Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Наука. Техника. Медицина
   История
      Богданов Е.Ф.. Лодейный кормщик -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  -
де всего воином, боевым адмиралом, он решительно отбросил прочь грустные мысли и взвесил, что для победы, по крайней мере, нужны три условия: хороший лоцман из русских, быстрота в действиях, храбрость моряков и солдат. ...Ветер начал "крутить", и на корабле зазвучали команды. Матросы карабкались по вантам наверх маневрировать парусами, чтобы "поймать" ветер. Все было в движении. Летел ветер, надувая паруса, свистя в вантах и теребя волосы на обнаженной голове боцмана; бежала за бортом вода, бежали по воде корабли, в глубине темными молниями сновали в родной стихии рыбы. А в небе неведомо куда летели редкие, прочесанные ветром облака. 2 Костер дымил, и Гришка, то и дело отворачиваясь от него, утирал рукавом слезящиеся глаза. На тагане висел медный котел, в нем бурлила рыбацкая уха. Гришка отхлебнул из ложки, попробовал рыбу. Готово. Можно теперь уменьшить пламя. Он отгреб в сторону головни, разложил новый костер, оставив под котлом горячие уголья. Принес из зимовки - промысловой ветхой избушки - кусок парусины, деревянные миски, ложки, хлеб и берестяную солоницу. Сложил все это возле костра, зорко, молодыми глазами посмотрел на море. Из-за мыса показался знакомый парус. Рыбаки возвращались на остров. Зуек сел на валун и стал ждать. Много дел у поморского мальчишки - зуйка. Гришка помогал рыбакам наживлять мелкой рыбешкой, мойвой, крючки яруса - рыболовной снасти. Когда взрослые уходили в море, он был на стане за хозяина, караульщика, повара, приводил все в порядок, готовил еду. На поморье зуйком называют птицу, похожую на чайку, - хлопотливую, непоседливую, озабоченную. Должно быть, потому, что и корабельные мальчишки были всегда хлопотливы, непоседливы, рыбаки дали им название "зуек". Парус вскоре из расплывчатого серо-белого пятна вырос в высокое, наполненное ветром полотнище. Вот уже стало видно, как поблескивают на низком солнце мокрые длинные весла. Шняка шла тяжело, по всему видно: возвращаются рыбаки с богатым уловом. Гришка встал на валун и, удерживая равновесие, замахал приветно и радостно. Со шняки кто-то ответил ему, подняв над головой шапку. Судно круто повернуло к берегу, к камню, где маячила одинокая тоненькая фигурка Гришки. Сник и исчез с глаз парус - его опустили. Судно причалило к косе, до сухого берега оставалось пять-шесть шагов. Поморы попрыгали в воду, забулькали по ней бахилами. Вокруг валуна захлестнули канат и усталой валкой походкой пошли к костру. Гришка уже разостлал на траве скатерть-самобранку. Иван Рябов, достав из сумки холщовое полотенце, пошел к ручью умываться. За ним последовали остальные. Вернулись от ручья повеселевшие. Иван взъерошил русый вихор на Гришкиной голове: - Ну, как дела, хозяинушко? Уха готова? Шибко проголодались мы. Улов удачный. Отдохнем - и домой. - Утром? - Мальчик поднял лицо, прокопченное дымом, со слезливыми потеками на щеках. - Утром, - ответил Иван. - Поспим и с зарей парус поднимем. А ты бы умылся! Ишь, все лицо в саже, будто трубы чистил! Гришка рассмеялся, побежал к воде. Рыбаки расположились вокруг брезента, хлебали уху из мисок, похваливая зуйка. - Бери ложку, Гришуня! - Рябов чуть подвинулся, освобождая место рядом. - Уха у тя добра! После еды привели в порядок шняку, спрятали рыбу в кладь, развесили для просушки снасти, а когда стало смеркаться, все завалились спать - кто в избушке, а кто возле нее, на берегу. Чайки-разбойницы кружились над стоянкой, над судном, накрытым парусом. Поживиться им было нечем. Они сердито и визгливо кричали. Черный баклан с зобом, похожим на пеликаний, ходил поодаль по берегу, косясь на рыбаков круглым блестящим глазом. 