д, коий
вел прямо в комнаты Нессельродов. Моя комната выходила к потайной  лестнице,
а прямо напротив были двери Элен. Нам достаточно было открыть дверь, сделать
пару шагов, тихонько постучать в дверь соседнюю и мы были вместе.
     Элен довела меня до дверей моей комнаты и, не зная что теперь делать, в
известном смущении протянула было руку для прощального поцелуя,  но тут уж я
взял инициативу  в свои руки, а Элен - в охапку,  и  внес ее в мое очередное
жилище. А потом крепко запер за собой дверь.

     Что можно сказать о нашей жизни с  Элен? До самого лета мы жили как муж
и жена. Ходили  лишь вместе и  окружающие даже привыкли нас приглашать,  как
семейную пару.
     Нессельрод процвел  "под тенью этого счастья" и - постепенно выдвинулся
на  самые первые роли.  Он  имел обыкновение приходить к жене и канючить под
дверьми о том, что ему нужно. Так продолжалось до тех пор,  пока вышедшая из
берегов Элен не вбегала в мою комнату с криком:
     -  "Да сделай  же ты  ему! Не  могу  его слышать!" -  и осчастливленный
Нессель убирался с поживой. В иной день ему бы не удалась такая подлость, но
этот хмырь приучился  являться  раз в  месяц  - именно в день, когда  у Элен
страшно болела голова и она была не в себе.
     Потом  мы при  всех  хихикали, шутя,  что Нессель является "за месячным
жалованьем", но... Так сложилось. Для публики.

     Реальность же была немного иной.  Лишь граф Фуше  заподозрил неладное и
постепенно раскрыл нашу тайну. Знаете на чем мы прокололись?
     Французский жандарм заметил, что Элен слишком  громко  в  свои "тяжелые
дни" требует благ для Несселя, а потом -- больно часто для дамы поминает про
"месячные". Кто б мог подумать, что он обратит на это внимание?!
     Но, как подлинная ищейка,  "уцепившись зубами за  странный душок", Фуше
стал  "копать"  и вскоре  выяснил любопытную  вещь. Комнаты  Элен  были тоже
сквозными.  (Как и  комнаты Нессельрода.  Иначе,  -  как  бы  они попадали в
парадное?)
     Но если вторая дверь Несселя вела в основной коридор, вторая дверь Элен
открывалась  в  спальню  моей  сестры  --  Доротеи.  И разными,  незаконными
способами Фуше смог доказать, что  с лета нового года, я, не задерживаясь ни
минуты, проходил через  спальню Элен в покои родной сестры.  И --  именно за
это  платил Нессельроду за его "Умеренность и Аккуратность", а  вовсе  не за
прелести его благоверной.
     Мало того, -  Элен всегда вела себя более чем свободно и всем казалось,
что у нее много любовников. С одним большим "но". Французский жандарм сперва
не поверил, но потом получил несомненные доказательства того, что...
     Ужасное насилие  в  детстве  оставило страшный  след в психике  Элен. В
постели  она  начинала...  трястись  при  приближении  близости. Нужно  было
завоевать ее фантастическое доверие, чтоб... она все  же  решилась.  Так что
реальных любовников в действительности можно пересчитать по пальцам.
     В  действительности  же,  -  многочисленные "друзья"  Элен предпочитали
считаться  ее "любовниками", чтоб  только наружу не вылезло  то -- истинное,
что всех нас связывает.
     Однажды Элен спросила меня:
     - "Ради чего ты живешь? В чем смысл твоей жизни?!"
     Я, не покривив душой, отвечал:
     -  "Я живу ради Счастья Прибалтики.  Ради  ее  будущего,  -  Свободы  и
Независимости от любых оккупантов".
     Помню, как она потемнела лицом, и с горечью прошептала:
     - "Ты -- Счастлив. Ты -- можешь бороться  за свой народ и свою  Родину.
Твои соплеменники еще не выбрасывали тебя и твою семью на погром, с криками,
- "Бей жидов! Бей это чертово семя!"
     А меня вот выбрасывали.  И  я ненавижу  Австрию и...  Венецию. Как  они
относятся к нам, так и мы -- должны к ним.
     Наша Родина -- там,  где ее нам вручил Господь  Бог. В Израиле. В Земле
Обетованной. Наша Задача -- вернуться туда и восстановить Древний Храм".

