ены  в  квартире  об®екта  П.,  и  об®екту  П.  несомненно  не
принадлежат.  Никаких  данных  о том,  кто стрелял  из этого  револьвера,  в
информационных центрах ФСБ и МВД получить не удалось.
     После завершения экспертиз пакет с револьвером был возвращен на прежнее
место.
     Проверка   квартиры   об®екта  П.  и   подвала  его  дома   с   помощью
телеметрической аппаратуры также принесла результаты.  В той же куче мусора,
где  был  найден  револьвер  "кобальт", датчики зафиксировали  очень  слабые
радиоимпульсы. Они исходили от кусков  гипса медицинского назначения, о  чем
свидетельствовали  обрывки  марли  и  куски деревянной  шины,  какие  обычно
накладываются  при  переломах.  В  одном  из обломков гипсовой  накладки был
обнаружен  мощный  чип  иностранного  (вероятно,  японского)   производства,
способный  передавать сигнал  на очень большие расстояния и даже на спутники
связи.   Аккумуляторы   радиопередатчика  были  практически  разряжены,  что
об®ясняет слабость  зафиксированного сигнала, а также свидетельствует о том,
что этот чип пребывал достаточно долгое время в рабочем режиме.
     Частоту передачи и хотя  бы примерное  нахождение  приемного устройства
установить не удалось..."

     "СПЕЦДОНЕСЕНИЕ
     Полковнику Голубкову
     от лейтенанта Авдеева
     Докладываю о результатах обследования, проведенного по вашему приказу в
порту пос. Полярный (Кольский залив Мурманской области). Все данные получены
в  результате  опроса  работников  порта,  грузчиков,  сторожей  припортовых
пакгаузов,  пограничников,  таможенников и  других лиц.  Опрос  проводился в
скрытой форме, без прояснения причин и мотивов задаваемых вопросов.
     Как явствует из записей в журнале диспетчерской порта,  18 апреля с. г.
в  21.20  по московскому времени  к причальной  стенке  порта пришвартовался
шведский лесовоз  с бортовым  номером Sъ-16, приписанный  к Стокгольму,  для
ремонта  неисправностей  топливной  системы.   В  связи  с  неблагоприятными
погодными  условиями лесовозу  было  разрешено  продлить  стоянку,  о  чем в
журнале  была сделана  соответствующая запись. В 6.30 утра  19 апреля  судно
Sъ-16 покинуло порт.
     Во время его  стоянки на  соседних  пирсах были  пришвартованы  в общей
сложности шесть судов  --  танкеров,  сухогрузов и  контейнеровозов,  из них
четыре российских, один  польский  и один финский.  Никаких  контактов между
командами не зафиксировано. Хотя трап лесовоза был спущен на пирс, никто  из
опрошенных  не  заметил, чтобы  кто-нибудь из посторонних поднимался на борт
судна  или  кто-либо  из  команды   сходил  на  берег.  Лишь  один  из  моих
собеседников, в прошлом судовой механик, а нынче практически  спившийся бич,
обитающий при котельной порта, рассказал,  что около полуночи, когда у него,
по его  собственному выражению, "горели трубы", он вышел на территорию порта
в  надежде  встретить  какого-нибудь  подгулявшего моряка  и  составить  ему
компанию  и  заметил,  как  к  пирсу,  где  стоял  лесовоз  Sъ-16,  под®ехал
цельно-крытый  автомобиль  типа  "санитарки"  и  через  короткий  промежуток
времени уехал. Моему собеседнику показалось,  что  там что-то  грузят, и  он
решил  предложить  свою  помощь,  чтобы заработать на  бутылку. Но  когда он
подошел,  автомобиль  уже  от®ехал,  а вахтенный  на  ломаном  русском языке
предложил ему убраться к черту.
     Данные  показания  следует принимать  с  поправкой на то, что  во время
разговора мой собеседник был уже изрядно пьян, путал названия судов и вообще
не был уверен, что все происходившее было именно в ночь на 19 апреля.
     Никаких других заслуживающих внимания свидетельств не получено".

     "СПЕЦТЕЛЕГРАММА
     Пос. Полярный, лейтенанту Авдееву.
     Срочно вылетайте в Мурманск. Получите в  ФСБ и МВД подробную сводку обо
всех  происшествиях по  области  за  минувшие дни  с 18  апреля, не исключая
бытовых преступлений и  ДТП. После этого немедленно  возвращайтесь в Москву.
Голубков".

     "ШИФРОГРАММА
     Лорд -- Туристу.
