ок тело Асмунда на улицу и спрятал в кустах.
   - Идем к Лайне. А то  они  могут  вернуться  целой  стаей,  и  тогда  нам
несдобровать! - сказал он Лунд.
   Они заперли дверь и ушли в хижину  Лайне,  где  бодрствовали  вооруженные
воины.

   В полночь к драккару Туре Хунда бесшумно подплыла легкая кожаная лодка, в
которой находился только один человек. Дозорный с корабля окликнул:
   - Эй, кто тут?
   - Я к Туре Хунду! - отозвался незнакомец по-норвежски.
   - Погоди!
   Дозорный полез в носовой шатер и разбудил хозяина. Хунд велел спустить за
борт трап. Незнакомец поднялся на дракар. Это был  виночерпий  купца  Рутана
Сантери.
   - Я принес тебе то, что обещал вчера вечером  на  торге,  -  тихо  сказал
Сантери.
   Хунд повел его в шатер,  зажег  свечу  в  фонаре  и  показал  Сантери  на
раскинутую медвежью шкуру. Виночерпий сел. Руки его заметно  вздрагивали  от
волнения, а глаза беспокойно бегали...
   Туре Хунд смотрел испытующе на рыхлое лицо гостя.
   - Ну, что принес? - спросил ярл.
   Сантери подал ему свернутый в трубку  кусок  мягкой  бересты  с  молодого
дерева. Туре Хунд развернул бересту и стал всматриваться в  линии  и  знаки,
вырезанные на ней. Сантери стал объяснять:
   - К Иомале ведут две тропы. Одна из Ой-Ял, торная. По  ней  ходят  часто.
Вам по этой тропе идти  нельзя.  Биармы  могут  заметить.  Смотри  сюда,  на
рисунок, - продолжал он, водя пальцем по бересте. - В двух милях  отсюда  на
берегу есть большой, в рост человека камень. Стань у камня лицом  к  лесу  -
увидишь впереди сухую осину. Иди к ней. Там  начинается  другая  тропа.  Она
заросла кустарником. По правой стороне стоят молодые сосны. Иди по той тропе
и считай сосны. Когда насчитаешь тридцать сосен, увидишь поляну и на ней то,
что тебе надо. Запомни: сосны только по правой стороне.  По  левой  их  нет.
Понял?
   - Понял.
   -  Возьми  бересту.  Тут  все  обозначено.  Туре  Хунд  некоторое   время
рассматривал рисунок, расспрашивал Сантери о  непонятных  для  него  знаках.
Виночерпий терпеливо объяснял. А потом Хунд свернул бересту и спрятал ее.
   Сантери  молча  ждал,  что  еще  скажет  ему  ярл.  Туре  достал  заранее
приготовленный кошелек. Он бросил его  Сантери,  и  тот  на  лету  подхватил
деньги.
   - Тут сто эртогов серебром, - сказал Хунд.
   Сантери развязал кошелек и убедился в том, что в нем серебро.
   - Викинг останется доволен, - сказал виночерпий.  -  В  храме  Иомалы  он
может взять не один мешок серебра и золота. Иомала богаче вашего конунга! Не
зря Свейн Коротконогий меня сюда отправил из Усеберга. Все. Я ухожу!
   - Иди, - сказал Туре.

   Спустя некоторое время после ухода виночерпия на корабль вернулся  Орвар.
Он еле-еле взобрался по трапу на борт и, шатаясь, побрел  к  шатру  хозяина.
Увидев его. Туре Хунд встревожился. Орвар обессилено растянулся на медвежьей
шкуре и застонал.
   - Что с тобой? - склонился над ним ярл.
   - Выкрасть девчонку не удалось. Попали в засаду... Асмунд убит наповал...

