ья его советовали ему скрыться. Но Октавий, объявив, что он как
консул никогда не покинет города, оставив его центральную часть, прошел со
знатнейшими лицами и с частью войск на Яникул и там сел в консульском
одеянии на кресло, имея по сторонам как консул ликторов с фасциями. Когда к
Октавию устремился с несколькими всадниками Цензорин, тогда снова друзья
Октавия и стоявшее около него войско убеждали его бежать и даже привели к
нему коня, Октавий и тогда не двинулся с места и ожидал смерти. Цензорин
отрубил ему голову и принес ее Цинне. Впервые голова консула была повешена
на форуме пред ораторской трибуной. Потом и головы всех прочих убитых стали
вешать там же. И эта гнусность, начавшаяся с Октавия, не прекратилась и
позже, применялась в отношении всех тех, кто был убит их врагами. Тотчас же
рассыпались во все стороны сыщики и стали искать врагов Мария и Цинны из
числа сенаторов и так называемых всадников. Когда погибали всадники, дело
этим и кончалось. Зато головы сенаторов, все без исключения, выставлялись
пред ораторской трибуной. Во всем происходившем не видно было ни почтения к
богам, ни боязни мести со стороны людей, ни страха перед мерзостью таких
поступков. Мало было того, что поступки эти были дикие; с ними соединились
и безнравственные картины. Сначала безжалостно людей убивали, затем
перерезывали у убитых уже людей шеи и, в конце концов, выставляли жертвы
напоказ, чтобы устрашить, запугать других или просто чтобы показать
безнравственное зрелище.

72. Гай Юлий и Луций Юлий, родные братья, Ацилий Серран, Публий Лентул, Гай
Нумиторий, Марк Бебий были убиты, будучи захвачены на пути. Красс,
преследуемый вместе с сыном, во время преследования успел убить сына, сам
же был убит преследователями. Оратор Марк Антоний укрылся в поместье.
Землевладелец спрятал его и радушно принял. Но так как он чаще
обыкновенного посылал раба на постоялый двор купить там вина, то продавец
спросил, почему он так часто к нему заходит. Раб сказал продавцу на ухо
почему и, купив вина, вернулся домой. Продавец тотчас же побежал к Марию,
чтобы сделать донос. Марий, услышав, подскочил от радости и бросился сам
расправляться с Антонием. Так как друзья удерживали Мария, был послан с
отрядом войска в дом, где находился Антоний, военный трибун. Антоний,
мастер говорить, зачаровал их длинною речью, причем долго и на всякие лады
распространялся обо всем и возбудил к себе сожаление. Наконец, трибун, не
понимая в чем дело, сам вбежал в помещение, занимаемое Антонием, и нашел
своих солдат слушающими его. Трибун убил Антония посреди его речи и голову
его отослал Марию.

73. Корнута, спрятавшегося в одной хижине, рабы спасли при помощи хитрости.
Они отыскали какой-то труп и положили его на костер. Когда пришли сыщики,
они подожгли костер и сказали, что это горит их господин, который задушил
себя. Так Корнут спасся благодаря своим слугам. Квинт Анхарий подстерегал
Мария в то время, когда тот собирался приносить жертву на Капитолии.
Анхарий надеялся, что храм послужит ему местом примирения с Марием. Но
последний, начав жертвоприношение, приказал стоявшим около него умертвить
тотчас же на Капитолии Анхария, когда тот подходил к нему и собирался его
приветствовать; головы Анхария, оратора Антония, всех прочих, кто был или
консулом или претором, были выставлены на форуме. Никому не разрешено было
предавать погребению кого-либо из числа убитых; тела их растерзали птицы и
псы. Безнаказанно убивали друг друга политические противники; другие
подвергнуты были изгнанию, у третьих было конфисковано имущество, четвертые
были смещены с занимаемых ими должностей. Законы, изданные при Сулле, были
отменены. Все друзья его предавались смерти, дома их отдавались на
разрушение, имущество конфисковывалось, владельцы его объявлялись врагами
отечества. Искали даже жену и детей Суллы, но они успели бежать. Вообще
недостатка в многочисленных и разнообразных бедствиях не было.

