
     русских.
          Я сказал,  что во всякого рода исключительности два аспекта, ибо
     происходит смыкание индивидуального и общего: либо доктрину выдвигает
     личность, либо личность лишь оформляет то, что угодно массе.
          - Исключительность нации рождена историей человечества в дни его
     младенчества, когда всякий <чужак> приравнивался к врагу.
          Я согласился с китайским профессором, заметив, что восемьсот лет
     назад  англичанин  никогда  не  говорил  о  французе  <француз>;   он
     определял его только одним понятием - френч дог*.  Видимо, добавил я,
     осознание национальной общности,  от которой всего лишь один  шаг  до
     теории национальной исключительности,  происходит в тот момент, когда
     можно отделить <нас> от <них>.
          _______________
               * Французская собака (англ.).

          Чжан Бо-ли не  оспаривал  этой  точки  зрения,  подчеркнув,  что
     китайцам не приходило в голову,  что они желтые,  до тех пор,  пока к
     ним не пришли белые.
          - В  общем-то,  -  добавил  он,  -  возвращаясь к вашему первому
     вопросу,  надо сказать,  что встреча рас всегда конфликтна. Оборотная
     сторона познания д р у г и х  таит в себе зародыш чувства собственной
     исключительности, которое на первых порах всегда рычаг противостояния
     другой  расе,  однако  меня интересует более локальный вопрос:  чем и
     как, с вашей точки зрения, об®ясним внутрирасовый национализм?
          - В  прошлом,  -  ответил  я,  -  любой  мекленбуржец был братом
     другого мекленбуржца и всегда становился на его  защиту  потому,  что
     оба  противостояли  саксонцу  или  баварцу.  Если национальная группа
     находится в окружении других  национальных  групп,  тогда  этнический
     момент оказывается сильнее момента социального. Национальное сознание
     народов Югославии (многого здесь  можно  было  избежать)  диктовалось
     тем,   что  в  метриках  учитывалось,  кто  ты:  черногорец,  хорват,
     мусульманин  или  словенец.  Постоянное  подчеркивание   национальной
     принадлежности  неминуемо отпечатается в сознании поколений.  И порой
     получается так,  что национальный антагонизм  оказывается  следствием
     национальной самозащиты: способ сохранения национального духа рождает
     внутрирасовые конфликты.
          Чжан Бо-ли попросил проиллюстрировать это утверждение фактами из
     истории.  Я  привел  пример  не  европейский,  но  азиатский,   желая
     заставить  собеседника  активнее  включиться в разговор,  с тем чтобы
     точнее понять его <открытые>,  <болевые> места.  Я привел в  качестве
     примера традиционную подозрительность вьетнамцев к Китаю, поскольку в
     течение почти тысячи лет <северная угроза> - единственная и  наиболее
     жестокая для Ханоя.
          Реакция собеседника была мгновенной и  плохо  скрываемой.  Желая
     перевести разговор в другую сферу, Чжан Бо-ли спросил:
          - А  кто,  по-вашему,  рождает  эмбрион  <национального   духа>?
     Интеллигент или производитель материальных ценностей?  Масса,  говоря
     иначе, или дух?
          - Мы вернулись к началу разговора, - заметил я.
          - Азия не боится возврата к началу,  - ответил Чжан Бо-ли, - ибо
     именно  начало  -  в  той  или  иной  форме  - определяет последующее
     развитие.
          Я ответил,  что,  с  моей точки зрения,  <эмбрион> национального
     духа - масса,  поскольку для толпы понятие <китаец> или  <вьетнамец>,
     <славянин>  или <француз> нерасчленяемо на индивидуальность.  Для них
     это  <чужаки>.  Но  очень  скоро  эта  тенденция  становится  орудием
     политической   элиты,   рычагом  противостояния  другой  национальной
     общности или же лозунгом для завоевания ее  и  уничтожения,  как  это
     было, например, с Маньчжурией, Монголией и Вьетнамом, когда Китай вел
     против них захватнические войны.
          - Я  приветствую  утверждение  европейца  Гитлера,  - сказал мой
     собеседник,  - который  считает,  что  лошадь  когда-то  была  крайне
     необходима  человеку,  но  было это до тех пор,  пока моторы не стали
     пересчитывать на  мощности  <лошадиных  сил>.  Теперь  лошадь  должна
     исчезнуть,  поскольку она выполнила свою историческую миссию. То же и
     с нациями.  Исчезнут все те национальные  группы,  которые  выполнили
     свою   историческую  роль  по  освоению  тех  или  иных  пространств.
     Останутся избранные.
          Я задал вопрос:
          - Как вы относитесь к утверждению арийского -  по  отношению  ко
     всей Азии - первородства японской расы?
          - Тезис о том,  что именно японцы -  азиатские  арийцы,  не  что
     иное,  как политическая акция. Ведь и Муссолини сказал об итальянских
     евреях,  что они итальянцы,  не аргументируя  этого  утверждения.  На
     самом же деле истинные арийцы Азии - китайцы, а никак не японцы.
          - Не уподобляетесь ли вы Муссолини? Где аргументация?
          - Она очевидна.  Все арийцы вышли из Китая. Не просто из Тибета,
     страны <Шимбалы> и  <Агартхи>,  но  вообще  из  Китая.  Климатические
     условия  севера,  куда  были  вынуждены  эмигрировать  наши  арийские
     предки,  наложили отпечаток на физиологию, и кожа европейских арийцев
     стала  белой.  Во  время недавних раскопок в Китае обнаружены древние
     женские храмы.  Ступени храмов плоские,  и,  что  крайне  важно,  они
     стерты   так   же,   как   ступени   в  женских  монастырях  Баварии.
