в сенате
Цезаря8, который был настроен вполне демократически и приобрел большую
опытность в управлении. Народ очень горячо оплакивал его смерть; по всему
городу искали убийц Цезаря, тело его похоронили в центре форума и над
погребальным кострищем построили храм. Цезарю еще и теперь приносят жертвы
как богу.

5. После смерти Цезаря9 снова начались большие междоусобные распри. Они все
возрастали и возрастали и достигли чрезвычайных размеров. Происходили
убийства, изгнания, проскрипции, осуждавшие на смерть сенаторов и так
называемых всадников, и совершалось все это большей частью одновременно
обеими партиями. Их руководители выдавали противников друг другу и при этом
не давали пощады ни братьям, ни друзьям, до такой степени стремление
одолеть противника одерживало верх над личными симпатиями. В конце концов
дело дошло до того, что власть над Римом, как если бы она была частной
собственностью, разделили между собой трое мужей: Антоний, Лепид и тот, кто
раньше носил имя Октавий и приходился родственником Цезарю. По завещанию
Цезаря Октавий был им усыновлен, и вследствие этого он был переименован в
Цезаря. При дележе власти, как то и естественно, эти трое мужей вскоре же
столкнулись между собой. Цезарь, превосходивший Антония и Лепида умом и
опытностью, сначала отнял у последнего Африку10, полученную им по жребию в
управление, а затем после битвы при Акциуме лишил и Антония власти,
простиравшейся на территорию от Сирии до Ионийского моря11. Вслед за этими
величайшими успехами, повергнувшими всех в смятение, Цезарь направился в
Египет и захватил его; Египет от Александра (Великого) и до этого времени
оставался дольше всех могущественнейшим государством, и обладания им до
того времени не хватало римлянам. За такие подвиги Цезарь первый стал в
глазах римлян священным и получил от них еще при жизни прозвище Август12.
Сам Август, подобно Гаю Цезарю, хотя он был еще могущественнее последнего,
был лишь правителем своего отечества и всех подвластных ему народов, причем
вовсе не нуждался ни в выборах, ни в голосовании, ни в придуманном
предлоге. После продолжительного правления, в течение которого Август
обладал вполне устойчивой властью, он был к тому же счастлив во всем и
внушал к себе страх, оставив наследника и преемника, пользовавшегося той же
властью, что и он.

6. Так после разнообразных междоусобных распрей римское государство
объединилось под монархической властью. Как это произошло, я здесь
сопоставил и изложил. И все это достойно удивления для всякого, кто желает
наблюдать за безмерным честолюбием людей, за их страшным властолюбием, за
неисчерпаемой настойчивостью, за бесчисленными и разнообразными бедствиями.
Я счел необходимым предпослать все это изложению истории Египта, потому что
последняя начинается и кончается борьбою Антония и Августа. Ведь Египет был
завоеван во время этой борьбы, так как Клеопатра состояла в союзе с
Антонием. Вследствие обилия материала пришлось провести подразделение его
так, что сначала излагаются события от Семпрония Гракха до Суллы, затем от
Суллы до смерти Гая Цезаря. В остальных книгах "Гражданских войн"
рассказывается, что предпринимали триумвиры друг против друга и против
римлян, вплоть до последней и самой значительной междоусобной распри,
закончившейся битвой при Акциуме, которая была одновременно битвой Цезаря
против Антония и Клеопатры. Эта битва и послужит началом истории Египта.

