ебника  А.Я.  Гуревич,  Д.Э.
Харитонович. История средних веков. М., 1995. с. 25.].
     Но ладно школьные учебники, их легче всего объявить "прибежищем штампов
и стереотипов". Иногда  же надо проверять себя и по солидным справочникам  и
словарям.  Вот, например, устраивает Аджи  шараду из  фразы разинских времен
"сарынь  на  кичку!" (с. 107, примеч.) и с большим трудом  прилаживает к ней
"сарын  къоччак",  что  на  аджиевском  языке  означает  "слава  храбрецам".
Странный клич в устах  волжских разбойников, грабящих мирное торговое судно.
На помощь приходит дедушка Даль,  объясняющий в  своем выстраданном словаре:
"сарынь" это  толпа черного  люда, "мелкота"; "кичка"  --  нос судна. Отсюда
"сарынь  на  кичку!" -- не слишком  изысканное  предложение всей "шантрапе",
"сволочи" (по Далю!), находящейся на судне, собраться на носу судна, дабы не
мешать делу очищения корабля от товаров и ценностей.
     Но  Мурад  Аджи  не  видит  промашки.  Он  только  входит   во  вкус  и
выстреливает  в  пространство все  новые  и  новые "переводы  с  кипчакского
языка".   Иногда,   действительно   в   его   "лингвистических  откровениях"
встречаются  исконные  тюркизмы,  что  как  бы  скрепляет  истинность  всего
остального.  Но   уж   это  все  остальное!   Некуклюжесть  мурадоаджиевских
объяснений "кипчакских" корней слов "избушка", "самовар" (с. 113),  терек --
терем -- дерево  (с. 114), опять "исб" (от "исси бина" -- теплое место") (с.
115),  "курень" (шести/восьмиугольная  постройка), "печ" (очаг  для куреня);
(с.  169), "бог"  и "икона" (с. 218),  "клир", "клирос", "потир", "колокол",
"храм", "псалтырь",  "алтарь", "аминь",  (с. 219-221),  "монастырь" (с. 227)
заставляют смеяться и тыкать  пальцами в страницы. Эти  объяснения  веселят,
словно клоуны на манеже, копирующие акробатов, силачей, укротителей... Плохо
только,  если  такие  клоуны  в  программе  доминируют.  Рассмотрим  только,
насколько проще и понятнее истинные смыслы некоторых слов. "Икона" у Аджи --
"говори  истинно",   а  на  древнегреческом   --  "портрет,  образ,  похожее
изображение". "Монастырь" у Аджи -- "собираться около священного озера Манас
на  молитву". У греков  же  --  место  для  "уединившихся" ("монахов");  это
родство  откликается  в  распространенном  слове  "моно"  (не  "стерео").  И
"Псалтырь" -- греческий  перевод с еврейского  "техеллим" и  означает "книга
песен". То, что в Паслтыри именно песни, по крайней мере поэтические тексты,
легко убедиться, взяв в руки Библию. И нелепым выглядит "буддийско-тюркский"
гибрид Мурада Аджи "корона алтаря", "венец алтаря", тем более что и "алтарь"
слово   латинское,   означающее   "высокое  место"  и  со  времен  язычества
относящееся  к особому  природному  или  искусственно  сделанному  месту для
жертвоприношений  (у  греков  --  "бомос"). Наконец,  "бог",  общеславянское
слово,  идет  прямо от  общего индоевропейского корня,  от  древнеиндийского
bhagan ("господин",  "владыка"), через  авестийское и  древнеперсидское baga
("господь",  "бог")  и отражается в обращении "господи, Боже  мой"[Note11  -
Этимологический словарь русского языка. Том 1. Вып.2. Б, М., 1965. с. 148.].
У  Аджи "по-тюркски"  приводятся варианты  перевода "вечность", "вселенная",
"мир", "покой"...
     А  вот вам тюркский пример: Аджи выводит "кирпич" от "кир"+"печ" "глина
из  печи".  Но почему  не  от "кирпи" --  по тюркски  "еж"? Порядок допуска,
предлагаемый  нашим чудо-лингвистом  позволяет  обяснить,  что  первые  дома
складывались из сушеных ежей -- много их  водилось в те незапамятные времена
в бескрайних степях. Когда ежи стали кончаться, их подобия начали лепить  из
глины. Постепенно фигура ежа упростилась до куба. Ну и так далее...
     Похожим  способом  громоздятся  в книге  лингвогеографические  глыбищи.
