пурний Писон200, послал вперед в Рим Сципиона с Фамеей. Войско
провожало уезжавшего Сципиона до самого корабля и возносило молитвы богам,
чтобы он вернулся в Ливию консулом, считая, что ему одному суждено взять
Карфаген. Как бы ниспосланное божеством среди них укрепилось такое мнение,
что один только Сципион завоюет Карфаген. И многие об этом писали в Рим
своим родным. Сенат воздал хвалу Сципиону, а Фамее как почетный подарок дал
пурпурное одеяние с золотой застежкой, коня с золотой сбруей, полное
вооружение и десять тысяч серебряных драхм. Дали ему также сто мин серебра
в изделиях, палатку и полное оборудование и пообещали ему еще больше, если
в дальнейшем ходе войны он окажет им свое содействие. Он, пообещав им
сделать это, отплыл в Ливию к римскому войску.

110. С наступлением весны прибыл консул Кальпурний Писон и с ним Луций
Манцин201 в качестве начальника флота. Они не нападали ни на карфагенян, ни
на Гасдрубала, но нападали на другие города; попытавшись осадить с суши и с
моря Аспиду202, они потерпели неудачу; однако Писон взял другой (]t]ran)203
город, находившийся поблизости, и разграбил его, причем жители его обвиняли
Писона в том, что он нарушил договор. Оттуда он двинулся к Гиппагретам204.
Это был значительный город с укреплениями, крепостью, гаванями и верфями,
хорошо устроенными Агафоклом205, сицилийским тираном. Он лежал между
Карфагеном и Утикой, и жители его занимались грабежом, перехватывая то
продовольствие, которое на кораблях подвозилось мимо них римлянам;
вследствие этого город сильно разбогател. Кальпурний рассчитывал отомстить
им и лишить их по крайней мере прибыли. Однако он бесполезно осаждал его
целое лето, а осажденные гиппагретийцы, дважды сделав вылазку, причем на
помощь им пришли карфагеняне, сожгли все его осадные машины. Не достигнув
ничего, Кальпурний удалился на зимовку в Утику206.

111. Так как у карфагенян и войско Гасдрубала было цело и невредимо и сами
они в сражении около Гиппагрет оказались сильнее Писона, так как на их
сторону перешел от Голоссы нумидиец Битиас с восемьюстами всадников, и
потому что они видели, что дети Массанассы, Миципса и Мастанаба, только
обещают римлянам поддержку оружием и деньгами, сами же медлят, выжидая все
время грядущих событий, - ввиду всего этого они воспрянули духом и
безбоязненно обходили всю Ливию, захватывая под свою власть страну, а на
собраниях в городах выступая против римлян со многими оскорбительными
речами. Как на доказательство трусости римлян, они указывали на две их
неудачи под Неферисом и на то поражение, которое они понесли под
Гиппагретами, а также на то, что они не смогли взять самого Карфагена, хотя
он был лишен оружия и укреплений. Они отправили также послов к Миципсе и
Мастанабе и к независимым маврусиям, призывая их на помощь и указывая, что
вслед за самими карфагенянами римляне приберут к рукам и их. Других послов
они отправили в Македонию к тому, кто считался сыном Персея207 и вел с
римлянами войну, и убеждали его твердо продолжать войну, обещая, что у него
не будет недостатка ни в кораблях, ни в деньгах из Карфагена. И вообще,
вооружившись, они уже больше не думали о чем-либо незначительном, но
мало-помалу у них росло и воодушевление, и смелость, и военное снаряжение.
Со своей стороны, и Гасдрубал, ведший военные действия вне стен Карфагена,
дважды победив Манилия, почувствовал гордость. Стремясь получить
командование над войском внутри стен города, он стал ложно обвинять перед
советом старейшин Гасдрубала208, начальника города, что он предает интересы
карфагенян Голоссе, так как он был его племянником. Когда это было сказано
публично, обвиняемый оказался в затруднении, что ему отвечать, как это
бывает при неожиданности, они же, закидав его скамейками, убили его.

