ез великий океан отправляется  коммодор
Байрон, дед поэта. В 1766 году экспедиция Уоллеса и Картерета.
     Настает  и  черед  первой  французской  кругосветной   экспедиции.  Она
отправляется в дальний  путь в  1766 году  и ее  возглавляет  опытный  моряк
капитан Луи  Антуан  де  Бугенвиль. Одна  из задач  экспедиции -- попытаться
отыскать легендарную "Южную землю", которая по уверениям некоторых географов
должна находиться  где-то в  южных водах Тихого океана. Найти  "Южную землю"
Бугенвилю  не  удается,  но несколько  ранее  неведомых  европейцам  уголков
Великого  океана  он исследует,  открывает и несколько неизвестных в  Европе
островов.
     Годом позже в  южные широты Тихого океана уходит  экспедиция Сюрвиля. В
1771 году в те же районы направляются Марион-Дюфрен, в 1772 году Кергелен.
     Англичане не остаются в долгу. В конце августа 1768 года из Портсмута в
далекое  плавание отправляется барк "Индевр". Имя  командира,  сорокалетнего
лейтенанта Кука  мало кому известно  даже в  Англии. Но  этот  лейтенант,  а
позднее капитан, этот великолепный мореход  и исследователь вскоре  заставит
заговорить о  себе всех. В три плавания (1768--1771, 1772--1775, 1776--1779)
он вдоль  и поперек  избороздил  чуть ли  не весь  Тихий  океан, побывал и в
северной и южной его части, доказал,  что "Южной земли", во всяком случае до
\Grad{71}  южной  широты,  не  существует, совершил крупные  открытия: Новая
Каледония,  остров Норфолк,  Южные  Сандвичевы  острова,  пролив  отделяющий
Северный  и  Южный  острова  Новой  Зеландии, исследовал восточное побережье
Австралии...
     8. До поры до времени это была  государственная тайна. Посвящены в  нее
были лишь три человека: король, морской министр и капитан Флериэ. Ему и было
поручено разработать соответствующий проект.
     Итак, Франция снаряжает два корабля  в кругосветное плавание  сроком на
три-четыре  года. Основное внимание -- Тихому океану. Нужно проверить данные
Кука  (кстати  говоря,  далеко не полностью опубликованные), побывать в  тех
местах,  где   Кук   не  был,   и   уточнить   некоторые   вопросы,  имеющие
непосредственное  отношение к  тому, чтобы утвердиться  в  любых  морях, где
подобные попытки предпринимают англичане.
     Успех экспедиции  во  многом  зависел  от того,  кто ее возглавит.  Это
должен  был  быть  первоклассный  моряк, но одновременно  и  опытный солдат,
искусный  дипломат  и в то  же  время  знаток в различных  областях наук,  а
главное -- смелый, решительный командир, чье слово одинаково авторитетно для
всех участников экспедиции.
     Следовало, считал Флериэ, найти "французского Кука".
     Задача была  не из легких.  Наконец после долгих размышлений и Флериэ и
де  Кастри  приходят  к  единодушному  выводу:  Лаперуз.  Его  знания, опыт,
проницательность  выше всяких  похвал. У него  ясный  и  независимый ум.  Он
обладает  завидным  мужеством. И ему всего лишь  сорок  четыре  года. Из них
двадцать восемь он на флоте.
     9. Лаперуз  принял предложенное назначение, хотя прекрасно понимал  всю
сложность поставленной задачи. К тому же сроки были очень сжатыми:  где-то в
середине 1785 года корабли должны были  выйти  в море. Мешало  и то, что вся
подготовка велась втайне. "Очень трудно, -- пожаловался он как-то в письме к
Флериэ, --  вести  дело, если  можешь говорить  людям только полуправду. Это
сковывает инициативу".
     Но таковы были  "условия  игры", и  скрепя  сердце  с  ними приходилось
считаться. Хорошо еще, что удовлетворили его требование назначить командиром
второго корабля старого боевого товарища капитана де Лангля.
     Вдвоем они и принялись в первую очередь за выбор и оснащение кораблей.
     10. С легкой руки Кука в 70-х и  80-х  годах XVIII века привилась точка
зрения, согласно которой  наиболее  удобны для  кругосветных  путешествий не
военные  фрегаты, а более прочные и устойчивые  торговые  суда. Было решено,
что  и  экспедиция  Лаперуза  отправится  на грузовых  судах -- двух габарах
водоизмещением пятьсот тонн каждая.
