стливчик!
   - К сожалению, человеческое счастье никогда не бывает полным...
   - Неужели и у вас есть основания быть недовольным судьбой?
   - Есть!
   - Какие же?.. Если, конечно, не секрет.
   -  Никакого  секрета,  обыкновенные  житейские  заботы.  Моя   жена   -
искусствовед. Она единственная дочь  состоятельных  родителей  и  намерена
получить ученое звание при Венском университете. Обосновавшись во Франции,
мы надеялись, что она сможет совершенствоваться по своей специальности. Но
мы застряли в этом маленьком городке, а часто бывать в  Париже  и  подолгу
оставаться там, чтобы посещать музеи, слушать лекции в Сорбонне...
   - Так вам необходимо перебраться в Париж! - перебил Жубер.
   - Не так-то это просто. Помимо того, что здесь у меня налаженное  дело,
остается еще главное, не забывайте, что я иностранец и  мне  устроиться  в
Париже и прилично зарабатывать почти невозможно... Не могу же  я  работать
простым  механиком  или  поступить   рабочим   на   автомобильный   завод!
Безработных в Париже и  без  меня  хватает.  Потом,  признаться,  отвык  я
работать по найму...
   Лиза позвала мужчин ужинать, и на этом деловой разговор оборвался.
   Как и можно было ожидать, Жубер  и  мадемуазель  Мадлен  отказались  от
посещения утренней мессы. Когда Василий и Лиза вернулись из церкви, гостей
дома  не  оказалось.  По  словам  служанки,  они  позавтракали   и   пошли
прогуляться по городу. Вид у служанки  был  смущенный,  растерянный.  Лиза
спросила:
   - Что с вами, Рози? Вы чем-то расстроены?
   - Ах, мадам, лучше не спрашивайте! Это  просто  ужасно...  Я  видела...
Видела, как они целовались! - Служанка стыдливо опустила глаза.
   - Что же в этом дурного? Почему  мсье  Жубер  не  мог  поцеловать  свою
племянницу?
   - Мадам, это был совсем не родственный поцелуй!  -  прошептала  Рози  и
выбежала из комнаты.
   Намеченная заранее программа была выполнена полностью. Все  было  мило,
пристойно и скромно, хотя и не скупо.
   Возвращаясь домой после обеда с местной знатью, Жубер взял Василия  под
руку.
   -  Вы  просто   волшебник,   Кочек!   Чтобы   завоевать   сердца   моих
соотечественников,  как  вы  сумели  это  сделать,  нужно  быть   поистине
волшебником. Я видел, с каким уважением относятся к вам жители городка,  и
порадовался за вас...
   После от®езда гостей Василий засел за  литературу  по  декоративному  и
прикладному искусству, стал усердно изучать все тонкости рекламного  дела.
Большую помощь в этой работе оказывала ему Лиза - она увлеклась искусством
рекламы. Василия  удивляли  размах  и  значение,  какие  имела  реклама  в
Соединенных Штатах Америки, и он невольно думал, что, если бы существовала
"Рекламная фирма Жан Жубер и Кь", она  могла  бы  сказать  новое  слово  в
рекламном деле во Франции...
   Он был теперь настолько уверен в  возможности  переезда  в  Париж,  что
несколько раз ездил  туда  с  Лизой,  чтобы  подыскать  подходящее  жилье:
небольшую, в две-три  комнаты,  не  очень  дорогую,  но  вполне  приличную
квартирку недалеко от центра.
   Постепенно начал он подготавливать своего компаньона к мысли о том, что
им рано или поздно придется расстаться.



        3

   Василий не спешил делать Жуберу конкретные деловые предложения. Он даже
длительное время не появлялся у него. Он терпеливо ждал, понимая, что крах
рекламного бюро Жубера не за горами.
   Заехав однажды в банк по своим делам, Василий,  как  бы  между  прочим,
попросил  одного  расторопного  служащего  навести  справку  о  финансовом
положении рекламного бюро мсье Жубера в  Париже,  об®яснив  законное  свое
любопытство тем, что предполагает завязать с этим бюро деловые отношения.
   - Вообще-то принцип всех банков - держать в строгом секрете  финансовое
положение клиентов... Но для вас, мсье Кочек, я сделаю невозможное и, если
узнаю, немедленно сообщу вам, - ответил служащий.
   Через несколько дней Василию стало известно, что  финансовое  положение
Жубера самое печальное и что векселя его скоро будут  опротестованы.  Крах
неизбежен!..
