жали крупную моральную победу.  В  глазах
русских  большевики  неожиданно  стали защитниками суверенитета
России, которой угрожали со всех сторон. Чуть ли не в мгновенье
ока, благодаря недальновидным действиям союзников,  из  красных
дьяволов  большевики  превратились в ангелов-хранителей страны.
Белые генералы поняли, что больше нет смысла продолжать борьбу.
Одна за другой их части начали распадаться. Многие тысячи белых
воинов просто разошлись по домам.  Тысячи  вступили  в  красную
армию, чтобы сражаться со своими исконными врагами -- поляками.
     --   Под   создавшейся   ситуацией  подвел  черту  генерал
Брусилов, знаменитый герой Императорской армии, --  проговорила
Великая княгиня. -- Когда польские пушки начали бить по Киеву и
Смоленску,  Брусилов  сделал  сенсационное  заявление:  "Поляки
осаждают русские крепости, опираясь на помощь  тех  государств,
которые  мы  спасли от верного разгрома в самом начале войны. Я
от всей души желаю успехов Красной армии, и да поможет мне Бог!
     К 1920 году обескровленные и дезорганизованные Белые армии
фактически  перестали  существовать.  Стычки,  в  которые   они
вступали  время  от времени то в одном, то в другом месте, лишь
озлобляли обывателей. Любая армия, утратившая дисциплину,  цель
и единство, неизбежно стала бы допускать эксцессы.
     --  А вспомните, что произошло после второй мировой войны,
-- продолжала Великая княгиня. -- Союзники  были  словно  малые
дети,  которых  водил  за  нос  Сталин  со  своими бандитами. И
президент Рузвельт воображал, будто в состоянии договориться  с
Кремлевскими правителями. Ничто на свете не сможет снять с него
вины за последствия тех позорных условий Ялтинской конференции.
Именно  Соединенные  Штаты  помогли  Сталину  создать  Железный
занавес. Все предупреждения Черчилля отскакивали от  него,  как
от  стены  горох.  Я  не  испытываю  ни  малейшего сочувствия к
американцам, которые страдают и выносят такие нервные  нагрузки
в  результате  холодной  войны.  В 1945 году, да и позднее, они
были  не  только  достаточно  сильны,  чтобы   помешать   целым
государствам  попасть  под иго коммунистов, но и чтобы настоять
на проведении свободных выборов в самой  России.  Они  упустили
свой шанс, и сегодня целый мир платит за это дорогой ценой.
     Затем    Ольга   Александровна   коснулась   возникновения
независимых государств сорок лет  назад  в  Прибалтийском  крае
Российской Империи.
     --  Люди,  плохо  знающие  историю, стали сходить с ума от
радости  по  поводу  того,  что  "жертвы  Имперской   политики"
угнетения наконец-то получили свое место под солнцем. Провинции
эти  отошли  к  России  свыше  двухсот  лет  назад в результате
победоносной войны со Швецией. Однако  никто  из  тех,  кого  я
знаю,  не сошли с ума от горя, когда после второй мировой войны
эти прибалтийские страны стали  жертвой  террора,  о  масштабах
которого  мало кто из жителей западных стран догадывается. Да и
сегодня, похоже на то, никто не сетует по  поводу  бедственного
положения Эстонии и Латвии.
     Я  все  никак  не  мог собраться с духом, чтобы спросить у
Ольги Александровны  относительно  той  роли,  которую  сыграли
тысячи  русских эмигрантов во время войны, начатой Гитлером, но
она сама заговорила об этом. И в голосе ее прозвучала печаль.
     -- Генерал Власов и  его  сторонники  были  не  в  большей
степени  предателями,  чем  вы или я. Они оставались преданными
России в течение всей их жизни в  изгнании.  Они  не  разделяли
нацистской идеологии, но совесть заставила их встать на сторону
немцев,  потому  что, по их мнению, у них появилась возможность
освободить Россию  от  коммунизма.  Мне  это  известно  слишком
хорошо.   Многие   тысячи  эмигрантов,  оказавшихся  в  странах
союзников, встали перед страшным выбором. Но что им  оставалось
делать, если союзники были на стороне Сталина? Разумеется, этих
несчастных    эмигрантов    немцы   обманули;   они   совершили
непростительную ошибку, вторгшись в Россию. Гитлер твердил, что
намерен освободить мою родину от большевиков. Немцам  следовало
создать  органы  местной  администрации,  целиком  состоящие из
русских чиновников и образовать русское  правительство.  вместо
этого  они  принялись  грабить и убивать, не щадя ни женщин, ни
детей, и в результате были наголову разбиты.