Москва,  естественно,  объявляется "кипчакским"  словом  (с.  304-305).  Это
"моско"  -- искаженное  и обозначающее  "беременная медведица".  Убедительно
необыкновенно. Особенно с  довеском  "су" ("вода" по-тюркски). Дальше  Мурад
Аджи  начинает извиваться весьма  гибко.  Сначала объявляет,  что славянской
версии имени столицы России  нет  (и,  конечно, врет: известнейший москвовед
И.Е.     Забелин,    например,     был     сторонником    выведения    имени
Москва-Москов-Мостков  от слова  "мостки"[Note12 -  Забелин  И.  Е.  История
города Москвы. М., 1990.  с.  87.]), затем, что  "ни одна славянская река не
имеет  в имени слова  "река"  (и  тут  врет:  так и говорят до  сих  пор  --
Москва-река, в том  числе  сам  Аджи на  с. 47, Урал-река,  "плыла, качалась
лодочка по Яузе-реке" и т.д.)... Но все равно  его вариант "моско-су" ("вода
беременной  медведицы") звучит  почти  похабно.  Также неубедителен  вариант
названия Яуза -- "площадка", "ровное место" (с. 306).  Снова  есть и русский
вариант (другое дело, насколько он верен). Этот вариант стал даже  загадкой:
"Какая река  сама говорит о  своей  ширине?" (Я -- узкая). Тем более странно
название "площадка" звучит применительно  к другим  Яузам,  а  реки с такими
названиями  текут  по  дремучим  лесам к  северо-западу  от  Москвы[Note13 -
Забелин И. Е. История города Москвы. М., 1990. с. 19.]. Еще один бестолковый
перевод -- имя реки Оки. Это у Аджи --  "река с течением"! Как  будто бывают
реки без течения. Умри, Денис, лучше не напишешь! Сколько же гадостей делает
горе-защитник реально существовавшим  половцам,  выставляя их  язык  в таком
свете. Ведь достаточно  вспомнить  "степь степняков"  и  начинаешь понимать,
почему  выпускают  серию  книг  под  названием: "Книги  для  тугодумов.  Для
тугодумов". А тут  еще приходит  скопом: "Взгляните на географическую карту,
едва ли  не все  названия  Черноземной  России  тюркского корня"  (с.  343).
Значит, и Воронеж, и Белгород, и какие-нибудь Прохоровка, Колодезь, Телячье,
Царев Борисов... Вот заигрался!
     А  каково  читать  моим  коллегам  из  Казани "эта унизительная  кличка
"татары"  (с.  316)? И  об этом пишет  человек, заявляющий, что он  знаком с
тюркскими руническими надписями, с китайскими описаниями соседних племен! Да
ведь оттуда, от китайцев, из восьмого века, идет название  "татары"[Note14 -
Соседи  называли  их "татарами"  //  Родина,  1997, No  3-4. с. 40.],  и  не
"кличка" это, а название сложившегося народа.
     Саксонцы и баварцы,  оказывается, "в XVI веке  еще говорили на тюркском
языке, потому что это  их родной язык", унаследованный от саксинов и  аваров
(с. 345).  А  на  самом  деле баварцы  --  от  германского  племени баваров,
саксонцы --  от германских племен саксов, от которых осталось "англо-саксы".
Другое дело, например, что столица этой самой  Саксонии  Дрезден,  возможно,
носит  славянское имя -- от жившего здесь племени дреджан[Note5 - Иордан. "О
происхождении  и  деянии  гетов"  /  Свод  древнейших письменных  известий о
славянах. T. I. М., 1994. с. 106-107 и 127.]. Но такого Аджи предпочитает не
знать.
     И  почти  в  самом  финале  звучит:  "Тюркские  названия,  как правило,
развернутые и очень точные -- "Ясная Поляна", "Бежин луг" (с. 344). Конечно,
никаких объяснений при этом не дается,  ибо через три с лишним сотни страниц
промывания  читательских  мозгов  любой и  сам себе объяснит; "ясная" --  от
"яса", то  есть  "закон, постановление"; "поляна" -- понятное дело, полслова
от "половцев", дальше кипчакское  местоимение "я" и кипчакский предлог "на".
То есть "место,  на которое должен был приходить каждый половец для принятия
важнейших законоположений". Но и тут давайте уж доиграем до конца. Раз метод
Мурада Аджи так прост, не объявить ли нам его  имя-фамилию исконно русскими?