74. Помимо всего этого, Марий и Цинна после стольких убийств, совершенных
без судебного разбирательства, пожелали еще придать своей власти видимость
законности и выдвинули обвинителей против жреца Юпитера Мерулы, будучи
разгневаны на него за то, что он, хотя и с соблюдением законного порядка,
был преемником Цинны по консульству. То же самое сделали они в отношении
Лутация Катула, бывшего сотоварищем Мария по консульству во время войны с
кимврами и спасенного им в свое время. Дело в том, что Катул проявил в
отношении Мария неблагодарность и самым решительным образом стоял за его
изгнание. И Мерула и Катул содержались под тайным арестом, а когда наступил
назначенный день, вызваны были в суд, - обвиненные могли быть привлечены к
суду лишь после четырехкратного объявления и в законом установленные сроки.
Мерула вскрыл себе артерии, оставив записку, в которой он писал, что,
вскрывая себе артерии, он снял свой головной убор - не дозволено было в нем
умирать жрецу. Катул в только что просмоленном и сыром еще помещении
разогрел уголья и добровольно задохнулся. Так погибли они оба. Рабы же,
перебежавшие к Цинне, согласно его объявлению получившие свободу и
служившие теперь в войске Цинны, вторгались в дома, грабили их и убивали
всех, кто попадался им под руку. Некоторые из рабов расправлялись
преимущественно со своими бывшими господами. Цинна неоднократно запрещал им
делать это, но они его не слушались. Тогда Цинна в одну ночь, когда рабы
спали, окружил их отрядом, состоящим из галлов, которые всех рабов и
перебили. Так рабы получили должное возмездие за проявленное ими
неоднократно нарушение верности к своим господам.

75. На следующий год36 консулами были избраны Цинна во второй раз, Марий -
в седьмой. Таким образом исполнилось предсказание о семи орлятах после
изгнания и осуждения Мария на смерть как врага отечества. Однако Марий умер
в первый же месяц своего консульства, в то время когда он строил всякого
рода жестокие планы против Суллы. Избранного на место Мария Валерия Флакка
Цинна откомандировал в Малую Азию, а после смерти его взял в товарищи по
консульству Карбона.

76. Тем временем Сулла спешил вернуться в Рим и обратиться на своих врагов,
быстро покончив37, как мною рассказано, с Митридатовой войной; в течение
менее трех лет он истребил 160 000 людей, подчинил римлянам Грецию,
Македонию, Ионию, Малую Азию и многие другие народы, принадлежавшие ранее
Митридату, самого царя лишил всего его флота и ограничил его власть
обладанием исключительно только его отцовским наследием. Сулла возвратился
с большим преданным ему войском, хорошо вышколенным, гордящимся его
подвигами; он имел при себе также много кораблей, денег, замечательное
вообще снаряжение. Враги Суллы настолько боялись его, что Карбон и Цинна, в
страхе перед ним, отправили людей по всей Италии собирать деньги, войска,
хлеб. Вместе с тем они привлекли в число своих сторонников знатных, а в
италийских городах возбуждали в особенности новых граждан, указывая на то,
что из-за них они попали в такую передрягу. Были отремонтированы суда,
созван флот, стоявший в Сицилии. Он охранял морское побережье. Таким
образом, и со стороны Цинны и Карбона, отчасти из страха, не было
недостатка в быстрых и энергичных подготовительных действиях.

