сил несуществующий  шест,  выхватил  меч  и,  скакнув  вперёд,
вогнал остриё в землю.
   Алтын поднялся, пошевелил плечами и  направился  к  застывшему  на  месте
дружиннику.
   - И чё? Добил гада, что он и пикнуть не успел?
   Извек, не меняя положения руки, присел возле меча, оглянулся.
   - Вот как раз в этот момент он  и  пикнул  в  последний  раз.  Ударил  по
лезвию, когда ему брюхо протыкало. Треск был, искра из  когтей  была,  но  в
когти же и ушла. А теперь смотри! - он указал на рукоять. -  Рука  лежит  на
оплётке, ни огнива*, ни навершия не касается. Что получается?
   - Что? - переспросил Алтын.
   - Что через кожу и через дерево их волшебство не пробивает! Тем более  по
второму или третьему разу.
   - Ага, - поддакнул Микишка. - В полной силе, да втроём, вон какие деревья
валили, а вполсилы и меня пенька не смогли,.. почти.
   - Не смогли, хотя валялся ты долго. Не угомони я их дубиной, они бы тебя,
лежачего, и без волшебства придушили. Так что теперь надо  быть  умней:  под
большие молнии не соваться, а супротив маленьких голым железом не махать.
   И вот что, обмотай-ка рукоять ремешком, в  пару  слоёв,  чтоб  железа  не
касаться. Да и рука скользить не будет.
   - Сделаю, - пообещал Микишка и вернулся к  еде.  -  Вот  только  полечусь
маленько. Уж больно полезное у тебя вино. Недавно только еле дышал, а теперь
опять...
   - Живее всех живых! - закончил за него Сотник и расхохотался. - Как  семь
Кощеев?
   - Бери больше, - кивнул Алтын с набитым ртом. - Как семь с половиной!
   Коники тоже решили перекусить и выщипывали пучки травы из  под  основания
частокола. Изредка посматривали на жующего  ополченца.  Наконец,  дождавшись
когда тот приступит к печенью, подступили сзади и,  отталкивая  друг  друга,
засопели Микишке в затылок. Алтын, со смехом, принялся рассовывать  душистые
лепёшки в их пасти.
   - Ешьте, ешьте, только облизывать меня не надо!
   - Почему не надо! - удивился Извек. - У тебя на роже уже почти  ни  одной
царапины не осталось, и опухлость прошла. А, не оближи тебя  Шайтан,  неделю
бы синий ходил.
   Микишка пожал плечами, отряхнул руки и, вспомнив про шестопёр, потащил  с
себя шитый двухслойный ремень. Повертел в руках, подумал и полез в сапог  за
ножом. Попробовал пальцем остриё и стал отпарывать внутренний слой.  Отрезав
большую часть, оставил кусок подклада, в котором припрятал монету.
   Сотник с удовольствием наблюдал, как  ловкие  пальцы  распустили  толстую
кожу на три полоски и  соединили  их  хитрым  плоским  узлом.  Витки  плотно
ложились на металл рукояти от затыльника  к  перьям.  Не  доходя  ладони  до
боевой части, Микишка направил ремень назад и, положив второй слой, закрепил
конец мудрёной петлёй. Оглядев  работу,  ухватился,  подвигал  руку,  пробуя
плотность намотки, довольно улыбнулся.
   - Умение бражкой не  зальёшь!  -  гордо  произнёс  он.  -  Теперь  только
припарить над огнём и будет как камень.
   -  Гоже!  -  одобрил  Сотник.  -  Только  костёр  подождёт,  пока  и  так
повоюешь...
   Сзади заскулил шайтан. Оба оглянулись. Ворон вскинул голову, уши поставил
торчком, глаза скосил на хозяина.
   - Вот сейчас и попробуем ! - улыбнулся дружинник, но на Алтына  глянул  с
тревогой.
   - За собой смотри! - обиделся ополченец. - Я в порядке! Говорю же...
   - Ага, - довольно перебил Извек, вытаскивая меч. - Живее всех, помню.