Смотрите, как все просто: Мурад =  Мура+Ад. Аджи = Ад+Жив. Стало быть, уже в
имени автора заложено послание  предков к читателю  разбираемой  книги: МУРА
АДСКАЯ, АД ЖИВ! И да простят меня знакомые и незнакомые носители имени Мурад
и  фамилии  Аджи -- такая расшифровка обретает  смысл, если имеют хоть какой
смысл   "полынные"  трактовки   десятков   беззащитных  слов   и   топонимов
современного русского языка.


КРЕСТНЫЕ МУКИ И СТРАСТИ

     И вот потянуло запахом серы... Это  наш дорогой  кандидат экономических
наук,  знаток  промышленных  комплексов  БАМа  и Сибири  вступает  в область
религиоведения. В  руках  его -- крестик, который, как он  свято  божился на
страницах газет, европейцам "принес Атилла". Крестик такой маленький, что на
ладошке ему не тесно.
     -- Что это у вас в руках, дорогой Мурад?
     Ответ потрясает:
     -- Это Георгиевский крест, один из кипчакских орденов, известных  еще с
алтайских времен -- их находили в курганах... (с. 184-185, 216).
     Ну-ка,  посмотрим  поближе... Голубчик,  да ведь железяка,  похожая  на
крест, -- это всего-навсего деталь конской узды! Такие действительно находят
в  тех курганах  кочевников, где коня  в упряжи  хоронили рядом с  хозяином.
Такие  встречаются  и  в  позднеримских  древностях.  "Георгиевский  крест",
оказывается, украшал и фиксировал перекрестие  ремешков  конской узды -- это
хорошо заметно и  на римских конных статуях. Поэтому  и находят "крестики" у
конского  черепа. Все это  не представляет никакой тайны и  давно обобщено и
описано археологами[Note16 - Степи Евразии  в эпоху средневековья. М., 1981.
с.14-15, 98 и  106  (рис.3, NoNo 18-20).].  А  наш Мурад Аджи обожествляет и
даже выносит  на  обложку  именно такого рода крестик (VI века  от Рождества
Христова!)  да еще подписывает "рунами": Тенгри. Очень образная иллюстрация:
бляшка  от узды  из могильника,  руны с камня  из другой эпохи,  а вместе --
"смешение стилей XX века", попытка одурачить читателя уже на обложке.
     Вот также и со всеми построениями в области религии: Мурад божится, что
"крестик", "святыня", ан  смотришь -- опять: то ли от упряжи кусочек,  то ли
от конского хвоста, то ли вообще такая ерундовина, что и назвать стыдно.
     Вообще,  привести  в порядок и хоть как-то прокомментировать построения
Аджи   по   поводу   истории   христианства   очень   трудно  ввиду   полной
неосведомленности  в  этой  области  автора  "книги-полыни".  Он путает  век
вторжения  Атиллы (400-е  годы,  то есть  V) с IV  веком, когда христианство
стало официальной религией Римской  империи, и утверждает, что  до вторжения
Атиллы  настоящего  христианства и даже настоящего креста в Европе  не было.
Крест был (на  чем Христа-то распяли?), а  по поводу его формы действительно
споров  много,  однако  все  аджиевские  построения  перевешивают  маленькие
римские монетки IV века, времен императора Валентиниана -- на них  как раз и
изображен  крест. Это уж  не говоря о том, что четырехконечный  крест вообще
называется "греческим", еще в античные времена он встречался в орнаментах, а
на надгробиях в Аркадии он был символом смерти. Но утверждение Аджи,  что до
V века в Римской империи "отсутствовал не только символ религии, но и канон"
(с.  199), просто  заставляет заподозрить,  что  в  арсенале  этого  смелого
ниспровергателя истин нет ничего, кроме  пары советских атеистических брошюр
"для  села".  Ведь  черным по  белому сказано о деяниях  Никейского (Первого
Вселенского)  собора 325  года:  "Несомненными  плодами  деятельности  этого
собора   следует    считать   символ    веры,   20   канонов   и    соборное
постановление"[Note17 -  Успенский Ф.И. История Византии. T. I. М., 1997. с.
67.]. И  ведь  Мурад  Аджи где-то что-то слышыл  об этом  соборе! Только  он
почему-то дважды  относит его  к  381 году (с. 203 и 213) (но мы уже видели,
что он не по годам -- по векам прыгает, как по лужам).
     Есть и  конкретные рукописи,  отражающие распространение христианства в
"догуннской"  Римской  империи. Среди наиболее  известных  -- Хронограф  354
года,  считающийся   иллюстрированным  справочником  для   высших  имперских
чиновников. Среди массы полезной справочной информации --  список пасхальных
дней, список  римских  епископов и  христианских  праздников...  Кроме того,
приводится  список  римских  пап  с указанием  дня смерти[Note18  -  Словарь
античности.  М.,  1989. с. 626-627.] --  в  то  время как Мурад  Аджи весьма
безапелляционно заявляет: "Становится понятным, почему  именно до IV века  в
Римской империи вообще отсутствовал институт папства" (с. 204).