     Я  не буду вдаваться в подробности,  скажу лишь,  что когда жандармерия
добралась   до  сути,  во   Франции  уже   бытовала  сильная,  разветвленная
организация моих соплеменников, взращенная  энергией Элен и деньгами рижских
евреев.
     У Элен был Талант -- Убеждения  и Подбора Кадров.  С ее  смерти  прошло
пару лет... Многие примечают, что пока графиня Нессельрод подбирала людей на
посты Российской Империи, не было нынешнего бардака.
     И это при том, что к  работе в Империи Элен относилась -- "постольку --
поскольку".  Все ее силы,  Талант  и  энергия  уходили  на...  международные
отношения и поддержку наших диаспор по всей Европе и -- даже в Америке.
     Сейчас,  после  смерти  Элен, сим занялся  ее племянник.  Имени  его я,
разумеется, не скажу -- многие б многое дали за сию информацию... Пару раз я
встречался  с сим человеком и остался от него в совершенном  восторге.  Смею
надеяться, -  как  и  он -- от  меня.  Я передал  ему  ряд  документов Элен,
познакомил с кое-какими из наших знакомых и...
     Мы  немного   повздорили.  Он  обвинял  меня,  что   я  превратил  нашу
"Организацию" в придаток Третьего Управления. Не больше -- не меньше.
     Я ж отвечал, что такое дело не строится на пустом месте и "Организации"
нужны -- подъемные средства, проверенная структура,  устоявшийся штат  и все
прочее. Никто  не повинен в  том, что  у меня -- такая  работа. Но я не могу
подбирать кадры -- которых не знаю. И  никто не виноват в том, что я доверяю
лишь  нашим.  Под  нашими я  понимаю --  наполовину  немцев,  желательно  --
лютеран. Разумеется,  вторая  половина  должна  отвечать -- Нормам Крови. Но
первая все равно - должна быть лютеранской!
     Спор наш случился при большой публике  и  мнения разделились.  Проблема
"Организации" как раз в  том, что существует она  на  средства "лютеранских"
евреев, в то время как большинство ее -- евреи из "католических".
     Надеюсь,  не надобно объяснять,  что  в южных  краях  жидов  притесняют
гораздо сильнее  и там больше желаний к Возвращению на Землю Обетованную. Но
по причине  сих  притеснений, тамошние  евреи не могут дать средств  на  сие
предприятие.  А "жидам  северным"  неохота  оплачивать "очередной геморрой",
который начнется, коль наши южные братья "погонят очередную волну".
     Не  знаю, -  чем все это  закончится, но сегодня мы на пороге Раскола в
"Организации".
     Но я отвлекся...