   Решив, что настало время действовать, Василий поехал в Париж. Он застал
Жубера в подавленном состоянии. Живой и  веселый  француз  как-то  поблек,
осунулся, даже мешки появились под глазами.
   - Что с вами, не заболели ли? - участливо спросил Василий, пожимая  его
руку.
   -  Не  спрашивайте,  друг  мой!..  Скоро,  кажется,  я  буду   конченым
человеком...
   - Случилось несчастье?
   - Смотря что называть  несчастьем...  Сбыта  не  стало,  склады  забиты
готовым товаром. Нечем платить рабочим.  Я  должен  за  аренду  помещения,
должен поставщикам сырья. А тут еще  подходит  срок  погашения  векселя  в
банке. Вы деловой человек, знаете: опротестовали вексель - конец всему, ты
банкрот и надеяться тебе больше не на что.
   - Положение действительно такое критическое или вы сгущаете  краски?  -
сочувственно спросил Василий.
   - Сгущаю? Нисколько, - все потеряно, и у меня нет никакого выхода.
   - Не отчаивайтесь, мой друг. На свете не бывает положения, из  которого
нет выхода. Давайте подумаем вместе, что можно предпринять.
   - О чем тут думать? Все ясно. Вы же не заплатите по  моему  векселю.  А
даже если бы и заплатили, все равно я не  в  состоянии  вернуть  вам  ваши
деньги... Лучше уж сразу - пусть об®являют банкротом, опишут имущество!  -
Жубер безнадежно махнул рукой.
   - И все-таки давайте обсудим положение, - настаивал Василий. - На какую
сумму вы выдали вексель?
   Жубер неохотно назвал сумму: три тысячи восемьсот франков. Есть  и  еще
векселя: на тысячу двести  франков  и  на  тысячу.  Всего  -  шесть  тысяч
франков. Но есть и другие долги - поставщикам за папье-маше, краски, клей.
Рабочим не выплачено за два месяца. За  аренду  помещения,  электричество,
мало ли еще за что...
   - А конкретнее? - настаивал Василий.
   Жубер впервые пристально и заинтересованно посмотрел на собеседника.
   - Уж не собираетесь ли вы оплатить мои долги? - хмуро пробормотал он.
   - Может быть, - невозмутимо ответил Василий.
   - С какой стати? Времена добрых волшебников, кажется, давно прошли...
   - Волшебников - прошли. Друзей и деловых людей - нет. Так, другие  ваши
долги...
   - Портному, мяснику, бакалейщику, булочнику - им я, кажется, не  платил
за последние два месяца.
   - Все понятно. А теперь выслушайте  меня.  Я  оплачу  все  ваши  долги,
крупные и мелкие, и вложу в дело некоторую сумму,  при  условии,  конечно,
что вы возьмете меня в компаньоны!
   - Вас? В компаньоны? Да с величайшим удовольствием! - воскликнул Жубер.
Потом, как бы опомнившись, спросил: - Но, бог  мой,  зачем  вам  рисковать
деньгами, вкладывая их в безнадежное предприятие?
   - Я не думаю, что ваше предприятие безнадежное, Не обижайтесь на  меня,
ради всех святых, - просто вы ведете дело не совсем так, как  требуется  в
наше  время.  Может  быть,  я  не  прав,  но  у   меня   сложилось   такое
впечатление...
   Самолюбие Жубера было задето.
   - Интересно все же знать, в чем же, по-вашему, заключается мое неумение
правильно вести дело и на чем основаны ваши впечатления? Скоро десять лет,
как существует бюро. Разве моя вина, что во всех областях торговли  застой
и число банкротов растет ежедневно?
   - Я знаю, мой друг, что ваше бюро существует давно. Знаю и  другое;  по
инерции вы продолжаете выпускать одну и ту  же  продукцию  -  симпатичного
коротыша с подносом. Когда-то  он  пользовался  успехом,  но  ведь  им  вы
заполнили всю Францию! А ваши очень дорогие кошки и собаки  из  папье-маше
не находят сбыта вообще, - спокойно и мягко сказал Василий.
   - Что же вы можете предложить?
   - Думаю, что сейчас в рекламном деле следует исходить  именно  из  того
печального факта, что в торговле  застой.  Следовательно,  все,  буквально
все, кровно заинтересованы  в  сбыте  своей  продукции.  Все  нуждаются  в
рекламе, но в рекламе разнообразной, доходчивой, неожиданной  и  в  то  же
время конкретной. Я перестроил бы работу рекламного бюро - подыскал бы для
рекламы новые, более солидные об®екты, чем гастрономия и бакалейные лавки.