   Он поднялся с камня, прислушался. Кони наоборот - перестали ловить  звуки
и снова склонились к траве. Теперь уже и люди слышали шорохи и хруст сучков.
Звуки приближались. Кроме пощёлкивания сушняка  стали  доноситься  негромкие
стоны.
   Извек с Микишкой удивлённо переглянулись, подвигали ладони на рукоятях  и
замерли  у  прохода  в  частоколе.  Зашуршало  совсем  рядом,  из-за  ограды
показалась странная пара.
   Сухой волхв, с седыми волосами и бородой до пояса, из последних сил висел
на мальчишке лет тринадцати. Одеяние старца было бы белым, если бы не пыль и
кровь, обильно залившая холстину. На пацане и рубаха, и  штаны,  и  медвежья
душегрейка, перехваченная в поясе плетёным ремешком,  тоже  были  забрызганы
кровью, но паренёк шатался не от ран, а  от  смертельной  усталости.  Увидав
вооружённых незнакомцев, мальчишка остолбенел, но разглядев удивлённые лица,
перевёл дух и, опираясь на дедовский посох, упрямо двинулся вперёд.
   Меч Сотника тут же оказался в ножнах.  Скакнув  вперёд,  Извек  подхватил
старика на руки и на миг застыл, высматривая куда положить.  Мальчишка  едва
не упал от  внезапного  облегчения,  одними  глазами  указал  на  жертвенный
камень.
   - На камень? - удивлённо переспросил Сотник.
   - Туда. - кивнул отрок и шатаясь побрёл к столбу.
   Микишка дёрнулся было поддержать, но тот  отшатнулся,  не  позволяя  себе
помогать. Алтын заметил  на  виске  запёкшуюся  рану,  окружённую  распухшим
кровоподтёком и решил, что пацан не в себе после такого удара.
   Сотник тем временем уложил старика на каменную плиту и, разорвав  рубаху,
оглядел жуткие раны. Левее грудины  зияла  рваная  дыра.  По  бокам  от  неё
пузырились раны поменьше с такими же рваными краями.
   - Трезубец! - безнадёжно  выдохнул  Микишка  и  отвёл  глаза.  -  Уже  не
помочь...
   - Закрой пасть! - рявкнул Извек, хотя сам видел неотвратимость  смерти  и
удивлялся, что старик ещё дышит. Оглянулся, беспомощно глянул на  мальчишку.
Тот сохранял полное присутствие духа. Облизав потрескавшиеся губы, шагнул  к
старику, положил узкую ладошку на морщинистый лоб и прошептал:
   - Пришли.
   Старец медленно открыл глаза, нечеловеческим усилием заставил себя что-то
видеть и обвёл взглядом склонившиеся над ним лица.
   - Пора. - проговорил он, глядя на мальчишку.
   Отрок  воткнул  посох  в  землю,  двинул  руку  под  душегрейку,  вытащил
стёршийся от времени нож. Взявшись обеими  руками,  сглотнул  ком  в  горле,
занёс над головой.
   - Ты... ты чё?! - еле выговорил Алтын и,  расшиперив  глаза,  рванулся  к
мальчишке. Извек поймал за локоть, дёрнул  обратно.  Ополченец  замер,  дико
поглядывая то на дружинника, то на мальца с  ножом.  Мальчишка  постоял,  не
справляясь с текущими по щекам слезами, опустил руки, всхлипнул:
   - Не могу!
   - Что не могу?! - вспыхнул Алтын. - Вы что затеяли! Дай старику  спокойно
умереть!
   Волхв собрал остатки сил и медленно проговорил:
   - Лучше... в жертву Перуну, чем от ран... иноземной нечисти!  Торопитесь!
- из под лохматых бровей на Сотника сверкнули ясные серые  глаза.  -  Уже...
совсем мало сил... должны успеть вы!
   Старик перевёл взгляд на  парнишку,  тот  протянул  древний  нож  и  сжал
трясущиеся губы. Извек стиснул отполированную веками рукоять.
