бстояло относительно просто:  достаточно было их хорошенько  промыть водой.
Медные, латунные, свинцовые изделия тоже сначала  мыли, а затем, чтобы снять
зеленоватую  патину,  налет  на  поверхности,  появившийся  от  многолетнего
пребывания  в  воде,  как следует чистили  губкой  из  тонкой  металлической
паутинки. Дерево, которое обычно после того, как его высушивают, уменьшается
в объеме едва ли не в четверть, умащивали специальным воском.
     Но были еще  и изделия из  серебра, железа и олова. И здесь многое надо
было  изобретать. Оказалось, например, что  очистить  оловянные  изделия  от
коралловых  наростов проще всего,  положив их  в ванночку с какой- нибудь не
очень сильной кислотой. А следы  коррозии лучше  всего уничтожались, если на
несколько минут поместить очищаемый предмет  в ванночку, наполненную горячей
водой с содой, или же подвергнуть его электролизу.
     А  в  общем  все  это было нелегко,  в  особенности когда  речь  шла  о
металлических предметах. Тем более что находки-то были разные, и  чуть ли не
каждый раз необходимо было особое решение.  Как напишет впоследствии  Роберт
Маркс, "тут было над чем поломать голову".
     19.  Дожди продолжались  и всю первую  половину  июля. Но именно в июле
аквалангисты  набрели на интереснейшие находки.  Сорок пушечных ядер, орудия
для  конопатки  судов, части  корабельной  оснастки  --  обломки рангоута  и
такелажа  свидетельствовали  о  том,  что  здесь покоятся остатки  какого-то
корабля.
     Судя  по размерам киля  и  шпангоуту, судно это было водоизмещением  не
менее двухсотпятидесяти --  трехсот  тонн.  И, судя  по  тому же  шпангоуту,
подводные исследователи имели дело с военным кораблем,  а не с торговым.  Об
этом свидетельствовали  и найденные  неподалеку достаточно крупного  калибра
пушки. К тому  же многое позволяло с уверенностью сказать, что  этот военный
корабль был английским.
     ...Документы   свидетельствовали:  во  время  землетрясения  1692  года
пострадал только один военный корабль -- английский фрегат "Лебедь"!
     20.  6  июня 1692 года из двух  английских патрульных  кораблей в  море
находился  лишь  один  "Гернси". Другой, "Лебедь", лежал  на  берегу  днищем
кверху:  судно кренговали и килевали,  то есть, попросту говоря, чистили его
днище и бока.
     Но потом судно  спустили  на  воду.  Это случилось на  следующий  день.
Спустили его  по  личному  приказанию  исполнявшего обязанности  губернатора
Джона Уайта. А причина была простая,  о ней  мы упоминали:  близ Порт-Ройала
появилась французская эскадра и "Гернси" явно требовалось подкрепление.
     В свидетельствах очевидцев порт-ройалской катастрофы упоминалось о том,
что нахлынувшей волной "Лебедь" подбросило вверх и унесло чуть ли не в центр
города. Там он грохнулся на крыши зданий.
     Так вот, на  воду "Лебедь" спустили, а балласт загрузить  не успели. Он
составлял для корабля такого водоизмещения  минимум сто тонн. Именно  этим и
объясняется, очевидно, что приливная волна, последовавшая за землетрясением,
занесла корабль в город.  Мачты, такелаж, пушки -- все сместилось от удара и
было  унесено волной. Но сам  корабль затонул далеко не сразу. На  нем нашли
спасение не менее двухсот человек.
     ...Под толщей воды  покоятся ныне его остатки. Их пока так и не подняли
наверх.  Но Роберту  Марксу очень хочется осуществить свой замысел:  достать
обломки  киля  и другие деревянные части,  поднять  пушки,  оставшуюся часть
рангоута, реконструировать корабль и поместить его для всеобщего обозрения в
специально оборудованном бассейне -- так, как это сделали с "Вазой".
     21. В один прекрасный день  Роберт вдруг увидел  плотно  увязший  в иле
деревянный, с железными полосами и уголками довольно большой сундук.
     Неужели в сундуке сокровища?
     И  действительно,  в  сундуке  хранилось  сокровище,  только  несколько
необычное. На соломе  аккуратненько лежали двадцать один флакон для лекарств
и две керамические медицинские кружки.
     Не  служило   ли  это  доказательством  того,   что  где-то  неподалеку
находилась аптека?
