пришло назначить диктатора; большинство ни
тогда, ни позже даже не вспомнило об этом испытанном средстве, оказавшемся
очень полезным в прежние времена. Сенат с принятым им решением отправился
на Капитолий. Шествие возглавлял Корнелий Сципион Назика, верховный
понтифик. Он громко кричал: "Кто хочет спасти отечество, пусть следует за
мною". При этом Назика накинул на свою голову край тоги, для того ли, чтобы
этою приметою привлечь большинство следовать за ним, или чтобы видели, что
этим самым он как бы надел на себя шлем в знак предстоящей войны, или,
наконец, чтобы скрыть от богов то, что он собирался сделать. Вступив в
храм, Назика наткнулся на приверженцев Гракха; последние уступили ему
дорогу из уважения к лицу, занимавшему такой видный пост, а также и потому,
что они заметили сенаторов, следующих за Назикой. Последние стали вырывать
из рук приверженцев Гракха куски дерева, скамейки и другие предметы,
которыми они запаслись, собираясь идти в народное собрание, били ими
приверженцев Гракха, преследовали их и сталкивали с обрывов Капитолия вниз.
Во время этого смятения погибли многие из приверженцев Гракха. Сам он,
оттесненный к храму, был убит около дверей его, у статуй царей. Трупы всех
погибших были брошены ночью в Тибр.

17. Так убит был на Капитолии, состоя еще в звании трибуна, Гракх, сын
Гракха, бывшего два раза консулом, и Корнелии, дочери Сципиона, лишившего
карфагенян их военного превосходства. Гракха погубил составленный им
превосходный план, потому что Гракх для осуществления его прибег к
насильственным мерам. Гнусное дело, случившееся в первый раз в народном
собрании, потом неоднократно повторялось время от времени и применялось к
другим подобным Гракху лицам. А из-за убийства Гракха Рим поделился надвое:
одна часть печалилась, другая радовалась. Одни сожалели о себе, сожалели о
Гракхе, сожалели о том положении, в каком находилось государство, где не
было больше законного правления, но где господствовали кулачное право и
насилие. Зато другие полагали, что они достигли исполнения всех своих
желаний. Все эти события происходили в то время, когда Аристоник вел в
Малой Азии борьбу с римлянами из-за власти.

18. После убийства Гракха14 и смерти Аппия Клавдия для раздела земли в
противовес младшему Гракху были поставлены Фульвий Флакк и Папирий Карбон.
Так как крупные собственники не торопились записывать на себя приходившиеся
на их долю участки, то триумвиры для раздела земли стали привлекать их к
судебной ответственности. В скором времени началось много сложных судебных
процессов. Дело в том, что все другие, соседившие с наделом земли, в том
случае, если они были проданы или поделены между совладельцами, должны были
подвергнуться обследованию, чтобы соблюсти установленную меру надела, а
именно - нужно было установить, как земля была продана и как она была
поделена. Между тем далеко не у всех сохранились заключенные при продаже и
покупке договорные документы, касающиеся раздела на участки. То же, что и
можно было отыскать, возбуждало сомнения. При новом обмере земли одни
должны были переселяться с участков, засаженных садовыми культурами,
покрытых строениями, на участки, лишенные растительности; другие - из
участков обработанных на необработанные, либо на болота, на глинистую
почву. Так как владельцы жили на участках, полученных в результате
завоевания, то они и не могли точно указать свой первоначальный участок.
Равным образом и государственное объявление - всякий желающий может
обрабатывать не подвергшуюся разделу землю - побуждало многих
обрабатывавших соседние участки придавать участкам одинаковый вид. К тому
же и время изменило вид участков. Таким образом, несправедливые действия
богатых, хотя они были и значительны, с трудом могли быть доказаны. В
результате сдвинулись со своих участков все те, кто из прежних своих
владений был снят и переселен в чужие.