   - Привет там всем нашим...
   - Погодь... - вдруг выкрикнул Микишка. - Дедуля, шепни  хоть,  откуда  их
столько принесло? И с чего?
   Волхв прикрыл запавшие глаза.
   - С чужими богами идут. Одни из-за моря, другие из степей... Чужие боги -
чужие люди, чужие люди - чужие нелюди... спешите! - уже прохрипел  он.  Губы
беззвучно зашевелились, творя слова последнего заговора.
   Извек не дыша следил  за  губами.  Дождавшись  конечного  слова,  коротко
ударил в сердце. Старик вздрогнул и затих. Мальчишка смахнул слезу, размазав
по лицу копоть. Алтын положил ладонь на его золотистую  неровно  остриженную
голову.
   - Крепись, брат. Крепись.
   Пацан отвернулся, плечи затряслись. Сотник мрачно наполнил плошки  вином,
протянул Алтыну, кивнул на  мальчишку.  Сам  взял  баклагу.  Долгим  тяжёлым
взглядом посмотрел на старика и отпил из горловины. Мальчишка держал  плошку
двумя руками, глотал с трудом,  но  допил  до  конца  и  протянул  посудинку
обратно. Поняв, что пацану пока не до еды, Извек стал складывать вещи. Помня
обряд, обернулся к парнишке.
   - Собирать сушняк, или как?
   Светлая голова качнулась отрицательно.
   - Нет! Просил оставить на камне.
   - На камне, так на камне, - согласился Сотник и окликнул друга. -  Алтын,
ты как?
   - Гораздо лучше, чем он. - грустно ответил ополченец, глядя на торчащий в
груди волхва нож. Поправив за поясом  шестопёр,  оглянулся.  -  Эй,  хлопец,
пойди умойся, поедешь с нами. Тут больше делать нечего.
   Малец отрешённо кивнул и, как  во  сне,  побрёл  к  ручью.  Проводив  его
взглядом, Сотник выдернул посох их дёрна и, не спеша, осмотрел. Подобных  не
видал, только  слышал  от  Селидора,  что  такие  посохи  сами  по  себе  не
отличаются особой силой. Но если у владельца есть второй волшебный  предмет,
к примеру оберег, то посох способен явить огромную мощь.
   - Ну и что там? - Поинтересовался Микишка. - Для костра сойдёт?
   - Сойдёт, - согласился Сотник. - Только для очень большого костра.  Может
как-нибудь запалим, ежели...
   - Ежели что?
   - Ежели кресало для этого кремня найдём. - заключил Извек и  обернулся  к
возвращающемуся мальчишке. - Держи. И постарайся не терять,  очень  полезная
вещь.
   - Знаю. - отозвался пацан и шмыгнул носом. - Дед говорил.
   - Ну тогда по коням. - скомандовал Сотник и направился к Ворону.  Микишка
подъехал к мальцу, подтянул за руку и усадил впереди себя.  Тот  моментально
развернул посох вверх  набалдашником,  нижний  конец  прижал  ногой  к  боку
Шайтана. Ополченец протянул левую руку и взялся за  посох  поверх  маленьких
кулачков.
   Сотник одобрительно кивнул.  Даже  не  полном  скаку  Микишке  достаточно
придерживать посох и малец будет крепко сидеть в седле.
   Кони  настороженно  ступали  по  неглубокому  руслу.  Всадники  монотонно
покачивались,  вслушиваясь  в  беспечный  щебет  неунывающих   птах.   Извек
придержал Ворона,  дождался  спутников,  восседающих  в  большом  шайтановом
седле. Мальчишка уже давно клевал носом от усталости и  теперь  тихо  сопел,
склонившись на широкую грудь Микишки. Сотник подмигнул ополченцу, мол, пусть
малец поспит - притомился.  Алтын  улыбнулся,  придерживая  широкой  ручищей
светлую голову мальца.  Солнце,  выбравшись  на  серёдку  небосклона,  ловко
прорывалось сквозь густую листву и припекало весьма ощутимо. Ручей  сузился,
вода стала доходить до сапог. Микишка завертел  головой.  На  вопросительный
взгляд Извека, указал глазами вперёд. Там, из-за поворота ручья,  показалась
дорожка. Выбегая из матёрого орешника, утоптанная полоска земли смело ныряла
в воду и, вынырнув на другом  берегу,  так  же  весело  юркала  под  тяжёлые
сплетенные ветви.