   - Проклятие! - воскликнул Туре Хунд. Он позвал кормчего Саксона,  который
знал толк в лекарском деле. С помощью Хунда Саксон раздел  Орвара,  осмотрел
его, определил перелом ребер и наскоро перевязал.
   Перед восходом солнца на драккар вернулись лазутчики. Они сказали:
   - В лесу у костров мы видели много вооруженных людей. Судя по  разговору,
- русские. Они сильно возбуждены. В хижинах биармов прячутся оружные  воины.
По-видимому, биармы и русские собираются напасть на нас...
   Туре Хунд велел спустить лодку и отправился на корабль Карле. Вернувшись,
он приказал разбудить гребцов и поднять парус.
   Когда брызнули из-за леса первые лучи солнца, драккары  пошли  в  низовья
Вины, к морю.
   Прибывшие на торг биармы увидели пустые прилавки  и  погасший  костер  на
поляне.
   Купец Рутан считал серебро и золото, вырученное от продажи мехов. И  хотя
денег он получил немало, жадность его не была удовлетворена до конца.  Рутан
был уверен, что продешевил на черных соболях и бобровых шкурках.
   Легкие оленьи упряжки увозили в родные места дальних лесных и  побережных
жителей.
   Рейе с помощью соседей унес мертвого Асмунда на  берег  и  бросил  его  в
быстрые воды Вины, а потом долго стоял с непокрытой головой...
   Хмурые новгородские ватажники молча собирались к себе домой, но пока  еще
не снимались с места, ожидая Владимирка. Он  пошел  в  Ой-Ял  посмотреть  да
послушать, что говорят биармы. Владимирку  не  верилось,  что  норманны  так
просто, без лишнего шума снялись с якорей и уплыли в  Норвегию.  На  душе  у
ватажного старосты было мутно, неловко. Его мучила совесть, он никак не  мог
простить себе нерешительности. Ватажники были готовы к бою и уж наверняка бы
проучили норманнов, взяв с них сполна плату кровью за смерть земляков. А он,
Владимирко, послушался биармов и отпраздновал труса...
   В Ой-Ял было спокойно. Оружные биармы из хижины Лайне разбрелись по своим
жилищам. Вот уже и рыбаки пошли к берегу  с  сетями  на  плечах,  постукивая
веслами. Владимирко вышел на поляну, где проходил  торг,  и  тут,  на  самом
обрыве, увидел  Хальмара.  Старейшина,  затенив  ладонью  глаза  от  солнца,
смотрел на реку. Река была пустынна. Только лодка рыбака тихо  проплыла  под
берегом и за кормой на воде цепочкой протянулись берестяные поплавки сети.
   Хальмар сказал Владимирку:
   - Вода показывает путь в два конца: к морю Ган-Вик  и  от  моря  Ган-Вик.
Ветер сегодня  подует  с  двух  сторон.  С  утра  он  несется  над  рекой  к
полуночному краю. Вечером повернет оттуда на полдень. Пути норманнов так  же
изменчивы, как ветер. Надо нам послать следом свои глаза, да поскорее.  Кого
отправишь, Владимирко? Я посылаю охотника Рейе.
   Владимирко отправил с Рейе скорого на ногу и выносливого Булата.
   ...Драккары с наполненными ветром парусами быстро скользили к устью  реки
по левой протоке меж островами. Следом за ними по берегу, продираясь  сквозь
кусты, задыхаясь от быстрой ходьбы, спешили два человека - Булат и Рейе. Они
то отставали, теряя из виду полосатый парус Хунда, то вновь по ровному месту
догоняли его. К вечеру Булат и Рейе дошли до зыбкого болота. Здесь  путь  их
оборвался. Дальше пробираться не стало сил, да и нельзя было.  Выбрав  сухую
проплешину, они залегли на ней и стали  выжидать,  не  вернутся  ли  корабли
норманнов обратно.
   Полежали, отдышались, посмотрели друг на друга и улыбнулись.  Рейе  вытер
рукавом рубахи потное лицо. Булат припал к воде и стал жадно пить. Рейе тоже
напился. Потом биарм достал из-за пазухи кусок вяленой оленины, вынул нож и,
разрезав кусок на две части, протянул одну Булату. Булат поблагодарил его  и
в свою очередь достал из заплечного мешка вяленую  рыбу,  горсть  сухарей  и
поделился с Рейе. Стали есть, поглядывая на пустынную реку.  Опять  напились
воды, улеглись на мягкой  траве  и  задремали.  И  только  задремали.  Булат
вскочил, будто ужаленный:
   - Надо смотреть на реку! Прозеваем нурманнов!
   Рейе согласно закивал и знаками показал, что пусть  он,  Булат,  спит,  а
Рейе будет смотреть. А после, как Булат выспится, черед отдыхать  будет  для
Рейе. Булат согласился, лег и тотчас уснул. Рейе зорко смотрел вперед, туда,
где в широком устье Вина несла свое могучее течение к морю.
   Ни одного паруса не было видно. Но биарм не вздремнул ни  разу,  пока  не
проснулся Булат.