     Следовательно,  ступни у китаянок и  немок  идентичны.  В  память  об
     ушедших на север сестрах китаянки до сих пор красят лицо белилами,  и
     не желтый цвет любимый у нас,  а белый.  Можно - с большими,  правда,
     оговорками - допустить и вторую версию:  во время великого китайского
     исхода Тибет покинула белая элита, и наши женщины хранят память о ней
     и  поэтому белят лицо.  Подражание эталону типично для истории Китая.
     Вы знаете,  что во время маньчжурской династии китайцы  носили  косы.
     Почему? Да потому, что у маньчжур тотемным животным была лошадь и все
     мечтали быть похожими на коней:  иметь продолговатые лица  и  волосы,
     собранные в косу,  как у породистого скакуна.  Не будучи маньчжурами,
     мы подражали им, поскольку те в определенный период были политическим
     эталоном для Китая.
          - Может быть,  китайский исход ограничился  границами  Монголии,
     соседствовавшей с Россией? - спросил я.
          - Россию следует рассматривать - во всяком случае,  до  Урала  -
     как часть Китая,  - категорически отверг Чжан Бо-ли. - Оттуда начался
     исход китайцев к северным морям,  к царству острова <Тор>,  поскольку
     земли  Сибири  невозможны  для  обработки и китайцы не считали нужным
     возделывать их, ограничиваясь районами, прилегающими к южным морям.
          - Но исторически на Россию претендовала Орда. Китайцы никогда не
     претендовали на русскую территорию.
          - Это ошибка.  Китай, правда, не вмешивался в политическую акцию
     Орды,  но ведь никакого ига  вообще  не  было.  Это  выдумка  русских
     историков.  Войска Батыя прошли по главным дорогам России и вернулись
     к нашим границам, как возвращаются солдаты, выполнившие приказ. После
     этого  пробного  рейда отношения Орды и славян уподобились отношениям
     суверена и вассала.  Русь вносила ясак,  и это был символ - курица  в
     год.  В  обмен  на  этот ясак Русь была защищена от набегов поляков и
     половцев.  Орда выполняла  нашу  волю.  Она  должна  была  исчезнуть,
     подготовив путь для главной силы, которая всегда оказывается поначалу
     незаметной.  Иго - легенда для панславистов,  которые оправдывали  им
     дикость  России,  пытаясь  налаживать  связи с западом.  Иго началось
     после странной победы дикарей над историей: я имею в виду Куликовское
     сражение.  Тогда  Орда,  предав  Китай,  перешла на службу к русским:
     Юсуповы оказались славянскими аристократами наравне  с  Ямщиковыми  и
     Ясаковыми.  Управленческая элита Орды,  оторванная от нашего влияния,
     утонула в России,  растворилась в ней, заразившись ленью, деспотизмом
     и жаждой личной наживы.  Потомки Орды деградировали,  они могут стать
     лишь инструментом в руках нашей идеи,  но никогда не будут допущены к
     телу  идеи.  Именно  в связи с этой проблемой я поселился в Сараево -
     здесь виден  процесс  растворения  мусульманства  в  славянстве,  его
     подчинение  чужой  духовной  доктрине,  именно поэтому здесь я изучаю
     <внутринациональную проблему>.  А что касается глобального вопроса  о
     встрече арийских рас,  что вам сказать?  Встреча европейских арийцев,
     германцев,  с азиатскими арийцами,  китайцами, целесообразна; конечно
     же не в Индии, а на Урале.
          - Китай - союзник тех,  кто воюет с рейхом или же  собирается  с
     ним  воевать,  -  сказал  я.  -  Китай  находится в состоянии войны с
     Японией, которая член Тройственного пакта.
          - Это   все   может  оказаться  явлением  временным,  -  ответил
     собеседник.  - Вопрос в том,  насколько прочен германо-русский  пакт.
     Учение    господина    Гитлера    импонирует    мне   своей   дальней
     устремленностью.  Что же касается  Японии,  это  маленькая  островная
     держава,  а нам судьба дарует возможность прочертить границу, поделив
     Евразию, к которой примыкают и Африка и Индонезия.
          Я спросил, сколь популярна его точка зрения в Китае.
          Чжан Бо-ли ответил:
          - Это не есть точка зрения. То, что я говорил вам, квинтэссенция
     будущего наступления  Китая:  нельзя  держать  полмиллиарда  людей  в
     прачках и рикшах.  На этом в равной мере играют все нынешние политики
     в Нанкине и Шанхае.  Сейчас моя идея эфемерна.  Она обретет,  видимо,
     новые  формы,  будет  одета  и  обута в то платье,  которое не смешит
     европейцев,  но и не очень пугает их.  Не  очень,  заметьте  себе.  В
     принципе  Россия  с  ее желанием остаться Россией обречена.  Либо она
     подчинится логике китайского духа, либо станет частью Европы. Но если
     предположить  какой-то  иной  выход,  если  предположить,  что Европа
     явится некоей общностью  мощных  разностей,  об®единенных  прогрессом
     середины двадцатого века, тогда возможны большие неожиданности, очень
     большие.  И тогда,  перефразируя римлян, <погибнут те, кто раньше нас
     сказал то,  что говорим мы>.  Тогда я обязан буду исчезнуть. Остаются
     сильные. Я лишен практической силы, я - это я.
          На мое  предложение  посетить Берлин для встречи с функционерами
     НСДАП Чжан Бо-ли ответил согласием,  что свидетельствует либо  о  его
     высоком  ранге в соответствующей службе,  либо действительно о полной
     оторванности от государственных институтов и поиске тех сил,  которые
     окажут ему всяческую поддержку.
                                                               Ю с т а с>.