3 После визита на Двину Ричарда Ченслера началось торговое судоходство на Белом море и появилась необходимость иметь здесь лоцманов, которые бы указывали иностранным судам фарватер. В 1656 году с ведома архангельского и двинского воеводы семеро поморов, хорошо знающих устье, объединились в артель "корабельных вожей" и стали водить суда к пристаням "без государева жалованья" и "без мирской подмоги". За два рубля лоцман-вожа сопровождал от Мудьюга к Архангельску купеческое судно, а за шесть рублей вел его обратно в Двинскую губу. "Новоторговый устав", принятый во времена царя Алексея Михайловича, установил пошлины на ввоз товаров, с тем чтобы торговля была прибыльной для государства. Корабельным вожей мог стать не всякий рыбак. Надо было обладать отменным знанием своего ремесла, усвоить глубины моря в разных местах, расположение отмелей, рифов, засоренных мест, иметь понятие о грунтах, о направлении и переменах течений, времени приливов и отливов. Лоцманы ориентировались по приметам, известным только им. Это были предприимчивые и мужественные люди. А мужество требовалось немалое: днем и ночью в любую погоду, при сильном ветре, иногда и в шторм, по сигналу с иностранного корабля лоцман был обязан выходить на карбасе к судну и становиться у штурвала. Ивану Рябову не раз доводилось провожать корабли от Николо-Корельского монастыря в Архангельск и выводить их из запутанного, нашпигованного островами и мелями устья Двины не только в Белое море, но и сквозь вечную толчею волн из горла его в океан. А уж заливы, протоки и устья Иван знал не хуже любого лодейного кормщика - с детства плавал на промыслы с рыбаками до Мурмана и дальше. Но сейчас, покидая остров, направляя суденышко к дому, Иван не ведал о том, что его знание морского дела может нынче же кому-либо понадобиться. * * * Адмирал Шеблад долго сидел в каюте над картой, изучая Двинскую губу. Но карта была неточна, не так подробна, как требовалось. На ней не были отмечены коварные места, о которых адмирал слышал еще в Стокгольме, и датские лоцманы, нанятые в Гельзингере для сопровождения эскадры, на подходе к российским берегам опустили руки. Благополучно проводив корабли морем, они не могли указывать путь дальше и, считая свой долг выполненным, попивали ром в отведенной им каюте, не смея больше показываться адмиралу на глаза. Оставалось взять лоцмана на острове Мудьюг, что расположен у входа в Двинское устье, в тридцати милях от Архангельска. Шебладу было известно, что там имелась лоцвахта - лоцманская служба. Но какой русский согласится взойти на борт вражеского корабля, чтобы привести его с пушками и солдатами в свой родной порт? Каждому известно, что Россия воюет со Швецией, и всякий, завидя в море чужой вымпел, настораживается. Шеблад колебался недолго: он вовсе не намерен был считаться с морскими кодексами и уставами и приказал вестовому позвать флаг-офицера. Через минуту в каюту вошел невысокий, с тонкий и розовощеким, как у девушки, лицом красавец лейтенант. Он вытянулся, отдавая честь. - Передайте приказ: всем кораблям поднять английские и голландские торговые флаги, - сказал Шеблад и, видя, что распоряжение его не совсем понятно лейтенанту, добавил с усмешкой: - По выбору, тот или другой... - Есть! - Флаг-офицер стукнул каблуками ботфортов, повернулся и вышел, почтительно прикрыв дверь адмиральской каюты. Капитан передового фрегата Эрикссон, получив приказ адмирала, поднял на мачте голландский торговый флаг. Он, разумеется, догадался, что это - маскировка, пиратский прием с целью обмануть бдительность русских. Эскадра приближается к Двинской губе, возможны встречи с рыбаками, да и жители островов могут заметить шведский флаг и поднять преждевременный переполох. Вблизи острова Сосновец, справа по борту, с фрегата заметили небольшой парус. Эрикссон, глянув