7. Римляне, завоевывая по частям Италию, получали тем самым в свое
распоряжение часть завоеванной земли и основывали на ней города или
отбирали города, уже ранее существовавшие, для посылки в них колонистов из
своей среды. Эти колонии они рассматривали как укрепленные пункты. В
завоеванной земле римляне всякий раз выделенную часть ее тотчас или
разделяли между поселенцами, или продавали, или сдавали в аренду;
невозделанную же вследствие войн часть земли, количество которой сильно
возрастало, они не имели уже времени распределять на участки, а от имени
государства предлагали возделывать ее всем желающим на условиях сдачи
ежегодного урожая в таком размере: одну десятую часть посева, одну пятую
насаждений. Определена была также плата и за пастбища для крупного и
мелкого скота. Римляне делали все это с целью увеличения численности
италийского племени, на которое они смотрели как на племя в высокой степени
трудолюбивое, а также чтобы иметь в своей стране союзников. Но результат
получился противоположный. Дело в том, что богатые, захватив себе большую
часть не разделенной на участки земли, с течением времени пришли к
уверенности, что никто ее никогда у них не отнимет. Расположенные
поблизости от принадлежащих им участков небольшие участки бедняков богатые
отчасти скупали с их согласия, отчасти отнимали силою. Таким образом
богатые стали возделывать обширные пространства земли на равнинах вместо
участков, входивших в состав их поместий. При этом богатые пользовались
покупными рабами как рабочей силой в качестве земледельцев и пастухов с
тем, чтобы не отвлекать земледельческими работами свободнорожденных от
несения военной службы. К тому же обладание рабами приносило богатым
большую выгоду: у свободных от военной службы рабов беспрепятственно
увеличивалось потомство. Все это приводило к чрезмерному обогащению
богатых, а вместе с тем и увеличению в стране числа рабов. Напротив, число
италийцев уменьшалось, они теряли энергию, так как их угнетали бедность,
налоги, военная служба. Если даже они и бывали свободны от нее, то все же
продолжали оставаться бездеятельными: ведь землею владели богатые, для
земледельческих же работ они пользовались рабами, а не свободнорожденными.

8. С неудовольствием смотрел на все это народ. Он боялся, что Италия не
даст ему уже больше союзников в достаточном числе, да и создавшееся
положение станет опасным из-за такой массы рабов. Как исправить это
положение, народ не мог придумать. Оно было и тяжело и не во всех
отношениях справедливо: нельзя же было такое количество людей, владевших
столь долго своим достоянием, лишить принадлежавших им насаждений,
строений, всего оборудования. Некогда, по предложению, внесенному народными
трибунами, народ, скрепя сердце, постановил, что никто не может владеть из
общественной земли более чем 500 югеров и занимать пастбища более чем 100
югеров для крупного скота и 500 для мелкого. Для наблюдения за исполнением
этого наказа назначено было определенное число лиц из свободнорожденных,
которые должны были доносить о нарушении изданного постановления. Они
принесли присягу, что будут верно соблюдать постановление, ставшее законом,
определили наказание за его нарушение, имея в виду остальную землю
распродать между бедняками небольшими участками. Но на деле оказалось, что
они вовсе не заботились о соблюдении ни закона, ни клятвы. А те из них,
которые, казалось, заботились, распределили, для отвода глаз, землю между
своими домочадцами; большинство же относилось к соблюдению закона
пренебрежительно.

9. Так продолжалось дело до тех пор, пока Тиберий Семпроний Гракх, человек
знатного происхождения, очень честолюбивый, превосходный оратор, благодаря
всем этим качествам очень хорошо всем известный, став народным трибуном13,
произнес пышную речь. Он говорил об италийском племени, о его чрезвычайной
доблести, о его родственных отношениях к римлянам, о том, как это племя
мало-помалу очутилось в бедственном положении, уменьшилось количественно и
теперь не имеет никакой надежды поправить свое положение. С негодованием
говорил Гракх о массе рабов, непригодных для военной службы, всегда
неверной по отношению к своим господам. Он напомнил о том, как незадолго до
того в Сицилии господа пострадали от рабов, сильно увеличившихся в своем
числе из-за нужды в рабских руках для земледельческих работ; как трудно и
долго римлянам пришлось бороться с этими рабами; как затянулась эта борьба
и сколько разнообразных и опасных перипетий она имела.
 После своей речи Тиберий возобновил действие закона, в силу которого никто
не должен был иметь более 500 югеров общественной земли. К этому закону
Тиберий внес еще добавление, что сыновьям полагалось иметь половину
указанного количества югеров. Всю остальную землю должны распределить между
бедными трое выборных лиц, сменяющихся ежегодно.