   Микишке пришлось откинуться назад, чтобы не сшибить лбом  могучий,  давно
высохший сук. Однако от лёгкого толчка малец  всё  же  проснулся.  Дёрнулся,
испуганно огляделся, но вспомнил где он  и,  уже  спокойней  потёр  ладонями
мордашку. Алтын похлопал по худенькому плечу:
   - Ничё, паря, ничё. Всё спокойно... пока, - добавил он подумав.  -  И  на
первый взгляд. А там поглядим.
   Он бодро глянул на Сотника. Тот ехал хмурый как грозовое небо,  задумчиво
теребил бороду. Цепкие глаза  зыркали  по  сторонам.  Когда  посматривал  на
спокойные уши Ворона, одна бровь недоумённо ползла вверх. Из задумчивости не
вывел даже одинокий комар величиной с орех. Не успев сесть,  с  лёту  вонзил
хобот в Извекову щёку. Сотник невозмутимо вмазал себе ладонью по  скуле.  От
шлепка  с  окрестных  деревьев  посыпались  листья,  а  зазевавшаяся   белка
плюхнулась в обморок. Извек смахнул мокрое пятно и обернулся к спутникам.
   - По моему в этих проплешинах наблюдаются длинноты. Мне говорили, что  их
за день проехать способно.
   - В хорошие времена, ровным скоком, да по прямой дорожке как раз  день  и
выходил, - вздохнул Алтын. - Теперь же, из-за  этих  чумазых  и  мохнорылых,
петляем околесицами. Можно конечно как встарь, но...
   - По прямой не сунешься, - неожиданно перебил мальчишка. -  Там  их  пруд
пруди, и тех и других. Всё проплешины делят. Дед говорил, что с утра до ночи
бьются, никак поделить не могут. Не, там совсем не пройти.
   - А я думал они все здесь, у нас поперёк  дороги  собрались.  -  удивился
Сотник.
   Мальчишка грустно улыбнулся: такой большой дядька, а глупости говорит.
   -  Здесь  их  горстка.  Так,  дозорные  разъезды.  -  он   покосился   на
вытаращившегося Извека. - А на прямой дороге их больше, чем деревьев в лесу.
   Извек с Микишкой переглянулись. Сотник взлохматил пятернёй бороду,  повёл
окольчужеными плечом.
   - Ума не приложу, как они сюда наползли. Ну ладно, десяток-другой  задами
да лесами прошмыгнуть могут. Но ежели по опушкам шныряют  гурты  в  полсотни
голов, а чем дальше в лес... - он тряхнул головой. - Ничего не понимаю.
   - Всё очень просто, - вздохнул мальчишка. - Они появляются прямо здесь, в
проплешинах. Дед волховал, в воду глядел, видел два места, откуда они  прут.
Те, что с рогами, из круглой ямы с обгоревшими краями.  Другие,  чумазые,  у
которых такие вот кони, - пацан кивнул на Шайтана. - выползают из трещины  в
земле. Гнутая такая рытвина,  вроде  полумесяца.  Когда  она  на  кочкарнике
появилась, дед  пару  раз  ходил  и  первых  гостей  обратно  вбивал.  Благо
неподалёку от дороги была. А когда земля в другом месте провалилась, тут  уж
не успевал метаться в обе стороны. Эти уроды посыпали, как просо из дырявого
мешка. Мы с дедом  в  деревню  поспешили,  предупредить,  да  куда  там.  Не
поверили. Тут, мол, своей нечисти хватает, а дед будто бы со старых глаз  не
разобрал.
   Мальчишка зло сжал губы, в глазах снова заблестело.