77. Тем временем Сулла, полный горделивых чувств, отправил в сенат
послание, в котором перечислял, что он совершил, будучи еще квестором, в
Африке против Югурты-нумидийца, что, в качестве легата, в Кимврийскую
войну, что, как претор, в Киликии, что, как консул, в Союзническую войну.
Всего же более он гордился своими недавними подвигами против Митридата,
причем перечислял подробно те народы, подвластные ранее последнему, которые
он присоединил теперь к римлянам. Нисколько не менее гордился он и тем, что
приютил у себя находившихся в бедственном положении бежавших к нему лиц,
изгнанных из Рима Цинною, несчастия которых он облегчил. В награду за все
это, писал Сулла, партийные недруги объявили его врагом отечества,
разрушили его дом, убили его друзей; его жена и дети с трудом спаслись к
нему. Теперь он немедленно же явится на помощь Риму и отомстит врагам за
все ими содеянное. Всем причем гражданам, в том числе и новым, Сулла обещал
наперед полное прощение. Когда послание Суллы было прочитано, всех обуял
страх. Были отправлены к нему послы, которые должны были постараться
примирить его с его врагами и объявить: если он нуждается в обеспечении
своей личной безопасности, пусть как можно скорее известит об этом сенат.
Цинне и его сторонникам было запрещено набирать войско, пока не придет от
Суллы ответ. Они обещали исполнить это. Но лишь только уехали послы, Цинна
и Карбон тотчас же сами назначили себя консулами и на следующий год, чтобы
из-за выборов не спешить с возвращением. Вместе с тем Цинна и Карбон
объезжали Италию, осматривали войско и переправляли его по частям на
кораблях в Либурнию, чтобы оттуда выступить против Суллы.

78. Первый отряд войска благополучно переправился. А когда переправляли
следующий отряд, поднялась буря, и те солдаты, которые успели спастись на
сушу, немедленно же разбежались по своим городам под предлогом, что по
доброй воле они не желают идти сражаться с гражданами. Тогда все прочие,
узнав это, объявили, что они вовсе не желают отправляться в Либурнию. В
гневе Цинна созвал их на собрание, чтобы там им пригрозить. Но солдаты
явились тоже не с добрыми чувствами и собирались себя защищать. В это время
один из ликторов, шедший пред Цинною, ударил одного попавшегося ему на
глаза солдата. Тогда другой солдат ударил ликтора. Цинна приказал его
схватить. Поднялся всеобщий крик, в Цинну полетели камни. Стоявшие близко к
Цинне обнажили кинжалы и закололи его. Так и Цинна умер в бытность свою
консулом38. Карбон стал звать идти на Рим переправившихся из Либурнии, но
сам, боясь всего происшедшего, не входил в Рим, несмотря на то, что
народные трибуны очень звали его на выборы сотоварища по должности. Лишь
после того как трибуны пригрозили Карбону объявить его частным человеком,
он вернулся в Рим и назначил консульские выборы. Но в этот день были
неблагоприятные знамения, и Карбон назначил другой день. Но и тогда молния
ударила в храм Луны и Цецеры, и авгуры перенесли выборы на летнее
солнцестояние. Консулом остался один Карбон.

79. Послам, явившимся к Сулле от сената, он дал такой ответ: никогда он не
будет другом людей, совершивших такие преступления, однако он не имеет
ничего против, если сам город предоставит им возможность спастись;
безопасность же в будущем как им, так и нашедшим у него приют он имеет
возможность доставить в большей степени, имея на своей стороне преданное
войско. Из одного этого ответа становилось совершенно ясно, что Сулла не
собирается распустить свою армию и что он помышляет уже о тирании. Вместе с
тем Сулла потребовал от послов возвратить ему принадлежащее ему звание, его
имущество, должность жреца, все привилегии, какими он раньше пользовался, -
все полностью. Для переговоров об этом Сулла вместе с послами отправил
своих людей. Они тотчас же, как только узнали, что Цинна умер и что в Риме
нет правительства, вернулись из Брундизия к Сулле без всякого результата39.
Сулла с пятью италийскими легионами, 6 000 конницы, присоединив отряды из
Пелопоннеса и Македонии, - в общей сложности с сорокатысячной армией
двинулся из Пирея в Патры, а из Патр в Брундизий на 1 600 судах. Брундизий
впустил Суллу без боя; за это он даровал городу позже освобождение от
податей, которым он пользуется и по сие время. Из Брундизия Сулла двинулся
с войском вперед.