19. Италийцы, не желая примириться со всем этим, равно как и с нажимом,
который делали на них судьи, просили защитить их от чинимых им
несправедливостей Корнелия Сципиона, разрушившего Карфаген15. Сципион,
которому италийцы в свое время оказали большую помощь во время его военных
походов, не решился оставить без внимания их просьбы. Выступив в сенате,
Сципион не стал порицать закон Гракха, очевидно, не желая раздражать народ,
но, убедившись в трудности проведения закона в жизнь, он просил поручить
разбирать спорные вопросы не тем, кто производил раздел земли, так как
тяжущиеся относились к ним с подозрением, но передать это дело другим
лицам. Своими доводами, казавшимися справедливыми, он вполне убедил сенат.
Право судебного разбирательства было предоставлено тогдашнему консулу
Тудитану. Занявшись этим делом и увидев всю его трудность, Тудитан
отправился в поход в Иллирию и свой отъезд выставил как предлог избавиться
от судебных разбирательств. Производившие раздел земли бездействовали, так
как никто не обращался к ним за разрешением спорных вопросов. Все это
послужило источником ненависти и негодования народа против Сципиона,
которого народ ревниво любил, много боролся за него против оптиматов,
вопреки закону два раза выбирал его консулом. Теперь народ видел, что
Сципион противодействует народу в угоду италийцам. Враги Сципиона, заметив
это, стали вопить: Сципион решил совершенно аннулировать закон Гракха и
собирается затем устроить вооруженную бойню.

20. Народ, слыша все это, пришел в ужас. Между тем Сципион, вечером
положивший около себя письменную дощечку, на которой ночью он собирался
набросать речь, предназначенную им для произнесения в народном собрании,
найден был мертвым без следов нанесения ран. Это было делом рук Корнелии,
матери Гракха, с целью воспрепятствовать отмене проведенного им закона; она
действовала в данном случае при помощи своей дочери Корнелии Семпронии,
бывшей замужем за Сципионом; она была некрасива и бесплодна и не
пользовалась его любовью, да и сама не любила его. По мнению некоторых,
Сципион покончил жизнь самоубийством, чувствуя, что не будет в состоянии
сдержать данные им обещания. Наконец, некоторые утверждали, будто рабы во
время пытки заявили, что Сципиона задушили ночью иноземцы, проникшие к нему
через помещение, находившееся в задней части того дома, где он жил; рабы
добавляли, что они, узнав об этом, побоялись донести, так как народ был
сердит еще на Сципиона и радовался его смерти.
 Итак, умер Сципион, оказавший такие услуги упрочению римского могущества;
он не был удостоен даже погребения за государственный счет. До такой
степени минутное раздражение одержало верх над благодарностью за прежние
его заслуги. И это обстоятельство, чрезвычайно важное само по себе,
послужило как бы добавлением к распре, поднятой Гракхом.

21. Между тем владельцы земельных участков под различными предлогами все
откладывали и откладывали на долгий срок раздел их. Некоторые предлагали
даровать права римского гражданства всем союзникам, всего более
сопротивлявшимся разделу земли. Италийцы с удовольствием приняли это
предложение, предпочитая полям римское гражданство. Фульвий Флакк, консул и
вместе с тем член комиссии по разделу земли16, в особенности хлопотал за
италийцев. Однако сенат был недоволен тем, что римские подданные получат
одинаковые права с римскими гражданами. Таким образом, и эта попытка не
имела успеха. А народ, до тех пор все еще надеявшийся получить землю,
приходил в уныние. При таких обстоятельствах17 Гай Гракх, младший брат
Гракха, автора закона о разделе земли, бывший членом комиссии, которой
поручено было это дело, охотно выставил свою кандидатуру в народные
трибуны. В течение долгого времени Гай под влиянием неудачи, постигшей
брата, оставался в бездействии. Но так как многие сенаторы относились к
нему презрительно, он и выставил теперь свою кандидатуру в народные трибуны.
 Блестяще избранный, Гракх тотчас же стал в оппозицию к сенату18. Он провел
постановление о ежемесячном распределении продовольственных денег из
общественных сумм каждому плебею; ничего подобного до тех пор не было.
Одним этим актом, в проведении которого он имел помощником Фульвия Флакка,
Гай быстро добился расположения народа к себе и благодаря этому немедленно
был избран трибуном и на следующий год.
 Дело в том, что тем временем был утвержден такой закон: если при выборах
народного трибуна недостает кандидата, народ должен избирать его из всех
граждан.

