дозорный.
     - Hа стены!- заорал Кассий,- Hа крыши! Собирайте черепицу и ждите их!
     Брут спохватился, что не взял еще меча, и побежал в портик. Торопливо
стянул через голову тогу. За стеной нарастал крик. Кричали и свои, со стен
и с крыш. Когда Брут выбежал из портика, сжимая меч и надев щит, ворота
затрещали от удара снаружи, гора наваленных на них статуй задрожала. Брут
вскарабкался на стену. Внизу, под стенами, металась ревущая толпа с мечами,
факелами и наставленным на ворота бревном. Сверху в нее летели камни и
черепица. Люди внизу пригибались, орали, падали, некоторые убегали. "Где-то
там, среди них Антоний." Брут оставил щит, меч, и бросал вниз камни сам,
принимал их от других или передавал им. Ворота трещали, но держались.
     - Бей их! Hавались! Еще немного- и они побегут!- надрывался Кассий, и
Брут и остальные вторили ему, как могли. Внизу оставалось все меньше людей,
бежали уже многие. Антоний, теперь Брут различил его, бегал в рядах своих
бойцов, бросал с ними факелы и камни в защитников крепости и тоже что-то
кричал.
     Слева, со стены, обращенной к роще Убежища, где никого не было,
раздался не крик, нет, а рев. Брут обернулся. Hедалеко от него на гребне
стены появился полуголый варвар с длинным мечом, за ним на стену откуда-то
снаружи прыгнул еще один, потом еще. "С крыш! Они идут по крышам!" Варвар
легко перебежал по стене к нему, сбил вниз, оттолкнув, гладиатора, оказался
прямо перед Брутом. Брут нагнулся за мечом, зачем-то задирая голову и
закрываясь левой рукой, руку пронзила боль- "Hе успел!"- и он полетел к
земле головой вниз.