- Василий говорил неторопливо, уверенно. - Наши дела могут  поправиться  в
течение  ближайших  трех-четырех  месяцев,  при  условии,  что  мне  будет
предоставлена свобода действий. Было бы целесообразно временно  прекратить
работу бюро и возобновить ее после основательной реорганизации.
   - Прекратить?! А на что мы жить станем, позвольте вас спросить?
   - Какую сумму вы брали из кассы на личные расходы? - перебил Василий.
   - Тысячу, тысячу двести франков в месяц. Впрочем, так  было  раньше,  -
поспешил раз®яснить Жубер, - за последние месяцы не больше пятисот...
   - Отлично! Вы получите свою тысячу франков в месяц.
   - Как? - Жубер недоверчиво пожал плечами.
   - Очень просто,  будете  получать  из  кассы  тысячу  франков  за  счет
временного уменьшения основного капитала фирмы... Не думайте, Жубер, что я
какой-то филантроп. Я деловой человек и сознательно  иду  на  определенный
риск, надеясь на наши с вами силы. Мне приходится поступать так  еще  ради
будущности Марианны, - ей необходимо жить в Париже. Иначе, конечно,  я  не
стал бы бросать налаженное, достаточно прибыльное дело, которым  занимаюсь
сейчас. Недавно мы с моим компаньоном Ренаром подвели  итоги  -  и  можете
себе представить? Оказывается, меньше чем за год нам удалось почти удвоить
основной капитал предприятия, не принимая в расчет денег, которые мы брали
ежемесячно на жизнь.
   - Что ж, мне раздумывать не приходится!.. Давайте попробуем. Лично  мне
терять нечего, - в случае неудачи еще на несколько месяцев оттянется крах.
Выигрыш во времени тоже ведь кое-что значит!..
   - Не будем говорить о крахе! На днях я дам вам деньги,  и  вы  досрочно
выкупите вексель. Это произведет хорошее впечатление в финансовых  кругах:
фирма, испытывающая денежные  затруднения,  не  станет  учитывать  векселя
раньше времени.
   - Что требуется от меня? - спросил Жубер.
   - Да, собственно, ничего... Если не считать того, что нам  нужно  будет
оформить  наши  взаимоотношения  у  нотариуса  и  зарегистрировать   новое
предприятие в торговой палате Парижа. У меня  могут  возникнуть  кое-какие
трудности, - я ведь  иностранец.  Поэтому  я  всецело  полагаюсь  на  вашу
помощь.
   - Я сделаю для вас все, что в моих  силах.  В  деловых  кругах  у  меня
обширные  связи!  -  Впервые  за  весь  этот  разговор  в  голосе   Жубера
послышались бодрые нотки.


   Ренар, хотя и был в известной мере подготовлен к тому, что Кочек выйдет
из дела, был очень огорчен сообщением компаньона. Расстроенный,  он  молча
стоял перед Василием, потом спросил, как ребенок:
   - А как же я?
   Василию стоило больших трудов успокоить толстяка.
   - Все будет в порядке, не волнуйтесь! А чтобы на первых  порах  вам  не
пришлось испытывать финансовых затруднений, я оставлю свою долю  капитала,
ну, скажем, на полгода, не требуя процентов. Думаю,  что  этим  я  отплачу
вам, хоть частично, за добро, которое вы сделали для меня. Что бы потом ни
случилось, я всегда буду хранить в сердце благодарность вам!..
   - Это великодушно с вашей стороны, - растроганно  сказал  Ренар.  -  Но
сумею ли я один справиться с делами без вас - вот в чем вопрос?
   - Несомненно справитесь! Дело налажено, заказами мастерская  обеспечена
на  полгода  вперед.  Будем  откровенны:  какой  вам  смысл  теперь  иметь
компаньона и делить с ним прибыль, когда вы и один можете расширить  дело?
А я, я не могу не считаться с интересами  жены.  Она,  бедняжка,  страдает
здесь, хотя и старается скрывать это от меня и от всех.  Марианна  молода,
ей необходимо завершить образование в Париже. С чем, с каким  багажом  она
вернется рано или поздно на родину? Привезет с  собой  парижские  туалеты?
Этим никого не удивишь в наше время!..
   На следующий день они посетили  нотариуса  и  аннулировали  договор  на
совместное владение ремонтной мастерской. Ренар вручил Василию вексель  на
семь тысяч франков, который тут же учел директор отделения банка "Лионский
кредит". Таким образом, Василий мог перебраться в Париж,  имея  в  кармане
кругленькую сумму - одиннадцать тысяч франков наличными.