     Еще  один фокус Аджи -- поменять  местами  таблички  "вход"  и "выход".
Известно,  что  христианство начало распространяться  среди  крымских  готов
после 258 года, что воспитанный в Риме епископ Вульфила (Ульфила), сторонник
арианства,  перевел в  середине IV  века  Библию на  готский  язык,  что  на
Никейском соборе  присутствовал  готский епископ  Феофил  и что  Отец церкви
Иоанн Златоуст на рубеже IV-V веков посвятил в епископы готов некоего Унилу.
Все   это  вполне   создает   картину  влияния   римского  христианства   на
северо-восточных соседей (к кипчакам не  имеющим  отношения). У Мурада  Аджи
происходит такой поворот мышления:  остготов он объявляет кипчаками, тюрками
и  кочевниками,  хотя они относились  к  германским племенам и жили только в
Европе. Затем он  объявляет, что "кипчакский" представитель присутствовал на
Первом  вселенском  соборе (почему-то  381 года),  чем ознаменовал поддержку
"кипчакским духовенством" арианства. После этого  Библия на кипчакском языке
(как раз  перевод  Ульфилы) объявляется  древнейшим  памятником христианской
письменности и чуть ли не источником для всего остального. И вывод: конечно,
все это от  кипчаков.  Вот только, Мурад, голубчик, готы, они, того, э-э, не
кипчаки, и не тюрки вообще... И к Тенгри никакого отношения не имеют.
     Мудрствования по  изобретению религии  "тенгрианства" и  перевода  ее в
другое изобретение --  "древлеправославие" настолько полны противоречий, что
сами  себя  опровергают.  Аджи хочет представить  нам  "монотеизм" кипчаков,
причем,  конечно,  "один из  самых  первых, если  не  первый"  (с.  211).  А
получается сбивчивый  рассказ (по мотивам статей  "Мифологического словаря")
об  одном из  языческих культов  "человека-неба" и "человека-солнца", помимо
которого (вот тебе  и монотеизм) была еще  богиня Умай (с.  217),  с которой
европейцы  якобы  "срисовали"  образ Богоматери;  старец  Ульгень (перво-Дед
Мороз) и "более древний" бог Йер-су (с. 237 и 249). Одного этого достаточно,
чтобы даже не брать в руки "Мифологический словарь" -- главный источник Аджи
по  тенгрианству  --  и  уже  не  верить  всем  творческим потугам  главы  о
"монотеистической"   религии.  А  уж  если   взять  в  руки  "Мифологический
словарь"...  Ульгень  окажется  немыслим   без   Эрлика  (Эрлик-хана),  сына
Гужин-тенгри и  Эхе-нур-хатун, сам Тенгри происходит от матери Этуген, а еще
есть верховный бог Хормуста,  который борется с Ата-Улан-тенгри, главой злых
восточных тенгри, из-за обладания Себдеком, нейтральным божеством... Да  еще
выяснится, что персонифицированный бог Тенгри появился не раньше VII века...
В общем, "древнейшая монотеистическая религия" не получается никак.
     После  этого коренная  глава  книги Мурада Аджи теряет последние чары и
остается  только   продемонстрировать,  что   историко-религиозные  познания
чудо-автора дают течь в самых разных местах.
     Например,  Мурад Аджи  всерьез  и неоднократно утверждает,  что "символ
веры" -- это крест (с. 184), а  не входящий в любой молитвослов текст "Верую
во  единаго  Бога  Отца,  Вседержителя,  Творца  небу  и  земли...".  Он  не
подозревает, что  место захоронения армянского Григориса Просветителя хорошо
известно,  и что  это  не  Дербент: прах Григориса  в VI веке  перевезен  из
Западной Армении в  Эчмиадзин. Аджи  с ошибками цитирует  Священное писание,
чтобы доказать, что обрезание было "обязательно для христиан" и представляло
"священный для  первых христиан обряд" (с. 200). Но он  еще и берет смелость
толковать  слова  апостола  Павла,  относящиеся к Аврааму  и  имеющие  прямо
противоположный  "аджиевскому"  смысл: Аврааму вера вменилась  в праведность
"не по обрезании, а до обрезания" (Рим. 4, 9-10), так что "один Бог, который
оправдает обрезанных по вере и необрезанных чрез веру" (Рим. 3, 30). И прямо
говорит  Павел в  послании  к Колоссянам: "нет  ни  Еллиния,  ни  иудея,  ни
обрезания,  ни необрезания,  варвара, скифа, царя, свободного, но все  и  во
всем  Христос"  (Колос.  3,   11);  и   в  послании  к  Галатам:   "если  вы
обрезываетесь, не  будет  вам  никакой пользы от  Христа" (Гал. 5,  2) и "во
Христе  ничего не  значат ни обрезание,  ни необрезание"  (Гал. 6, 15). Аджи
кажется, будто "апостольские традиции"  не имели к канону никакого отношения
(с.  217),  а на  самом  деле  канон  и  означает  "следование  апостольским
традициям". Кроме того, Аджи, говорящему  о многовековом  каноне "тенгриан",
даже и невдомек, что "канон" слово греческое и означает "правило". Такая вот
"мутная чаша незнания".