     Наши встречи в  домике  Великой  княгини  становились  все
реже.  Меня перестало удивлять, как хорошо помнит прошлое Ольга
Александровна,  но  ее  отношение  к  текущим   событиям   меня
естественно  ставило  в  тупик.  Я  испытал некое подобие шока,
когда услышал от нее такие слова:
     -- Я всегда  с  большим  интересом  следила  за  советской
внешней  политикой. Она вряд ли отличается от того направления,
которым следовал мой отец и Ники.
     Но когда мы стали обсуждать  вопрос  детально,  оказалось,
что  она  права.  Сугубо  националистическая  политика, которой
руководствовался  Император  Александр  III,  была  принята  на
вооружение   и  Кремлем.  Страх  и  недоверие  по  отношению  к
Германии, настороженное  внимание  к  росту  народонаселения  в
Китае,  настойчивые требования создания демилитаризованной зоны
в  Центральной  Европе,  панславистские  тенденции,  стремление
создать  все новые и новые порты, строгие административные меры
на границах государства, принимаемые даже в мирное время --  по
существу,   все   характерные   особенности  политики  царского
правительства   --   прослеживаются   сегодня   с   такой    же
очевидностью,   как   это  происходило  во  время  царствования
Романовых.
     Ольга Александровна была убеждена, что быстро изменяющиеся
условия жизни за пределами России, привели к  тому,  что  режим
вынужден был во многом пересмотреть свою идеологию.
     --   Мирное  сосуществование  --  это  вопиющее  нарушение
принципов марксизма, который  учит,  что  войны  --  неизбежное
условие  развития  капитализма.  Теперь же русским внушают, что
они должны сосуществовать с  капиталистическими  странами.  Для
них  это какая-то бессмыслица. Заявляю вам, что рядовой русский
думает собственной  головой,  живет  своим  умом,  чем  бы  его
правители  ни  занимались.  И  вот  эти  перемены  в  идеологии
когда-нибудь  приведут  к  распаду  коммунистической   системы.
Каждая из таких перемен лишь еще больше ставит в тупик рядового
обывателя.  Каждая  из  них  заставляет  его  понемногу  терять
доверие к режиму, который  все  дальше  отходит  от  принципов,
которые проповедует.
     По  мнению  Ольги  Александровны,  преследование религии и
верующих в  прежние  годы  наряду  с  террором,  сопровождавшим
богоборчество,  --  неотъемлемые  элементы  советской  системы.
Терпимость, которая допускается в настоящее время в  России  --
абсолютно  несовместима  с  коммунистическим учением. Благодаря
этому  как  бы  создается  система  внутри  системы.   Подобная
терпимость  на  руку Кремлю. Кремлевские вожди поняли много лет
назад, что религиозное чувство искоренить невозможно.
     -- С  точки  зрения  коммунистов,  --  утверждала  Великая
княгиня, -- религия неизбежно подрывает их систему. Разумеется,
они  пытаются  противодействовать  ей атеистической пропагандой
среди школьников, но рано или поздно влияние и пример  верующих
--  будь то православные, католики или мусульмане -- представит
собой проблему. И проблема эта будет далеко не единственной.
     Ольга  Александровна  полагала,  что  все  увеличивающаяся
образованная   прослойка,  появление  которой  Великая  княгиня
поставила в  заслугу  советскому  обществу,  в  конечном  счете
явится для него обоюдоострым мечом.
     --  С  каждым  годом  уровень  образованности  растет,  --
признала она. -- Я  не  верю  хвастливым  заверениям,  будто  с
неграмотностью  В России покончено, однако бесполезно отрицать,
что в нынешней России  сделано  многое,  в  особенности,  после
окончания  второй мировой войны. Но высокий уровень образования
и правительственные помочи --  вещи  несовместимые,  во  всяком
случае, такое вряд ли может долго продолжаться. Рано или поздно
дадут   себя   знать   тяга   к   свободе  и  правам  индивида,
противопоставляющего себя государству. Кремлевским вождям будет
нелегко справиться с просвещенным  народом,  не  предлагая  ему
ничего  взамен пустых фраз, блестящих успехов в области ядерной
физики и грандиозных демонстраций на Красной площади.