   - А дед, - малец шмыгнул носом. - Да он с трёх сотен шагов разобрал,  что
у этих белоголовых тройные  копыта,  и  соображал  он  лучше,  чем  все  эти
камнекопатели вместе взятые. Они же кроме  своей  горючей  земли  ничего  на
свете не видели.
   Сотник сочувствующе вздохнул и негромко поинтересовался:
   - Эт что за земля такая, горючая?
   Микишка тряхнул кудрями, пояснил за насупившегося мальчонку:
   - Ага, есть тут такая, на высохших болотах добывают. У  нас  весь  Вышень
зимой печи топит. Хорошо  горит,  жарко  и  долго.  Здешняя  деревушка  этим
испокон промышляет... - Микишка поймал взгляд пацана, умолк на полуслове.
   - Промышляла. Как нечисть разошлась, уходить уж поздно было. Дед позлился
конечно, но делать нечего, остался с ними, помочь ежели что.  Несколько  раз
отгонял этих тварей от деревни. Потом, когда некоторые из наших  пытались  к
Вышеню выбраться, опять в воду  смотрел.  Говорил,  что  все,  кто  болотами
нечисти избежал, всё одно не выжили. Кто из  проплешин  по  дороге  выходит,
бьют сразу, как оборотней.
   - Эт точно. - подтвердил Алтын. - По дороге лучше не выходить. А ежели по
оврагам, то в общем можно... только никто ж не знает... А что там в  деревне
случилось?
   Мальчишка  помолчал,  с  трудом  сдерживая  слёзы.  Свежие   воспоминания
перехватили горло.  Он  судорожно  вздохнул,  стёр  со  щеки  начало  мокрой
дорожки.
   - Последний раз дед держал обережный круг сколько мог,  думал  всё  будет
как обычно: побьются рогами в стену, да отступят. А они  прорвались  с  двух
сторон. Две разных орды одному не удержать, а от меня толку мало, я ещё не в
Силе... - мальчишка судорожно вздохнул. - Как прорвались, домишки полыхнули,
народ наружу подался. А нечисть уже людей режет, да ещё и жрёт всех на ходу.
Дед вмиг почернел, встал посреди двора и рёк Слово Смерти*. Последние  слова
кричал уже раненый, когда вдвоём из последних сил отбивались. Потом на  меня
как небо рухнуло: землю тряхнуло и всё потемнело. Очнулся посреди  пепелища.
В голове звенит. Куда ни глянь - нелюди ошмётками навалены  будто  жерновами
перемолоты. Дед хрипит, велит на капище уходить...
   Пацан надолго замолчал. Под  копытами  коней  изредка  пощёлкивали  палые
ветки, а высоко над головами беззаботные пичуги затягивали  вычурные  трели.
Извек о чём-то думал. Брови  перетирали  переносицу,  уголки  рта  тянуло  к
земле. Глаза смотрели сквозь развилку Вороновых ушей, но вряд ли  что-нибудь
видели. Сердце стукнуло раз триста, прежде чем  на  мальчишку  сверкнули  по
прежнему цепкие глаза.
   - Говоришь попёрли из ям?
   - Ага, - пацан шмыгнул носом. -  Дед  говорил,  сначала  в  лесу  шастало
что-то не наше, чуял что какая-то иноземная хмарь,  точнее  зло  чужеземного
бога. Оно то как раз само пришло. И зла в нём будто бы больше, чем  в  нашем
Чернобоге. Побродило промеж болот, да в землю зарылось. А уж когда  земля  в
том месте лопнула, тогда и закишело их, как червей  в  дохлой  собаке.  Чуть
позже  и  другая  гадина  забрела,  а  как  логовом  обзавелась,  там   тоже
загуртовалось. Поначалу всё пешими таскались, потом одни себе и коней из под
земли натягали.
   Мальчишка кивнул на Шайтана. Тот  виновато  моргнул  белыми  ресницами  и
дружелюбно завертел куцым хвостом.
   - Вот тогда мы с Дедом и стали людей уговаривать, да всё зря...
