ветер.
   При выходе из пролива под вечер справа по борту вахтенный  заметил  огонь
маяка Сент Агнес на островах Силли, крайних в юго-западной части британского
архипелага, и доложил об этом помощнику капитана.
   На другой день клипер шел под сильным южным ветром  на  запад,  несколько
отклоняясь  от  прямого  курса,  но  затем  ветер  сменился  на  западный  и
северо-западный, и корабль повернул на юг.
   Когда еще шли Темзой к морю, Егор, сделав  все,  что  ему  велел  боцман,
торчал на палубе и смотрел не столько на удаляющийся Лондон и на берега реки
с пригородами, сколько на матросов,  работавших  с  парусами  и  внимательно
прислушивался к командам капитана. Ему  хотелось  понять  взаимосвязь  между
действиями парусной команды и рулевого. И тот и другие  зависели  от  ветра,
его силы, направления и постоянства.
   Егор был верен своему правилу: все увидеть и все запомнить.
   Как и на "Пассате", ему пришлось поддерживать порядок на палубе  клипера.
Чернобородый боцман Роберт Ли пообещал его поставить к парусам, "когда будет
нужно", а пока велел ко всему присматриваться и не забывать об  обязанностях
"человека со шваброй".
   Палуба на клипере была огромной, и на ней поддерживали порядок  несколько
матросов. Каждому из них отвели участок. На  долю  Егора  досталась  носовая
часть до фок-мачты. Он тер ее, не жалея сил, счищал мусор и грязь  пеньковой
шваброй на древке. Боцман следил, чтобы Егор поливал водой в  меру  и  чтобы
палуба блестела после уборки, "как  плешь  твоего  дедушки!"  На  эти  слова
боцмана Егор хотел было ответить, что дед у него не  плешивый,  а  наоборот,
волосатый, но воздержался: "Как еще ему понравится, черту чернобородому".
   Громоздкая  широкоплечая  фигура  Ли  вырастала  всегда   неожиданно,   и
следовало быть настороже. Заложив руки на спину,  боцман  ступал  по  палубе
твердо, раскорячив кривые ноги. Икры у него  были  сильные,  толстые.  Глаза
боцмана бегали по сторонам, все замечая.
   Егор, завидя боцмана, вбирал голову в плечи - побаивался его.
   На клипере служило десятка три  матросов.  Люди  это  были  разные,  мало
похожие друг на друга. Отпетых голов  среди  них  была  добрая  половина.  В
команду клипера вербовались самые отчаянные, тертые судьбой-злодейкой парни,
которым терять было нечего и податься, кроме клипера, было некуда. Репутация
у некоторых была изрядно подмоченной, на другие корабли их не брали. Имелись
среди них и такие, кто не  поладил  на  берегу  с  хозяином  фабрики  или  с
полицией, были и отъявленные выпивохи, спустившие в  портовых  кабаках  все,
вплоть до нижнего белья, скандалисты, списанные за недисциплинированность  с
других кораблей.
   Постоянный костяк на судне составляли  около  десятка  матросов,  которые
плавали на нем уже не один год. Капитан дорожил ими, потому что на них можно
было целиком положиться.
   На клиперах всегда не хватало матросов. Этим и  объясняется  сравнительно
легкий путь, каким попал сюда Егор.
   С отпетыми головами Егору довелось  вплотную  познакомиться  перед  самым
выходом в море.
   Матросы возвращались с берега  изрядно  под  хмельком.  Многие  сразу  же
завалились спать, а несколько человек сели играть в  карты  и  кости.  Такие
игры были распространены на кораблях.
   Егор тоже лег, но ему не спалось, и он стал  смотреть  на  игроков.  Двое
сидели за столом друг против друга и по очереди бросали  фишку.  Проигравший
выкладывал на стол  мелкие  монеты  в  общую  кучку.  Денег  в  "банке"  все
прибавлялось. Но вот игроки заспорили, стали браниться, вскочили из-за стола
и взяли друг друга за грудки. Один был пожилой,  с  очень  непривлекательным
лицом какого-то темно-бурого цвета, с толстым сплюснутым носом и  маленькими
глазками под белесыми бровями. Его физиономия показалась Егору  знакомой,  и
когда толстоносый повернулся к свету, он узнал его.
   Это был моряк, который спал в ночлежном доме по соседству  с  Егором:  он
еще тогда сидел на койке и шарил по карманам, искал деньги. "Он, ей богу он!
- подумал Егор. - Значит, тоже завербовался на клипер".