     Нищий Китай в большей степени является  борцом  за  идеалы
коммунизма,   нежели   Россия.   Поскольку  радикалы-коммунисты
осуждают несправедливое распределение благ, то Россия, входящая
в настоящее время в число "состоятельных" государств, не  может
больше  считаться  страной  под  красным знаменем. Ведь это все
равно, как если бы Рокфеллер стал выступать в  качестве  лидера
нищих.  Нет  ничего  удивительного,  что Китай оспаривает перед
Советской Россией право на лидерство. Есть и еще один  довод  в
пользу  Китая:  коммунизм утвердился в Китае по воле его народа
через  тридцать   семь   лет   после   падения   Императорского
правительства.  У  меня  на  родине большевики захватили власть
спустя восемь месяцев после отречения моего  брата,  и  русский
народ  так  и не получил права на свободное волеизъявление. Так
называемые советские выборы -- это какая-то нелепая пародия  на
то, что под этим словом подразумевается.
     Великая   княгиня   предсказала  дальнейший  раскол  между
Москвой и Пекином задолго до текущих событий.
     -- Может вполне случиться, что Россия станет  единственной
силой,  способной  умерить  агрессивность  Китая и единственным
надежным буфером между Европой и Азией. Хочу только  надеяться,
что, когда это произойдет, Запад поддержит свободно избранное у
меня на родине демократическое правительство, -- заключила она.
     Однажды,  после длительной дискуссии по поводу дальнейшего
развития России, я задал вопрос Великой княгине,  допускает  ли
она  возврат  Романовых  к  власти. Она, не колеблясь, ответила
отрицательно,  что  явилось   еще   одним   свидетельством   ее
кристальной честности.
     -- Я уверена, что ни о какой реставрации монархии не может
быть и  речи.  Если  коммунизм  потерпит крах в России, то она,
вероятнее всего, станет республикой. Если даже  в  стране  есть
люди,  которые мечтают о возвращении монарха на престол, то кто
займет этот престол? Престол некому наследовать.
     -- Но ведь существуют два претендента, -- напомнил я Ольге
Александровне, но та лишь пожала плечами.
     -- Знаю. Князь Владимир, который живет в Мадриде, и  князь
Роман,  который  находится  в  Риме. [Князь Владимир Кириллович
(скончался  в  Америке  в  апреле  1992  года  и   погребен   в
Великокняжеской  усыпальнице  в  Петропавловской  крепости)  --
единственный сын Великого князя Кирилла Владимировича от  брака
с  Викторией,  разведенной  женой  Великого Герцога Гессенского
Эрнста, дочкой герцогини Эдинбургской.  По  праву  первородства
притязания  князя  Императорской  крови  Владимира  Кирилловича
были, разумеется, более обоснованными, чем у его кузена,  князя
Романа, сына покойного князя Петра Николаевича. Князя Владимира
иногда  ошибочно  называли Великим князем. В настоящее время ни
одного Великого князя в живых не осталось. Согласно  положению,
разработанному  Александром  III, лишь сыновья и внуки монархов
по мужской линии имели право называться Великими князьями. Отец
князя Владимира Кирилловича был  внуком  Императора  Александра
II,  и  поэтому  его  дети были лишены права на Великокняжеский
титул.  Правда,  после  получения  определенных   доказательств
злодеяний,  совершенных  в  Екатеринбурге  и  Перми,  некоторые
эмигранты  признали  Великого   князя   Кирилла   Владимировича
Императором,  однако представители династии не подтвердили этот
титул.   Великая   княгиня   Ольга    Александровна    отдавала
предпочтение  князю  Роману  на  том  основании, что отец князя
Владимира, Великий князь Кирилл Владимирович признал  временное
правительство  еще  до  отречения Императора Николая II. Кирилл
Владимирович, командовавший Морским Экипажем, с частью  Экипажа
(остальные,  верные  Царю,  вступили  в  стычку с изменниками и
остались  в  казармах)  пошел  к  Таврическому  дворцу,   чтобы
присягнуть  мятежной  Думе. Будучи членом Императорской фамилии
Великий князь присягал в верности Государю, который  один  лишь
мог  освободить  его  от  присяги.]  Оставив  в стороне все мои
симпатии и антипатии, я не могу предположить,  чтобы  в  Москве
вновь появился Царь. Произошли слишком значительные перемены...