10. Последнее всего более досаждало богатым. Они не имели уже теперь
возможности, как раньше, относиться с пренебрежением к закону, так как для
раздела земли назначены были особые магистраты, да и покупка участков у
владельцев прошла теперь мимо них. Гракх предусмотрительно запретил
продавать землю. Часть богатых объединилась, выражала свои сетования,
указывала бедным на сделанные прежними владельцами в давние еще времена
насаждения, на возведенные ими постройки. Некоторые из них говорили: мы
заплатили за наши участки прежним владельцам, неужели мы должны лишиться
вместе с этой землей и уплаченных денег? Другие указывали: на этой земле
могилы наших отцов, поэтому имеющиеся у нас наделы являются
наследственными. Третьи указывали на то, что на приобретение своих участков
они израсходовали женино приданое или что свои земли они дали в приданое
своим дочерям. Заимодавцы ссылались на долговые обязательства, связанные с
землей; некоторые указывали, что земля их принадлежит кредиторам по
долговым обязательствам. В общем, стоял стон и негодование. Со своей
стороны бедные жаловались на то, что из людей, обладавших достатком, они
обратились в крайних бедняков; что вследствие этого жены их бесплодны, что
они не могут кормить своих детей, что их положение стало невыносимым. Они
перечисляли все походы, совершенные ими за обладание своими участками, и
негодовали, что они должны будут лишиться своей доли в общественном
достоянии. Вместе с тем бедные поносили тех, кто вместо них,
свободнорожденных граждан-воинов, брал на работы рабов, людей, не
заслуживающих доверия, всегда враждебно настроенных и вследствие этого
непригодных для несения военной службы. В то время как и богатые и бедные
плакались и упрекали друг друга, появилась еще другая часть народа,
проживающая в колониях или муниципиях или как-либо иначе имевшая свою долю
в общественной земле. Теперь они тоже были в страхе за свои участки и
присоединялись кто к богатым, кто к бедным. И у тех и у других, опиравшихся
на свое многолюдство, настроение стало накаленным. В бурных, не знающих
границ волнениях, все ожидали исхода голосования законопроекта Тиберия.
Одни не соглашались ни в коем случае допустить его утверждение, другие
стояли за его утверждение во что бы то ни стало. Между богатыми, не
допускавшими утверждения законопроекта, и бедными, добивавшимися его,
неизбежно возникали распри. К назначенному для обсуждения законопроекта дню
и богатые и бедные приготовили свои силы.

11. Цель Гракха заключалась не в том, чтобы создать благополучие бедным, но
в том, чтобы в лице их получить для государства боеспособную силу.
Воодушевленный главным образом тою большою и существенною пользою, которую
достижение его цепи могло принести Италии, Гракх не думал о трудности
своего предприятия. Перед предстоявшим голосованием он произнес длинную,
содержащую много заманчивого речь. В ней он поставил, между прочим, вопрос:
разве было бы справедливо общественное достояние разделить между всеми?
Разве гражданин такой же человек, что и раб? Разве воин не более полезен,
чем человек несражающийся? Разве участник в общественном достоянии не будет
радеть более об интересах государства? Оставив дальнейшие сравнения, как
приносящие мало славы делу, Гракх перешел затем к тем надеждам, которые
питают отечество, и к страхам, которые его волнуют. Римляне, говорил он,
завоевали большую часть земли и владеют ею; они надеются подчинить себе и
остальную часть; в настоящее время перед ними встает решающий вопрос:
приобретут ли они остальную землю благодаря увеличению числа боеспособных
людей, или же и то, чем они владеют, враги отнимут у них вследствие их
слабости и зависти. Напирая на то, какая слава и какое благополучие ожидают
римлян в первом случае, и какие опасности и ужасы предстоят им во втором,
Гракх увещевал богатых поразмыслить об этом и отдать добровольно, коль
скоро это является необходимым, эту землю, ради будущих надежд, тем, кто
воспитывает государству детей; не терять из виду большого, споря о малом. К
тому же они получили уже достаточное вознаграждение за понесенные ими труды
по обработке земли; каждый из них получает в вечное владение, законом
подтвержденное, бесплатно 500 югеров отличной земли, а дети их, у кого они
есть, каждый половину этого количества. Своею длинною, такого содержания
речью Гракх вызвал возбуждение неимущих и всех прочих, кто руководствовался
бы скорее доводами разума, нежели жаждою приобретения, а затем приказал
секретарю огласить свой законопроект.