   Рекомендация мэра городка, лестные отзывы Ренара и кюре, обширные связи
Жубера в деловых кругах - все это сыграло свою роль, и вскоре Василий стал
равноправным компаньоном рекламной фирмы.
   С переездом в Париж он не торопился. Он все еще  подыскивал  подходящую
квартиру, а пока каждое утро ездил на  работу  из  городка  и  возвращался
вечером. Нередко вместе с ним ездила  Лиза,  по-прежнему  интересовавшаяся
искусством рекламы.
   Прежде  всего  Василий  прекратил  выпуск  коротышек,  собак,  кошек  и
рассчитал весь персонал. Без устали бродил он по улицам Парижа,  иногда  в
сопровождении Лизы, подолгу  простаивал  у  витрин  больших  универсальных
магазинов, у рекламных щитов возле кинотеатров, у театральных афиш.
   Жубер безучастно  наблюдал  за  действиями  компаньона,  меланхолически
насвистывая арии из опер и модные песенки.
   Как-то  Василий  и  Лиза,  проходя  по  набережной  Сены  мимо  ларьков
букинистов, увидели бледного длинноволосого  молодого  человека  в  черном
свитере, рисующего цветными мелками на тротуаре уличные сценки.  Некоторые
из прохожих бросали мелкую монету в его  кепку.  Рисовал  молодой  человек
быстро, уверенно. На сером асфальте оживали то молоденькая цветочница,  то
шофер такси, то подвыпивший посетитель бистро.
   - Посмотри,  он  необыкновенно  талантлив,  -  негромко  сказала  Лиза,
замедляя шаги.
   Некоторое время они молча наблюдали за работой художника.
   Когда художник  закурил,  отдыхая,  Василий  подошел  к  нему  ближе  и
спросил:
   - Скажите, вы самоучка или учились где-нибудь?
   У молодого человека было подвижное, живое лицо, насмешливые глаза.
   - Собственно, почему это интересует вас? - Он оглядел Василия с  головы
до ног.
   -  Мне  кажется,  для  самоучки  вы  рисуете  слишком  хорошо,  а   для
профессионала...
   - А для профессионала ничего другого не оставалось! Я пять лет учился в
студии... Очевидно, мсье иностранец,  если  он  не  знает,  что  последнее
ничего не значит!.. У меня нет мастерской, нет денег на холст и краски!  -
Он говорил резко, с вызовом, но, взглянув на Лизу, изменил тон. - Мать моя
прикована к постели, - негромко проговорил  он,  -  а  я  единственный  ее
кормилец. Да и самому мне тоже нужно есть и пить. Вот и  добываю  себе  на
пропитание, как могу...
   - А хотели бы вы иметь постоянную работу? - спросил Василий.
   - А вы знаете кого-нибудь, кто мне предложил  бы  ее?  Кстати,  учтите,
меня даже гарсоном в ресторан не  взяли.  Говорят,  слишком  выразительная
физиономия и выражает не то, что нужно!..
   - Загляните ко мне завтра. - Василий протянул ему визитную карточку.  -
Скажем, в десять утра.
   Молодой художник долго смотрел вслед Василию и Лизе. И, увидев в  кепке
кроме мелких  серебряных  монет  трехфранковую  бумажку,  подумал:  уж  не
появился ли в Париже новый граф Монте-Кристо?
   Утром, в условленный час, он стоял перед Василием в его конторе.
   - Садитесь и слушайте. -  Василий  указал  рукой  на  кресло.  -  Здесь
рекламное бюро, которое пока ничего не  рекламирует.  К  сожалению,  вышло
так, что нужно начинать все сызнова. Вот я и пытаюсь. Прежде чем взять вас
на работу, мне хотелось бы увериться, что вы способны трудиться в  области
рекламы.
   - Попробуйте! - У  художника  оказалась  неожиданно  широкая  и  добрая
улыбка.
   -  Надеюсь,  вы  не  чванливы  и  не  считаете,  что  реклама  -   дело
второсортное, не имеющее ничего общего с искусством, - продолжал  Василий.