XVII, 112. Когда в Рим было сообщено о неудаче Писона и о приготовлениях
карфагенян, народ стал негодовать, боясь все усиливающейся войны, столь
значительной, непримиримой и близкой; они ведь не надеялись ни на какое
примирение, так как они впервые решились нарушить договор209. Вспомнив же о
недавних подвигах Сципиона, служившего в Ливии еще военным трибуном, и
сравнивая их с настоящим положением, говоря друг другу о сообщениях,
которые они получали из лагеря от друзей и близких, они воспылали желанием
послать консулом против Карфагена Сципиона210. И вот наступили выборы
властей211, и Сципион (так как законы никоим образом не позволяли ему по
возрасту быть консулом) выступил, добиваясь должности эдила212, но народ
избрал его консулом. Хотя это было противозаконно и консулы предъявили им
закон, запрещающий это, они настойчиво просили и требовали и кричали, что
по законам Туллия213 и Ромула народ полновластен в выборах властей и в том,
чтобы признать не имеющим или имеющим силу всякий из законов относительно
них, какой он хочет. Наконец, один из народных трибунов сказал, что он
лишит консулов права проводить выборы, если они не согласятся с народом. И
сенат согласился214 с народными трибунами отменить этот закон и по
прошествии одного года вновь его восстановить, подобно тому как и
лакедемоняне, освободив под давлением необходимости от бесчестия взятых в
плен при Пилосе215, сказали: "Пусть на сегодня спят законы". Так Сципион,
ища эдильства, был выбран консулом, и его коллега Друз стал требовать,
чтобы он с ним бросил жребий относительно Ливии, и настаивал до тех пор,
пока один из народных трибунов не внес предложения, чтобы решение о
командовании войском было передано народу; и народ выбрал Сципиона216. Ему
дано было войско по набору, которое возмещало бы своей численностью
погибших, а также право взять с собой из союзников столько добровольцев,
скольких сумеет убедить, и отправить письма к царям и городам, которым
сочтет нужным, написав их от имени римского народа. И действительно, таким
образом, он получил вспомогательные войска от городов и царей.

113217. И вот Сципион, устроив все это, отправился в Сицилию, а из Сицилии
переплыл в Утику. Тем временем Кальпурний Писон осаждал (]poliorkei)218
города внутри страны, Манцин же, пристав к Карфагену и видя, что одна часть
стены оставлена без внимания, там, где шли непрерывной линией трудно
проходимые отвесные скалы, из-за чего это место и было охраняемо не так
тщательно, возымел надежду незаметно подвести лестницы к стене. И,
действительно, он их приставил, и некоторые из солдат смело взошли на
стену. Так как их было еще мало, карфагеняне, отнесясь к ним с презрением,
открыли ворота, выходившие на эти скалы, и бросились на римлян. Но римляне,
обратив их в бегство и преследуя, вместе с ними ворвались в город через
ворота. Когда поднялся крик, как при победе, Манцин вне себя от радости,
будучи и в остальном быстрым и легкомысленным, а с ним и все остальные,
оставив корабли, с криками устремились к стене, невооруженные и почти
голые. Так как бог уже склонялся к закату, римляне, захватив219 какое-то
укрепленное место у стен, остановились на отдых, испытывая затруднения с
продовольствием; Манцин стал звать Писона и начальников утикийцев помочь
ему, подвергающемуся опасности, и спешно доставить продовольствие. И он был
уже готов к тому, что с зарей он будет выбит карфагенянами и сброшен на
острые утесы.