   Глава семнадцатая
   СОКРОВИЩА ИОМАЛЫ

   Отдохнувшие за время торга гребцы налегли на весла, и к полудню  драккары
вырвались из устья Вины в море. Корабль Хунда повернул на запад  и  стал  на
якорь вблизи пустынного болотистого берега. Карле был  немало  удивлен  этой
остановкой и думал, что у Туре на корабле что-то случилось. Но  Хунд  тотчас
спустил лодку и послал своего человека за братьями, приглашая их на  морской
совет.
   Раненый Орвар метался в тяжелом бреду. Саксон не мог  ничем  помочь  ему,
хотя и старался сделать это.
   Братья прибыли на корабль Хунда в сопровождении кормчего и боцмана.  Туре
позвал своего боцмана и кормчего и, когда все собрались, сказал:
   - Я сделал остановку потому, что хочу с вами посоветоваться.  Не  желаете
ли вы выйти на берег и добыть себе еще сокровищ? Думаю, никому  не  помешают
ни серебро, ни золото.
   - Какие сокровища? - спросили они.
   - Где?
   - Сокровища находятся у идола туземцев Иомалы, -  ответил  Туре  Хунд.  -
Когда у биармов умирает богатый человек, часть принадлежащего ему серебра  и
золота туземцы несут в храм и кладут в  курган.  В  том  кургане,  наверное,
спрятано немало денег.

   Булат лежал на животе,  подперев  подбородок  руками,  на  охапке  осоки,
которую срезал ножом на краю болота. Вдали, над пустынным лесистым островом,
занималась  вечерняя  заря.   Между   островом   и   берегом   реки   летали
чайки-поморники. Они то взмывали в небо,  то  внезапно  опускались  к  самой
воде, чиркая концами крыльев по волнам: вылавливали рыбу.
   Рядом крепко спал Рейе, положив под голову мешок Булата. Иногда  он  тихо
бормотал во сне.
   "Ушли нурманны. Зря мы тут караулим, - думал Булат. -  Не  такие  уж  они
глупцы, чтобы вернуться. Чуют, что мы их поджидаем. Нет,  не  вернутся  они.
Поторговали хорошо, немало мягкой рухлядишки увезли с собой".
   И только он подумал об этом, как из-за мыса, что находился по ту  сторону
болота, показался полосатый парус, а за ним другой, с черным морским  орлом.
Булат замер. Руки его задрожали. Он  тихонько  тронул  плечо  Рейе.  Охотник
тотчас же вскочил на колени и, заметив паруса, лег в траву.
   - Идут - прошептал Булат.
   - Вернулись, - отозвался Рейе. - Зачем вернулись?
   Булат молчал, зорко следя за кораблями викингов.  Вот  они  прошли  мимо,
легкие и быстрые. Как и предсказывал Хальмар,  к  вечеру  ветер  повернул  с
полуночи. Но он был еще так слаб, что паруса мало помогали гребцам. На корме
корабля  Хунда  резко  очерченными  силуэтами  сутулились  рулевые,  ворочая
тяжелое правило. В носу  Булат  увидел  неподвижную  фигуру  Хунда,  который
настороженно следил за берегом. Булат и Рейе припали  к  земле,  прячась  за
кочкой.
   Хунд ничего не заметил. Не заметили лазутчиков и с корабля Карле.
   Когда драккары прошли мимо, Рейе и Булат договорились, как им действовать
дальше. Булат должен был идти по берегу за драккарами норманнов  и  следить,
где они пристанут и что будут делать. А Рейе побежит в Ой-Ял  и  предупредит
новгородцев и биармов.
   Булат крался по берегу, скрываясь за кустами и деревьями, то теряя паруса
из виду, то снова их находя. Рейе напрямик через лес потайной тропой бежал в
Ой-Ял.