     Затем последовала еще одна прелюбопытнейшая находка.
     По сохранившимся документам исследователи,  конечно, знали, что лакомым
товаром на мясном рынке  в  старом  Порт-Ройале были большие черепахи.  Этих
черепах  отлавливали на находившихся неподалеку Каймановых островах. А чтобы
мясо было всегда свежим,  черепах привозили живыми  и держали в  специальных
садках, заполненных сантиметров на тридцать водой.
     Но  право,  никто из  участников экспедиции  не  думал, что  им удастся
обнаружить остатки этих садков. И потому в первый момент даже не поняли, что
именно они разыскали. А садков  было два, и они были  расположены рядом: два
продолговатых  бассейна длиной  метров  четырнадцать и шириной метров шесть.
Каждый  из них ограждало по меньшей  мере с две дюжины деревянных столбиков,
несколько  заостренных  кверху.  Кое-где  сохранились и  перекладины.  Нашли
аквалангисты кости  черепах и даже целые скелеты. Судя по ним, черепахи были
крупные, килограммов на сто живого веса.
     ...Уже  в  октябре  нашлась  еще  одна  стена,  и  возле  нее  латунный
подзеркальник с остатками стекла,  оловянные  блюда,  оловянные ложки. Нашли
аквалангисты и великое множество  трубок, и луковичные бутылки  из-под рома,
серебряную с двумя ушками чашу  для дегустации вина,  оловянную воронку, две
большие оловянные пивные кружки и две маленькие.
     Очень похоже, что здесь находилась еще одна таверна!
     А двумя неделями позже Роберт и его помощники вдруг увидели корабельный
балласт. Рядом сыскались обломки киля и остатки шпангоута. Несколько поодаль
нашлась целая коллекция корабельного оборудования,  а также костылей, шипов,
гвоздей, небольшая пушка, ядра,  мушкетные пули и великое множество обломков
испанских глиняных кувшинов для перевозки оливкового масла.
     Итак,  судно, и, вероятно, испанское.  Неясным было  только, когда  оно
затонуло.
     Роберт  возлагал  надежду  на  пушку,  думал,  что  специалисты  сумеют
определить, к какому веку она относится. Но те только разводили руками.
     Уже все  было  привыкли  к  мысли, что  корабль  испанский, когда вдруг
нашелся  корабельный циркуль  с  французским клеймом. Конечно,  это не могло
служить  полным доказательством  того, что судно было французским, но ведь и
испанские кувшины  для  масла  тоже  могли  оказаться  на  любом  судне,  не
обязательно на испанском.
     22. Вот ведь как повернулись дела. И тогда исследователи вспомнили, что
в  одном   из  документов  им  встретилось   упоминание  о  некоем  корабле,
захваченном у французов и стоявшем  на якоре  близ  рыбного и мясного рынков
Порт-Ройала, и что во время землетрясения и последовавшего за ним наводнения
судно  это  затонуло!  Когда  Роберт  Маркс  еще раз  принялся  перечитывать
документ, то оказалось, что судно  стояло на якоре как раз в том месте,  где
нашли его остатки!
     Сумели  аквалангисты определить и месторасположение  мясного и  рыбного
рынков. Рынки эти граничили друг с другом. Ориентиром  служили рыбьи кости и
кости различных животных. И было понятно: вот здесь  находились рыбные ряды,
а тут, к северу, мясные.
     Между рынками возвышались стены, расположенные под прямым углом друг  к
другу.
     23.  Все полнилась  коллекция  найденных  в октябре трубок  -- число их
перевалило за четыре  сотни, на поверхность было поднято и много медицинских
склянок  и  банок  --  здесь  действительно,  видно, землетрясение  разорило
аптеку.  Но  наверное, где-то  рядом  с  ней  находился  склад  или  магазин
керамики: кругом было много битых черепков,  но немало  нашлось и совершенно
целых глиняных кубков, чаш, блюд -- более двадцати различных типов.
     В одной из  ваз  сохранилось масло!  Хотя оно  и было на  шестьдесят  с
лишним лет  моложе того, что шведские водолазы нашли на "Вазе", возраст  его
следует признать достаточно почтенным. И оно в общем оказалось съедобным.
     А еще через две недели исследователи нашли дом.