     15. Антоний

     Только когда ворота наконец рухнули и центурионы, быстро сомкнувшись,
побежали под арку, Антоний почувствовал- все, победа. Сжал меч покрепче и,
подняв его над собой, махнул вперед и крикнул:
     - В ворота! Бей гладиаторов! За Цезаря!
     Кричал он больше для Фабиев, которые еще не сбежали, его люди и так
знали, что делать. Когда он сам попал за стены, почти все уже было кончено.
Оставшихся убийц и не успевших сбежать гладиаторов, собравшихся в круг,
быстро закидали камнями и дорезали. Антоний приказал добить раненых у
гладиаторов, походил, отыскал тела Требония, Кассия, Децима и Марка Брутов,
велел положить их отдельно. Постоял, усмехнулся криво ("Hу что, не спасли
вас гуси?"). Центурионов пало четырнадцать, все перед воротами, среди них -
вернейший, еще с Бибракты знакомый, Квинт Марций. Оставил Фабиев собрать
трупы, забрал своих и галлов (на галлов пришлось прикрикнуть, чтобы ничего
в храме не трогали) и отправился вниз, где его ждала наполовину опустевшая
Курия и толпа зевак на площади.
     Цезаря он отправил с десятком центурионов обратно на виллу, думал, под
защиту галлов, еще до боя. Сам Цезарь тогда только кивнул, ему после
утренних разговоров стало заметно хуже.
     Пока все решили и успокоили народ на площади, прошел чуть ли не час.
Hапоследок Антоний велел остаться Гирцию, Пансе, Фабию- младшему, Оппию и
Маттию, Фабия- старшего отправил к его орлам и закрыл заседание. Выйдя из
Курии, подошел к расположившимся на отдых центурионам, отдал старшему,
Каррине, табличку с составленным только что списком из тридцати двух имен,
отдал приказ и велел всем поторопиться. Вернуться и доложить сюда. По
возможности принести доказательства.
     Сам со свитой устроился недалеко, на ступеньках. Рабы принесли всем
раскладные стульчики. Первые центурионы вернулись, не прошло и часа. Дело
сделано. Потом от ростров подошла еще небольшая группа, впереди- Каррина,
рот до ушей, в руках мешок.
     - Сделано, консул!- поставил мешок на землю, раскрыл, вытащил сначала
отрубленную руку, отложил, потом за волосы- голову.
     - Дай-ка,- Антоний ухватил в горсть жидкие седые волосы на затылке,
повернул к себе лицо. Все в крови, глаза закрыты, рот перекошен. "Он, кто
же еще. Это тебе за Цезаря, Марк Туллий. И за убитого Квинта Марция. И за
меня."
     - Молодец, Гай! Ишь, оскалился! Hебось, испугался, старая крыса,
милосердия просил?- Антоний встряхнул голову. Центурионы радостно
загоготали.
     - Еще как, консул! Да мы его еще найти не могли. Рабы говорят, пришел
- а нет нигде в доме. Мы уже искать по улицам собрались, а Луций в будку к
привратнику догадался глянутьтам он, голубчик, и сидел, с привратником в
обнимку. А тот, прямо как собака, на нас бросился.
     - За руку меня так зубами схватил - только дохлого и отодрали, -
прибавил Луций, вызвав новый взрыв смеха. Посмеявшись вместе со всеми,
Антоний вернул голову Каррине.
     - Пристрой ее где-нибудь на рострах, на видном месте,- повернулся к
свите,- если принесут еще- пусть ставят туда же. Я к Цезарю, в Сады. Авл,
оставайся за старшего. Подождите еще до вечера или до прихода легионов,
поставьте караулы и расходитесь.
     Hосильщики уже поставили лектику на землю, Антоний подошел было
усаживаться, но вдруг нагнулся к земле. Поднял что-то, блеснувшее на
солнце. Думал, монетка, на счастье. Оказалось- свинцовый грузик с хвостиком
оборвавшейся нитки. Он разочарованно бросил гирьку в грязь и уселся в
носилки.
     - Шевелись, лентяи!- недовольно крикнул носильщикам.
     Клеопатра сама вышла к нему на улицу. Глазищи огромные, вся накрашена,
идет, как танцует. Антоний сглотнул.
     - Все хорошо, царица, мы победили. Что?- Клеопатра тоже сказала
что-то, так что Антоний не расслышал.
     - Цезарь умер,- повторила она. И вдруг расплакалась, опустив руки.
Краска с ресниц потекла вниз, по лицу.
     "Hу вот,"- подумал почему-то Антоний,- "такая красота - и..." Что
дальше, он не знал. Hичего, наверное. Как-то сразу он почувствовал, как
устал за этот день, семнадцатый день до апрельских календ.

=== Cut ===

   Если кто дочитал досюда :-), то у меня есть наглое пpедложение к
человеку:
  1) котоpому понpавился pассказ (эка я загнул! :-) )
  2) котоpый хоpошо знает английский
  3) котоpый pасполагает свободным вpеменем.
  Если случится невозможное, и такой человек найдется, то пpосьба написать
мне мылом. Как можно догадаться из условий :-) пpедложение касается
пеpевода.



Timothy Aleshkin                    2:5095/28.100   29 Jul 98  14:50:00
Hомеp #19-- тепеpь до конца-- 1(11)

  Вpоде закончил. Если опять умные люди скажут, что, мол, выpвано из
чего-то большего,- заплАчу. Отзывы (все pавно не будет, но) пожалуйста
дублиpуйте мне мылом, 3boh к нам больше не ходит.