          Н а ч а л ь н и к  г е н е р а л ь н о г о  ш т а б а
                              Г а л ь д е р.

          <Главнокомандующий сообщил о  результатах  совещания  у  фюрера,
     состоявшегося вечером 4.4:
          а) Положение в Венгрии.  Фюрер,  по-видимому,  идет  на  уступки
     Хорти  и  находится под впечатлением самоубийства Телеки.  Венгрия не
     желает выступать немедленно,  а считает необходимым  подождать,  пока
     хорваты не создадут своего самостоятельного государства. Тогда больше
     не будет государства, с которым Венгрия заключила пакт о дружбе.
          Общая картина.  Таким  образом,  оперативное  руководство  вновь
     оказывается на буксире политики,  а точнее,  политических  требований
     текущего  момента.  В  результате  этого ясность и целеустремленность
     плана операции теряются;  она грозит превратиться в ряд не  связанных
     между  собой частных ударов.  Постоянно одна и та же картина.  Только
     одно противоядие - хорошие нервы!>



        ВДВОЙНЕ ДЕЛАЕТ ТОТ, КТО ДЕЛАЕТ БЫСТРО
     _____________________________________________________________________


          <Из Белграда.  Принято  по   телефону   от   собкора   Потапенко
     стенографисткой М. В. Тюриной (ТАСС).
          Англо-американские корреспонденты в кулуарах Скупщины  обсуждают
     вопрос  о  том,  почему д-р Мачек до сих пор не появлялся в Белграде.
     <Если бы он по-настоящему,  а  не  формально  вошел  в  правительство
     Симовича,  то  наверняка  в  Загребе  было  бы опубликовано заявление
     исполкома его крестьянской партии.  Однако до сих пор не опубликовано
     ни  заявления  исполкома  партии,  ни заявления д-ра Мачека,  видимо,
     какие-то   силы   оказывают   давление   на   хорватского    лидера>.
     Высказывается множество предположений, как, например: <Связи Мачека с
     Лондоном,  завязанные в 1939  году,  никоим  образом  нельзя  считать
     прерванными.   Вполне   вероятно,  что  Мачек  ведет  консультации  с
     Даунинг-стрит,  обсуждая вопросы,  связанные с гарантией  <хорватской
     автономии>;  другие  утверждают,  что  Мачек  <имеет непосредственный
     контакт с Муссолини>,  который якобы  готов  <взять  на  себя  миссию
     посредника   в   конфликте   между  Берлином  и  Белградом>;  третьи,
     опровергая эту точку  зрения,  считают,  что  Мачек  не  может  иметь
     контакта   с  Муссолини,  ибо  тот  опекает  Анте  Павелича,  который
     традиционно ориентируется на Рим в борьбе за  отделение  Хорватии  от
     Югославии,  и  что  <если  контакты  Мачека  и  возможны,  то  лишь с
     Берлином,  который в своей пропаганде  ни  разу  не  выступил  против
     Хорватии  и  Мачека,  в  то время как страницы германских газет полны
     нападок против Сербии и Симовича>.  Так  или  иначе,  но,  по  мнению
     журналистов  Англии и Америки,  аккредитованных при югославском МИДе,
     <ситуация,  сложившаяся в  правительстве,  когда  первый  заместитель
     премьера  не посетил ни одного заседания кабинета,  свидетельствует о
     серьезном кризисе руководства,  которым не  преминут  воспользоваться
     противники   нынешней   белградской  внешнеполитической  ориентации>.
     Передайте маме,  что лекарство от радикулита для дяди Вани я достал и
     выслал с Сапрыкиным.
                                                               Потапенко>.