     Как бы там ни было,  - по тем, иль иным причинам Бонапарт не решился на
ссору с  еврейством  и  дело  в  итоге  --  "сплавили по  течению".  Я ж, по
документам жандармов, стал числиться не "русским" -- но "иудейским  агентом"
и многие "шерховатости" долгое время списывались на сие.
     Лишь в 1814 году на моей  личной  встрече с Фуше, великий жандарм вдруг
спросил:
     - "В  Ваших отношениях с Нессельродами была  какая-то... странность.  Я
сперва списал ее  на  одно, потом -- на другое. Но что-то тут было не так. Я
лишь не смог -- поймать, - что именно".
     Вокруг было много свидетелей и  я не хотел  раскрывать наших карт, но с
другой стороны -- Франция  лежала в руинах, а мой настоящий напарник уже  не
мог второй раз внедриться в чужую страну без естественных подозрений.
     Поэтому я признался:
     - "Вы все сделали правильно, но не дошли  до  последнего умозаключения.
Видите ли...
     Мы знали, что в посольстве во Франции работает ваш агент и поэтому... Я
должен был  сделать все, чтоб... Мое имя и  имя моего истинного напарника (а
не Чернышева -- конечно) связалось в вашем сознании с чем-нибудь этаким.
     Вы ж...  Вам надо было лишь вспомнить,  что -- у  моей матушки не могло
быть поганых секретарей. Тем более -- содомитов. Как вы  думаете, - Владимир
Нессельрод -- и вправду предпочитает наш с вами пол -- прекраснейшему?"
     Помню,  как побледнело лицо Фуше. Помню, как  перекосилось лицо  Бертье
(его  военная  контрразведка  конкурировала  с  конторой  Фуше   и  --  тоже
прошляпила)...
     Мы  рассчитывали  на  сей  аспект  психологии  лягушатников, -  человек
жалкого вида и постыдного поведения  не мог в их  сознании быть разведчиком.
Тем   более   --  альфонс-рогоносец.   Тем  более   содомит  со   славой  --
"пассивного"...
     Видите ли... Если бы вскрылось дело с Элен,  мы надеялись, что французы
упрутся в  мою связь с родною сестрой. (Связь несомненно -- преступную!) Так
оно и случилось и жандармы не стали дальше "копаться в этом дерьме".
     Но если  б  они  продолжали  "раскопку",  мы  с  Несселем  готовы  были
предоставить им доказательства "нашей с ним связи". (Благодарение Господу, -
на Кавказе я слыл  "содомитом активным", стало быть  Володе  пришлось играть
роль "содомита пассивного".)
     Уверяю  Вас,  - узнав  о "столь преступной любви" французы не стали  бы
выискивать дальше  -- что еще нас там  связывало. По-крайней мере, -  первое
время. (А иначе зачем я сделал Владимиру такие милости с повышениями?! У нас
должно было  быть косвенное доказательство  сих отношений.  Но  так,  - чтоб
никто сперва не подумал сие - Доказательством!)
     В действительности ж, - вторым резидентом в Париже был все это время он
--  Владимир  Карлович  Нессельрод.  "Евгей". Барон. Ныне -- граф.  Кадровый
офицер нашей разведки.
     Известнейший  трюк. Толстый  и тонкий.  Рослый и  низенький. Богатый  и
бедный.  Барон  -- Истинной Крови  и "поганый евгей".  Дамский  угодник и --
совсем по другой  части. Повеса и  карьерист.  "Пьяница" и -- совершеннейший
трезвенник. Молчалин и -- Скалозуб. Плюс -- немножечко неприязни "по личному
поводу".  (И в то  же самое  время -- две  стороны одной  и той  же медали!)
Якобинская жандармерия нас так и -- не заподозрила...
     Даже мои  провал и арест не  поколебали его реноме и он до  дня паденья
Парижа поставлял самую "горячую" информацию из "самого логова"!
     Вот за это и уважают нашу разведку...

     Кстати, что  самое  удивительное -- сперва  не  планировались  какие-то
особые "шашни" с евреями. Это получилось как-то само собой -- спасибо Элен и
матушкину чутью на нее.
     Уже  в  ходе  всей операции  выяснились  Таланты "мадам  Нессельрод"  и
матушка в разговоре с всесильным Спренгтпортеном посоветовала:
     - "Доверимся Господу. Там все -- свои.  Все -- Богом Избранные. Дед мой
называл такие аферы "созидательным бардаком", а он знал в этом толк!
     Пусть  ребятки почудят, побольше  привлекут к себе  вниманье жандармов.
Может быть,  - это  как раз  то,  чего  от нас  и  не  ждут. Доверимся  Воле
Божией..."
     И нам разрешили "чудить" -- во все тяжкие!
     Мне  было тогда двадцать пять. Доротее  всего -- двадцать два.  Элен --
двадцать три. Несселю -- двадцать...

     Стыдно   хвалиться,  но   согласно  докладу  "Интеллидженс  Сервис"  мы
вчетвером  были  названы   "самой   опасной,   самой   удачливой   и   самой
высокопоставленной командой разведчиков Нового времени". Все наши похождения
подробно описаны в учебниках для будущих английских шпиков и...
     Вы не поверите, - всех нас четверых приглашали прочесть курс лекций для
их  воспитанников.  Как  ни странно,  - согласилась  моя сестра  -- Доротея.
Вообразите же ее удивление, когда она увидала толпу ребят за столами --  все
в черных масках!
     Она  сразу обиделась и  сказала, что  не станет  ничего рассказывать на
таком маскараде и кто-то  из  идиотов приказал было воспитанникам  снять эти
маски.  Не  успел приказ  вступить  в  силу,  как  один  из  бывалых агентов
"Интеллидженс  Сервис" выскочил  перед  Дашкой  и  закрыл  ей  обзор с диким
криком:
     - "Вы с ума посходили! У нее -- уникальная память на лица!"
     Так и закончилась сия лекция. Уважают нашу семью  на чертовом Альбионе.
Ой,  -  уважают.  (Сестра  моя,  кстати  успела  немногих   запомнить  и  по
возвращеньи   на  Родину  с  ее  слов  были  нарисованы  портреты  возможных
противников. Лет через десять мы троих взяли...)