114. Сципион же вечером прибыл в Утику и около полуночи, встретившись с
теми, кому писал Манцин, тотчас же велел трубачу трубить поход, а вестникам
собрать к морю тех, которые прибыли с ним из Италии, и молодых из
утикийцев; более пожилым он велел носить провиант на триэры. Освободив
нескольких пленных из карфагенян, он отпустил их с тем, чтобы они дали
знать карфагенянам, что прибыл Сципион. К Писону же он посылал всадников
одного за другим, вызывая его вернуться возможно скорее. Сам он отбыл в
последнюю ночную стражу220, приказав, когда корабли приблизятся к стенам
Карфагена, стать прямо на палубах, чтобы показаться врагам в большем числе.
Так вот действовал Сципион; что же касается Манцина, то. когда вместе с
зарей карфагеняне напали на него со всех сторон, он с теми пятьюстами
воинами, которых одних имел вооруженными, окружил невооруженных, которых
было три тысячи, и получая из-за них (di]ke}nvn)221 много ран и оттесненный
на самую стену, уже едва не был сброшен с утесов, как вдруг появились
корабли Сципиона, в стремительном беге подымая высокие волны, все полные
стоявших прямо легионеров; для карфагенян, узнавших об этом через
пленников, их прибытие не было неожиданностью, для римлян же, не знавших об
этом, Сципион принес неожиданное спасение. Когда карфагеняне немного
отступили, Сципион принял на свои корабли бывших в опасности римлян.
Манцина Сципион тотчас послал в Рим (так как вместе с ним прибыл Серран,
преемник Манцина по командованию флотом), а сам стал лагерем недалеко от
Карфагена. И карфагеняне, отойдя от стен вперед на пять стадиев222, возвели
против Сципиона лагерь, и в этот лагерь к ним прибыл Гасдрубал,
командовавший внешним войском, и начальник конницы Битиас, приведя с собой
шесть тысяч пехотинцев и до тысячи всадников; это были воины, опытные
благодаря продолжительной службе и упражнениям.

115. Сципион не видел у воинов, находившихся под командой Писона, никакой
привычки к порядку и дисциплине, но что они приучены Писоном к лености,
жадности и грабежам и что им сопутствуют множество мелких торговцев,
которые, следуя за войском ради добычи, делали набеги вместе с более
храбрыми, выходившими на грабежи без приказания, хотя закон во время войны
считает дезертиром всякого, уходящего дальше, чем можно слышать звук трубы,
так как, какое бы несчастье ни случилось с ними, все ставится в вину
полководцу, а все, что они награбят, дает им новый повод к ссорам и бедам;
ведь многие, гордые тем, что они награбили, начинали презирать товарищей по
палатке (sysk{nvn)223 и прибегали к недозволенным побоям, ранениям и
человекоубийствам. Заметив это и не надеясь когда-либо одолеть врагов, если
не одолеет своих собственных воинов, Сципион созвал их на собрание и,
взойдя на высокий трибунал224, стал упрекать их так:

116. "Я, воины, служивший вместе с вами под начальством консула Манилия,
дал доказательство - и вы тому свидетели - повиновения, которого теперь я,
будучи полководцем, требую от вас, имея право применить к неповинующимся
крайние наказания, но считая полезным сначала поговорить с вами. Вы сами
знаете, что делаете; зачем мне говорить о том, чего я стыжусь. Вы больше
разбойничаете, чем воюете; вы бегаете из лагеря как дезертиры, а не
охраняете его как стража; вы больше похожи на ведущих ради выгоды куплю и
продажу, чем на ведущих осаду; вы хотите роскошествовать еще воюя, не
будучи пока еще победителями. Потому-то положение врагов из столь
безнадежного и униженного, каким я его оставил, поднялось до такого
могущества, и наш труд вследствие такой распущенности стал много тяжелее.
Если бы я видел, что причины этого заключаются в вас, я тотчас стал бы вас
наказывать; но так как я считаю в том виновным другого, я теперь прощаю вам
совершенное вами до сих пор. Я лично пришел не для того, чтобы грабить, но
чтобы победить, не для того, чтобы собирать деньги до победы, но чтобы
сначала окончательно сокрушить врагов. Уйдите из лагеря сегодня все, если
не хотите быть воинами, кроме тех, которые получат от меня право остаться.
Из тех, которые уйдут из лагеря, я разрешу вернуться только тем, которые
принесут с собой продовольствие, и при этом солдатское, простое. Да и для
этих будет назначен определенный срок, в течение которого они распорядятся
имеющимся у них, и о продаже этого позаботимся я и квестор225. И да будет
это сказано для тех, кто является излишним226 для войска, вам же,
зачисленным в войско, да будет единым всеобщим примером во всех делах мой
образ действия и мой труд. Настроив себя таким образом, вы не будете
испытывать недостатка в энергии и не лишитесь награды. И теперь, в момент,
когда мы подвергаемся опасности, надо трудиться, а наживу и роскошь
отложить до более подходящего времени. Это предписываю я, и это же
приказывает закон; повинующимся это принесет взамен много хорошего, а не
повинующимся придется раскаиваться".