     Прежде  всего  их  переименовали,  сменив  не  слишком представительные
названия  "Носильщик"  и "Страус" на более  строгие  и милые  сердцу моряков
"Буссоль"  и "Астролябию".  Затем  началась  чистка,  шпаклевка,  осмолка  и
окраска. Корабли были капитально переоборудованы и отведены к месту погрузки
-- в порт Брест.
     Чего только на них не погрузили! Мешки, бочки, ящики стояли не только в
трюмах и на палубе,  но заполнили буквально все помещения кораблей.  Семьсот
молотков и железных прутьев! Две тысячи топоров, семь тысяч ножей, пятьдесят
тысяч  игл,  миллион булавок.  Кольца, ожерелья,  зеркала,  ткани,  ножницы,
гребенки,  рыболовные  крючки. И  все  это помимо основного: продовольствия,
воды,  вина, запасов одежды, парусины, веревок,  тросов,  нескольких больших
шлюпок, пушек, ядер, пороха, пуль.
     "Буссоль"  и  "Астролябия"   были  оснащены  новейшими   навигационными
приборами: хронометрами для определения долготы места на море и секстантами,
с  помощью  которых  можно  определять  широту места с  точностью  до 20--30
секунд. Получил Лаперуз и точно такие компасы, какими пользовался Кук.
     Очень тщательно  подбирал  командир  экспедиции и  ученых. Ему  удалось
увлечь таких  выдающихся  французских  ученых, как  астрономы  Монж  и Лепот
Данжеле, географ  Бернизе,  физик Ламанон. Уж  очень  интересные  предстояли
работы:  астрономические  наблюдения,  определение географических координат.
Экспедиция должна была  собрать сведения по этнографии, ботанике,  зоологии,
антропологии.  Натуралист Дюфрен  был рекомендован Лаперузу самим  Бюффоном,
крупнейшим французским естествоиспытателем.
     Время бежало  быстро. В марте Академия наук разработала подробный  план
научных  работ,  в  мае  Лаперуз  получил   перечень  вопросов-рекомендаций,
составленный Медицинским обществом  Парижа. А в  конце июня ему были вручены
правительственные инструкции.
     Всего в  состав экспедиции были зачислены двести двадцать пять человек,
в большинстве опытные военные моряки.
     Последним  на   борт  "Буссоли"   прибыл  сын  французского  консула  в
Петербурге  Бартоломей Лессепс.  Лаперузу  было  поручено  доставить  его  в
Петропавловск-Камчатский,   откуда   Лессепс  должен  был   проследовать   в
Петербург. Он знал немного русский язык и мог быть полезен экспедиции.
     В четыре часа утра 1 августа 1785 года "Буссоль" и "Астролябия" снялись
с якоря.
     11. Вокруг света!  Лаперуз не обольщает  себя надеждами,  что  плавание
будет легким;  окажется ли оно  удачным -- вот  в чем вопрос. Удастся ли ему
обнаружить  новые земли? Что ждет его в тех водах, в  которых еще никогда не
были европейские суда?
     Он вновь и вновь продумывает план путешествия. На кораблях с первого же
часа  плавания вводится строжайшая  дисциплина: каждый должен исполнять свое
дело добросовестно и в срок. Но кроме работы  нужен  и отдых. Лаперуз знает:
ничто  так не  поднимает настроение, как возможность от  души  повеселиться,
потанцевать.  И  каждый  вечер на палубах "Буссоли" и "Астролябии" два  часа
свободные от вахты моряки кружатся в вальсе и отплясывают фарандолу.
     Вводятся жесткие  санитарные правила. Кубрики тщательно проветриваются.
Гамаки и тюфяки выносятся на воздух, выколачиваются. Каждое утро на кораблях
проводится  тщательная  приборка, палуба моется горячей водой. Лаперуз лично
проверяет  качество пищи  и  сохранность съестных  припасов  и воды: ее дают
пить, трижды  профильтровав  через  салфетки.  Врачам  экспедиции вменено  в
обязанность проверять десны и зубы у команды, ибо самое страшное на борту --
цинга.
     Каждую неделю матросы моются в бане и меняют белье.
     Разработана  система  сигнализации.  Днем  на  "Астролябии"  видят  все
маневры флагмана,  но ночью, в  непроглядной  тьме тропиков не  должно  быть
никаких  случайностей. Это не  значит, разумеется,  что  "Астролябия" должна
слепо   повторять   все   маневры   "Буссоли";    это   просто   необходимая
предосторожность в далеком и опасном плавании.