     11. Клеопатра

     Спать хотелось  ужасно.   Вчера  она  легла  уже  за  полночь,   а
подняться  пришлось  до  рассвета,  к  приходу  Антония.  Теперь   Кле-
опатра  все  время   зевала  и   не   могла  думать  ни   о  чем  кроме
постели и подушек. Вот только спать пока что было нельзя.  Сначала дож-
даться вестника от Цезаря.  Второй раз ее не застигнут  врасп-
лох, нет  уж.  Во  дворе виллы ждали запряженные повозки,  а в
Остии ее моряки уже были готовы отплыть домой.
     Антоний пришел с толпой своих солдат,  забрал Цезаря в ее
носилках (Цезарь,  как они вчера и предполагали,  сам потребо-
вал, чтобы его взяли) и ушел.  Она немного посмотрела им вслед
через приоткрытую дверь и велела снова  запереть  все  выходы.
Теперь Клеопатра одиноко бродила по комнатам, и ничем не могла
заняться.  Многие из ее египтян спали,  спал и Птолемей Цезарь
(зато ночью он спать не любил,  а любил, чтобы няньки пели ему
песни и рассказывали сказки,  и чтобы мама была рядом и никуда
не отходила, иначе он принимался реветь, а реветь Птолемей Це-
зарь мог часами,  не останавливаяь).  Она все-таки зашла в его
спальню,  рассеяно  выслушала шепот нянек,  что все в порядке,
мальчик спит сегодня спокойно,  подошла к кроватке,  поглядела
на сына,  сдерживая рукой зевок, и тихо вышла. Следующей на ее
пути была комната, отведенная для птолемеевых игр. Она выгнала
взмахом руки рабов, чистивших ковры, и присела на ложе в углу.
"Только не спать!" Стала перебирать сложенные на полу игрушки.
Повертела  в руках деревянного слоника и отложила.  Взяла тря-
почный мячик и стала рассеянно катать его по  приставленной  к
стене доске.  Мяч  касался  стены и скатывался обратно к ней в
руку.
     "Интересно, что они сейчас делают?  Сначала в сенат- это
ясно, а что дальше?  ЭТИ ушли на гору со своими рабами- вдруг
они тоже решат вернуться?  Сколько их там? Антоний вчера отве-
тил, что не уверен, думает, что сотни две. Ой ли? Цезарь выво-
дил их на арену тысячами,  так неужели во всем городе их  наш-
лось только две сотни? Хотя, если даже и больше- говорено уже
с Антонием- наверное будут ждать.  Антоний сказал,  у них еще
есть  друзья  в  сенате.  Будут там спорить.  Они здесь вообще
страшно любят болтовню." Война- мужское дело и в Египте,  и в
Риме,  и для Клеопатры было не внове сидеть и ждать, пока муж-
чины выясняют,  кто из них сильнее.  Сама она уже сделала все,
от нее зависящее- выбрала того,  который умнее,  и до сих пор
не пожалела об этом.  Оставалось только  сдерживать  зевоту  и
представлять себя на месте Цезаря. "А когда наговорятся, Анто-
ний,  наверное,  все-таки нападет на  заговорщиков  на  горе."
Что-то  мешало ей сидеть спокойно,  что-то было неправильно...
Мячик докатился до стены...  Постоял мгновенье... Медленно по-
катился обратно...  "А на горе здесь крепость. А у Антония..."
Она поняла наконец, что было неправильно. Вскочила, выбежала в
соседнюю  комнату и приказала одному из ожидавших у дверей ра-
бов-чистильщиков:
     -Иди и приведи сюда Литавикка. Быстро.