XVIII, 117. Сказав это, Сципион тотчас выгнал множество бесполезных людей и
с ними все лишнее, бесполезное и служившее только для роскоши227. Когда
таким образом войско было очищено и ему был внушен спасительный страх, оно
быстро стало выполнять приказания. Тогда Сципион попытался тайком напасть в
одну ночь в двух местах на так называемые Мегары228. Мегары - очень большое
предместье в городе, опоясанное стеной; против него он послал одну часть
своего войска, а с другой стороны двинулся сам с топорами, лестницами и
рычагами, сделав обход в двадцать стадиев229 без малейшего шума, в глубоком
молчании230. Когда он значительно приблизился, сверху заметили это и со
стен раздался крик, на который он первый и его войско, а затем и посланные
на другую сторону ответили очень громким криком, так что в первый момент
карфагеняне были поражены страхом, когда такое количество врагов внезапно
ночью появилось у них на обоих флангах. Однако против стены, хотя он и
пытался ее штурмовать, сделать он ничего не мог; тогда он велел юношам
посмелее подняться на башню одного частного лица, покинутую им,
находившуюся вне стены и по высоте бывшую равной стене; поднявшиеся на
башню юноши дротиками прогнали бывших на стенах, а затем, наложив на пролет
между башнями и стеной шестов и досок и перебежав по ним на стены,
спрыгнули в Мегары и, разбив маленькие ворота, впустили Сципиона. Он вошел
туда с четырьмя тысячами воинов, и тотчас же началось поспешное бегство
карфагенян в Бирсу231, как будто бы весь остальной город был взят. Поднялся
разноголосый крик, некоторые попадали в плен, началось смятение, так что
даже те, которые стояли лагерем вне стен города, покинули укрепление и
побежали с остальными в Бирсу. Так как это предместье, Мегары, было занято
огородами, богато плодовыми деревьями ранних сортов и полно (kat[plevn)232
терновником и загородками из ежевики и разного вида аканта233, а также
различными глубокими каналами с водой, шедшими во всех направлениях, то
Сципион побоялся, как бы это место не оказалось непроходимым и опасным для
преследующего войска, главным образом ввиду того, что солдаты не знали
проходов. Поэтому Сципион, опасаясь, как бы под прикрытием ночи не была
устроена какая-либо засада, отступил.

118. С наступлением дня, негодуя на нападение на Мегары, Гасдрубал тех из
пленных римлян, которые были у него, вывел на стену, откуда римлянам должно
было быть хорошо видно то, что должно было совершиться, и стал кривыми
железными инструментами у одних вырывать глаза, языки, жилы и половые
органы, у других подрезал подошвы, отрубал пальцы или сдирал кожу с
остального тела и всех еще живых сбрасывал со стены и со скал. Он задумал
поступить так, чтобы исключить для карфагенян возможность примирения с
римлянами. Он хотел таким образом привести карфагенян к убеждению, что их
спасение только в битве, но вышло для него совершенно обратное тому, что он
задумал: сознавая себя как бы соучастниками этих безбожных деяний,
карфагеняне почувствовали скорее страх, чем готовность сражаться, и
возненавидели Гасдрубала, отнявшего у них надежду на прощение. И особенно
совет громко негодовал на него, как на совершившего столь кровавые и
злобные поступки при столь великих несчастиях родины. Он же, арестовав,
убил и некоторых из членов совета и, действуя уже во всем так, чтобы
внушить страх, стал скорее тираном, нежели полководцем, полагая, что он
будет иметь безопасность только в том случае, если будет им страшен и,
таким образом, трудно уязвим.