80. По собственному почину вышел к нему навстречу с отрядом союзного войска
бывший тогда еще проконсулом Цецилий Метелл Пий; он давно уже был избран
для окончания Союзнической войны, но не возвращался в Рим из-за господства
там Цинны и Мария, а ожидал исхода событий в Лигурии. Лица, избранные в
проконсулы, сохраняли свои полномочия до своего возвращения в Рим. Вслед за
Метеллом явился к Сулле Гней Помпей, вскоре получивший прозвище Великого,
сын Помпея, убитого молнией и не считавшегося в числе лиц,
благорасположенных к Сулле. Помпей-сын, чтобы не возбудить против себя
никаких подозрений, прибыл во главе легиона, набранного им в Пицене, где
отец его снискал себе очень высокую репутацию. Вскоре после того Помпей-сын
набрал и еще два легиона и оказался в высокой степени полезным Сулле.
Поэтому-то он относился к Помпею, несмотря на его молодость, с почтением,
так что, говорят, когда Помпей являлся к Сулле, последний только перед ним
одним вставал. По окончании войны Сулла послал Помпея в Африку прогнать
оттуда сторонников Карбона и водворить на царском престоле Гиемпсала,
выгнанного нумидийцами. Сулла разрешил Помпею получить триумф над
нумидийцами. Помпей тогда был еще молодым человеком и принадлежал только к
сословию всадников. С тех пор Помпей пошел сильно в гору, послан был в
Испанию против Сертория и позднее в Понт против Митридата. К Сулле явился и
Цетег, прежде злейший его противник из партии Цинны и Мария, изгнанный
вместе с ними из Рима. Теперь Цетег пришел к Сулле в качестве умоляющего о
защите и предоставлял свои услуги на все, чего Сулла ни пожелает.

81. Обладая большим войском, имея на своей стороне многих друзей из числа
знати и пользуясь ими в качестве подначальных по командованию лиц, Сулла и
Метелл, оба в звании проконсулов, двинулись вперед. Сулла, получивший
звание проконсула в войне с Митридатом, решил не слагать с себя этой
должности, хотя Цинна и объявил его врагом отечества. Сулла шел в Рим,
питая жесточайшую, хотя и скрываемую, вражду против своих врагов. Римляне,
остававшиеся в городе, хорошо знавшие нрав Суллы и помнившие его прежний
штурм и захват Рима, были в страхе при мысли об изданных против Суллы
декретах, о разрушении его дома, о конфискации его имущества, об убийстве
его друзей, о случайном спасении его потомства. Они считали, что средины
для них нет - либо победа, либо окончательная гибель. Поэтому в страхе они
примкнули к консулам против Суллы, послали в Италию за войском,
продовольствием, деньгами; как бывает всегда во время крайней опасности,
была проявлена тут большая энергия, огромное рвение.

82. Гай Норбан и Луций Сципион, бывшие тогда консулами, вместе с ними
Карбон, бывший консулом в прошлом году, одинаково с прочими были враждебно
настроены к Сулле, но они испытывали большой страх при мысли о том, что они
натворили. Норбан, Сципион и Карбон собрали в Риме армию, какую могли,
присоединили к ней войско, набранное из Италии, и двинулись против Суллы,
каждый в отдельности. Их армия состояла сначала из 200 когорт, по 500
человек в каждой, позже силы их увеличились. Общественное настроение было
скорее в пользу консулов, чем на стороне Суллы, шедшего против родины, что
создавало ему репутацию врага, тогда как консулы, хотя они и действовали в
своих личных интересах, выступали все же на защиту отечества. К тому же
большинство граждан в Риме чувствовало себя соучастниками во всех
преступлениях, совершенных консулами, и стояло на их стороне из страха. Они
хорошо знали, что Сулла думает не о наказании их либо об их исправлении,
либо же об их устрашении, но что у него в мыслях всеобщая гибель, смертные
приговоры, конфискации, убийства. И в своих предположениях они не ошиблись.
Война уничтожила все. Зачастую в одной битве гибло 10 000-20 000 человек, а
в окрестностях Рима с обеих сторон погибло 50 000. В отношении каждого из
оставшихся в живых, в отношении городов Сулла не останавливался ни перед
какими жестокостями до тех пор, пока он не объявил себя единоличным
владыкою всего римского государства на тот срок, который представлялся ему
желательным и нужным.