     24. Вначале они увидели стену, которая возвышалась над поверхностью дна
сантиметров на тридцать.  Когда же принялись ее расчищать, заметили еще одну
стену. Потом выяснилось, что стены эти соединены и что есть  еще одна стена,
параллельная  первой,  и  другая,  параллельная   второй.   Итак,  замкнутый
параллелепипед стен, при ближайшем рассмотрении оказавшийся стенами  здания.
Длина  здания  была  семь метров, ширина --  пять метров. Высота стен -- три
метра, толщина -- сантиметров шестьдесят.
     Дверь сорвало, но остались дверные  петли. Пол был из базальтовых плит,
а само здание внутри разделялось кирпичной стеной на две отдельные половины.
     Снаружи стены были оштукатурены. Окон найти не удалось.
     Может,  их  все-таки в  конце  концов  и  разыскали  бы.  Но  случилось
непредвиденное.  Простоявшие  более  двух  с  половиной  веков  стены  ночью
рухнули. И  когда  на следующее утро аквалангисты спустились  под  воду, они
убедились, что  не могут ничего  изменить. Роберт  Маркс  вполне  откровенно
писал: если бы он с  самого начала  знал,  что перед ним коробка здания,  он
попытался бы по-иному вести раскопки.
     Он попытается это сделать, но, увы, опять безуспешно.
     ...Все повторялось. Сначала Роберт увидел  стену, потом разглядел,  что
тут не одна стена, а коробка  здания. Оно имело более десяти метров в длину,
шириной было пять-шесть метров, высота его составляла два с половиной метра.
Нашлась и  дверь  на одной из длинных стен.  На  параллельной стене было два
окна  и еще одно -- маленькое в  самом  конце  стены. Так  же как и в первом
здании,  перегородка делила  дом на две части. Стены были оштукатурены,  пол
цементный.
     Исследователям  и  на  этот  раз  не  повезло.  В  конце  концов  стены
обрушились. Видимо, нанос размывал их основу.
     Так или иначе, но рухнули  не  только стены.  Рухнули надежды сохранить
здание. Единственное, что  Роберт успел сделать, -- это зарисовать найденную
стену.
     ...Именно тогда под обрушившимися стенами второго здания Роберт Маркс и
нашел напоминавший  по форме  утиное  яйцо  предмет, оказавшийся на  поверку
часами, изготовленными в Лондоне мастером Ароном Гиббсом.
     25. Уже близились последние дни, когда вновь  пошли интересные находки:
четыре  очень  хорошо сохранившиеся серебряные монеты  достоинством каждая в
восемь  реалов. На  них  были  четко  видны  дата --  1684  год  и  буква L,
свидетельствовавшая о том, что их изготовили в Лиме.
     А чуть  позже Роберт  разыскал пятьдесят монет  --  целый клад! Все они
отлично сохранились,  даже не верилось, что они  столько  лет  пролежали  на
морском дне. Некоторые из них  относились  к 1653 году,  были  среди  них  и
несколько  монет 1690  года.  И  родословную  свою монеты  вели  не только с
Монетного  двора в Лиме,  часть  из  них  появились  на  свет в Потоси  (там
находились знаменитые серебряные копи). А четыре монеты изготовили в Мехико.
     В конце декабря экспедиция принялась свертывать свою работу.
     * * *
     ...Установить границы и конфигурацию и  площадь  города, погрузившегося
под воду несколько сот лет назад, -- задача, казалось бы, фантастическая. Но
ее  осуществили,  и  вполне  успешно.  Удалось  разобраться  в  том,  почему
Порт-Ройал оказался под водой.
     Вывод исследователей таков: Кэгуэй -- это ведь, собственно, песок и ил,
покоящиеся  на  небольшой  подковообразной гряде. Во время  землетрясения  в
гряде появились трещины: песок пополз, увлекая за собой и дома...
     Остается добавить:  правительство  Ямайки  недавно объявило  о создании
проекта возрождения Порт-Ройала.
     Проект  этот  рассчитан  на  двадцать  лет.  Ил  и  песок  будут  смыты
брандспойтами,  и  специальные  суда со стеклянным  полом  дадут возможность
обозревать легендарный город.