   Другой был молодой, невысокий. У него длинное, какое-то лошадиное испитое
лицо, темные, глубоко пораженные  глаза  горели  злым  огнем,  а  голос  был
тонкий, бабий. Толстоносый что-то басил хрипло, а молодой  кричал  визгливо,
изо всей силы дергая его за ворот. Молодой перестал трясти  своего  партнера
за воротник и, размахнувшись, ударил его по  скуле.  Толстоносый  взревел  и
тотчас поддал здоровенным кулаком ему в челюсть.  Молодой  взмахнул  руками,
полетел назад, потеряв равновесие, прямо на койку Егора, которая была внизу.
Егор, получив сильный тычок  локтем,  разозлился  и,  вскочив,  приготовился
защищаться. Но драчуны его не замечали, и опять сцепились так, что рубахи  у
них затрещали. Егор стал их разнимать.
   -  Перестаньте!  Да  перестаньте  же!  Вот  придет  боцман!  -  Он   стал
оттаскивать молодого в сторону, но тот вдруг резко повернулся и ударил его в
грудь. Удар был несильный, однако Егора это взбесило, и он,  недолго  думая,
стукнул молодого так, что  тот,  ударившись  о  кромку  стола,  свалился  на
палубу, но тотчас вскочил и пошел на Егора с  кулаками.  "Ах,  черт!  Зря  я
ввязался!" - запоздало мелькнуло в уме у Егора.  А  толстоносый,  постояв  с
разинутым ртом, удивляясь тому, откуда взялся третий  драчун,  навалился  на
своего партнера, и, заломив ему руки, посадил на табурет.
   На шум прибежал голубоглазый Фред,  помощник  боцмана.  Егор  метнулся  к
своей койке и лег. Фред с бранью стал награждать тех тумаками:
   - Нажрались, дьяволы! В трюм  захотели?  -  ревел  Фред.  Парень  он  был
здоровенный, сильный, и игрокам, видимо, досталось от него как следует.
   В трюме был темный вонючий отсек, нечто вроде карцера.
   Фред, погрозив им от порога кулаком, вышел.
   Егор лежал, разгоряченный и взволнованный, и клял себя за неосторожность:
"Забыл пословицу: двое дерутся - третий не приставай!"  Он  почувствовал  на
себе чей-то взгляд и обернулся. Молодой, сидя на табурете, повернул  к  нему
голову и сверлил его темным злым взглядом. По подбородку у него текла кровь.
Егор, весь напружинясь, готовый вскочить с койки, молча выжидал,  что  будет
дальше. Молодой сгреб со стола деньги, пошатываясь, пошел к бочонку с  водой
в углу кубрика, напился из кружки и смочил водой себе лицо. Толстоносый  уже
убрался на свою койку. Молодой моряк тоже побрел куда-то в дальний угол.
 
   4
 
   Егор уже порядком понахватался английских слов и  мог  теперь  более  или
менее сносно разговаривать с матросами и боцманом. Впрочем с боцманом  Ли  и
его помощником Фредом  много  говорить  не  приходилось,  надо  было  только
выполнять приказы: то-то сделай,  то-то  принеси,  туда-то  положи,  того-то
вызови к капитану. Распоряжения были краткими  и  точными.  Чернобородый  Ли
иной  раз  добавлял  к  ним  для  украшения  крепкое  словцо,  чтобы   лучше
"доходило".
   Интереснее было говорить с соседями по кубрику или просто слушать,  когда
они что-нибудь рассказывали.  Егор  кое-что  понимал,  а  о  том,  что  было
недоступно его пониманию, расспрашивал, и моряки ему все охотно объясняли.
   Присматриваясь к моряцкой вольнице, Егор все больше убеждался в том,  что
матросы, за небольшими исключениями, народ  добрый  и  честный.  В  команде,
кроме англичан и ирландцев, были норвежцы, два  негра,  итальянец.  Молодой,
который дрался тогда с  толстоносым,  оказался  испанцем.  Был  даже  мулат,
помощник кока - невысокий, толстый морячок с веселыми,  всегда  прищуренными
глазами.
   Толстоносый как-то подошел к Егору и сказал:
   - А я тебя помню. Мы спали рядом в ночлежке.
   - И я помню. Куда ты ушел?
   - Деньги кончились, платить стало нечем. Я переспал  на  улице,  а  потом
завербовался на клипер.
   - Сказал бы мне, я бы заплатил.
   - На чужой карман плохо рассчитывать, -  угрюмо  буркнул  толстоносый.  -
Меня зовут Майкл Кэв.
   - А меня Джордж Пойндексер.
   - Зачем ты потерял свое имя? Ты ведь русский.