12. Другого народного трибуна, Марка Октавия, крупные землевладельцы
настроили на то, чтобы воспрепятствовать проведению законопроекта Тиберия.
Так как у римлян тот трибун, который налагал на что-либо свое veto, обладал
в данном случае бoльшими полномочиями, то Октавий и запретил секретарю
огласить законопроект. Гракх ограничился на этот раз упреками по адресу
Октавия и перенес голосование на следующее народное собрание; при этом он
поставил около себя значительный отряд стражи на тот случай, чтобы, если
Октавий будет опять выступать против голосования, принудить его силой
согласиться допустить его. Тиберий, угрожая секретарю, приказал ему
огласить законопроект народу. Секретарь приступил к чтению, но вследствие
veto со стороны Октавия замолчал. Между трибунами началась перебранка,
народ сильно шумел. Тогда оптиматы предложили трибунам передать на
рассмотрение сената пункты их разногласия. Гракх ухватился за это
предложение. Рассчитывая, что его законопроект встретит одобрение со
стороны всех благомыслящих людей, он устремился к курии. Там, в небольшом
кругу, богачи стали издеваться над ним. Тогда Гракх снова побежал на форум,
где и заявил, что в следующее народное собрание он предложит на голосование
и свой законопроект и вопрос о полномочиях Октавия: должен ли трибун,
действующий не в интересах народа, продолжать оставаться в своей должности.
Так Тиберий и поступил. Когда Октавий снова смело ополчился на него, Гракх
сначала поставил на голосование вопрос о нем. Когда первая триба
высказалась за отрешение Октавия от должности, Гракх, обратившись к нему,
стал упрашивать переменить свое мнение о законопроекте. Так как Октавий
отказался, Гракх стал подсчитывать голоса следующих триб. Всего их было
тогда 35. Семнадцать первых триб поддержали законопроект Тиберия, и
восемнадцатая триба должна была решить все дело. Гракх снова, на виду у
всего народа, стал горячо умолять Октавия, попавшего в критическое
положение, не мешать делу, столь священному, столь полезному для всей
Италии, не уничтожать столь великого рвения народа, для которого он,
Октавий, по званию трибуна, если бы желал, то должен был бы сделать еще
кое-какие уступки; для Октавия же в случае осуждения его будет далеко не
безразлично лишиться своей должности. С этими словами Гракх, призвав богов
в свидетели, что он против воли подвергает своего товарища бесчестию,
ожидающему его, коль скоро он не мог убедить его, продолжал голосование. И
Октавий, тотчас же после того как голосование оказалось против него, стал
частным человеком и незаметно скрылся. Вместо него трибуном был избран
Квинт Муммий.

13. Итак, аграрный закон был утвержден. Для раздела земли были избраны:
Гракх, автор законопроекта, одноименный брат его и тесть автора
законопроекта, Аппий Клавдий. Народ все еще сильно опасался, что закон не
будет приведен в исполнение, если Гракх со всей своей фамилией не положит
начало осуществлению закона. А он, гордясь проведенным законом, был
сопровождаем до дома народом, смотревшим на него как на устроителя не
одного какого-либо города, не одного племени, но всех народов Италии. После
этого одержавшие верх в собрании разошлись по своим землям, откуда они
пришли для проведения закона; потерпевшие же поражение продолжали питать
недовольство и говорить: не обрадуется Гракх, когда он сам станет частным
человеком, Гракх, надругавшийся над священною и неприкосновенною должностью
народного трибуна, Гракх, давший такой толчок к распрям в Италии.