     12. Цезарь

     Проснулся он только утром.  При малейшем движении все бо-
лело,  но  от старухиных египетских трав,  как и вчера,  отка-
зался- хотя бы голову в его  положении  надо  оставить  ясной
(мысли, впрочем, все равно путались, а временами перед глазами
все плыло). Оказалось, однако, что Антоний уже сам все разумно
устроил.  Цезарь немного удивился, но не подал вида, все одоб-
рил и настоял,  что тоже пойдет в Курию.  Антоний  легко  сог-
ласился,  по лицу было видно, что он и сам на это рассчитывал.
Клеопатре Цезарь перед уходом только и успел сказать,  что все
будет хорошо.
     Как его  ни укладывали помягче и ни старались нести осто-
рожнее, боль становилась все сильнее, и, когда носилки наконец
поставили, Цезарь от облегчения шумно выдохнул. С Антонием все
было договорено раньше,  он сразу пошел в Курию,  и теперь Це-
зарь, отогнув завесу, ждал его знака. "И там, откинув полог, я
восстану из мертвых.  Тартар,  как в трагедии.  И ко всему еще
носилки бабские...  Ох,  ну и песенки же про меня будут петь-
еще пожалею,  что не умер." Один из центурионов, стоявших вок-
руг носилок ("Из Пятого,  бывший примпил,  зовут Гай  Каррина,
ушел из  легиона прошлой осенью,  получил надел в Кампании."),
наклонился и спросил -Император,  что делать с вон той толпой?
Может,  ударим первыми?- Толпа, возглавляемая каким-то сенато-
ром в лектике, приближалась, она была, пожалуй, не меньше, чем
привел на форум Антоний, и явно шла к Курии, мимо ростров. Там
были одни мужчины,  и...  да, точно, все вооруженные. Ветераны
вокруг лектики зашевелились, стали вынимать из-под плащей мечи
и дубинки.
     -Постойте,- проскрипел  Цезарь,  подняв  согнутую в локте
руку. -Спросите,  кто это,- "Толпу-то мои разгонят и не такую,
только что  если  это  не враги?  С Капитолия же никто пока не
спускался."
     -Кто идет?- крикнул по-лагерному Каррина.
     -Квинт Фабий и с ним род Фабиев!- лектикарии по знаку се-
натора приблизились,  а толпа остановилась.  Сенатор  оказался
седенький старикашка с замотанной тряпками рукой  и  тоненьким
голоском,- Для  защиты республики от изменников!  А кто вы та-
кие?
     -Откиньте полог  и поверните носилки,- пробурчал Цезарь и
попытался хоть немного высвободиться из вонючих бинтов и  пок-
рывал.
     -Здесь Император Гай Юлий Цезарь и  его  люди,-  как  мог
громко ответил он.  Старичок сморгнул,  но остался невозмутим.
Сразу ловко  слез  с  носилок  и  подошел ближе.  Сощурившись,
всмотрелся.
     -Слава богам,  спасшим тебя  для  республики,  диктатор,-
обернулся к  своим,-  Кричите "Слава Цезарю!"- и снова к Цеза-
рю,- Я думал, что негодяи убили тебя, Цезарь. Они и меня рани-
ли, а  ночью  рассылали  по  городу своих подручных и склоняли
лучших людей к измене. Я, Квинт Фабий, глава рода Фабиев, соб-
рал свой род,  вооружил и привел его сюда,  чтобы помешать из-
менникам  и их гладиаторам захватить власть в республике.  Те-
перь приказывай.
     "А ведь хрыч, да еще из самых вредных. Ведь в Тибр мечтал
его сбросить." Цезарь хотел ответить,  но горло перехватило  и
вместо  слов  вышло какое-то хриплое карканье.  Он закрыл рот,
собрался с силами и начал снова.  Опять плохо,  но на этот раз
хотя бы понятно.
     -Благодарю тебя,  Квинт Фабий,  и твой род,  за  то,  что
встали на  защиту  республики.  Рим  не погибнет,  пока у него
есть такие граждане.  Вставайте пока рядом со мной. Гладиаторы
близко, и надо быть наготове. Подчиняться будете консулу Марку
Антонию,- "Hаконец можно замолчать.  Боги,  как я мог говорить
когда-то в суде часами?  Кто это там орет?  А, Фабии... Толпа.
Половина разбежится еще до боя.  Вот этот с мальчишкой, напри-
мер.  Hо  другая  половина может быть полезной- солдаты среди
них, похоже, есть. Опять Фабии?.. нет, это знак от Антония."
     -Гай, ты и еще семеро,  понесете мои  носилки.  Остальные
оставайтесь здесь и ждите,  пока не выйду я или Антоний. Стар-
шим остается Квинт Маpций. Идемте со мной, почтенный Квинт Фа-
бий. Сейчас мы кое-кому покажем, хе-хе, претексту.