     По  пятницам  в  нашем доме  собиралась еврейская молодежь и Элен  вела
проповеди  об  особом Предназначении и  Возврате  на Землю  Обетованную -  к
языку, культуре и нашим традициям.
     Я уже  доложил, что все это развивалось, как огромная импровизация, так
что мы  вчетвером  знать ничего  не  знали о древних евреях и с чем их едят.
Поэтому я  принял  участие в  работе Натуральной  Школы  именно по  вопросам
культуры и  лучшие умы  якобинцев  объясняли мне  все  про  древних семитов,
арамейских  пастухов  и  тысячи  подробностей из  жизни  обществ Востока. Да
таких,  какие мы  и представить себе не могли! Так что, - как речь заходит о
том,  что я якобы создал современную теорию древнееврейских культуры и быта,
- ради Бога, не верьте!  Это  все -  Гумбольдт и  прочие якобинцы. Мне чужих
лавров не надо.

     Молодые люди не  любили слушать сих скучных материй  и наши вечера были
просто поводами  для них пообщаться, да поухаживать друг за дружкой. В нашем
кругу запретились  азартные  игры, а предпочтение отдавалось танцам, песням,
да  общим  играм  -  типа  "фантов".  Особую  популярность  приняла  игра  в
"анекдоты".
     Когда наши гости, наплясавшись вовсю, собирались к камину  передохнуть,
да перевести дух - каждый писал на бумажке тему "для анекдота", а  потом все
по очереди  вытягивали бумажки и придумывали обществу занимательную историю,
случившуюся якобы с ними, или кем-нибудь из знаменитых людей настоящего, или
-  прошлого  времени.  Желательно   в  духе  "Декамерона".   Да   и  награда
вручалась... на манер сего произведения.
     После первых  трех-четырех  месяцев выяснилось, что  я неизменно выхожу
победителем  в  состязании.  С  той  поры  любой  вечер кончался тем, что  я
рассказывал мой анекдот вне конкурса.
     С той поры много воды  утекло и я, конечно, забыл все те  глупые шутки,
но в своем завещании  Элен оставила мне бумаги и  безделушки. Оказалось, что
все эти годы Элен вела дневник,  в который записывала всякую всячину.  Среди
сих безделиц оказались  и все мои тогдашние анекдоты. (Я привожу иные из них
в конце каждой части сих мемуаров.)

     Возвращаясь к Гумбольдту,  не  могу  не  вспомнить забавной  истории  с
фонетикой и мелодикой русской речи.
     Изучая культурные особенности  разных стран, Гумбольдт обратил внимание
на весьма любопытный факт русской культуры.
     Оказывается,   русская  народная  речь,  имея   несомненно   славянскую
морфологию языка и орфографию, характеризуется тюркской тоникой и мелодикой.
Это подтверждается тем, что в отличие  от прочих славянских культур,  Россия
практически  не   знает  ни  струнных,   ни   смычковых,  ни   даже  духовых
инструментов, но тяготеет к степняцкому голосовому пению.
     Я весьма поразился сим наблюдением, ибо всегда считал  гусли,  свирель,
да балалайку типично русскими народными инструментами. Вообразите ж мой шок,
когда  Гумбольдт предоставил  результаты русской же переписи,  согласно коей
балалайка,  дудочка  и свирель  наблюдались  переписчиками  лишь  в западных
областях Российской  Империи,  то  есть  на землях  полвека назад бывших  --
Польшей. Гуслей не нашли просто -- нигде!
     В то ж самое время переписчики отмечали, что  русский народ поет охотно
и часто, но все это - вокализ.
     Что  же  касается татарской  тоники  русского  языка, она во  всю  мощь
проявляется в словах с упрощениями, - типа  "комбат" (сравните -- "башмак").
Такого  явления не знают ни польский, ни чешский, ни сербские языки. Сего не
встретишь даже на  Украине.  Отсюда Гумбольдт  сделал  довольно  неожиданный
вывод о необычайной религиозности русского народа.
     Ибо во  всех иных языках морфология с  орфографией подчиняется тонике и
мелодике, но не наоборот.  В  случае  же с Россией Гумбольдт  утверждал, что
"Россия  начинается  там,   где   существует   ортодоксальная  (по-нашему  -
православная)  Церковь".  Ибо  именно  Русская Церковь  оказалась  носителем
славянской  письменности  и  грамматики,  в  то  время  как  обыденный,  или
вульгарный язык  стремился к "татарщине". (Отсюда  идет  знаменитая максима:
"Поскреби  русского и - найдете  татарина".  Редко кто  помнит, что  сие  --
реакция Бонапарта на сей доклад Гумбольдта.)
     В споре "обыденности" и Церкви победила Русская  Церковь,  но татарская
суть  языка никуда не ушла, обратившись в  нехарактерную для славян мелодику
ударной речи и голосовое пение. Тут Гумбольдт перебрасывал мостик к немецкой
культуре, изучая  феномен голосового пения  Средней и Нижней  Германии. (Все
окрестные  народы  предпочитают  пользоваться   струнными,   или  смычковыми
инструментами.) Причина  же сего феномена,  по  мнению Гумбольдта, крылась в
"культурном шраме  гуннского  варварства", затронувшего прежде  всего -  эти
земли.
     Эта работа  Гумбольдта вызвала  известное  исступление  немецких  умов.
Особенно  в  Австрии,  где великого мыслителя  тут  же заподозрили  во  всех
смертных  грехах и "якобинских проделках",  ибо  "германская  нация не может
иметь родителем немытого дикаря" (sic!)!
     А  теперь,  -  представьте  себе,  что  прошло десять лет  и  я,  читая
очередное  прошение  адмирала  Шишкова по усилению "русскости" нашей  армии,
наталкиваюсь на предложение "обязать старших офицеров играть на балалайках и
гуслях для приобщенья солдат к великой русской культуре"!