     Лесовоз Краузе вернулся  в Стокгольм  и сразу после  разгрузки  вышел в
Хельсинки. Мой агент,  внедренный  в команду, успел сообщить, что  во  время
рейса в Кандалакшу не заметил ничего подозрительного, в том числе и во время
стоянки судна в Кольском заливе.
     После ухода лесовоза в Хельсинки  квартира Краузе, его загородный дом и
гараж  были  подвергнуты  тщательному  негласному  обыску.   Обыск  не   дал
результатов.  Денег в сумме  400 тысяч  долларов не обнаружено. Передать  их
кому-либо на хранение или  положить в банк Краузе  не мог, так как все время
находился  под  наблюдением.  Очевидно,   наше  предположение   о   доставке
взрывчатки об®екту П.  на лесовозе Краузе оказалось несостоятельным, либо же
доставка была отменена по другим причинам.
     Наблюдение за Краузе и выявление его связей продолжаются".

     "СПЕЦСООБЩЕНИЕ
     Пастухов -- Голубкову.
     Генрих сообщил мне, что с доставкой пластита ничего не вышло и придется
воспользоваться толом, который мы достали.
     Сегодня утром  он вылетел в Москву. По его  словам, дня на четыре. Цель
поездки: организация утечки информации о проверочном захвате Северной АЭС".

     "ЭЛЕКТРОННЫЙ ПЕРЕХВАТ
     Пилигрим -- Рузаеву.
     Акция будет  начата в  воскресенье  26  апреля  в 23.10 по  московскому
времени".

     "ШИФРОГРАММА
     Срочно. Турист -- Доктору, Джефу, Лорду, Солу.
     26 апреля в 23.00 по московскому времени -- час "Ч".
     Глава девятая. Ход шакала
     I
     Двадцать второго  апреля, в  среду, во второй половине дня,  за четверо
суток до назначенного Пилигримом захвата  Северной  АЭС,  полковник Голубков
почувствовал, что еще немного -- и  его хватит инсульт или еще  какая-нибудь
холера.  Голова  была  как  наглухо  закупоренный  перегретый  котел,   мозг
отказывался воспринимать новую информацию, даже самую пустяковую. При каждой
попытке сосредоточиться начинала зудеть жилка  на левом виске.  Почему-то на
левом, хотя левое полушарие, как известно, управляет эмоциями,  а разумом --
правое.  Еще   с   курсантских   времен  Голубков  помнил  одно  из   правил
результативного общения: когда нужно воздействовать на чувства человека, ему
говорят преимущественно в левое ухо, когда на логику -- в правое.
     Голубков  сидел в  изолированной  комнате-боксе  информационного центра
рядом с лейтенантом-компьютерщиком, задействованным в  операции  "Капкан", и
тупо смотрел на расшифрованное  сообщение  Пастухова, только  что выплюнутое
лазерным принтером.
     Там было:
     "Генрих позвонил из  Москвы и  предложил мне  вызвать  в  Полярные Зори
сотрудников  Си-Эн-Эн   Арнольда  Блейка   и  Гарри  Гринблата   для  с®емки
сенсационного   материала.  Мотивировка:  видеозапись  проверочного  захвата
станции,  сделанная иностранными журналистами,  прозвучит убедительней.  Мои
действия?"
     Лейтенант-компьютерщик молча ждал.
     -- Хреновину  какую-то спрашивает,  -- раздраженно проговорил Голубков.
-- От него ждут доклада о результатах испытания взрывателей, а не эту фигню!
     --  Рано,  Константин  Дмитриевич,  --  возразил  лейтенант. -- Час  по
Гринвичу -- это двадцать два по московскому времени. Информация об испытании
поступит вряд ли раньше полуночи.
     -- Да? И в самом деле, -- проговорил Голубков. -- Что-то башка ни черта
не варит!
     Он вытащил из кармана пачку "Космоса" и тут же, чертыхнувшись про себя,
сунул ее обратно: в информационном центре курить категорически воспрещалось.
Голубков встал и пошел к выходу.
     -- Нужно что-то ответить Пастухову, -- напомнил лейтенант.
     --  Ответь: "Вызывай. Дубль -- Доктору", --  добавил Голубков, массируя
жилку на виске. -- Сообщение Пастухова и мой ответ.
     Пальцы компьютерщика забегали по клавиатуре.
     В бокс заглянул генерал-лейтенант Нифонтов:
     -- Есть что-нибудь новое?
     Голубков молча протянул ему распечатку.
     -- Кто такие эти Гринблат и Блейк?
     --  Тележурналисты,  которые работают  в горячих  точках,  --  об®яснил
Голубков. -- Команда Пастуха  отбила их у боевиков. В  Чечне. Давно, еще при
Дудаеве. За это Пастух получил американского "Бронзового орла".