Без  нас выросло целое поколение. Однако все это лишь детали. Я
убеждена, что мечтать о реставрации Дома Романовых  --  сегодня
лишь пустая трата времени. -- В глазах Ольги Александровны я не
увидел    грусти.   Разумеется,   она   давно   примирилась   с
действительностью. Но эти несколько фраз, произнесенных сестрой
последнего русского Царя, прозвучали для меня как  своеобразный
реквием трем векам русской истории.
     Будущий   крах   коммунизма  она  представляла  себе,  как
медленный процесс распада.
     -- Мне очень хотелось бы, чтобы это произошло не сразу,  а
постепенно,  поскольку  внезапное  и  неизбежно  сопряженное  с
насилием падение коммунистической  власти  могло  бы  произойти
лишь  в  результате  военной  победы  Запада. Я до мозга костей
русская, и мое чувство собственного  достоинства  не  позволяет
мне    надеяться    на    иностранную   интервенцию   в   таких
обстоятельствах.
     Именно эта фраза помогла  мне  понять,  какую  трагическую
раздвоенность  уготовила  судьба  Великой княгине. Почти всю ее
жизнь, которая прошла  в  безрадостном  прозябании  изгнанницы,
Ольга Александровна страдала от сознания, что те же самые люди,
которые предложили ей свою дружбу, принадлежат к нации, которая
всегда была несправедлива к ее родине.
     --  Как  все это ужасно, -- призналась она мне однажды. --
Лучшие мои друзья и столько моих родственников -- англичане,  я
им предана, да и английский стиль жизни мне во многом нравится.
Я совсем не разделяю взглядов Папа на Англию; так же, как и он,
я  недолюбливала  королеву  Викторию,  однако я так и не смогла
понять, почему, испытывая такое уважение к дядюшке Берти,  Папа
так  его  не  переваривал.  Я любила дядюшку Берти и Джорджи, и
многих других своих родных, они столько сделали  для  меня.  Но
разве  можно  было  обсуждать с ними совершенно подлую политику
британских парламентов -- одного за другим? Почти все они  были
антирусскими,  причем  зачастую  без  малейших на то оснований.
Политика Англии  в  значительной  степени  противоречит  ею  же
провозглашенному принципу честной игры.
     --  А  разве в политике такого принципа придерживаются? --
спросил я, и Ольга Александровна вздохнула.
     -- Пожалуй, что нет. Но я настолько наивна,  что  полагаю,
что честная игра все же необходима. Если бы в Петрограде в 1917
году  на  посту  британского  посла  вместо Бьюкенена был более
смелый и наделенный более богатым воображением чиновник,  то  я
уверена,  что  жизнь  Ники  можно  было бы спасти. Мне так жаль
Мэриэл,  дочь   Бьюкенена.   Она   познакомилась   с   герцогом
Александром  Лейхтенбергским,  которого  мы все звали Сандро, и
оба полюбили друг друга, но Сандро не посмел жениться  на  ней.
Настолько дурной репутацией пользовался ее отец, за исключением
левых кругов. Но все это мелочи. Ведь, в конечном счете, не это
главное.
     -- А что вы считаете главным? -- поинтересовался я.
     --  Свобода  моей милой родины, -- не задумываясь ответила
Великая княгиня.
     Во  время  последних  наших  встреч  и  споров   я   сумел
по-настоящему  оценить  ее  доброту,  ее понимание человеческой
природы,  ее  любовь  к  отчизне,  стоявшую  выше  всех  личных
интересов,   ее   стойкость  и  мужество,  которые  помогли  ей
выдержать все бури, выпавшие на  долю  ее  поколения.  Учитывая
такие достоинства Ольги Александровны, вполне можно простить ей
ее  горячность и предрассудки. Она носила великое имя, и делала
это великолепно, будучи достойной его. Но она  в  то  же  время
была   дочерью   Императора,   который   всякой  другой  одежде
предпочитал крестьянскую рубаху, и полагал, что  высокий  титул
обязывает  его  к ответственности перед своим народом и тяжкому
труду Царского служения.