в зрительную трубу, увидел рыбачье суденышко. Выполняя приказ адмирала задерживать рыбачьи лодьи и захватывать их экипажи, Эрикссон повернул фрегат наперерез русским. * * * Заметив иностранные суда, Иван Рябов встревожился. Он вспомнил разговор с Тихоном перед отплытием. Ничем не выдавая волнения, он стал пристально следить за кораблем. "Трехмачтовик, - отметил про себя. - Большое судно". Но чье? И как он ни всматривался в силуэт корабля, в его оснастку, рельефно вырисовывающуюся на серо-зеленом фоне моря, не мог никак разглядеть флаг. Было еще далеко. За этим кораблем появился другой, такой же, а там еще паруса... Вскоре первый корабль приблизился настолько, что можно было различить цвет флага на грот-мачте. "Голландец", - отметил Рябов. И товарищи подтвердили это предположение: - Голландец идет. К нам поворачивает. Видно, что-то ему надобно. - Купец? - Купец, кажется. Кому еще быть? Ноне все купцы в Архангельск путь держат. Да, флаг был голландский, Иван успокоился. Но идти на сближение все же не решался. "Кто знает, что им надо? А вдруг не с добром, а с лихом идут?" Он взял несколькими румбами правее. В считанные минуты корабль настиг неповоротливую шняку. Громадина - что тебе гора! Порты? наглухо задраены. На палубе у фальшборта стояли трое. Один призывно размахивал шляпой и что-то кричал. Что - было не разобрать из-за плеска волн. Рыбаки сказали: - Чего он там орет? Подойдем поближе, Иван! Иван колебался. Любопытство в нем боролось с осторожностью и осмотрительностью. А человек все кричал, и вот уже можно было разобрать его слова: - Эй! Сюда! Сюда!.. - За спиной человека на вантах копошились матросы, подрифливая паруса. - Пошалюста, ближе! Есть дело! Мой голландский флаг, мой мирный купец! Шняка тихо подвалила к борту. Рыбаки, задрав головы, рассматривали диковинную громадину о трех мачтах, всю увешанную парусами. Такого большого корабля они еще не видали. С него спустили штормтрап - веревочную лестницу. Человек на палубе нахлобучил шляпу и опять закричал: - Смелее! Кто есть ваш шкипер? Надо держать совьет. Наш карта плех... не знай куда идти... - Вот чудной! - звонко воскликнул Гришка и рассмеялся: - "Плех... плех"... Иван наконец решился и дал знак подойти к трапу кормой. Рыбаки поостерегли: - Гляди в оба, Иван! Рябов опять заколебался, но с корабля так настойчиво упрашивали, что он взялся за штормтрап и быстро поднялся на борт чужеземного корабля. Настороженно осмотрелся: несколько матросов, стоявших поодаль, о чем-то беседовали, смеялись. До русских им, казалось, не было дела. Тот, что кричал, пожал руку Ивану и одобрительно похлопал по плечу: - Молодец, шкипер! Сейчас идем кают. Ром угощать... - и посмотрел напряженно и пронзительно за борт. Иван невольно глянул туда же и оторопел: появившись из-за кормы корабля, к шняке подлетела шлюпка, полная солдат. Они нацеливали на рыбаков мушкеты. И в ту же секунду Ивана схватили невесть откуда взявшиеся усачи в треуголках и кафтанах, и в грудь ему уставилось зловещим оком дуло пистолета. Иван глянул на пистолет, на того, кто держал его, - на человека, кричавшего с борта. Лицо его было сурово, серые глаза холодны, рот сжат в щелку. - Шведы прокля-я-тые-е! - отчаянно закричал Иван, рванувшись. - Обманом взяли! _______________________ ? Порт - герметически закрывающийся вырез в борту судна. На военных парусниках порты прорезались для стрельбы из пушек - пушечные порты. И тут же покачнулся от крепкого удара в скулу. В глазах брызнули искры, в ушах зазвенело. Его стали обыскивать, обшарили все карманы, вынули из-за пазухи монастырскую грамоту - разрешение выйти на лов, сорвали с пояса нож. Рябов попытался снова вырваться, но его стали бить куда попало, и пришлось смириться. Рыбакам некуда было деваться. Под дулами мушкетов они по одному поднялись на палубу фрегата, где их обыскали, обильно награждая тумаками, и всех заперли в трюм. ...