119. Между тем Сципион сжег укрепленный лагерь врагов, который накануне они
покинули, убегая в город, и, овладев всем перешейком, перекопал его от моря
до моря, находясь от врагов приблизительно на расстоянии полета стрелы.
Враги нападали на него, так что ему приходилось вести дело на протяжении
двадцати пяти стадиев234 по фронту, одновременно и работая и сражаясь.
Когда эта работа у него была окончена, он стал рыть другой такой же ров,
находившийся поблизости от первого, обращенный к материку. Прибавив к ним
еще два боковых рва, так, чтобы все окопанное пространство представляло из
себя четырехугольник, он окружил его острыми кольями. Кроме этих столбов,
остальные рвы он укрепил палисадом, а вдоль того, который был обращен к
Карфагену, он воздвиг и стену на протяжении всех двадцати пяти стадиев
высотой в двенадцать футов235, не считая зубцов и башен, которые были
расположены на стене на определенном расстоянии; ширина же стены была не
менее половины ее высоты. В середине была выстроена из камня очень высокая
башня, а над ней надстроена деревянная четырехэтажная, откуда можно было
видеть, что происходит в городе. Соорудив это в течение двадцати дней и
ночей, причем трудилось все войско, попеременно то работая, то воюя, то
отдыхая за пищей и сном, он ввел войско в это укрепление.

120. Это сооружение служило Сципиону одновременно и лагерем и очень длинным
укреплением против врагов. Выходя отсюда, он отнимал у карфагенян
продовольствие, которое к ним подвозилось по суше; ведь, если не считать
одного этого перешейка, Карфаген со всех остальных сторон был окружен
водой. И это стало для них первой и главнейшей причиной голода и бедствий;
ведь поскольку все население с полей переселилось в город, а из-за осады
они не могли сами выплывать в море, да и иноземные купцы из-за войны не
часто у них появлялись, то жили они только тем продовольствием, которое
получали из Ливии; немногое иногда подвозилось и по морю, когда была
хорошая погода, большая же часть - по суше; после того, как подвоз с суши
прекратился, они стали тяжко страдать от голода. Битиас же, который был у
них начальником конницы и давно был послан за хлебом, не решался ни подойти
к укреплению Сципиона, ни пробиться силой через него и, доставляя
продовольствие в отдаленное место, далеким обходом посылал его на кораблях,
хотя суда Сципиона стояли на якоре у Карфагена, блокируя его; но они стояли
не непрерывно и не тесно друг к другу, как это и естественно в море, не
имеющем гаваней и обильном подводными скалами, около же самого города они
не могли стоять на якоре, так как на стенах стояли карфагеняне и волнение
здесь было особенно сильно вследствие скал. Отсюда грузовые суда Битиаса, а
иногда и какой-либо посторонний купец, ради наживы охотно идя на опасность,
решались быстро туда проскочить; выждав сильного ветра с моря, они мчались
на распущенных парусах, так что даже (]ti)236 триэры не могли преследовать
грузовые суда, которые неслись по ветру на парусах. Однако это случалось
редко и только тогда, когда с моря был сильный ветер; но даже и то
продовольствие, которое привозили корабли, Гасдрубал распределял только
между тридцатью тысячами воинов, которых он отобрал для битвы, а на
остальную массу населения не обращал внимания; поэтому оно особенно
страдало от голода.

121. Заметив это, Сципион задумал закрыть им вход в гавань237, обращенный к
западу и находившийся недалеко от суши. Он стал прокладывать в море длинную
насыпь, начиная от той косы, которая была между болотом и морем и
называлась языком, продвигая ее в море и прямо к входу в гавань. Эту насыпь
он делал из больших камней, плотно прилегавших друг к другу, чтобы ее не
снесло волнение. Ширина этой насыпи наверху была двадцать четыре фута238, а
в глубине у основания - в четыре раза шире. Когда он начал работу,
карфагеняне презрительно смеялись над ней, считая ее длительной и большой
и, быть может, вообще неисполнимой; но с течением времени, когда такое
большое войско со всем пылом не прекращало работы ни днем, ни ночью, они
испугались и стали рыть другой проход на другой стороне гавани, обращенный
к открытому морю, куда нельзя было провести никакой насыпи вследствие
глубины моря и свирепых ветров. Рыли все: и женщины и дети, начав изнутри,
тщательно скрывая, что они делают; вместе с этим