83. Само божество, казалось, предсказало все это для теперешней войны.
Необъяснимые ужасные явления наблюдаемы были многими, и отдельными лицами и
массами, по всей Италии. Стали вспоминать об ужасных старинных
предсказаниях. Было много чудес: мул разрешился от бремени, беременная
женщина родила змею вместо ребенка, бог послал сильное землетрясение, в
Риме рухнули некоторые храмы. Все это римляне воспринимали с тяжелым
настроением. Капитолийский храм, построенный почти за 400 лет до того,
сгорел, причем никто не знал причины пожара. Все это воспринималось массою
как указания на предстоящую гибель Италии и самих римлян, как на завоевание
самого города и ниспровержение существующего государственного строя.

84. Война началась с того момента, как Сулла в 174-ю олимпиаду высадился в
Брундизии. Ее продолжительность в сравнении со значительностью всех
происшедших событий, которые быстро следовали друг за другом, подгоняемые
личной ненавистью к врагам, была незначительна. Поэтому и самые страдания,
вызванные этим быстрым ходом событий, оказались более сильными, более
острыми. И, тем не менее, война по всей Италии тянулась третий год, пока
Сулла достиг господства. В Испании война продолжалась долгое время даже
после смерти Суллы. Велико было число битв, стычек, осад городов и прочих
разнообразных видов военных действий, в которых принимали участие
полководцы, и все эти военные действия были замечательны. Наиболее же
важные и достойные упоминания в общем были следующие:
     Первая битва проконсулов с Норбаном была около Канузия. У Норбана
погибло 6 000, у Суллы 70 человек; было много раненых. Норбан отступил
после этого в Капую.

85. Против Суллы и Метелла, стоявших около Теана, выступил Луций Сципион с
другим войском, вялым и желавшим мира. Узнав об этом, Сулла отправил к
Сципиону послов с предложением заключить мир, не столько потому, что он
надеялся добиться его или нуждался в нем, сколько потому, что он
рассчитывал на волнения среди войска. Это и произошло. Сципион получил в
результате состоявшегося свидания заложников и спустился на равнину; так
как с обеих сторон в переговорах участвовало только трое, то нельзя было
узнать содержание их. По-видимому, Сципион отложил окончательный ответ и
послал насчет условий переговоров к своему сотоварищу по должности,
Норбану, вестника Сертория, войска же противников оставались в бездействии,
ожидая ответа Норбана. Серторий на пути захватил Суессу, бывшую на стороне
Суллы. Сулла выразил за это претензию Сципиону, а последний, или потому,
что он знал о том, что произошло с Суллой, или потому, что он не получил
еще ответа от Норбана, - образ действия Сертория, действительно, был
неожиданным, - отослал Сулле заложников. Немедленно после этого армия
Сципиона, обвинявшая консулов в беспричинном захвате Суессы во время
перемирия и в отсылке заложников, чего никто не требовал, тайно согласилась
перейти на сторону Суллы, когда он подойдет ближе. После того как это
произошло, тотчас же все войско Сципиона перешло на сторону Суллы, так что
последний захватил консула Сципиона и его сына Луция, которые оставались
одни из всего войска в шатре и были в большом затруднении. Мне кажется, что
несчастье Сципиона обнаружило недостаток в нем способности командовать,
коль скоро все его войско без его ведома могло заключить столь важный
договор.

86. Сципиона и его сына, не будучи в состоянии их переубедить, Сулла
отослал обратно, не причинив им никакого вреда. К Норбану в Капую он
отправил для ведения мирных переговоров других лиц из опасения, что большая
часть Италии стоит еще на стороне консулов, или желая и в отношении
Норбана, так же как и в отношении Сципиона, действовать хитростью. Потерпев
тут неудачу, - Норбан даже не дал никакого ответа Сулле, так как он,
по-видимому, боялся, чтобы тот не поставил его в такое же незавидное
положение пред войском, что и Сципиона, - Сулла снялся с лагеря и двинулся
вперед, предавая всю вражескую территорию опустошению. Так же поступал на
других дорогах Норбан. Карбон поспешил тем временем в Рим и вынес
постановление считать врагами отечества Метелла и прочих сенаторов,
примкнувших к Сулле. В это время сгорел Капитолийский храм. Ходили слухи,
что это дело рук или Карбона, или консулов, или кого-либо, подосланного
Сулл