     +++Тайна острова Ваникоро
     1. В письме, адресованном военному министру, было сказано: "Я поднимусь
к  островам  Дружбы, выполню все, что  предписано  инструкциями  в отношении
Новой  Каледонии и острова Санта-Крус, обследую южный берег Земли Арзакидов,
открытой Сюрвилем, и Луизиаду, найденную  Бугенвилем.  Я пройду между  Новой
Каледонией  и  Новой  Голландией другим путем,  нежели  канал Индевр,  если,
разумеется,  таковой существует.  В  сентябре  -- октябре я  обследую  залив
Карпентария и восточный берег Новой Голландии вплоть до Земли Ван-Димена, но
с таким расчетом, чтобы к декабрю 1788 года добраться до Иль-де-Франса".
     Иль-де-Франс -- это нынешний  остров Маврикий. Земля Ван-Димена --  это
остров Тасмания.  Новая Голландия  -- Австралия.  Кстати,  письмо тоже  было
отправлено из Австралии. Оно было написано на рейде в Ботани-бей, знаменитой
по  путешествиям  Кука  Ботанической   бухте  (ныне  предместье  Сиднея),  и
датировано 7 февраля.
     В Париж  письмо  доставил  некто Хантер,  капитан  английского  фрегата
"Сириус".  Он  же  привез  еще  одно  послание --  на  имя  Флериэ, главного
директора портов и арсеналов Франции, которое заканчивалось так: "15 марта я
покину Ботани-бей и постараюсь не терять времени зря. Надеюсь в декабре быть
на Иль-де-Франсе".
     Оба письма написал один и тот же  человек: Жан-Франсуа де Гало, граф де
Лаперуз,  командир  эскадры.  В  ее состав  входило два судна -- "Буссоль" и
"Астролябия".
     Это были последние письма Лаперуза.
     Эскадра не пришла на Иль-де-Франс. Она  не пришла ни  в один  известный
порт.   Она  исчезла,  словно  растворившись   в   безбрежных  тихоокеанских
просторах.
     2. В феврале 1785 года отдыхавший в  своем имении  капитан французского
военного флота Лаперуз  был  неожиданно вызван  в столицу.  Морской  министр
герцог  де Кастри  писал, что дело  весьма срочное,  и  не оставалось ничего
другого, как подчиниться и, следовательно, прервать первый за долгие  годы и
давно  заслуженный отпуск,  попрощаться  с женой и отправиться  в путь.  Что
скрывалось за  приказанием,  было неясно; никаких слухов насчет какой-нибудь
очередной войны -- в  провинции они циркулировали  частенько -- на  сей  раз
вроде  бы  не было, ничего не удалось  разузнать и  в Альби,  где он  провел
несколько часов, навестив мать и кое-кого из друзей. Оставалось предположить
только  одно, что  тоже случалось: освободилась какая-нибудь  вакансия и ему
хотят дать новое назначение.
     Так  он  ни  до чего толком  не  додумался и, справедливо рассудив, что
нечего по сему поводу сокрушаться, всю  долгую в те годы дорогу из Лангедока
читал  прихваченный с собой томик Вольтера, подремывал,  и было ему все-таки
досадно,  что  вот  пришлось  прервать  долгожданный  отпуск  и  трястись  в
небыстрой казенной колымаге по  казенной надобности, да к тому же по невесть
откуда нагрянувшему морозу.
     В Париже, в здании морского министерства,  обширном и гулком, было тоже
холодновато, и он искренне обрадовался, когда де Кастри подвел его поближе к
ярко  горевшему  камину и распорядился принести  жаровню.  Помимо министра в
кабинете находился и  старый знакомец Флериэ; на стенах, как  всегда, висели
большие карты, в  том числе и карта с нанесенными маршрутами морских походов
славного капитана Кука, чье имя уже добрых полтора десятка лет было известно
всем морякам Европы.
     -- Вы не  догадываетесь,  зачем я вас  вызвал? -- улыбаясь,  спросил де
Кастри.  -- Догадаться действительно непросто. Но на этот раз в  Канаду, мой
дорогой капитан, мы вас не пошлем. Мы хотим предложить вам кое-что еще более
сложное. И право, более интересное.
     Помедлив минутку, он сказал:
     --  Капитан  Лаперуз,  его величество  король Людоник XVI  просил  меня
осведомиться, не согласитесь  ли  вы  возглавить отправляемую в кругосветное
плавание экспедицию?
     3.  ...Дом  был  приземистый  и  старый,  из  серого   камня,  заросший
виноградом,  с  двумя флигелями и полдюжиной  окон  по фасаду.  Поля и  луга
подходили  к нему  вплотную,  оставляя место лишь для маленького  дворика  и
небольшого  сада  с коротко  подстриженными по  версальской  моде газонами и
кустами.