     29  сентября корабли  пересекли  линию  экватора. Как  и полагалось  по
традиции, на  борт  поднялся бог  Нептун  и  все те,  кто  впервые пересекал
экватор, приняли крещение. Таких, впрочем, было мало.
     16 октября показался остров Тринидад, 6 ноября "Буссоль" и "Астролябия"
подошли  к  принадлежавшему  португальцам  острову  Святой Екатерины.  Затем
корабли  отправились в дальнейший  путь.  Во исполнение  инструкции  Лаперуз
упорно  искал  так  называемый Большой остров, который должен был находиться
где-то  около  берегов   Бразилии.  О  его  открытии  в  1675  году  объявил
французский  капитан Ла Рош, но с  той поры никто этого острова не видел. Не
нашел  его и Лаперуз  (ибо  такого  острова, как,  впрочем, и  многих других
"открытий"  Ла Роша, просто не существовало),  но времени на поиски потратил
много.
     В начале февраля оба корабля благополучно  обогнули мыс  Горн и вышли в
воды Тихого океана.
     12.  Напрасно проискав  на  \Grad{57}  южной  широты  легендарную Землю
Дрейка ("Я был уверен, что она не существует", -- писал Лаперуз),  "Буссоль"
и  "Астролябия"  стали  подниматься на  север. Корабли должны  были  сделать
остановку на островах Хуан-Фернандес, но  Лаперуз несколько изменил маршрут.
Дело в том,  что  после непрерывного трехмесячного  плавания подошли к концу
запасы  муки,  в  галетах  завелись  черви.  Нужно  было  поскорее  зайти  в
какой-нибудь порт. И Лаперуз решил бросить якорь в Консепсьоне, на чилийском
берегу.
     23 февраля "Буссоль" и "Астролябия" подошли  к  тому  месту, где должен
был быть Консепсьон. Но где же город? Где порт?
     Все  разъяснилось,  когда  к кораблям  подошли  две лодки  с лоцманами.
Оказалось, что Консепсьон был полностью разрушен во время землетрясения 1751
года (во Франции об этом не знали) и его  отстроили заново, но уже на другом
месте -- в трех милях западнее старого, за мысом. Именно поэтому с  кораблей
его и не было видно.
     "Какой богатейший край, -- записывал в  своем  дневнике Лаперуз, -- при
рациональном  ведении  хозяйства  он,  наверное,  смог  бы  прокормить  пол-
Европы".  Но от его внимательного взгляда не ускользнуло, что земли в  своем
большинстве не  распаханы, торговля  почти  не  развита. Таковы,  с  горечью
отмечал  Лаперуз,  последствия испанского  владычества  в  этой прекрасной и
некогда свободной стране.
     Утром 17 марта корабли вновь вышли в открытый океан.
     13. 6 апреля 1722 года,  в первый день Пасхи, голландский мореплаватель
Якоб  Роггевен открыл в южной части Тихого  океана, примерно  в трех тысячах
километрах  от  Перу,  небольшой  скалистый  островок.  Роггевен назвал  его
островом Пасхи -- под этим именем он известен и сейчас.
     Лаперуз много читал об этом острове и,  хотя  спешил, не  мог  отказать
себе в удовольствии его посетить.
     8 апреля  1786  года  корабли  пришвартовались  в  небольшой  бухте  на
западном  берегу острова, в том  самом месте, где за двенадцать лет до  того
высадился Кук.
     Перед  путешественниками   расстилалась   холмистая,  почти   безлесная
равнина.
     На  берегу  столпились  несколько  сот  островитян:  рослые,  красивого
телосложения мужчины, разрисованные с головы до ног белой краской, женщины с
уложенными в виде  короны длинными  волосами. Они  были  безоружны  и  очень
приветливо встретили Лаперуза, де Лангля и сопровождавших их лиц.
     Разделившись на две группы,  французские моряки  пошли в глубь острова.
Здесь не было ни реки, ни ручьев, земля была сухая и потрескавшаяся от жары,
покрыта   негустой   травой.   Наибольшее  впечатление  на  путешественников
произвели древние  статуи -- высеченные  из  каменных глыб  огромные  фигуры
людей, которыми до сих пор славится остров. Лаперуз велел обмерить некоторые
из  них и зарисовать. Художники экспедиции  набросали и  несколько портретов
местных жителей. Островитяне позировали охотно. Смышленые и добродушные, они
с удовольствием принимали предложенные  им подарки  и в свою очередь угощали
моряков сладким картофелем и бананами.
     Видел Лаперуз и  жилища местных  жителей -- длинные узкие сооружения  с
низким  входом;  войти  в  них можно было  только согнувшись.  По форме  они
напоминали перевернутую пирогу и были сделаны из тростника. В них помещалось
не  менее двухсот человек. Жили  тут,  очевидно, одной  большой семьей  или,
может быть, целым племенем. Но у  жителей острова Пасхи были не только общие
дома.  "Насколько  я  могу судить,  -- записал  Лаперуз,  --  у них в  общем
пользовании находятся и продукты питания, а возможно, и земля".
     Лаперуз  подарил  островитянам  несколько свиней, овец  и коз.  По  его
приказанию моряки посадили в разных местах острова капусту, морковь, свеклу,
тыкву  и объяснили,  что  из этих семян вырастут  съедобные растения.  Затем
"Буссоль" и "Астролябия" устремили свой бег к Гавайским островам.
     14. Они шли через Тихий океан несколько восточнее,  чем корабли Кука во
время  его  третьего  путешествия в 1777  году. В этих местах еще  не успела
побывать ни одна европейская экспедиция.
     Никаких не известных островов Лаперуз здесь  не нашел, но зато устранил
одну бытовавшую в его время легенду. На современных ему испанских  картах на
той же  широте,  что  и  Гавайские  острова, но  только  восточнее значились
острова Ла-Меса, Лос-Майос и Дисграсиада. Лаперуз доказал, что эти острова и
есть  Мауи и  Оаху,  входящие в Гавайский  архипелаг,  к которым  экспедиция
подошла к концу мая: других тут просто не было.
     Это тоже  было своего рода открытием, хотя сам  Лаперуз со свойственным
ему юмором  записал в дневнике, что, в то время как другие  мореплаватели, в
том числе и Кук,  открывали новые земли, ему почему-то  все время приходится
их "закрывать".
     И еще он записал следующее: "Французы первыми в последние годы посетили
остров  Мауи, и  тем  не  менее  я не счел возможным объявить  его владением
короля:  на  мой взгляд, обычаи европейцев в этом вопросе  просто  нелепы...
Лишь только потому,  что у них  есть  пушки  и штыки, они зачастую перестают
считаться с десятками тысяч им подобных существ,  не обращают внимания на их
самые священные права, рассматривают как объект завоевания землю, политую их
потом, землю, в которой местные  жители на протяжении  веков хоронили  своих
предков..."
     15.  Безоблачное  небо  над  Гавайями  осталось позади,  погода  начала
портиться. 9  июня "Буссоль" и "Астролябия"  вошли в полосу тумана.  Моросил
дождь.  Холодный ветер пронзительно выл  в снастях.  Высокие  волны с  ревом
кидались на суда.  Лаперузу пришлось  раздать матросам фуфайки  и сапоги. Во
всех кубриках и каютах были поставлены жаровни.
     23  июня  в 4  часа утра вахтенный офицер разбудил  Лаперуза.  Выйдя на
палубу,  капитан  увидел впереди  по борту  очертания  высокой  горной цепи,
посреди  которой  во всем  своем  великолепии  возвышалась белая  шапка горы
Святого Ильи. Аляска!
     Берег  путешественники   увидели  только  через  двое  суток.  Он   был
скалистый, поросший густым сосновым лесом, и к нему невозможно было подойти:
море здесь было мелким, со дна торчали утесы, вокруг них ревели буруны.
     В поисках бухты или залива Лаперуз повел свои корабли к югу. Лишь через
семь суток  он  нашел то, что искал: узкий проход вел в обширную и спокойную
бухту, которая  полукругом  вдавалась  в  сушу. Видимость была  плохой,  и в
проходе было очень быстрое течение.
     Посоветовавшись с офицерами и послав на разведку шлюпки, Лаперуз все же
решил в нее войти.
     ...Среди  офицеров  "Буссоли" был  молодой  и  самонадеянный  лейтенант
д'Экюр. Ему удалось уговорить Лаперуза осмотреть  южный край бухты,  который
был скрыт туманом. "Может  быть, -- говорил д'Экюр, -- именно там начинается
пролив, ведущий к Атлантическому океану". Лаперуз был уверен, что  д'Экюр не
прав, но все-таки  разрешил  ему  проверить догадку. Впрочем, он вручил  ему
письменную  инструкцию,   в  которой  требовал  соблюдения  осторожности   и
строжайше запрещал рисковать шлюпками и людьми.
     На рассвете 13 июля три шлюпки -- две с "Буссоли" и одна с "Астролябии"
--  отошли  от  кораблей  и  двинулись к южному  углу  бухты. Первой,  самой
большой, командовал  д'Экюр,  второй  -- два брата, лейтенанты  Маршенвиль и
Бутервиль,  и третьей -- лейтенант  Бутен, пожилой, опытный моряк,  которому
вся эта затея не очень  нравилась. Утро  было чудесное: в первый раз за  все
время пребывания экспедиции  у  побережья Северной Америки выглянуло солнце.
Шлюпки  легко  скользили по  зеркальной глади бухты. Потом  они  исчезли  за
находившимся посреди бухты островом, и на кораблях потеряли их из виду.
     В  10 часов утра Лаперуз заметил плывшую назад шлюпку. Вскоре на палубу
поднялся лейтенант Бутен. "Господин капитан, -- обратился он к  Лаперузу, --
случилось  страшное  несчастье: мы  лишились  трех  офицеров  и восемнадцати
матросов".
     И  он   рассказал  потрясенному  Лаперузу  о  том,  что  д'Экюр  раньше
указанного в инструкции времени подошел к проходу, где в это время начинался
прилив.
     Неожиданное сильное подводное течение повлекло  лодку д'Экюра,  а вслед
за ней  и вторую  шлюпку. Втянутые в  водоворот, они ударились о торчащие из
воды камни и почти мгновенно  затонули. Шлюпку Бутена протащило над  тем  же
самым  местом,  но  она была  маленькая, и  ее  каким-то  чудом  выкинуло из
грохочущей пены назад, в спокойную воду.
     На острове,  находившемся  посреди бухты (ныне она  называется  Литуйя-
бей), французские моряки установили памятник. Надпись на нем гласила:
     В этой бухте погиб двадцать один храбрый моряк.
     Кто бы вы ни были, оплачьте их участь вместе с нами.
     16. Как  ни ужасна  была потеря, надо было продолжать  путь. Экспедиция
продвигалась на юг, нанося на карту контуры береговой  линии. Видимость была
скверной, корабли то и  дело относило подводными течениями, далеко не всегда
были  благоприятными и ветры, и  все-таки  удалось сделать  немало.  Лаперуз
положил   начало   исследованию   расположенного  вдоль   берегов   материка
архипелага, ныне известного как острова Королевы Шарлотты, открыл  несколько
бухт. Одну из них он назвал  бухтой Чирикова ("в честь знаменитого  русского
моряка, -- записал он в своем  дневнике, -- который в  1741 году высадился в
этом районе").
     Подводя итоги своим исследованиям в Северной Америке, Лаперуз  записал:
в обследованном районе никакого пролива нет. Если Северный  морской проход и
существует, то где-нибудь в другом месте.
     17. ...И снова волны и небо. Корабли идут в Макао неизведанными  путями
через  всю   ширь  Тихого  океана.  4  ноября  прямо  по  борту  открывается
долгожданный,  ни на одной карте  не  указанный  остров. Но на его скалистых
берегах ни одного  деревца. Он безлюден и очень мал, не  более одной  мили в
длину. Даже не пристав к нему, корабли продолжают путь.
     В тот  же вечер они чуть  было не потерпели  крушение:  в темноте прямо
перед  ними вдруг  выросла скала. Впереди нее выступала  длинная  мель. Мель
была не сплошная, и это спасло корабли.  Но  они прошли так близко от скалы,
что  едва не  разбились.  Лаперуз  назвал ее  Рифом  французских фрегатов  и
тщательно отметил на карте.
     В начале  января 1787 года оба корабля бросили якорь в бухте Макао. Они
проделали путь в десять тысяч километров.
     18. До сих  пор Лаперуз  в известной степени шел  по следам Кука,  лишь
уточняя  и  проверяя  данные  великого мореплавателя. Теперь  ему предстояло
посетить   те   места,  где  не   были  ни  Кук,   ни   другие   европейские
путешественники.
     5 февраля 1787 года "Буссоль" и "Астролябия" вышли в море и десять дней
спустя подошли к  острову Лусону -- самому большому  из группы  Филиппинских
островов, а 20 февраля бросили якорь в порту Кавите,  неподалеку от  Манилы.
Здесь  Лаперуз  произвел  необходим