Полузатонувшая шняка пошла болтаться по волнам, а фрегат взял прежний курс и побежал дальше, к острову Мудьюг. За ним - все шесть остальных кораблей. 4 Пока эскадра шла от Сосновца к Мудьюгу, рыбаков монастырской шняки почти всех перетаскали к капитану на допрос. В трюм они возвращались злые, изрядно побитые. На допросах или молчали, или разражались отменной поморской бранью по адресу шведов, допытывавшихся, как лучше пройти через Двинскую губу к Архангельску, чтобы миновать опасные мелководья. Рыбаки ссылались на незнание безопасного пути, хотя некоторые его и знали. Настал черед Ивана подняться на палубу. В люк трюма сунулась рыжебородая физиономия шведа с бритой верхней губой. Солдат, опираясь на мушкет, обронил сверху в духоту трюма: - Рябофф! Живо! Иван нехотя поднялся с мешков с балластом, подошел к трапу и так же нехотя стал вылезать на палубу. Швед ухватил его за шиворот, поставил на ноги. Он был высок, силен, голос его гудел. Иван, однако, не спешил. В синем, будто выметенном, небе пузырились паруса, надутые ветром. И небо, и белые паруса выглядели нарядно, празднично. Матросы на вантах сновали вверх и вниз с обезьяньим проворством. Огромный корабль, огромные паруса, ловкие матросы - все это Иван видел впервые в жизни и немного даже оробел. Купеческие парусники, которые доводилось Рябову провожать в море из гавани, были куда меньше. Швед-конвоир ткнул его кулаком в спину, больно попав в лопатку: - Живо! "Одно только слово и знаешь, поганый!" - зло подумал Иван и, вспылив, обернулся, занес руку для удара. Но швед отступил, взяв мушкет наизготовку, и Иван понял: шутки тут плохи. Он пошел дальше по чистой, надраенной палубе. В каюте за столом сидел узколицый и на вид злой капитан с усиками под длинным острым носом. На столе - развернутая карта. В руке капитана исходила тягучим табачным дымом трубка с прямым чубуком. За спиной стоял лейтенант, исполнявший обязанности переводчика. Но он настолько плохо знал по-русски, что надо было переводить и его самого. Присмотревшись к лейтенанту, Рябов узнал того шведа, который махал им с борта шляпой. "Ну, от этих добра не жди!" - подумал Иван. Лейтенант-переводчик поморщился и отвернулся, капитан тонким, длинным пальцем поманил Рябова, чтобы он подошел поближе, и конвоир еще раз больно сунул ему в спину. Рябов вспылил, не утерпел: - Что пихаешься, ирод? Шведы заговорили меж собой: "Ирод... ирод... что это такое?" Разобрались, расхохотались и тотчас закрыли рты. Солдат отступил к двери. Капитан, пососав трубку, что-то сказал лейтенанту. Тот, сдерживая неприязнь, подошел к Рябову, похлопал его по плечу, как барышник, выбирая лошадь, хлопает ее по крупу: - Ты не должен бояться. Мы не сделаем тебе плехо, Иван молча стоял - руки за спиной, лицо непроницаемо и неподвижно, как у деревянного ненецкого божка. Его подвели к самому столу, и он почувствовал острее запах табака и пудры, которой был обсыпан гладкий, белый капитанский парик. Капитан указал пальцем на карту, что-то проговорил устало и требовательно. Иван с любопытством посмотрел, куда он показывал, и увидел желто-зеленые пятна на голубых широких и узких извилинах. На карте мелко были обозначены названия островов Двины, ее рукавов и проток. Рябов не умел читать по-иноземному и поэтому ничего не разобрал. Он знавал поморские лоции, где еще прадедами мореходов были аккуратно перечислены все пункты в Белом море, в устье Северной Двины, в ее дельте. Но с картой ему не приходилось иметь дела. Лоция была в голове, а карта, хоть и на бумаге, для него - лес темный. Капитан опять заговорил, и Иван уловил два слова: Мудьюг, Архангельск. - Ты должен сказать, - начал своим суконным языком переводчик, - как лутше проходить фрегат от