     -- Откуда о них знает об®ект?
     -- Из моей докладной в ФСБ. Той, которую ты назвал поэмой.
     -- Теперь вспомнил. Они там нужны? Голубков вяло пожал плечами:
     -- Да пусть снимают. И если Пастух откажется, у об®екта сразу возникает
вопрос: почему? Может насторожиться.
     Нифонтов внимательно на него посмотрел и кивнул на дверь:
     -- Пошли отсюда.
     В  холле   остановился,  снова  пристально  взглянул  на   Голубкова  и
неодобрительно покачал головой:
     -- Так не пойдет, Константин Дмитриевич. Езжай-ка домой. А еще лучше --
в  наш  реабилитационный центр.  Посиди в  сауне, поплавай в бассейне, прими
граммульку на грудь и как следует выспись.
     -- Какая  там, к черту, сауна! -- отмахнулся  Голубков. --  Выпью  кофе
покрепче, проглочу пару пилюль и буду в порядке.
     --  Это не  совет. Это  приказ. Такой  ты  на, хрен  никому не нужен. А
стимуляторы  будешь  глотать,  когда  спать будет некогда. Боюсь,  тебе  это
вскорости предстоит.
     -- Тебе тоже, -- заметил Голубков.
     -- И мне, --  согласился Нифонтов. -- Прямо  сейчас и езжай, я позвоню,
чтобы для тебя приготовили номер.
     -- Ну, раз приказ... Ладно, только уберу бумаги и позвоню домой.
     --  Вызвать  машину  полковника,  --   приказал  Нифонтов  дежурному  и
повернулся к  Голубкову:  --  Чтобы  через,  пять  минут  и  духу  твоего  в
управлении не было!
     Но  Голубкову не удалось  выполнить  распоряжение  начальника. У дверей
кабинета его поджидал лейтенант Авдеев.
     --  Ваше  приказание выполнено,  -- доложил  он и протянул  пластиковую
папку  с десятком  машинописных  страниц.  -- Сводка  всех  происшествий  по
Мурманской области за последние четыре дня.
     -- Почему задержался? --  спросил Голубков,  пропуская  Авдеева  в свой
кабинет.
     -- Мурманск не  выпускал.  Полсуток аэропорт был закрыт. Снежные заряды
шли, один за другим. Потрясающее зрелище. Солнце,  все ясно и вдруг -- снег,
везде, в метре ничего не разглядеть. А через десять минут -- снова солнце. А
потом снова заряд. Никогда такого не видел. Но мурманчане говорят:
     ранней весной обычное дело.
     -- Что здесь? -- кивнул Голубков на папку.
     -- Полный букет. От явно заказного убийства до пьяной поножовщины.
     -- Кого убили?
     -- Хозяина  казино. Снайпер. В самом  центре  Мурманска. К нашим  делам
никакого отношения не имеет.
     -- А что имеет?
     -- По-моему, ничего.
     Голубков полистал сводку и отложил ее в сторону.
     -- Ладно, возьму  с собой, потом посмотрю. Документ без  грифа, так что
ничего страшного. Сдай отчет в бухгалтерию и можешь отдыхать.
     Авдеев вышел.  Голубков набрал номер домашнего телефона. Занято. Набрал
еще раз. Снова короткие гудки. Ну ясно, младшая  дочь треплется с подругами.
Восемнадцать лет, есть о  чем потрепаться. Любовь, любовь. По два часа может
висеть  на телефоне, пока  не сгонят. А согнать некому -- жена на  работе, а
пятнадцатилетний  Сашка еще не набрал  силы, чтобы отнять у сестры телефон и
самому  залечь на диване с  трубкой. Этот  на  машинах помешан, все иномарки
знает наперечет. Тоже может по часу спорить с приятелями, есть на "понтиаке"
девятьсот  лохматого года турбонаддув  или его начали ставить позже. Клянчит
хоть  старый "Запорожец". И придется  купить.  А  что делать? Пусть лучше  с
"запором"   возится,   чем   свяжется   с   какими-нибудь   наркоманами  или
токсикоманами.
     Голубков  поставил аппарат на автодозвон и  в  ожидании звонка принялся
просматривать сводку, привезенную лейтенантом Авдеевым.