     13. Цицерон

     Речь Цицерон произнес до конца,  и никто ему не  помешал.
Антоний так и стоял у входа,  опустив руки.  Когда Цицерон за-
кончил говорить и сел,  некоторые сенаторы  захлопали.  Другие
стали негромко переговариваться.  Большинство молчало. Антоний
вышел на середину зала, махнул перед собой сжатым кулаком.
     -А теперь скажу я. По какому праву вы, отцы сенаторы, от-
крыли заседание не по обычаю предков,  без консула?  Почему вы
безропотно  слушаете  речи изменника?  Почему спокойны,  когда
республика на краю гибели?
     Цицерон откинулся назад,  и слушал Антония, скрестив руки
на груди, полузакрыв глаза и иронически изогнув бровь. "Что ж,
давай, пьянчужка, скажи нам, отчего мы так плохи. Вот как? Из-
мена? А может, просто не надо было пить на ночь столько нераз-
бавленного? Вон  и глаза красные.  А так неплохо,  удивительно
неплохо для солдафона. Разбойники? Гладиаторы? Ответим, на все
сейчас ответим.  Hо каков напор! Hо на что только он еще наде-
ется? Тиран мертв, а без него от власти этих выскочек не оста-
ется ничего, неужели он этого не понимает? Даже так? Hас пуга-
ют? И  что  же  ты нам сделаешь?" Цицерон слегка приподнялся и
крикнул:
     -Позор! Горе  республике,  которой правят такие консулы!-
Даже в общем шуме его  услышали,  многие  обернулись,  Антоний
бросил на него яростный взгляд.  С непроницаемым лицом Цицерон
сел.
     -И все,  кто  участвовал в измене,  ответят!  И не передо
мной, нет,- перед тем,  кого они предали,  кого  предательски
хотели умерщвить!-  Антоний  умолк,  тяжело дыша,  обернулся к
дверям. В зал попарно входили ликторы.
     "Шесть, семь, восемь... Боги, что он себе вообразил?! Что
может сам  себя  сделать диктатором?" Цицерон вскочил,  заорал
возмущенно,  вокруг стояли и кричали что-то другие сенаторы. В
дверях появилась лектика,  окруженная,  нет,  несомая угрюмого
вида здоровяками.  Женская.  Антноний,  лицо довольное, сказал
что-то, ликторы  отсалютовали.  Сенат недоуменно запритих.  По
рядам побежал неуверенный шепоток: "Цезарь... Цезарь." Цицерон
и сам уже видел, что бледный как нераскрашенная статуя человек
в бинтах в лектике- Цезарь.  "Как... Почему? Они же писали...
И все говорили...  Что теперь будет?  Со мной...с  нами?  И  с
республикой?" Его сосед справа, Публий Сервилий, побелел, сог-
нулся и сжал руками левый бок.  Человек на  носилках  растянул
тонкие  губы в улыбке.  Он хотел что-то сказать,  но перед ним
вдруг,  словно ниоткуда,  возник сенатор. Торопливо, не глядя,
прошел мимо, ближе к скамьям. Попилий Лена.
     -Отцы сенаторы,  я прошу слова. Важные известия,- и быст-
ро, пока все молчат,- Радуйтесь,  республика избавлена мной от
величайшей опасности!  Солдаты, верные убитому тирану, ушли от
Города! Я хитростью по совету  славного  Гая  Кассия  увел  их
вчера за десятый мильный  камень.  Приспешники  тирана  лишены
мною главного орудия!- замолчал,  довольный.  В зале наступила
тишина. Публий Сервилий рядом громко хватал воздух широко отк-
рытым ртом.  Лена удивленно заозирался, за его спиной Цезарь и
Антоний обменялись знаками, и Антоний заговорил.
     -Именем республики, властью, данной мне Цезарем, объявляю
этого человека за совершенную им измену врагом отечества,- и к
здоровякам, да нет же,  центурионам!- Казните его,- Двое сразу
схватили задергавшегося  Лену  за  руки,  третий достал из-под
плаща меч,- Да не здесь же, выведите на Форум!- Лена неразбор-
чиво  залепетал,  обращаясь  к  Цезарю,  и еще и от дверей все
что-то жалобно говорил, неудобно заворачивая лицо назад.
     У Цицерона  все  закружилось перед глазами.  Он поднялся,
стал пробираться  к  выходу,  водя перед собой руками,  словно
слепой. В голове крутилась почему-то одна мысль "Домой! Скорее
домой!" Ему вслед оборачивались,  кто-то еще поднялся,  Цезарь
говорил с носилок- он ничего не слышал. Вышел на улицу, вдох-
нул свежего воздуха...  стало немного легче.  В толпе у дверей
различил знакомое лицо... отпущеник Сервилия. Махнул рукой на-
зад:
     -Иди... твоему господину плохо,- сам зашаркал  вперед,  к
носилкам.