   Стало  темнеть.  Туре  Хунд  обшаривал  глазами  береговые  кустарники  и
низинные луга  и  болота.  Наконец  он  увидел  большой  камень  и  приказал
подходить к берегу. Вина тут была  глубока,  и  викинги  причалили  прямо  к
обрыву, закрепив за деревья брошенные с драккаров канаты.
   Туре Хунд, Карле, Гунстейн и  еще  двадцать  человек  сошли  на  берег  и
остановились у опушки леса. Туре разбил викингов на две группы и сказал:
   - Десять человек будут брать и нести сокровища,  десять  человек  держите
наготове мечи. Если биармы нападут - те, кто несут сокровища, пусть изо всех
сил бегут на корабли, а остальные должны отбиваться.
   В десятку охранения он выбрал самых отчаянных и смелых.
 - Никому не отставать! Кто отстанет - тот погибнет! - предупредил Хунд.
   Туре увидел сухую осину, за ней -  запущенную  тропу.  Он  убедился,  что
сосны растут только по правой  ее  стороне  на  равном  расстоянии  одна  от
другой, и велел викингам  делать  на  деревьях  заметы  секирами,  чтобы  не
сбиться с пути при  возвращении  на  берег.  Туре  шел  быстро,  то  и  дело
поглядывая по сторонам. Викинги едва успевали делать  затесы  на  коре.  Все
передвигались в полном молчании.
   Солнце скрылось за лесами. Умолкли птицы,  словно  чувствовали  неладное.
Над деревьями взошла луна, яркая, полная.
   Наконец лес кончился,  и  все  увидели  впереди  поляну.  Туре  дал  знак
остановиться, прошел вперед и, прячась  за  кустом  ивняка,  присмотрелся  к
поляне. Храм Иомалы был обнесен частоколом. Ворота крепко заперты. Возле них
виднелись темные фигуры сторожей. Их было  двое.  Туре  в  волнении  закусил
губу: незаметно подобраться к сторожам было  невозможно,  потому  что  перед
воротами была совершенно открытая поляна. Туре  дал  знак  четырем  викингам
подойти к нему. Он разделил их на две группы. Двое  должны  были  подойти  к
одному из сторожей в обход с левой стороны, двое - к  другому  сторожу  -  с
правой стороны. Викинги тотчас пошли выполнять приказание.
   Но сторожа почуяли неладное и взялись за  луки.  В  крадущихся  норманнов
полетели  стрелы.  Прятаться  уже  было  бессмысленно,  и  четверо  викингов
бросились  напролом  на  охрану.  Короткая  стычка  длилась  лишь  несколько
мгновений. Сторожа  с  раздробленными  головами  упали  возле  ворот.  Двое,
раненные стрелами, корчились в предсмертных судорогах.
   Туре Хунд поморщился: плохое начало.
   Десять викингов оцепили поляну полукольцом. Туре Хунд, Карле; Гунстейн  и
еще восемь человек бросились к воротам.
   Туре зацепил рогом секиры за верхний край ограды и с помощью секиры  стал
карабкаться наверх. С другой стороны ворот то же самое проделал и Карле. Они
одновременно перелезли через ограду и, отодвинув  засовы,  раскрыли  тяжелые
ворота.  Викинги  нетерпеливо  хлынули  внутрь  ограды  и,  увидев   статую,
остановились в замешательстве. При свете луны Иомала казалась живой...
   - Быстрее! - прошипел  Хунд.  -  Вон  курган!  Идите  к  нему,  насыпайте
сокровища в мешки. Деньги смешаны с землей. Много не  берите,  рассчитывайте
силы. Может быть, обратно придется бежать бегом!
   Викинги бросились к кургану. Туре крикнул вдогонку:
   - Статую не трогайте! Будет беда!
   Озираясь  и  торопясь,  викинги  стали  насыпать  себе  в  мешки  монеты,
перемешанные с землей. Серебра и золота было больше, чем земли, и скоро  все
нагрузились до отказа.
   Туре сказал Карле и Гунстейну:
   - Пора уходить. Каждую минуту могут нагрянуть биармы! Вы  идите  впереди,
за вами остальные. Я пойду последним. Быстро!
   Все побежали к воротам. Туре, задержавшись, подошел к Богине  Вод  и,  не
колеблясь, взял у нее с колен чашу с серебром. Монеты он высыпал за  пазуху,
надел ушко чаши себе на руку и тоже побежал к воротам. Карле,  заметив,  что
Туре взял чашу, вернулся к статуе, зашел  к  ней  со  спины  и  метнул  свою
секиру. Острая сталь рассекла цепь. Золотое ожерелье упало, но вместе с  ним
с шумом и треском упала и голова Богини Вод.