14. Между тем наступило уже лето, когда должны были происходить выборы
народных трибунов на предстоящий год. По мере приближения выборов
становилось совершенно ясно, что богатые приложили все усилия к тому, чтобы
провести в народные трибуны лиц, наиболее враждебно настроенных к Гракху.
Он же, предвидя угрожавшую ему опасность и боясь, что не попадет в трибуны
на следующий год, стал сзывать на предстоявшее голосование поселян.
Последние были заняты, так как время было летнее. Гракх, будучи стеснен
коротким сроком, назначенным для производства выборов, обратился к плебеям,
проживавшим в городе и, по частям обходя их, просил избрать его трибуном на
предстоящий год, указывая, что из-за защиты их интересов ему грозит
опасность. При голосовании две первые трибы подали голоса за Гракха. Тогда
оптиматы стали указывать на то, что двоекратное, без перерыва, исправление
должности одним и тем же лицом противозаконно. Так как трибун Рубрий,
получивший по жребию председательство в избирательном народном собрании,
колебался, как ему поступить, то Муммий, избранный трибуном на место
Октавия, приказал Рубрию передать председательство в собрании ему, Муммию.
Тот согласился, но остальные трибуны требовали, чтобы жребий был брошен
снова, кому председательствовать: коль скоро Рубрий, избранный по жребию в
председатели, отпадает, жеребьевка должна быть произведена вновь между
всеми трибунами. По поводу всего этого произошли также большие споры.
Гракх, боясь не получить большинства голосов в свою пользу, перенес
голосование на следующий день. Отчаявшись во всем деле, он хотя и продолжал
еще оставаться в должности, надел траурную одежду, ходил остальную часть
дня по форуму со своим сыном, останавливался с ним около отдельных лиц,
поручал его их попечению, так как самому ему суждено очень скоро погибнуть
от своих недругов.

15. Тогда бедные начали очень горевать. С одной стороны, они думали о самих
себе: не придется им впредь пользоваться одинаковыми правами с прочими
гражданами, но предстоит им насильственно быть в рабстве у богатых. С
другой стороны, думали они и о Гракхе, который боится теперь за себя и
который столько вытерпел из-за них. Вечером бедные пошли провожать с плачем
Гракха до его дома, убеждали его смело встретить грядущий день. Гракх
ободрился, собрал еще ночью своих приверженцев, дал им пароль на случай,
если дело дойдет до драки, и захватил храм на Капитолии, где должно было
происходить голосование, а также центр того места, где собиралось народное
собрание. Выведенный из себя трибунами, не позволявшими ставить на
голосование его кандидатуру, Гракх дал условленный пароль. Внезапно
поднялся крик среди его приверженцев, и с этого момента пошла рукопашная.
Часть приверженцев Гракха охраняла его как своего рода телохранители,
другие, подпоясав свои тоги, вырвали из рук прислужников жезлы и палки,
разломали их на части и стали выгонять богатых из собрания. Поднялось такое
смятение, нанесено было столько ран, что даже трибуны в страхе оставили
свои места, а жрецы заперли храмы. В свою очередь многие бросились в
беспорядке искать спасения в бегстве, причем стали распространяться
недостоверные слухи, будто Гракх отрешил от должности всех остальных
трибунов; такое предположение создалось на основании того, что трибунов не
было видно, или что сам Гракх назначил себя, без голосования, трибуном на
ближайший год.

16. В это время сенат собрался в храме богини Верности. Меня удивляет
следующее обстоятельство: столько раз в подобных же опасных случаях сенат
спасал положение дела предоставлением одному лицу диктаторских полномочий,
тогда же никому и в голову не