22. Итак, Гай Гракх стал трибуном во второй раз19. Подобно тому как раньше
он подкупал народ, так теперь он склонил на свою сторону и так называемых
всадников, занимавших по своему значению среднее положение между сенатом и
плебеями. Воспользовался он при этом другим политическим маневром. Он
передал суды, потерявшие свой престиж из-за допускавшегося в них
взяточничества, от сенаторов всадникам. Первым он ставил в упрек
преимущественно следующие, имевшие место незадолго до того случаи: Аврелий
Котта, Салинатор и вслед за ним Маний Ацилий, завоевавший Малую Азию,
несмотря на то, что они также были изобличены в явном взяточничестве, были,
тем не менее, оправданы судьями, разбиравшими их дело. В Риме находились
еще послы, выступавшие с обвинениями против указанных лиц и с горечью
громогласно заявлявшие всем и каждому об их поступках. Сенат из-за большого
стыда по поводу всего этого согласился на законопроект, предложенный Гаем,
а народное собрание утвердило его. Таким образом суды перешли от сенаторов
к всадникам. Говорят, Гай немедленно после того, как закон был принят,
выразился так: я одним ударом уничтожил сенат. Эти слова Гракха оправдались
еще ярче позднее, когда реформа, произведенная Гракхом, стала
осуществляться на практике. Ибо предоставление всадникам судейских
полномочий над римлянами, всеми италийцами и самими сенаторами, полномочие
карать их любыми мерами воздействия, денежными штрафами, лишением
гражданских прав, изгнанием - все это вознесло всадников, как магистратов
над сенатом, а членов последнего сравняло со всадниками или даже поставило
их в подчиненное положение. Как только всадники стали заодно с трибунами в
вопросах голосования и в благодарность за это получили от трибунов все,
чего бы они ни пожелали, сенаторам это начало внушать большие опасения. И
скоро дело дошло до того, что самая основа государственного строя
опрокинулась: сенат продолжал сохранять за собою лишь свой авторитет, вся
же сила сосредоточилась в руках всадников. Продвигаясь в своем значении
вперед, всадники не только стали заправлять всем в судах, но даже начали
неприкрыто издеваться над сенаторами. Они переняли от последних
свойственное им взяточничество и, получив вкус к наживе, еще более позорно
и неумеренно пользовались возможностью служить ей. Против богатых всадники
выдвигали подосланных обвинителей, процессы против взяточничества они
совершенно отменили, столковавшись между собою или действуя друг против
друга насилием. Обычай требовать отчет от должностных лиц вообще пришел в
забвение, и судейский закон Гракха на долгое время повлек за собою распрю,
не меньшую прежних.

23. Между тем Гракх стал проводить по Италии большие дороги, привлек на
свою сторону массы подрядчиков и ремесленников, готовых исполнять все его
приказания. Он основал также много колоний. Латинов он побуждал требовать
всех тех прав, какие имели римляне. Сенат не мог отказать в этом латинам
под каким-либо благовидным предлогом, так как они были в родстве с
римлянами. Остальным союзникам, не имевшим права голоса при выборах римских
магистратов, Гай с этого времени даровал это право, чтобы иметь и их, при
голосовании, на своей стороне. Взбешенный преимущественно этим, сенат
заставил консулов обнародовать закон, что при предстоящем голосовании
законопроекта Гая никто из не имеющих права голоса не может проживать в
городе и приближаться к нему ближе 40 стадий. Другого трибуна, Ливия Друза,
сенат убедил препятствовать проведению законопроектов Гракха, не объясняя
народу причин, по которым он делает это. Такое право не объяснять причин
дано было трибуну, выступавшему противником своего товарища по должности.
Сенат дал полномочия Друзу, с целью задобрить народ, основать 12 колоний.
Это очень обрадовало народ, и он отнесся пренебрежительно к законопроекту
Гракха.