   - Так пришлось. Капитан "Пассата" дал справку на английское имя...
   Повнимательней присмотревшись к Майклу, Егор изменил свое мнение  о  нем.
Наружность у него была не из приятных, но в общем это был  человек  довольно
добродушный. Он подрался с испанцем по пьяному делу и потому, что тот  полез
на него. Характер у Майкла был вовсе не задиристый, а спокойный, мирный. Тем
более, что теперь на корабле  выпить  было  нечего.  Небольшую  порцию  рома
капитан разрешал выдавать только после шторма, когда моряки сильно уставали.
   - Ты на каких кораблях плавал, кроме "Пассата"? - спросил Майкл.
   - Больше ни на каких.
   Майкл настолько привязался к Егору, что  даже  поменялся  койками  с  его
соседом, чтобы быть рядом.
   - Давай держаться вместе, парень, - предложил он.
   Треть экипажа всегда находилась на вахте на палубе,  у  парусов  и  руля.
Вахта длилась четыре часа, и в сутки ее стояли дважды.
   Егору, как и на "Пассате", не терпелось попробовать свои силы на  мачтах,
но его все держали на палубе. Улучив момент, он подошел к помощнику  боцмана
Фреду.
   - Пошлите меня на мачты. Капитан ведь проверял мои способности....
   Фред усмехнулся, но ответил:
   - Ладно.
   Егор стал ждать. Но пока ветер был умеренный и дул в  одном  направлении.
Судно  шло  прямым  курсом  и  маневрировать   парусами   не   было   особой
необходимости. Парусная дежурная команда, собравшись на баке, бездельничала.
Матросы рассказывали побасенки, курили трубки и хохотали.
   Когда  на  палубе   появлялся   капитан,   все   вставали   и   умолкали.
Чувствовалось, что Дэниэла Кинга побаивались.
   В море капитан преобразился. Вместо  сюртука  и  лакированных  туфель  он
носил просторную куртку из  шерстяной  ткани,  черные  брюки  и  башмаки  на
толстой, в несколько слоев, кожаной подошве. На голове щегольски, чуть набок
сидела мягкая фетровая шляпа.  Кинг  также  носил  белую  рубашку  и  черный
галстук.
   На приветствия матросов он отвечал сдержанным кивком. Егор  не  удивлялся
строгости и неприступности капитана и думал: "Таких орлов  на  клипере  надо
держать в ежовых рукавицах. Спуску им давать никак нельзя".
   А капитан вовсе не замечал Егора, будто его и не было. Русский парень был
для  него  обыкновенным  матросом.  И  Фред  тоже  относился  к  нему  очень
сдержанно. Егор видел, что между капитаном с его помощниками и матросами как
бы пролегла четкая граница, переступать которую безнаказанно не разрешалось.
Прежде чем обратиться к капитану, надо было поговорить с  боцманом  или  его
помощником. Действовал морской закон: "Мы приказали - ты исполняй". Большего
от тебя не требуется.
 
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
 
   1
 
   Как он шел, клипер! Егор восхищался им много раз. Он не плыл, а  скользил
по зеленоватой с белой пеной поверхности океана. Паруса, туго приведенные  к
свежему, насыщенному запахами моря и теплому ветру, были  натянуты  ровно  и
красиво.  У  форштевня,  на  бушприте,  белели  косыми  стрелками   кливера,
чуть-чуть дрожащие, как струнки под напором воздуха. Егор глядел на верхушки
мачт, и ему казалось, что  все  стоит  на  месте,  а  бегут  стремительно  и
неудержимо, разметав по небу белые вытянутые хвосты, летучие облака. Иллюзия
их движения была настолько  убедительна,  что  если  бы  "Поймай  ветер"  не
наклоняло при килевой качке с кормы на нос, можно было бы и впрямь подумать,
что все переменилось на белом свете: земля стоит, а небо движется.  На  душе
было легко и спокойно, и  он  не  жалел,  что  пустился  в  это  рискованное
путешествие без согласия деда и матери.
   Воздух стал теплым, плотным и влажным, веяло близостью юга.  Егору  стало
вроде бы и дышать труднее. Часто хотелось пить, но воду выдавали по норме.
   "Поймай ветер" миновал Бискайский залив, не заходя в него,  затем  берега
Португалии, а за ними и Марокканское побережье.  Устойчивый  северо-западный
ветер принес паруса капитана Кинга к 30-й параллели северного  полушария,  в
район Канарских островов.
   Позади остался Санта-Крус - город на острове Тенерифе, дома которого были
рассыпаны по берегу бухты. В лучах солнца  была  видна  в  зрительную  трубу
церковь святого Франциска с колокольней...