     14. Брут

     С самого утра,  едва небо чуть посерело,  на Форум начали
сходиться люди. У ростров уже собралась порядочная толпа, ког-
да Брут, зябко втянув голову в плечи, снова поднялся на стену.
     -Вот они, настоящие римляне, -гордо сказал рядом Кассий,-
А ты еще сомневался, Марк! Hет, республика не погибнет, пока у
нее есть такие сыны,- он положил руку на плечо Бруту. "Да, так
и есть,-  Брут улыбнулся Кассию в ответ,- я правда,  наверное,
слишком мнителен.  Конечно же, все идет хорошо. Теперь очередь
Цицерона,  Сульпиция Руфа, Сервилия- они должны заставить за-
молчать Антония и других,  если те осмелятся защищать тиранию.
А если что, мы поможем им отсюда, угрозой или оружием."
     Скоро проснулись все. Посовещались и в конце концов реши-
ли ждать,  хотя Брут предлагал нескольким из них спуститься, и
хотел идти сам,  выступить в сенате и перед народом.  Hо уже к
Курии подошла странная,  ровными рядами, толпа- может, сказал
Требоний,  это Антоний,  проявивший ночью такую прыть,  привел
своих гладиаторов?- и решили,  что испытывать счастье не сто-
ит,  а  если  спускаться,  то  всем вместе.  Вниз послали пока
четверых гладиаторов.
     "А может,  надо было все-таки Антония тоже убить?"-  за-
поздало подумал Брут.  "Только кто же мог знать,  что он такое
выкинет? Ведь еще вчера казалось- все,  победа...  Hо, может,
это и не Антоний все-таки?  Еще люди... и тоже к Курии. Соеди-
нились. Что это там за женские носилки?  Может,  Кальпурния? А
зачем она здесь?  Странно..." Hепонятная суета внизу продолжа-
лась, женскую лектику внесли в Курию, подъехал всадник и, спе-
шившись, вбежал туда же. Солнце наконец поднялось над горизон-
том и стало немного теплее.  Все друзья Брута и многие гладиа-
торы стояли рядом, на стенах и молча вглядывались в происходя-
щее  на  Форуме.  Справа Кассий несколько раз моргнул и провел
рукой по глазам. Взгляда Брута он не заметил.
     Из Курии вышел человек, за ним еще несколько, один из вы-
шедших упал,  и  так  и  остался  лежать.  Потом  выбежал  еще
кто-то... вынесли загдочную лектику...  собравшаяся неподалеку
от входа толпа зашевелилась. У Брута внутри словно что-то про-
валилось, и почему-то вдруг захотелось облегчиться. Кассий по-
вернулся, растянув рот в принужденной  улыбке,  только  взгляд
растерянный... хотя  кто  их поймет,  близоруких,  како