     Мальчик  любил бродить  по саду. Здесь  можно  было в свое удовольствие
поиграть в  Али-бабу и  сорок  разбойников или,  вообразив  себя  знаменитым
рыцарем Дюгекленом, одному сражаться против дюжины врагов.  Здесь можно было
заблудиться, а потом, как настоящему  путешественнику,  выбираться на верную
дорогу наперекор всему.
     Перейдя  двор, он выходил  за пределы усадьбы. Тропинка вела  вверх. По
небу плыли  легкие  облака,  в раскаленном  воздухе дрожало знойное  марево.
Мальчику казалось:  навстречу  ему  мчатся стройные красивые фрегаты, такие,
какие он видел в книгах, великолепных книгах  в  толстых кожаных переплетах,
которые позволял ему листать отец.
     Один за  другим шли  и шли в бездонном  небе, словно в бескрайнем море,
ведомые  смельчаками  фрегаты  к неизвестным берегам,  туда, где  диковинные
люди,  вооруженные луками и стрелами,  украшают  себя  вырезанными  на  теле
рисунками  и на песчаную отмель лениво  набегают с легким плеском прозрачные
зеленые волны.
     4.  Май  1757  года.  На  небольшом  брестском  рейде,  выстроившись  в
кильватерную колонну медленно  и горделиво  выходит в  открытое море эскадра
генерал-лейтенанта  Дюбуа де ла Мотта. Пункт назначения  --  Канада. Корабли
скользят по гладкой поверхности залива, с берега  звучат  слова напутствия и
пожелания вернуться  с победой.  Франция  опять  в  войне  --  четвертой  за
последние  полстолетия.  И  снова,  как   во  времена  войны  "за  испанское
наследство"  (1701--1713),   "за  польское   наследство"  (1733--1739),  "за
австрийское наследство" (1740--1748) враг номер один -- Англия.
     ...Среди тех, кто стоял на палубе, непрерывно смотрит  на родную землю,
стараясь  удержать в  памяти ее  приметы -- шестнадцатилетний гардемарин. Он
невысокого роста, с  живыми  глазами. Но  сейчас  у  него  на  глазах слезы.
Малодушие? Нет,  просто волнение. Мальчик с берегов Тарна на настоящем, а не
созданном его фантазией корабле отправляется в свое первое большое плавание.
Тают в дымке очертания брестской бухты. Широкая волна колышет палубу, берега
родины уходят вдаль.
     5.  Полгода  спустя эскадра  возвращается  домой.  С  кораблей  снимают
шестьсот больных -- тиф появился еще в Америке.
     Поход ла Мотта не достиг цели: пройдет примерно год и  Канада, лишенная
действенной поддержки Франции попадает в руки англичан.
     Не менее печально для французской короны складываются дела и в Индии.
     ...А  война все продолжается. В 1759 году в морском сражении  при Бель-
Иле,  у  южного  побережья Бретани,  Лаперуз  был  ранен. В  бессознательном
состоянии  он попадает в плен, два года  томится в лагере,  бежит на родину,
вновь принимает участие в боях и походах.
     1763  год.  Подписан  мир.  Англия  помимо  Канады  получает  Восточную
Луизиану и несколько принадлежавших французам островов в Вест-Индии.
     6.  Абсолютистская  Франция,  однако,  отнюдь  не   собирается  покорно
уступить первенство сынам Альбиона.
     Но без  солидного  флота нечего  и  думать  о захвате новых  колоний  и
создании новых опорных  баз.  Без  флота  нечего и думать  о противодействии
Англии.  Именно  поэтому  французский  флот  получает  крупные ассигнования.
Укрепляются и расширяются военные порты. Строятся новые верфи.
     7.  Потерпев  неудачу  в  Атлантике  и,  отчасти,  в  Индийском океане,
правительство  Людовика  XV  хочет  вознаградить  себя  в  Тихом  океане.  В
глобальной  борьбе  великих  держав  именно  сейчас этот  обширнейший  район
приобретает  особое значение. Хотя  ряд крупных  географических открытий был
здесь   осуществлен   в  предшествующие  века  (главным  образом  испанцами,
португальцами и  голландцами), в Тихом  океане  еще  много  неизведанного  и
манящего.  И  кое-кто  в  Англии   склонен  рассматривать  его  как  будущее
Британское море.
     В 1764  году в сквозной рейд чер