          <Ц е н т р.
          Веезенмайер имеет контакты с  Мачеком.  Эти  контакты  тщательно
     скрываются   от   Рима.   При   этом   Веезенмайер   имел  встречи  с
     представителями усташей - главными  конкурентами  Мачека.  Беседуя  с
     итальянским   пресс-атташе   Касмини,   я   понял,   что  итальянская
     дипломатическая и  секретная  службы  крайне  озабочены  ситуацией  в
     Загребе,   поскольку   -   по   словам   Касмини  -  она  <становится
     бесконтрольной   со   стороны   держав   оси>.   Касмини   сказал   о
     бесконтрольности,  явно желая прощупать мою реакцию на его замечание.
     Я  мог  бы  поставить  его  в   известность   о   факте   переговоров
     Веезенмайера, однако до вашего указания воздержался.
                                                               Ю с т а с>.


     Это  короткое  донесение Штирлица  породило сложную  цепную  реакцию,
результатом которой оказались события огромного значения.  Вступили в силу
законы политической игры,  которая на  самом-то  деле никакая не  игра,  а
серьезная наука,  отличающаяся тем,  что  лишена права  на  эксперимент и,
соответственно, ошибку.


          <Ц е н т р - Ю с т а с у.
          От дальнейших встреч с Касмини воздержитесь.  По имеющимся у нас
     данным,  он связан с Фохтом. Его <пробный шар> в разговоре может быть
     попыткой скомпрометировать вас. Поставьте Фохта в известность о факте
     встречи с Касмини - обязательно в письменной форме.
                                                               Ц е н т р>.


          <Ц е н т р - А б д у л л е.
          Доведите до  сведения  Мачека,  что  Веезенмайер имеет в Загребе
     постоянные контакты с усташами, ставя его, таким образом, в положение
     <запасной  карты>.  Сообщите  ему также,  что полковник Везич ездил в
     Белград.
                                                               Ц е н т р>.


          <Ц е н т р.
          Довел до сведения Мачека факт контактов Веезенмайера с усташами.
     Представлены доказательства.  Сообщено о поездке  Везича  в  Белград.
     Сразу же после этого Мачек собрал исполком партии и поставил вопрос о
     двурушничестве Берлина, который <имеет контакты с усташами>. (Фамилия
     Веезенмайера  при этом не упоминалась,  и о встречах с ним не было ни
     слова.) Был вызван для беседы представитель Розенберга  Малетке.  Д-р
     Мачек  задал  ему вопрос,  какой окажется судьба крестьянской партии,
     если дело дойдет до конфликта между Берлином и Белградом, имея в виду
     военное  столкновение.  Определенного  ответа  Малетке не дал.  После
     этого Мачек,  впервые с 27.111 41,  лично позвонил в Белград  и  имел
     беседу  с  Душаном  Симовичем,  сообщив  ему  о дате своего выезда из
     Загреба для участия в заседании кабинета.
                                                           А б д у л л а>.


          <Ц е н т р - Э р н е с т о.
          Найдите возможность  довести  до сведения итальянского консула в
     Сплите Мамелли данные о переговорах Веезенмайера с Мачеком.  Сообщите
     ему,  что  Веезенмайер,  личный  посланник  Риббентропа,  и сотрудник
     Розенберга доктор Малетке ведут  в  Загребе  работу  против  усташей,
     считая тех прямыми ставленниками Муссолини.
                                                               Ц е н т р>.


          <Ц е н т р.
          Консул Мамелли сегодня получил от меня информацию о  переговорах
     Мачека - Веезенмайера в Загребе.
                                                           Э р н е с т о>.


                                                                <Рим. МИД.