   ...Булат, заметив оцепление, остановился за сосной. Сердце у него  бешено
колотилось в груди. Он хотел было один с мечом броситься  на  норманнов,  но
понял, что это бесполезно. Врагов  много,  и  они  сразу  убьют  его.  Булат
беспокойно шарил глазами по  поляне.  В  голове  металась  тревожная  мысль:
"Скоро ли придут наши? Ведь Рейе, наверное, уже добрался до  Ой-Ял!"  И  тут
Булат увидел в стороне высокую сосну, а на ней площадку из жердей  и  бубен.
Он побежал к сосне, вскарабкался по шаткой лестнице на площадку  и,  схватив
палку, изо всех сил принялся колотить в бубен.
   Сверху он увидел, как двое викингов побежали к сосне,  где  висел  бубен,
чтобы помешать ему подавать  сигналы.  Булат  наклонился  к  краю  площадки,
сбросил лестницу на землю и снова стал колотить по туго натянутой коже.
 Гулкие удары катились над лесом, отзывались эхом вдалеке.

   ...Карле схватил ожерелье и, спрятав его, бросился догонять товарищей.
   И  тут  совсем  близко  затрубили  берестяные  рога,   затрещали   сучья,
послышались крики и вопли толпы людей, и над  головами  викингов  засвистели
стрелы. Из леса выбежали, размахивая мечами и палицами, биармы и новгородцы.
Они  устремились  следом  за  норманнами.  Викинги,  сгибаясь  под  тяжестью
награбленного, изо всех сил мчались к берегу. Десять  норманнов  отстали  от
основной группы и приняли бой. Схватка была короткой:  все  десять  викингов
вскоре лежали на земле, сраженные мечами.
   Владимирко бежал по тропе, зычно крича:
   - Скорее, скорее! Берег близко! Уйдут они!
   Биармы заходили с боков, силясь перерезать путь викингам к кораблям. Тучи
стрел полетели в норманнов. Одна  из  них  ударила  в  бок  Туре  Хунда,  но
переломилась, наткнувшись на стальную кольчугу.
   Наконец показался берег. Уцелевшие  норманны  бросились  к  драккарам.  В
самый последний момент на них навалились новгородцы.
   - Скорее  на  корабли!  Рубите  канаты!  -  крикнул  Туре  Хунд  Карле  и
Гунстейну.
   Пока горстка  викингов  дралась  с  наседавшими  на  них  новгородцами  и
биармами, три ярла бросились на драккары. Канаты были мгновенно перерублены,
весла спущены на воду.
   Владимирко, насупив угрюмые брови, стоял у самой  воды  и  смотрел  вслед
драккарам. Позади него тол пились ватажники и биармы. К  Владимирку  подошел
Рейе и, вздохнув, сказал:
   - Поздно я предупредил вас. Но я бежал изо всех сил.
   Владимирко потрепал его по плечу:
   - Ладно. На этот раз с них хватит. Вон сколько их валяется тут  на  своих
узлах с золотишком!
   Новгородцы,  брезгливо   перешагивая   через   убитых,   пошли   обратно.
Потрясенные биармы вернулись к обезглавленной, разоренной Иомале.
   Богиня Ночи Далага скорбно смотрела с высоты на брошенные  в  лесу  трупы
людей. Сизая мгла поднималась от лесов  и  болот,  затягивая  луну  туманной
пеленой. От этого луна стала красной. Казалось, на ней запеклась кровь...