   Сотник с Микишкой молчали, обдумывая сказанное.  Парнишка  ещё  несколько
раз задрёмывал, но постоянно вздрагивал, дёргая к себе дедовский посох. Едва
солнце стало терять дневной жар, съехали с  дороги  и,  подбирая  место  для
ночёвки,  некоторое  время  продирались  по  густолесью.   Остановились   на
небольшом пятачке, прижатом к топям густым путанным кустарником. Пока  Алтын
с мальчонкой  рассёдлывали  коней,  дружинник  обошёл  стоянку.  Внимательно
вглядывался в прогалы между стволами. Наконец, более или менее  успокоенный,
вернулся к спутникам.  Оба  оставили  занимающийся  костерок,  обернулись  к
Извеку.
   - Надо думать место доброе. С болот не  подойдут.  Переть  через  буераки
ночью - тоже радости мало. Думаю, переночуем.
   Микишка  согласно  кивнул,  а  мальчишка  снова  отвернулся   к   костру.
Усаживаясь на Шайтановом седле поудобней, тихо пробурчал себе под нос:
   - Нету тут добрых мест.
   Мужчины  усмехнулись,  но  перечить  не  стали.  Извек  достал  съестное,
наполнил плошки вином, сам хлебнул  из  фляги.  Ополченец  с  мальцом  жадно
набросились на еду, с удивлением взирая на дружинника, что  остался  стоять,
не притрагиваясь к пище.
   - А ты что, сыт? - поинтересовался Микишка с набитым ртом.
   - Да я её уже пять дней  ем.  -  скушно  проговорил  Сотник.  -  В  зубах
навязла, вместе с печеньем. Чем-нибудь другим бы порадоваться...
   - Ммм, - протянул Алтын понятливо  и  подмигнул  мальчишке.  -  Это  дело
поправимо. Вон на краю болота  поохоться,  свежей  дичи  добудешь.  Она  тут
крупная, удивишься. Только смотри, чтобы не квакнула, не то распугаешь всю.
   Малец поперхнулся, кашлянул, затряс  головой.  Микишка  услужливо  бухнул
ладонью по спине, едва не сшибив его с седла.
   - И то дело! - как ни  в  чём  ни  бывало  согласился  дружинник.  -  Для
настоящего воина, да в походе, да с голодухи, да на безрыбье...
   - И безмясье! - вставил Алтын.
   - Вот и я говорю, - кивнул Сотник. - Всё полезно, что в рот пролезло.
   Достав засапожник*, он в самом деле  направился  к  воде.  Под  взглядами
остолбеневших спутников, срезал по дороге длинный прут и, заострив с  узкого
конца, двинулся вдоль зыбкого берега. Пацан с Микишкой переглянулись. Жевать
стали медленно, будто бы  прежний  голод  спешно  отступил.  Ужин  закончили
быстро. Запив утятину вином, покосились на печенье, но есть не стали. Отдали
по несколько штук жеребцам и кинули оставшееся в суму.
   Вечер быстро утверждался в правах. С деревьев плавно стекали  сумерки  и,
сгущаясь возле земли, превращали воздух в серую  неподвижную  дымку.  Фигура
Извека начинала скрадываться подступающей темнотой, но он уже сидел  у  воды
и, судя по всему, охоту уже закончил. Когда кусты слились в сплошную  тёмную
массу, послышались уверенные шаги. Лицо дружинника  сияло,  как  у  ловчего,
надевшего на рогатину помесь лося и медведя. В одной руке,  словно  кукан  с
рыбой, мотался прут с насаженными лягушачьими ляжками. Другая рука  вытирала
мокрый после потрошения нож.  Не  обращая  внимания  на  вытянувшиеся  лица,
охотник присел у огня и, присыпав белое мясо золой, повесил прут над углями.
Опустившись на землю, опёрся на седло  и,  с  чувством  выполненного  долга,
приложился к питью.
   - И ты это будешь кушать? - осторожно поинтересовался Алтын.
   Сотн