     Происшествия  были  сгруппированы  по  разделам.  Тяжкие  преступления:
убийства,   разбойные   нападения,   вымогательства   под   угрозой  оружия,
вооруженные  грабежи. Потом шли бытовые преступления, нападения на таксистов
и частников, квартирные  кражи.  Заявления о  пропавших.  Старик, страдающий
склерозом.  Заблудился, видно, бедолага,  забыл,  где  живет. Таких находили
иногда за  тысячу  километров от  дома.  Два подростка,  один  из Мурманска,
второй из Оленегорска. Сорокалетний шофер из поселка Колки. Семнадцатилетняя
девушка из Мурманска.  Это -- скверно, вряд ли найдется. Угоны автомашин.  В
основном новые "Жигули" -- "восьмерки" и "девятки", тридцать первые "Волги".
"УАЗ-3962" затесался. Тоже из Колков,  служебный,  какого-то "Ремстройбыта",
1989  года выпуска.  Кому он,  интересно, понадобился?  Дорожно-транспортные
происшествия  --  по  пьянке, из-за  превышения  скорости,  нарушения правил
обгона. Карманные кражи,  мошенничества. Действительно, полный букет. Бурлит
жизнь.  Как гнилое  болото. Что в  Мурманске,  что  в Москве.  Она и раньше,
конечно, бурлила. Но все же не так.
     Телефон, наконец,  звякнул. Трубку взял Сашка.  Голубков хотел обругать
сына, но сдержался. Велел передать матери, что его сегодня не будет.
     -- Командировка? -- спросил Сашка, привыкший к отлучкам отца.
     -- Дежурство. -- Голубков хотел уже положить трубку, но остановился. --
Скажи-ка, знаток, "УАЗ-3962", что это за машина?
     --  Ну,  батя,  таких  элементарных  вещей  не   знаешь!   Обыкновенная
"санитарка".  Движок  от   двадцать  четвертой  "волжанки",  задний  привод,
передний ведущий мост. Полное говно -- аппарат.
     -- "Скорая помощь"? -- уточнил Голубков.
     --  Да  нет.  "Скорые"  сейчас  --  на  "РАФах"  или  "газелях".  А  на
"санитарках" -- ветеринарная  служба.  А чаще просто мелкие грузы  возят. Да
видел  ты их тысячу раз -- такие фургончики  с цельнометаллическим  кузовом.
Обычно зеленые или темный беж. А что, тебе предлагают купить?
     Голубков хмыкнул:
     --  Ага, предлагают.  "Линкольн" мне  предлагают. Лимузин выпуска  1974
года. Длиной семь с половиной метров.
     -- И ты... купишь?
     Сашка аж захлебнулся от волнения.  Простодушие  -- это  было в  нем  от
отца. Намается он с ним в нынешней жизни.
     -- А  как же! -- подтвердил  Голубков.  --  Квартиру продадим  и  купим
"кадиллак".
     -- А где же мы будем жить?
     -- А в нем и будем.
     -- Все шутишь! -- разочарованно заключил сын.
     -- А  ты все ушами  хлопаешь! Надо  же  хоть немного думать, прежде чем
раскрывать рот!
     Голубков положил трубку и тотчас забыл о сыне.
     "Санитарка".  Угнана из поселка Колки 18 апреля. В  тот же  день  исчез
шофер из тех же Колков. Работал в "Ремстройбыте". Что это за Колки?
     Голубков достал карту Кольского полуострова и расстелил на столе. Минут
десять через лупу  исследовал  ее по  квадратам. И  наконец  нашел. Название
Колки  было  набрано самым  мелким  шрифтом,  еле различимым  среди  голубых
разводов  озер  и желтых  сопок. Крошечная  точка  населенного  пункта почти
сливалась  с  точкой  пожирней,  какой обозначались  поселки  более крупные.
Голубков  прочитал  название поселка, и  мощный выброс  адреналина  в  кровь
мгновенно смыл апатию и усталость.
     -- Лейтенанта Авдеева ко мне, срочно! -- приказал он помощнику.  --  Он
должен быть в бухгалтерии.
     --  Отчитался  за  командировку?  --  спросил  Голубков,  когда  Авдеев
появился в его кабинете.
     -- Так точно.
     -- А теперь бегом оформляй новую.
     -- Куда?
     --  Туда же. Смотри! Вот Колки. А  вот  Полярный.  Понял? Эти  Колки --
пригород Полярного. Задача: найти угнанную "санитарку" и  пропавшего шофера.
Этот шофер  работал  в "Ремстройбыте". Сто из ста, что  он  и  был водителем
"санитарки".  Опросить  жену,   соседей,   завгара,  всех.   Задание  особой
государственной важности.  Прочесать  всю  область.  Все  дороги,  проселки.
Поднять вертолеты, обследовать все доступные для проезда места.
     -- За четыре дня он мог уехать далеко  за пределы области, -- попытался
возразить лейтенант Авдеев.