- Моя жена, например, считает рекламу искусством, а ей и книги  в  руки  -
она искусствовед. Конечно, этот вид искусства  имеет  свою  специфику.  Но
ведь не случайно, что в Америке рекламой занимаются весьма одаренные, даже
признанные художники. Даю вам пять дней, - походите по  Парижу,  подумайте
хорошенько   над   оформлением   витрин   универсальных   магазинов,   как
рекламировать в кинотеатрах новые фильмы.  Нам  нужно  найти  оригинальные
формы рекламы, но отвечающие высоким художественным  требованиям.  Я  буду
платить вам десять франков в день. - Василий достал  бумажник  и  отсчитал
художнику пятьдесят франков. - Разумеется, это на первых порах.  Потом  мы
установим вам оклад в зависимости от ваших способностей.
   - Через пять дней я буду у вас! - Молодой человек откланялся.
   - Думаете, он вернется? - с иронической улыбкой  спросил  Жубер,  молча
слушавший разговор.
   - Непременно!
   - Святая наивность! Друг мой, вы плохо знаете парижскую богему. У  этих
волосатых бродяг ничего нет святого, нет ни чести, ни совести. Сегодня  же
ночью он  промотает  ваши  пятьдесят  франков  в  компании  девиц  легкого
поведения и разве что,  вспомнив  вашу  щедрость,  выпьет  бокал  за  ваше
здоровье!..
   - Я действительно плохо знаю Париж, но хорошо разбираюсь в людях.  Этот
парень  талантлив.  Он  не  только  вернется,  но   и   принесет   стоящее
предложение.
   - Поживем - увидим...
   Молодой художник пришел на третий день. Он принес миниатюрный  об®емный
макет рекламы старого американского боевика "Багдадский вор". Картина  эта
опять шла в одном из кинотеатров города.
   На  макете  был  изображен  прославленный  Дуглас  Фербенкс,   смуглый,
обнаженный до пояса, в широких шароварах. Он притаился на  крыше  ажурного
дворца восточного владыки. Ниже, в глубине комнаты со сводчатым потолком и
узкими окнами, сидела, поджав под себя  ноги,  молодая  девушка  в  легком
восточном одеянии - пленница гарема. За высокими стенами дворца  виднелись
иглы-минаретов. На небе висел большой диск розовой луны. Все это было дано
в привычных традициях "восточной романтики". Забавным и  неожиданным  было
то, что художник включил в эту экзотическую обстановку современных парижан
- тех, кто заполняет улицы, бульвары, магазины. Он как  бы  говорил  этим:
"Посмотрите фильм - и каждый из вас переживет необыкновенные  приключения,
вообразит себя героем!"
   Василий  некоторое  время  молча  разглядывал   макет.   Потом   позвал
компаньона.
   - Посмотрите-ка, Жубер, если все  исполнить,  ну,  скажем,  в  половину
натуральной  величины,  хорошо  осветить,  это  не  может  не   остановить
внимания. Ни так ли?
   - Да, неплохо...
   - Работа увлекла меня, - взволнованно сказал художник и достал из папки
несколько листов плотной бумаги. - Здесь  наброски  рисунков  для  рекламы
кое-каких товаров...
   На  одном  рисунке  была  изображена  обставленная  элегантной  мебелью
комната.  Возле  изящного   полированного   секретера   стоял   в   полной
растерянности громила с фомкой  в  руках.  "Он  так  хорош,  что  рука  не
поднимается взломать его!" - гласила  надпись.  На  другом  рисунке  тощий
Диоген с фонарем в руках разглядывал выставку современной керамики:  "Если
бы я дожил до этого времени, я бы знал, где мне купить  хорошенькую  бочку
для жилья!"
   - Все это не лишено остроумия, - сказал  Жубер.  -  Во  всяком  случае,
свежо и ново!
   - Вы молодчина, мой друг! Для начала совсем неплохо. Как  ваше  имя?  -
спросил Василий.
   - Меня зовут Анри Борро.
   - Так вот, Борро, сколько времени вам нужно, чтобы изготовить  об®емный
макет "Багдадского вора"? И что для этого вам потребуется?
   Лицо художника на  мгновение  озарилось  радостью,  потом  снова  стало
сосредоточенным.
   - Если дадите помощника и обеспечите необходимыми  материалами,  думаю,
дня за три справлюсь!
   -  Отлично.  Материалы  вы  найдете  внизу,  в  мастерской.   Помощника
пригласите сами. Вам известны размеры витрины кинотеатра?
   - Да, мсье. Я измерил витрину.
   - Есть ко мне вопросы?
   - Пожалуй, пока нет...
   Отпустив художника, Василий поехал к владельцу  кинотеатра,  в  котором
демонстрировался "Багдадский  вор".  В  маленьком  кабинете,  со  стенами,
сплошь завешанными афишами, произошел нелегкий для Васили