остров Мудьюг до мыс Пур-Наволок, то есть до Архангельск. "Должен! - неприязненно подумал Иван. - С чего бы я тебе должен? Нашел должника!" Он поразмыслил, мотнул головой: - Не знаю. Не пойму... Швед перевел капитану эти слова. Тот снова стал водить по карте длинным, прямым, как чубук трубки, пальцем, опять стал спрашивать терпеливо и настойчиво. Иван сделал вид, что с интересом изучает обозначения на карте. Капитан оживился, выдвинул ящик стола и выложил кожаный мешочек с деньгами. Деньги звякнули. Капитан откинулся на спинку стула и пристально глянул в лицо лоцману. - Ты должен знать путь. Ты - рыбак. Николо-Корельский монастырь имеет сношения с Архангельском. Не уклоняйся от прямого ответа. Ты проведешь нас так, чтобы фрегат не сел на мель, получишь деньги, и мы тебя отпустим. Примерно так перевел лейтенант смысл слов капитана, и Рябов окончательно понял, что они от него хотят. Но не стал торопиться с ответом, обдумывая его. Капитан смотрел на Рябова выжидательно. Но сероглазое лицо помора с заострившимися скулами и плотно сжатыми, бескровными губами было непроницаемо. "Что думает этот русский? Понимает ли он, что его жизнь в моих руках? И что стоит жизнь жалкого невежественного рыбака? Только необходимость вынуждает меня говорить с ним. Он наверняка знает фарватер, он здесь у себя дома. Надо добиться, чтобы он указывал курс". Капитан пожевал губами, выбил трубку о массивную бронзовую пепельницу, взял мешочек с деньгами, взвесил его в руке, не сводя с Рябова глаз. А тот думал: "Много ли тут деньжишек? Какой ценой ладишь купить меня, русского вожу? Сколь по-вашему, по шведскому, стоит предательство?" - Как лутше проходить фрегат до мыс Пур-На-волок? - повторил лейтенант прежний вопрос. - Укажешь курс? - Не знаю... не понимаю... - продолжал твердить Иван, спокойно глядя на шведов. Капитан вскочил, стукнул кулаком по столу, потеряв терпение: - Лжешь! Все понимаешь! - Он заругался по-своему, по-шведски, покраснев от злости так, что на щеках появились пунцовые пятна. Русские рыбаки своим упрямством вывели Эрикссона из себя, и он готов был кинуться на Рябова с кулаками. "Лупить будут, - подумал Рябов. - Надо им что-то ответить". - Господин капитан, ежели ваша милость хочет, чтобы я вел корабли, то мне надобно все хорошенько обдумать. Я плохо помню лоцию. Покумекать надо! Лейтенант стал переводить и споткнулся. - По-ку-ме-кать - что такое? - спросил он. Иван невольно улыбнулся и пояснил, сопровождая слова жестами, что ему надо собраться с мыслями, все хорошенько обдумать. Капитан несколько успокоился. Вспышка гнева миновала. Он сел вполоборота к Рябову, побарабанил пальцами по столу и сердито бросил: - Сколько будет думать русский лоцман? - Дня три надо, - ответил Иван. - Не шибко просто вести корабль Двиной. Осадка у него немалая... Так у нас, у русских, одним махом не бывает. - Три дня? Он с ума сошел! - Эрикссон обратился уже к лейтенанту. - Жду только до завтра. Иначе - за борт. Лейтенант перевел. Иван постоял, потупив голову и переминаясь с ноги на ногу. Потом глянул хмуро, исподлобья, и кивнул: - Твоя воля, капитан! Рыбаки ждали Ивана. Как только он спустился по трапу и прошел на свое место, все сгрудились вокруг него: - Ну как, Иванко, чего пытали? - Требовали указать путь на Архангельск, - ответил Иван, половчее устраиваясь на жестких мешках. Фрегат ткнулся носом в волну, рыбаков качнуло, и они повалились на настил днища. Под настилом плескалась вода - трюмная, затхлая. Гришка подполз к Ивану, сунулся ему в колени. Рябов нащупал его голову, погладил, привлек к груди. - А ты што им сказал? - жарко дыша, спросил мальчик. - Ничего... Капитан дал время подумать до завтра, - спокойно ответил Рябов. - А что делать? Что сказать? Не ведаю... Рыбаки м

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору