Анатолий Виноградов.
        История молодого человека (Шатобриан и Бенжамен Констан)


     ================================================================
     Источник:  Р.Шатобриан. Ренэ. Б.Констан. Адольф. "История молодого
     человека XIX века" - Серия романов под редакцией М.Горького.
     М.: Журнально-газетное об'единение, 1932, Стр. 15-49.
     OCR: В.Есаулов, 25 февраля 2003 г.
     ================================================================


        "А. ВИНОГРАДОВ"

        ""ИСТОРИЯ МОЛОДОГО ЧЕЛОВЕКА""
                     (ШАТОБРИАН И БЕНЖАМЕН КОНСТАН)


     История  молодого  человека XIX столетия - это по существу отраженная в
литературе борьба поколений, старшего и младшего; отцов и детей.
     В  чем  заключен  основной  смысл  этой  "борьбы"? Говоря об ее смысле,
понятие  "борьба"  нужно  поставить  в кавычки, ибо содержимое понятия этого
резко  отличается  от  смысла  той  борьбы,  которую  ведет  и  должен вести
пролетариат,  организованный  как строго марксистская, революционная партия.
Какими  бы  красивыми  и громкими слонами не украшалась распря отцов и детей
буржуазии   -   в   существе   своем   это   ничто   иное,  как  разногласие
политико-экономического и бытового консерватизма отцов с либерализмом детей.
Отцы  удовлетворились  тем,  что  было  приобретено  ими,  удовлетворялись и
привычными  формами эксплоатации рабочих и крестьян, - детей не удовлетворял
бытовой  консерватизм  отцов,  не  удовлетворяли  и старые приемы накопления
капитала.  Отцы  с  трудом  и не сразу поняли значение парового судоходства,
железных дорог и вообще роста техники, которая создавалась детьми. Отражение
этого  разноречия  и  консервативной  и  "либеральной"  психики  мы найдем в
биографии  почти  любого  ученого  эксперименталиста и техника XIX столетия.
Буржуазия либеральна до поры, пока она путем эксплоатации живой рабочей силы
не  увеличит  свой  капитал  вдвое, - после этого она хотела бы "почивать на
лаврах". Но дети были моложе отцов и, значит, жаднее их. Жажда жизни в среде
молодых  буржуа сводится к расширению удовольствий и к свободе удовольствий.
Эту   свободу   стеснял  быт  отцов.  Затем:  удовольствия  требуют  больших
физических  сил,  но  даже  и  при  наличии  такого  условия довольно быстро
вызывают  пресыщение.  Литераторы  XIX  столетия  изображают  детей не очень
сильными  людьми.  Отцы  должно  быть  слишком  много  отдавали энергии делу
накопления  капитала  и  это  отражалось  на  детях.  О  физической слабости
буржуазии  достаточно  красноречиво  говорит  тот факт, что, несмотря на все
условия  благополучного  бытия,  в Европе и Америке очень мало таких крупных
фирм, которые не вымирали бы на протяжении трех поколений.
     Пресыщение  удовольствиями  ведет к всевозможным заболеваниям и "духа".
Буржуазия  всегда  давала  и  продолжает  давать  больший  процент "душевных
больных", чем пролетариат и крестьянство - это установлено психо-патологами.
Итак: "борьба" отцов и детей - семейное дело, неизбежное противоречие внутри
класса,  осужденного  историей  на  вымирание  и гибель. Наиболее психически
"тонко"  организованные  дети  всегда  более или менее чувствовали эту драму
своего класса.
     Такой  проблемы "борьбы поколений" не существует для молодежи первого в
мире  социалистического  государства.  В  самом  деле  марксистская  теория,
связанная с коммунистической практикой, не представляет себе борьбу "отцов и
детей" вне классового смысла этой борьбы.
     М.  Горький  в  своем  введении  подчеркивает  всю  поучительность  для
советской  молодежи  показа  того,  как в литературной история прошлого века
отражалась  борьба  молодежи,  как молодежь разных слоев общества вступала в
эту борьбу, какие преграды встречались на ее пути. В большинстве случаев эта
борьба   сводилась   к   достижениям  личного  порядка,  к  желанию  сломить
феодальные,  кастовые перегородки, сделать карьеру, "выбиться в люди". Когда
мы   последовательно   ознакомимся   с  общественно-политическими  явлениями
прошлого  столетия, необычайно богатого социальными сдвигами, мы увидим, что
буржуазно-классовая  молодежь  XIX  века  и не могла выйти за пределы своего
буржуазного круга. В этом ее существенное отличие от пролетарской молодежи в
наши  дни,  строящей совместно со старшим поколением бесклассовое общество и
впервые  в мировой истории овладевая миром не как собственностью для себя, а
как  бесконечно  разнообразным  материалом для постройки новой земли, нового
мира, принадлежащего социалистическому человеку.
     Молодой   человек   наших  дней,  принадлежащий  к  восходящему  классу
пролетариата, полон энергии, того трудового энтузиазма, который помогает нам
в  необычайно  бурных  темпах  завершать до намеченных ранее сроков коренную
перестройку  шестой  части  земного  шара  и  дает  веру  в то, что на смену
одряхлевшему  капитализму,  топящему  себя и других в крови, наступила новая
эра в истории человечества.
     Молодой  человек  XIX  века,  буржуа, разночинец, вступающий в борьбу с
представителями  отживающего  феодально-аристократического  класса и нередко
капитулирующий  перед  ними - он, естественно, заражен теми широкими волнами
пессимизма,  которые прямо связаны с выпадением отдельных общественных групп
из  актива  истории.  Последовательный  пессимизм, как система отрицательных
оценок  действительности,  нашла  себе  отражение  в  предлагаемой  читателю
литературе,  Нечего  и  говорить,  что  молодежь  Советского  союза не имеет
никаких идеологических предпосылок для подобного пессимизма.
     XIX  столетие, если его рассматривать хотя бы до революции 1848 года, в
отношении идей, литературных образов есть прямой продукт Великой французской
революции,  освободившей  буржуазию  и  создавшей совершенно новое общество.
История  Великой  французской  революции  -  это история классовой борьбы во
французском  обществе  той  эпохи.  Первый ее период начинается с господства
буржуазной  аристократии,  с  конца  1791  года  сдавшей  все  свои  позиции
торгово-промышленной  буржуазии.  Но  и  последняя в течение первой половины
1792  года  обнаружила  свою  неспособность  разрешить  радикальным  образом
политические   и  социально-экономические  задачи  революции.  В  обстановке
растущей   нужды   и  разрушения  хозяйства  развивались  дальнейшие  судьбы
революции.  От  торгово-промышленной  буржуазии,  от  жирондистов (депутатов
департамента Жиронды и крупных городов как Марсель и Бордо) власть переходит
к левому крылу - к якобинцам, опирающимся на широкие слои мелкой буржуазии и
трудящихся масс Франции.
     Но  еще  до наступления эпохи господства мелкой буржуазии - до предания
суду  жирондистов  2  июня 1793 года - во Франции произошли крупные события.
Контрреволюция  в  стране  проявляла необычайную активность. К 1792 году она
охватывает   не   только   привилегированное   сословие,   но  и  буржуазную
аристократию,  она  использует  как  силу  и часть реакционного крестьянства
отдельных  областей страны. Внутренняя контрреволюция была теснейшим образом
связана  с  внешней  с  ходом  и  исходом  войны,  Англия  сделалась центром
контрреволюционной  деятельности,  она  подготовила  совместно с феодальными
правительствами  Европы  -  с  Австрией,  Турцией  и  Россией - войну против
революционной  Франции.  Внутри  Франции  вопрос  о  войне  обострил  борьбу
классов,  и под давлением народных волнений король вынужден был в марте 1792
года призвать к власти министерство жирондистов. Война началась неудачно для
Франции,  10  августа  1792  года  король Людовик XVI был отрешен от власти.
Между тем шла война, и непосредственная опасность взятия Парижа удвоила ряды
революционных  войск.  Битва при Вальни в сентябре 1792 года решила вопрос в
пользу   революции.   Законодательное  собрание,  вечно  колебавшееся  между
революцией  и  контрреволюцией,  уступила  свое место Конвенту. Пестрый блок
социальных групп, включавший широкие слои мелкой буржуазии и трудящихся масс
Франции,  являлся решающей силой революции в годы Конвента. 9-ое термидора -
27  июля  1794  года  -  момент падения Робеспьера знаменует собой торжество
буржуазной  республики  -  так  называемую  эпоху  Директории.  В  1799 году
побеждает   Бонапарт.   Этот   конец  революции,  Это  медленный  поворот  к
реставрации монархии.
     Развитие  классовой  борьбы  в  истории французской революции по мнению
Маркса  имеет  свою  восходящую  и  нисходящую линию. Революция началась как
"общенациональный" протест, и в первые годы власть перешла в руки буржуазной
аристократии для того, чтобы под руководством торгово-промышленной буржуазии
продолжать    штурм   старых   монархических   и   феодальных   устоев.   Но
торгово-промышленная   буржуазия  потерпела  поражение  в  борьбе  с  мелкой
буржуазией, которая возглавила трудящиеся массы страны. Диктатура Робеспьера
-  это  был кульминационный пункт этой "восходящей" линии. В годы Директории
диктатура  денежных  тузов сменяет мелко-6уржуазную диктатуру, чтобы, пройдя
чистилище  буржуазной  республики  и  империю  Наполеона, уступить в 1815 г.
место Бурбонам и власти крупных землевладельцев в союзе с пока малочисленной
группой новых "феодальных буржуа", крупных предпринимателей.
     Линия  буржуазно-революционного  развития на пятнадцати лет прерывается
реставрацией  Бурбонов.  Дальнейшие буржуазные революции - 1830, 1848 и 1870
гг.  - отдельные этапы по пути победы буржуазного государства во Франции и в
то  же время - ступени восходящей линии в истории формирования нового класса
- пролетариата.
     Мы  ограничимся  здесь  только  этой  общей наметкой классового анализа
эпохи, отражающейся в литературных произведениях, входящих в состав "История
молодого человека".
     В  каждом  отдельном  случае,  на отдельных примерах мы будем тщательно
следить   за   движением   наших   героев,  представителей  той  или  другой
общественной  группы,  по  восходящим и нисходящим линиям не только их линий
судьбы,  но  и  судьбы  их  класса.  Французская  революция  с ее замыслами,
осуществленными   и   неосуществленными,   определяя   собою  начало  нового
культурного  века,  возникла  не  как  что-то  одинокое и незнакомое Европе.
Буржуазной  революции  на континенте предшествовал промышленный переворот на
Британских  островах,  начавшийся еще в XVII столетии. Длительный и упорный,
этот  переворот  совсем  иными  путями,  нежели  во  Франции, успел привести
английскую буржуазию и дворянство к большим житейским победам раньше, чем во
Франции  успела  разыграться  битва  между дворянством и буржуазией. Так или
иначе,  Англия  конца  XVIII  века  была  более передовой страной, чем любая
страна  Европы. Ее "огороженные" поля, огромные животноводческие предприятия
лордов,   суконные   фабрики   ее   горожан   вызывали  зависть  европейских
путешественников.   Ее   философы-материалисты,  ее  ученые,  ее  знаменитая
"Энциклопедия   Чемберса"   -   все   это   казалось  каким-то  недостижимым
благополучием ближайшим соседям-французам.
     Наоборот,   англичане   не   без   самодовольства   подчеркивали   свое
отрицательное  отношение  к  европейской  отсталости.  Они  гордились  своим
богатством,  хотя  оно высчитывалось не по числу сытых и счастливых людей, а
по  весу  золотых  слитков  в лондонском казначействе, качеству, обитателями
земного  шара. Они с удовольствием и удовлетворением подчеркивали отсталость
своих  соседей.  Перед  заключением с Францией нового торгового договора они
обстоятельно  знакомились со страной, они посылали людей науки, могущих дать
точные  сведения о Франции. В таких целях в конце столетия английский ученый
агроном  Артур  Юнг  предпринял  путешествие  по Франции. Небольшой парусник
перекинул его через Ламанш. Он вышел ночью на пристани во французском городе
Кале  по  скользким доскам, поддерживаемый двумя слугами, поднялся на крутой
берег.  Матросы снесли его вещи и погрузили в экипаж, запряженный четверкой.
В  этом  старинном  экипаже  вместе  с другими пассажирами Юнг попал во двор
грязной  гостиницы,  где при свете смоляного факела едва не был убит тяжелым
баулом,  свалившимся  с  верхушки  кареты.  Он  заснул  в маленькой комнате,
ворочаясь  от  постоянных  укусов насекомых, а утром почтовая карета повезла
его по дороге на Париж. Двое слуг зябли снаружи, привилегированные пассажиры
грелись  внутри  меховыми  муфтами  и  крепкими напитками. Была осень. Юнг -
ученый  агроном,  его  интересует  осенняя  уборка,  он спрашивает, слушает,
смотрит  по  сторонам  в  окна  кареты.  Перед  ним  пробегают огромные поля
сеньорий - дворянских имений, кое-где виднеются замки с башнями и бойницами,
местечки,  села  и  города.  На  полях  самым  первобытным способом работают
крестьяне.  Юнг  спрашивает:  "Чьи  земли?"  Ему  отвечают:  "Нет земель без
сеньора". Он узнает, что крестьяне, "лично независимые", фактически являются
рабами  своего  господина.  Их  сельской  земли  не хватает для прокормления
семей.  Когда-то  отцы  и  деды  французских  крестьян арендовали вдобавок к
своему  скудному  участку  землю  у  "благородных  сеньоров".  "Но  откуда у
благородного  сеньора  земля?  -  Когда-то  слуги  королей,  бароны,  графы,
виконты,  маркизы  получали  за службу богатейшие земли Франции. - Откуда же
идет  власть  королей?  - Это от века установленный богом порядок. А так как
ближайшие  к  богу люди, служители церкви - посредники между богом и землей,
являются  самой  важной составной частью государства, то и они также владеют
богатейшими   землями  Франции,  виноградниками,  садами,  рыбными  ловлями.
Духовенство  -  первое  сословие  государства,  - говорят Юнгу; дворянство -
второе сословие, опора и блеск трона. Но есть и третье".
     Когда-то  в  очень  старые времена взаимных распрей отдельных сеньоров,
князей, графов, замки мелких и крупных владельцев подвергались нападениям. В
годы  этих  войн  замки  выдерживали  немалую  осаду. Многочисленные слуги и
крестьянство   соседних   деревень   сбегались  за  крепостные  рвы  и  валы
сеньориальных  владений.  Там  в пору отсидки не пахали, не сеяли, но ковали
оружие,  делали  седла,  обувь,  одежду  из скопленных сеньором запасов. Шли
месяцы,  иногда  годы. Осаду снимали, часть крестьян возвращалась на поля, а
часть,  привыкнув  к  новым  занятиям,  к  ремеслам,  оставалась  в пределах
огороженного  бурга  -  в  пределах  крепостного  вала  или  в  пределах тех
укреплений,  которые  вырастали  около  крепостного  вала. Отсюда и название
бурга  -  города  -  огороженное  место  и  прозвище населения этих бургов -
буржуа, горожане.
     Вот  эта  самая буржуазия, занимавшаяся ремеслами и торговлей в городах
из  века  в  век,  возрастала  числом  и  укрепляла свое денежное влияние. В
выросших  французских  городах  она  сделалась  ко  времени  поездки  нашего
путешественника многочисленным третьим сословием Франции.
     Границы  между  сословиями были очень тверды. Крестьянину все труднее и
труднее становилось выбиться из крестьянской нищеты и стать горожанином. Еще
труднее для буржуа сделаться дворянином. Можно сделаться попом, но священник
из  крестьян  или  из  торговцев  никогда  не мог получить высших должностей
церкви. Крестьянин, задолжав в тяжелую годину сеньору и не успев выплатить в
срок,  закабалял  не  только  себя,  но  и своих детей. Не было крестьянской
семьи, которая не платила бы помещику меньше половины своего чистого дохода.
Большинство  крестьян  давно  уже  перешло на положение вечных должников, не
имеющих   права   ухода   с   земли   до   полной   расплаты.  И  не  только
крестьянин-арендатор,  но  и  крестьянин-собственник, уплативший в удачливый
год  помещику  денежный и натуральный чинш "шампар", то есть часть жатвы, не
мог  рассчитывать  на  прочность своего владения. Любой сеньор в любое время
маг уплатить любому собственнику-крестьянину стоимость земли и согнать его с
насиженного   места  по  любому  поводу,  хотя  бы,  например,  потому,  что
крестьянин  из бережливости не захотел печь хлеб в господской печи, выжимать
сок  из  винограда в господском сарае или не смолол своего хлеба на мельнице
сеньора. Юнг слушает все это и записывает.