     -- Уехал  --  значит,  уехал. Нет  -- значит, нужно найти.  И  еще.  Ты
написал  в рапорте,  что одновременно  с лесовозом Краузе  в Полярном стояло
шесть судов.
     -- Четыре наших,  польский сухогруз и финский контейнеровоз с припиской
к Хельсинки, -- подтвердил Авдеев.
     -- Возьми в порту все данные, какие у них есть. Маршрут, груз, капитан,
судовладелец. Особое внимание -- на  поляка и  финна. Информацию сообщай  по
мере получения. Приказ ясен?
     -- Так точно. Товарищ полковник, если бы я знал...
     -- Не оправдывайся, -- прервал Голубков. -- Не мог ты ничего знать. И я
не знал. Теперь знаем больше. А должны знать все. Действуй.
     Лейтенант  Авдеев вышел. Заглянул  Валера, водитель  и  личный охранник
Голубкова,  прикрепленный  к  полковнику  после  его назначения  начальником
оперативного  отдела. Должность  была  генеральская,  начальник оперативного
отдела УПСМ относился к категории секретоносителей,  и ему  полагался второй
охранник. Но  поскольку генеральские лампасы Голубкову не  светили, несмотря
на представления Нифонтова, пришлось Валере совмещать эти две несовместимые,
по  существу, обязанности.  По правилам,  водитель  должен вести  машину,  а
телохранитель  контролировать  обстановку.  Но правила  правилами,  а  жизнь
жизнью.
     -- Мы едем, Константин Дмитриевич?
     -- Сейчас. Через пять минут.
     Но  пять минут  растянулись. Нужно  было составить  шифровку начальнику
Мурманского ФСБ, организовать через Нифонтова подпись директора  ФСБ,  иначе
лейтенанта Авдеева с его планами просто пошлют  подальше.  Только через  час
Голубков  спустился во двор  и сел  на заднее  сиденье своей "Волги", внешне
ничем не отличимой от  обычных частных машин, однако оснащенной спецсвязью и
мощным роверовским движком. Он откинулся на спинку,  закрыл глаза и приказал
себе  забыть обо всех  делах.  Полное расслабление.  Этому  приему  Голубков
научился еще в Афгане, пятнадцати минут часто хватало, чтобы снять усталость
после  напряженных бессонных суток. Но тогда  он был на Двадцать лет моложе,
теперь пятнадцати минут было недостаточно.
     По тому, как  изменился  шум,  проникавший в салон, Голубков понял, что
машина вышла из города. Вместо  чада запруженных транспортом московских улиц
в приоткрытое окно ворвался свежий прохладный воздух. Голубков почувствовал,
как внутреннее напряжение постепенно отпускает его.
     Из состояния расслабленности его вывел голос Валеры:
     -- Константин Дмитриевич, нас пасут. Не оглядывайтесь.
     Голубков открыл  глаза.  "Волга"  шла  по Минскому  шоссе.  По обочинам
стелилась свежая  зелень  берез.  Машин  на  шоссе  стало заметно меньше. До
реабилитационного центра было еще километров сорок.
     -- Кто пасет? -- спросил Голубков.
     --  "Форд эскорт".  Похож на  новый. Цвета  светлый металлик.  В  тачке
только водитель.
     -- На таких машинах не пасут. Когда засек?
     -- Еще на Кутузовском. Висит на "хвосте".
     -- Поверни зеркало.
     Валера поправил зеркало заднего вида так, чтобы Голубков мог видеть то,
что происходит сзади. Да, новенький "форд". Метрах в сорока. В машине только
один человек. Лица не видно. В штатском. Солнцезащитные очки.
     Водитель "форда"  увидел,  вероятно,  движение Валеры,  поворачивающего
зеркало  заднего вида,  и понял,  что это значит. Он два раза коротко мигнул
дальним светом и включил правый поворотник.
     -- Остановись, -- приказал Голубков. Валера с®ехал на обочину, заглушил
двигатель и извлек из наплечной кобуры табельный ПМ. "Форд" об®ехал "Волгу",
остановился  метрах в  десяти  перед  ней. Водитель вышел  из  машины,  снял
солнцезащитные  очки  и  направился  к "Волге" Голубкова. Валера  передернул
затвор.
     -- Отставить. Убери ствол.
     -- Уверены?
     -- Да, -- кивнул Голубков.
     Он действительно был уверен, что оружия  не понадобится.  Потому что от
"форда" к "Волге" шел Аарон Блюмберг.
     Голубков открыл дверцу:
     -- Садитесь.
     Блюмберг отрицательно покачал головой:
     -- Давайте лучше покурим на свежем воздухе