   Опять шум ветра, плеск  волн  и  быстрый  ход.  Опять  клипер  мчался  по
Атлантике по всю  мочь  своей  парусной  оснастки,  направляясь  к  островам
Зеленого Мыса.
   В кубрике было душно, и после обеда, когда  свободные  от  вахты  матросы
завалились отдыхать на койки, Егор вышел на палубу проветриться.
   Ветер посвежел,  синева  неба  поблекла,  приняла  сиреневый  оттенок.  У
горизонта появились облака.
   У фальшборта стоял Фред и смотрел на верхние паруса фок-мачты.  Потом  он
достал трубку и стал набивать  ее  коричневым  крупным  табаком  из  плоской
баночки.
   - Как ведет себя испанец? - вдруг спросил помощник боцмана. - Не пьет  ли
вина тайком?
   Егор неопределенно пожал плечами и ответил вполне искренне.
   - Не знаю. Не видал...
   - Наверняка у него припрятано виски или ром. От него вчера так  и  разило
спиртным... Если заметишь что, скажи мне. И если испанец еще раз провинится,
капитан велел наказать его. У нас на клипере крепкая дисциплина.
   Егор не очень охотно кивнул в  знак  того,  что  все  понял  и  не  может
перечить помощнику боцмана, хотя ему и не  хотелось  следить  за  моряком  и
докладывать о нем.
   - Я видел, ты тогда тоже дрался, - снисходительно улыбнулся  Фред.  -  Но
быстро ускользнул на койку и потому избежал линька... Лежачего не бьют...
   - Я не дрался, я их разнимал.
   - Ну ладно, - сказал Фред примирительно и отошел, пыхтя трубкой.
   "Почему он вспомнил о драке с испанцем только сейчас?" - недоумевал Егор.
   Он посмотрел на море. Клипер рассекал  волны  острым  носом,  подгоняемый
ветром прямо в корму. Ход был хороший, наверное узлов  двенадцать.  Волны  с
шумом бежали вдоль бортов, как бы стремясь обогнать корабль, но  это  им  не
удавалось, и они отставали, уходили  к  корме.  Вдали  над  водой  пролетела
крупная птица, "Неужели берег близко? - подумал Егор. - Далеко в океан птицы
не залетают..."
   Они плыли вдоль африканского побережья, и земля была не так уж далеко...
   Егор вернулся в кубрик.  Там  было  жарко  и  душно.  Майкл  Кэв  спал  в
безрукавке, сложив руки на груди и посапывая толстым сплюснутым носом.  Руки
у него были сильные, мускулистые. Возле лица кружилась муха. Она села Майклу
на нос, и он замотал головой. Муха не улетала и так  назойливо  крутилась  и
садилась ему на лицо, что Майкл открыл глаза.
   - Не спишь? - спросил он Егора.
   - Не хочется...
   - Ты был на палубе?
   - На палубе.
   - Ну что там? - сонным голосом, лениво спросил Майкл и полуприкрыл  глаза
веками с белесыми ресницами.
   Егор, подумав, все же передал Майклу разговор с Фредом об испанце.
   - Вряд ли у него есть вино, - тихо сказал  Майкл.  -  Фред  на  него  зря
наговаривает. И ты ему не  вздумай  доносить  о  матросах.  Нехорошо  это  -
шпионить за своим же братом. Будешь наушничать - моряки тебя изобьют, а то и
за борт выбросят...
   - Понял. Спасибо за совет. Но я и не собирался наушничать.
   - То то! А что такое "спасибо"?
   - Тэнк-ю, - раздельно выговорил Егор по английски.
   - Ага, - сказал Майкл и опять закрыл глаза.
   К вечеру 25 августа клипер "Поймай ветер" прибыл в Порто-Прайю на острове
Сантьягу, одном из островов Зеленого Мыса. Здесь надо  было  оставить  часть
груза.
   На рейде стояло несколько парусников. Дэниэл Кинг еще на подходе в гавань
осмотрел их в зрительную трубу и, завидя знакомые очертания "Капитана Кука",
сказал боцману Ли:
   - "Капитан Кук", как мы и условились с Джеймсом, ожидает нас.  Станем  на
якорь.
   Положив якорь1, Кинг приказал спустить шлюпку и в сопровождении помощника
боцмана Фреда отбыл на "Капитана Кука", которым управлял хорошо знакомый ему
Генри Джеймс.
   Вернулся Кинг часа через два, когда на клипере вечерняя  вахта  сменилась
первой ночной и груз уже перевезли на берег.