     Предлагая  вопросы  обиняком,  он  не  без труда узнает эти подробности
французского  строя.  Его  принимают хорошо - он гость из богатой страны. На
крутом  повороте  дороги,  когда тяжелая карета сломалась и пассажиры вышли,
ему  пришлось  самому  увидеть, как живет французский крестьянин. Он вошел в
хижину  с  земляным  полом,  заметил  двери, примыкающие к маленькому хлеву,
умирающего старика на лиственной постели. Прошлогодние листья превратились в
труху,  и маленькие дети ползают по земляному полу около вороха листьев. Юнг
с  трудом достал козьего молока, но не решился выпить его из грязной посуды,
поданной  крестьянином.  Он  присел  у  выхода  к  полю  на груды хвороста и
бесплодных   виноградных   лоз   и   наблюдал,  как  по  бедным  трехпольным
крестьянским  нивам  несутся  на  белых  лошадях  красивые,  нарядно  одетые
всадники.  Это  охотился  благородный  сеньор.  Собаки бежали через огороды,
лихие  наездники,  ломая  изгороди, скакали по грядкам, и вскоре вся бешеная
гонка   охоты   вихрем   понеслась  по  деревне  с  топотом,  звуками  труб,
разрушением,  разгоном  домашней  птицы, а тяжелые плети всадников-доезжачих
ложились  на  плечи неповоротливых крестьян. Графская охота была беспощадна.
"Сами  крестьяне  не  имеют права охотиться ни на волков, ни на лисиц, ни на
мелких  хищников,  уничтожающих  их  поля. Право охоты принадлежит сеньору",
записал Юнг.
     Пока  собирали для доставки на помещичью кузницу поломанную карету. Юнг
был  свидетелем  сбора  яиц  по  крестьянским  дворам  в пользу благородного
сеньора, выдающего замуж младшую дочь.
     Не  только  в  этот  день,  но  и  в  дальнейшем  путешествии, Юнг имел
возможность  ознакомиться  с  однообразной и тоскливой картиной крестьянской
жизни, но его впечатления от нищих по дорогам превзошли все, что он слышал о
бедности  Франции. По тогдашним подсчетам, бродяжничеством и сбором подаяний
занимались  полтора  миллиона  человек.  Картина  богатого убранства замков,
зрелище  дворянских празднеств и церемонного этикета французских сеньоров не
сглаживают впечатления убожества трудящейся Франции. Богатейшие католические
епископии, в которых жили князья церкви, потомки старинных дворянских родов,
сыновей  "за  пределами наследства", посаженных на шею государству, были уже
не  известны Англии, поссорившейся с римской церковью. Эти богатые церковные
земли   первого   сословия   Франции   обрабатывались   крестьянами-сервами,
буквальное  значение  их  наименования  -  рабы.  Не  только сервы, но и все
крестьяне,  жившие  по-соседству  монастырских  владений,  платили  и пользу
церкви приблизительно десятую часть своего урожая и своего дохода. Как образ
жизни, так и внешность высшего духовенства ничем не отличались от дворянских
повадок:  те же празднества а охоты, те же поборы с крестьян, те же любовные
приключения  и  насилия  над  крестьянскими  девушками  и  те  же,  что  и в
сеньориях,  господские  суды, разбирающие не только тяжбы между крестьянами,
но и весь круг житейских обид, обильно падающих на головы грудящихся.
     Неоднократно   Юнг  недоуменно  разводил  руками,  попадая  на  берегах
маленьких  речек  под  таможенные  осмотры, причем добрые попутчики сообщали
ему, что товар, провезенный по французским землям от Ламанша до Средиземного
моря,  возрастает  в  цене  настолько,  что  "дешевле стоил бы его привоз из
Китая",   что  жители  лотарингских  деревень  и  городов  из-за  таможенных
досмотров,  предпочитают  не  выходить  за пределы своих деревень ни с какой
поклажей.  Всякий  вывоз крестьянского добра оплачивается не только в пользу
государства,  но  и  в пользу сеньора у заставы. Юнг записал и это: "В самом
де