24. Не добившись расположения к себе народа, Гракх отправился в Африку
вместе с Фульвием Флакком, который после окончания своего консульства был
избран для отправления туда. Послать же колонию в Африку было постановлено
ввиду плодородия ее почвы. Основателями колонии были избраны Гай и Флакк с
той целью, чтобы во время их отсутствия сенат хотя бы на короткое время мог
заглушить нерасположение, питаемое к сенату народом. Гай и Флакк выбрали то
место для основания колонии, где некогда стоял Карфаген, нисколько не
считаясь с тем, что Сципион, когда разрушал его, произнес заклятие, по
которому карфагенская территория должна была на веки вечные представлять
собою пастбище для скота. Гай и Флакк записали в число колонистов 6 000
человек, хотя в законе говорилось о меньшей цифре. Все это тоже делалось с
целью расположить к себе народ. По возвращении в Рим они стали созывать со
всей Италии 6 000 человек. В то время когда Гай и Флакк проектировали
основание города в Африке, пришло известие, что волки вытащили и разбросали
пограничные столбы, поставленные Гракхом и Фульвием, и что авгуры
истолковали это как дурное предзнаменование для будущей колонии. Сеиат
созвал народное собрание20, в котором закон о ней должен был быть
аннулирован. Гракх и Фульвий, потерпев и здесь неудачу, словно обезумевшие,
стали утверждать, что сенат введен в обман рассказом о волках. Самые смелые
из плебеев встали на их сторону и с кинжалами явились на Капитолий, где
должно было заседать народное собрание по вопросу о колонии.

25. Когда народ уже собрался и Фульвий начал свою речь, Гракх, охраняемый
стражей из числа своих приверженцев, поднялся на Капитолий; он был
обеспокоен сознанием того, что совещание идет по необычному вопросу,
поэтому он уклонился от участия в собрании и направился в портик, выжидая,
что случится дальше. Находившегося в таком тревожном настроении Гракха
увидел Антилл, плебей, совершавший жертвоприношение в портике, схватил его
за руки и стал просить его пощадить родину; слышал ли о чем-либо Антилл,
или подозревал что-нибудь, или что другое побудило его обратиться к Гракху,
неизвестно. Гракх, пришедший в еще большее смущение и испугавшись, как если
бы он был уличен в чем-нибудь, дико посмотрел на Ангилла. Кто-то из
присутствовавших при этом, хотя не было дано никакого ни сигнала, ни
приказания, а только на основании дикого взгляда Гракха на Антилла
вообразил, что уже пришла пора и, решив угодить чем-нибудь Гракху, первый
принялся за дело: он извлек кинжал и поразил им Антилла. Поднялся крик,
когда увидели его труп. Все бросились из храма в страхе пред такою бедою.
Гракх, отправившись на форум, хотел там объяснить все случившееся. Но никто
даже не остановился перед ним; все отступились от него как от человека,
оскверненного убийством. Гракх и Флакк не знали, что делать. Они упустили
удобный случай приступить к тому, о чем они решили говорить в собрании, и
побежали к себе домой. Их сторонники собрались у них, а остальная толпа уже
среди ночи, как если бы угрожала какая-нибудь беда, захватила форум. Консул
Опимий, находившийся тогда в городе, дал приказ нескольким вооруженным
лицам собраться рано утром на Капитолии и через глашатаев созвал туда
сенат, а сам, выжидая, что произойдет дальше, находился в храме Диоскуров,
расположенном в центре Капитолия.