     Я, извините, кавалерист. Навроде древнего монгола, или татарина не могу
дернуть струну, не порвав ее, ибо руки мои сбиты поводьями, да саблей. И мне
предлагают взять балалайку!
     Сердце мое не выдержало и я написал открытый ответ бравому  адмиралу, в
коем  интересовался - где это он видал села хоть с одной  балалайкой?! Ах, в
Царстве  Польском?  А  при  чем здесь "русская  культура"?  Гумбольдта  надо
читать, друг мой!
     Послание  мое  стало  камнем,  брошенным в  улей.  Появилось  письмо за
подписями всех тогдашних русских писателей, начиная с Карамзина, в коем меня
ругали за "оскорбление лучших чувств народа намеками на  его татарство". Тут
уж и я обиделся, особо на Карамзина (уж кто б... - посмотри на свою фамилию,
дружок!).
     Обиделся  и объявил  премию  в  двадцать тысяч  рублей  за  изобретение
духового инструмента, позволявшего одновременное голосовое пение.
     За премией пришел некий немец, принесший мне "гармонию", - по-моему нет
нужды  объяснять,  что  это  было такое. Я  заплатил ему  за  такой  подарок
пятьдесят тысяч рублей, купил патент и просто всячески осчастливил.

     Теперь встал вопрос, - что  нам  с ней делать? Я  впервые  показал  эту
штуку моим Братьям по Ложе  "Amis  Reunis".  Все  мы сразу  же  загорелись и
решились написать хорошую песню специально для этого инструмента. Примеров у
нас не было, ибо культура  не знает предтеч для гармошки, и наш выбор пал на
поволжскую версию  "Wacht  am Rein" со словами "Volga, Volga  - Vater Volga.
Volga, Volga - Deutsche Fluss".
     В таком  виде  ее,  конечно, нельзя было показать русскому слушателю  и
князь Львов на пару с Канкриным  написали ее новую версию.  Слова песни были
опубликованы нами в "Пчеле" и вызвали бурю намеков и возражений.
     Одно из самых главных и дельных звучало так:
     "Песня хорошая, но  явно искусственная,  ибо представляет  собой умелую
стилизацию. Мелодика ее основана на распевном использовании  буквы "а", в то
время  как для  волжан характерно "оканье", тогда как  для "акающей"  Москвы
Степан Разин всегда был и остается атаманом разбойников, недостойным никакой
песни". (Как потом выяснилось - возражение Карамзина.)
     Мы нарочно дали противникам вволю поупражняться в учености и остроумии,
а потом предложили проверить  песню на  слушателе. Наши соперники с радостью
согласились, ибо ведать не ведали о гармони.
     В  урочный день  мы  пригласили  в  солдатскую  столовую полторы  сотни
унтеров из самых разных частей  и областей необъятной России. Наши соперники
думали,  что мы тут  встанем и хором запоем,  но  вместо этого ваш  покорный
слуга, князь Львов  и граф  Канкрин вынули  новые диковинные  инструменты  и
приготовились к исполнению.
     Раздались  смешки  с  шутками,  ибо "истинно русскую  песню"  собралис