Я НЕ ЗНАЮ -- НИКТО НЕ ЗНАЕТ!
     ("ТАЙНЫ ЗА СЕМЬЮ ПЕЧАТЯМИ")

     Подавляющее большинство дилетантских открытий -- открытия чисто личного
значения,  то есть являющиеся открытиями  для  себя самого, жены и домашних,
максимум --  для  друзей  или  коллег.  Историк  тоже  дилетант,  скажем,  в
садоводстве. Его открытия  в  области выращивания  яблок или слив --  азбука
профессионального садовода. Но дилетант тем  отличается от пижона, что он не
побежит по улице с криками: "Весь  ученый мир до сих пор не знал того, что я
сделал на  своем  дачном  участке!",  "Позор  Мичурину!" и  так  далее... Не
побежит  потому,  что  "весь  ученый  мир"  в  данном  случае --  эквивалент
содержания отдельно взятой дилетантской головы, в лучшем случае -- двух-трех
популярных книг из домашней библиотеки. Увы, пижонов во всех областях знания
неимоверное количество. Если стон, стоящий в редакциях местной и центральной
прессы,  послушать разом, покажется, что трубят  трубы Апокалипсиса. Ибо нет
сил отвечать  день за днем: "Дорогой читатель!  Открытый Вами в прошлом году
способ,  скажем, околачивания груш неоднократно описан в научной литературе,
например в учебнике таком-то...".
     Но  тут вам не  редакция  областной газеты!  Здесь -- простор книги, на
которую спонсор  дал  денег и  в  которой  можно  все!  В том числе  можно и
проявить истинную широту своего кругозора. Широта, правда, невелика.
     Вот Мурад Аджи убивается:  "А что было на  территории нынешней России в
то время -- до Киевской Руси? Действительно, не  пустыня ведь?"  -- и тут же
переходит на суровый тон: "К сожалению, эти вопросы принято на Руси обходить
молчанием" (с.  21-22). Любой  археолог поперхнется от  этой фразы. Когда же
оторопь пройдет, будет выдан диагноз: "Круг знаний этого человека, пишущего,
кстати, "историческую" книгу, не выходит за рамки школьного учебника. Только
там  история Руси начинается с  Нестора и летописных преданий". А то, что об
истории человека  "до Киевской Руси" не сообщают  каждый  вечер в  программе
"Итоги" и каждое утро в газете "Московский  комсомолец", вовсе не  означает,
что на  Руси ее  обходят молчанием. Не грех  бы  полистать хотя бы вузовский
учебник "Археология".  Еще лучше не полениться посмотреть каталоги в крупной
библиотеке   (Такие   есть,   Мурад   Эскендерович!   Например,   Российская
Государственная   Библиотека  или  Государственная  Публичная   Историческая
библиотека -- зайдите как-нибудь.) В этих  каталогах будет  столько всего...
Ну  хотя бы  20-томный обобщающий труд "Археология СССР",  где  будут  среди
прочих  тома  "Палеолит на территории СССР" (1984 г.), "Эпоха  бронзы лесной
полосы СССР" (1987  г.), "Финно-угры и  балты  в эпоху  средневековья" (1987
г.), "Степи  европейской  части СССР в скифо-сарматское  время"  (1989  г.),
"Славяне и их  соседи  в конце I тысячелетия  до н.э.  -- первой половине  I
тысячелетия н.э." (1993 г.) и т.д. Каждый том -- большого формата, не в одну
сотню  страниц,  с библиографией,  составляющей не одну  сотню наименований.
Коль  уж особенно любит Мурад  Аджи город Киев -- вот ему  книга В.В. Хвойки
"Древние обита