26. Так было дело. Сенат пригласил Гракха и Флакка покинуть их дома и
явиться в сенат для оправдания. Но они, вооруженные, бежали на Авентинский
холм, в надежде, что, если они его займут, сенат вступит с ними в
переговоры. Во время бегства они сзывали рабов, обещая им свободу, но никто
их не слушал. Гракх и Флакк со своими приверженцами заняли храм Дианы и
укрепились в нем, сына же Флакка, Квинта, послали к сенату с просьбой
заключить перемирие с тем, чтобы дальше жить с сенатом в согласии. Сенат
приказал Гракху и Флакку сложить оружие, явиться в сенат и объявить о своем
желании, никаких же иных послов больше к сенату не посылать. Так как Квинт
все-таки был отправлен вторично, то консул Опимий, руководствуясь ранее
сделанным объявлением, приказал арестовать его, так как Квинт не имел уже
больше полномочий посла, против же Гракха и его приверженцев Опимий
отправил вооруженный отряд. Тогда Гракх бежал по свайному мосту на другую
сторону Тибра, в рощу, в сопровождении одного только раба. Он подставил
рабу свое горло, когда он ожидал, что будет схвачен. Флакк бежал в
мастерскую одного своего знакомого. Преследовавшие, не зная дома, где Флакк
скрылся, грозили сжечь дома по всей улице. Знакомый Флакка, принявший его к
себе, не хотел донести на него, так как Флакк искал у него защиты, и
приказал сделать это другому лицу. Флакк был тогда схвачен и убит. Головы
Гракха и Флакка были принесены к Опимию, и последний дал принесшим столько
золота, сколько весили головы. Народ бросился грабить их дома. Тех, кто
принимал в этом участие, Опимий велел схватить, заключил в тюрьму и
приказал их задушить. Квинту, сыну Флакка, Опимий предоставил умереть какою
он захочет смертью. Затем Опимий совершил очищение города от скверны
убийств. А сенат приказал Опимию воздвигнуть на форуме храм Согласия.

27. Так кончились смуты, связанные с выступлением второго Гракха. Его закон
немного спустя был утвержден; владельцам спорных участков разрешено было
продавать их, что со времени первого Гракха было запрещено. И немедленно
богатые стали скупать участки у бедных, а иной раз под этим предлогом и
насильно отнимали их. Положение бедных еще более ухудшилось, до тех пор
пока народный трибун Спурий Торий внес законопроект, по которому земля не
должна была более подлежать переделу, но принадлежать ее владельцам,
которые обязаны были платить за нее народу налог, а получаемые с них деньги
должны подлежать раздаче. Последнее несколько утешило неимущих, но пользы
от этой меры, вследствие огромного их количества, не получилось никакой.
После того как Гракхов закон, наилучший и суливший наибольшую пользу, если
бы он мог быть осуществлен, вследствие этих ухищрений был аннулирован,
немного спустя другой трибун отменил и налог, взимаемый с земли, и народ
вместе с тем лишился всего. Вследствие этого стал ощущаться еще больший
недостаток в гражданах и в военной силе, доходов с земли стало поступать
меньше, уменьшились и раздачи, и законы - 15 лет спустя после реформы
Гракха - при разборе дел в судах перестали применяться.

28. В это же самое время21 консул Сципион приказал прекратить постройку
театра, начатую Луцием Кассием и близившуюся уже к концу, или потому, что,
по его мнению, театр этот после послужит началом междоусобных распрей
другого рода, или потому, что он вообще считал вредным приучать римлян к
эллинским развлечениям. Тогда же22 цензор Квинт Цецилий Метелл хотел
сместить с занимаемых ими должностей сенатора Главкию и прежнего народного
трибуна Апулея Сатурнина, обоих за их порочное поведение. Но Метелл не мог
привести свое намерение в исполнение, так как его сотоварищ по должности не
согласился поддержать его. Немного спустя Апулей, собираясь отомстить
Метеллу, выставил свою кандидатуру в народные трибуны во второй раз23,
воспользовавшись тем, что Главкия был тогда претором и руководил
голосованием при избрании народных трибунов. Однако трибуном был назначен
Ноний, знатный человек, выступивший открыто против Апулея и поносивший
Главкию. Апулей и Главкия, испугавшись, как бы Ноний как народный трибун не
стал мстить им, подослали против него, когда он выходил из народного
собрания, шумевшую толпу народа, которая убила его в какой-то гостинице,
куда он убежал. Когда обнаружилось это ужасное, прискорбное дело,
сторонники Главкии, еще до тех пор как успел собраться народ, ранним утром
выбрали в трибун