   ЭПИЛОГ

   Много лет спустя на пиру у нидаросского  ярла  собрались  старые  викинги
вспоминать былые походы.
   Драккары их бороздили немало морей.  Паруса  скандинавов  в  разные  годы
видели на Фарерах, в Исландии и Гренландии, на материке Северной Америки,  в
Винланде, в Неаполе, Сицилии, во Франции, Испании, Италии. Викинги  навещали
берега почти всех европейских морей.
   Но особенно скальды любили рассказывать о походах  в  Бьярмаланд,  потому
что они были овеяны налетом романтики.
   ...В просторном зале за пиршественным столом ярл усадил скальда на видное
место, чтобы тот поразвлек гостей. Скальд  -  высокий,  плечистый  старик  в
красном меховом плаще, начал сагу о Туре  Хунде  из  Бьярке.  Голос  скальда
звучал  в  наступившей   тишине   тревожно   и   был   исполнен   внутренней
напряженности.
   Скальд поведал о том, как Туре Хунд торговал с биармами, а потом  разорил
языческий храм туземцев. Он рассказал и о том, что  дальше  было  с  Хундом,
Карле и Гунстейном:
   "...Они плыли днем  и  ночью,  пока  Карле  не  остановился  у  какого-то
острова, - говорил скальд. - Тут его настиг Туре и, бросив якорь, направился
к Карле. Он сказал ему: "Ты, Карле, обязан мне тем, что остался жив.  Продай
мне монисто, которое ты снял с истукана".
   Карле ответил: "Половина моей добычи принадлежит королю Олафу. Ожерелье я
передам ему. А он, если оно ему не понравится, может продать его тебе сам".
   "Ладно, - сказал Туре. - Выйдем на берег и будем делить добычу".
   Карле ответил на это: "Время идет. Пора ехать".
   Карле стал сниматься с якоря. Туре отплыл в лодке к себе на корабль. Пока
Туре поднимал парус. Карле ушел далеко вперед. Хунд стал  догонять  Карле  и
настиг его только у Гейрсвера - первой пристани, когда едешь с севера.
 Туре вошел в гавань. Карле остался снаружи. Затем Хунд сошел на берег и стал звать ярлов. Оба брата явились к нему. Туре опять стал требовать ожерелье Иомалы. Карле не соглашался его отдать...
   Туре сказал Карле: "Отойдем в сторону.  Я  хочу  поговорить  с  тобой  по
секрету". Карле увидел в руке Хунда копье, но  все-таки  отошел  в  сторону.
Туре метнул копье и пронзил им Карле".
   При этих словах скальда гости низко опустили  головы,  и  каждый  из  них
мысленно помянул Карле.
   После долгого молчания скальд заговорил опять:
   "Карле умер на месте. Гунстейн и его мужи взяли труп и уехали  как  можно
скорее. Туре хотел их преследовать, но когда на его корабл