     Нам следует запомнить, что самая последняя русская Великая
княгиня  оказалась  такой  женщиной,  которая  сумела  доказать
принадлежность  к  высокому  роду  вопреки печалям, трудностям,
лишениям и унижениям, которые достаются  в  жизни  не  всякому.
Ненавидя  ложную пышность и мишуру, Ольга Александровна придала
особую лучезарность закату славного Дома Романовых, к  которому
она принадлежала.

     Приложение А. "Анастасия"

     После  кончины  Великой  княгини  я искал подтверждение ее
заявлениям у многих лиц, прямо или косвенно связанных с  "делом
Анастасии".  Все  без  исключения  они пошли мне навстречу, и я
счел любопытным привести в настоящей работе свидетельства  двух
из этих лиц.
     I.   Важное  письмо,  касающееся  дела  госпожи  Андерсон,
целиком   подтверждающее   слова    Великой    княгини    Ольги
Александровны, получено мною от его Высочества герцога Димитрия
Лейхтенбергского,   сына   герцога   Георгия  Лейхтенбергского,
пригласившего госпожу Андерсон погостить  у  него  в  баварском
замке  Зеон  в  1927 году. Герцог Димитрий, живущий в настоящее
время в Канаде, помнит ее очень  хорошо.  Я  благодарю  его  за
разрешение целиком привести его письмо:

     Сен-Совер де Мон, П.К.
     5 марта 1961 года
     Любезный господин Воррес,
     Причины      моего      неприятия     личности     госпожи
Чайковской-Андерсон следующие:
     1. Когда  госпожа  Чайковская  приехала  в  Зеон,  она  не
говорила и не понимала по-русски; она не говорила и не понимала
по-английски,  если  не считать того немногого, что она выучила
во время уроков, взятых ею в Лугано и  Оберсдорфе,  прежде  чем
приехать  в  Зеон; она не говорила и не понимала по-французски.
Говорила она только  по-немецки  с  северогерманским  акцентом.
Между   тем   Великая   княжна   Анастасия   Николаевна  всегда
разговаривала  по-русски  с  отцом,  по-английски  с   матерью,
понимала и говорила по-французски и совсем не знала немецкого.
     2.  Когда  я  привел  госпожу  Чайковскую  в  наш  русский
православный храм, то она вела себя  и  действовала,  как  лицо
римско-католического  вероисповедания  и не знала православного
богослужения, между тем как Великая княжна Анастасия, как и вся
Императорская  Семья,  были  чрезвычайно  религиозными  людьми,
воспитанными в православной вере.
     3.  Я  присутствовал  при  встрече  госпожи  Чайковской  с
Феликсом Шанковским, во время которой  последний  узнал  в  ней
свою  сестру,  Франциску  Шанковскую,  и  согласился  подписать
документ, свидетельствующий об этом. Позднее, посоветовавшись с
сестрой за пределами слышимости, такой  документ  он  отказался
подписать   по   причинам,  которые  нетрудно  понять:  он  был
коммунист, бедный горняк, у матери  была  тяжелая  форма  рака,
жили  они  без  средств,  в  то  время как его сестра обитала в
замке, и с нею обращались, как  с  возможной  Великой  княжной.
Зачем  ему  было портить "карьеру" сестре? [В 1927 году частный
детектив,  расследовавший  дело  Чайковской-Андерсон,   получил
убедительные  доказательства того, что госпожа Чайковская -- не
кто  иная,  как  польская   крестьянка   по   имени   Франциска
Шанковская,  об  исчезновении  которой  была  извещена  полиция
приблизительно в то самое время, когда в феврале 1920 года была
вытащена  из  канала  госпожа  Андерсон.  Брат  этой   польской
крестьянки,  Феликс  Шанковский, был направлен властями в замок
Зеон для очной ставки с сестрой (Примечание автора.)]
     4. Все лица, лично знавшие Великую княжну, увидев  госпожу
Чайковскую,  не  признали  в  ней  Великую княжну Анастасию, не
нашли в ней