   Стояла душная и темная тропическая ночь. Приходилось  только  удивляться,
как шлюпка нашла обратный путь. Старший помощник, встречавший Дэниэла Кинга,
светил с борта фонарем, чтобы капитан нашел трап и благополучно поднялся  по
нему. После доброго ужина и беседы с Джеймсом на борту "Капитана Кука"  Книг
был, видимо, в хорошем настроении.
   - Утром отплываем, - сказал он. - На "Куке" все в порядке.
   - И у нас тоже, сэр, - сказал старший помощник.
 
   Рано утром "Поймай ветер" и "Капитан Кук" подняли якоря и снова,  как  из
Лондона, вышли вместе. Теперь впереди шел "Поймай ветер", а в  кильватере  -
его спутник.
   Но только успели отойти от островов Зеленого Мыса миль на пятьдесят,  как
ветер ослаб, а затем и вовсе прекратился. Паруса беспомощно обвисли.
   -  Мы  потеряли  северо-восточный  пассат,  -  с  досадой   и   некоторой
растерянностью сказал капитан рулевому старшине, стоявшему у штурвала.
   - Плохи наши дела, сэр, - ответил рулевой старшина. -  Придется  выжидать
ветер по меньшей мере несколько дней...
   Егор, который был на палубе и слышал эти слова, пытался понять,  как  это
можно "потерять пассат". Он  ведь  ветер,  а  не  пуговица  и  не  монета...
"Наверное, так принято говорить", - решил он.
   Вместе с потерей северо-восточного пассата клипер потерял и ход, и паруса
обвисли, как крылья подбитой птицы. "Капитан Кук" до этого недолго маячил на
горизонте, но потом оказался вне пределов видимости.  Напрасно  Дэниэл  Кинг
осматривал океанскую ширь в зрительную трубу.
   На море установился штиль. Вечером огромное красное солнце тонуло в водах
океана. Наступала влажная и душная тропическая  ночь.  Вахтенные  ходили  по
палубе ощупью.  Окружающие  предметы  можно  было  различать  только  вблизи
сигнальных и осветительных фонарей.
   А утром - опять ни малейшей надежды на ветер, снова тягостное и напрасное
ожидание.
   Моряки изнемогали от жары  и  влажного  плотного  воздуха.  Целыми  днями
солнце пекло так, что, казалось, из пазов корпуса вытопится вся смола.  Егор
работал на палубе в одной нижней рубахе, закатав  рукава  и  повязав  голову
куском полотна, который ему дал один из матросов.  Когда  он  внаклонку  мыл
палубу, спина горела от солнца, как при близком пожаре.
   Капитан Кинг надел белый  полотняный  костюм  и  пробковый  шлем,  а  его
помощник щеголял в широкополой шляпе из рисовой соломы. Все матросы,  как  и
Егор, повязали себе на головы шейные платки и разные тряпки и в башмаках  на
босую ногу бродили по палубе, как сонные мухи. Впору было ходить и  босиком,
но палуба была горячей, как раскаленная сковорода.
   Корабль попал в зону экваториальных дрейфовых течений, и несколько суток,
почти неуправляемый, плавал у западного африканского  побережья.  Затем  его
подхватило течением, и направление дрейфа изменилось к юго-западу.
   Наконец вступили в полосу юго-восточных пассатов. Почувствовав  на  лицах
дуновение  ветра,  моряки  стали  выражать  шумный  восторг.  Капитан,  тоже
повеселев, стал на свое место и  подал  команду  привести  паруса  к  ветру.
Матросы тотчас выполнили приказание с радостью. Рулевой положил руль  вправо
и почувствовал сопротивление воды на его лопасти.
   Но ветер был пока еще слаб и часто менял  направление.  Дули  утренние  и
вечерние бризы2, и клипер, маневрируя парусами, очень  медленно  продвигался
вперед.
   Потом пассат стал устойчивым и довольно сильным. Экипаж, обрасопив3 реи и
приведя все паруса к ветру, пошел в бейдевинд4 дальше, курсом на юг.
   Наступила пора тропических ливней. Они обрушились на клипер  всей  мощью.
Если прежде  матросы  страдали  от  непереносимой  жары,  то  теперь  к  ней
прибавилась непомерно высокая  влажность.  Дождь  заливал  палубу,  и  вода,
словно после всемирного потопа, устремлялась в шпигаты5 за борт.
   Вахтенные в дождевиках еле выстаивали в мокрой  духоте  свою  смену.  Все
люки были закрыты, чтобы вода не  проникала  внутрь  с