Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Наука. Техника. Медицина
   История
      Воррес Йен. Последняя Великая Княгиня -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  -
то, ни с кем по-настоящему не подружилась во время таких собраний аристократической молодежи. Однако Ольга всегда оставалась прежней девочкой -- живой, непосредственной, жаждущей привязанности. Когда Вдовствующая Императрица вмешивалась в повседневную жизнь дочери и мягко укоряла дочь в ее нежелании занять свое место в светском обществе, в девушке пробуждалась мятежная натура и она забывала о своем воспитании, прежнем опыте и традициях. Однако, когда молодая Великая княжна становилась посторонним наблюдателем, она совершенно искренне восхищалась своей родительницею. -- В роли Императрицы она была великолепна. Она обладала притягательностью, а ее жажда деятельности была невероятной. От ее внимания не ускользала ни одна из сторон образовательного дела в Российской Империи. Она немилосердно эксплуатировала своих секретарей, но не щадила и себя. Даже скучая на заседании какого-нибудь комитета, она не выглядела скучающей. Всех покоряла ее манера общения и тактичность. Совершенно откровенно Мама наслаждалась своим положением первой дамы в Империи. Те, кто служили ей, например, Шереметьевы, Оболенские, Голицыны, относились к своей службе, как к почетной обязанности. В России, как и в Дании, происходило одно и то же: то одно лицо, то другое приходило к Мама, чтобы поделиться с нею своими проблемами и заботами. И потом, -- добавила Великая княгиня, -- я старалась не забывать, как горячо любил ее Папа. Великой княжне исполнилось семнадцать; у нее была ее Нана, ее скрипка [Уроки игры на скрипке юной Великой княжне давал Владислав Курнакович, талантливый музыкант, игравший первую скрипку в Императорском оркестре. Николай II подарил своей младшей сестре и ее знаменитому учителю по скрипке, которым не было цены. Одна из них некогда принадлежала композитору Львову, автору музыки русского национального гимна "Боже, Царя храни!" При загадочных обстоятельствах скрипка эта была похищена. Превратившись в сыщика, Курнакович три месяца искал ее по всему миру. В конце концов, он нашел ее на витрине антикварного магазина в Лондоне!], ее живопись. И ее вдруг охватила тревога. Ее старшая сестра Ксения, выйдя замуж за русского Великого князя, осталась дома, на родине. Но найдется ли еще один Романов, который женился бы на ней? Покинуть любимую страну для нее было бы мучительно. Фреденсборг устраивал ее, как место, где она проводила свои летние каникулы, но поселиться навсегда в Дании она бы не смогла. Оставались германские владетельные дома, но Ольга помнила, с каким открытым презрением относился к ним ее покойный отец, Александр III [И совершенно напрасно. Германские владетельные дома дали Дому Романовых прекрасных и преданных невест. Кстати, супруга Императора Николая I была принцессой Гессен-Дармштадтской, как и Государыня Императрица Александра Федоровна, супруга Николая II. На наш взгляд, отход от традиционных дружественных отношений с Германией и сближение с Францией и Англией, заклятым врагом России, предопределили падение Императорской России (Примеч. переводчика.)]. -- По ночам мне снились кошмары, будто бы меня отправляют в ссылку. Нана просыпалась и успокаивала меня. Разумеется, поделиться подобными страхами с Мама я бы не посмела. Молодой Император часто приезжал в Гатчину из Царского села, и "иногда мне разрешали поехать вместе с ним, чтобы повидать Алики. То и дело в Гатчину приезжала графиня Воронцова, сообщавшая Мама о том, что общество недовольно высокомерием Алики. Я полагала, что все это было неправдой. Здоровье Алики становилось все хуже. Сердце у нее начало сдавать. Она страдала от приступов ишиаса. Беременности у нее проходили трудно" [С 1895 по 1901 год молодая Императрица родила четырех дочерей.]. В начале 1899 года Императрица Мария Федоровна сообщила своей младшей дочери, что летом она начнет появляться в свете. У юной Ольги похолодело сердце. Помимо всего прочего, это значило, что ей придется расстаться с многими незначительными, но так много значившими для нее вольностями: лишним часом игры на скрипке, прогулками по парку, столько радости приносившими ей занятиями живописью. "Выходы в свет" означали необходимость по всевозможным поводам появляться на людях, поездки в обществе Императрицы-Матери, приемы, банкеты, аудиенции. Но Великая княжна получила передышку сроком на год. И по весьма печальной причине. В июле 1899 года в предгорьи Кавказа, в Аббас-Тумане скончался от туберкулеза ее второй брат, Великий князь Георгий Александрович. Узнав о кончине брата из телеграммы, Николай II сообщил печальное известие матери. -- Мама, Жоржа больше нет, -- произнес он спокойно, и Императрица зарыдала. Великому князю Георгию было двадцать семь лет, и его смерть, по словам Великой княгини, явилась невосполнимой потерей. Умный, великодушный, умевший располагать к себе людей, Великий князь мог бы оказать большую поддержку Николаю II. По мнению Ольги Александровны, из всех ее братьев Георгий наилучшим образом подходил на роль сильного, пользующегося популярностью Царя. Она была убеждена, что если бы он был жив, то охотно принял бы на свои плечи бремя Царского служения вместе с короной, от которой брат столь смиренно отказался в 1917 году [Государь Николай II пал жертвой заговора, в котором, помимо предателей-генералов, которые некогда были облагодетельствованы Императором, изолировавших его от массы народа и от армии, участвовали не только "денежные мешки" и земельная знать, но и некоторые члены династии: в.к. Николай Николаевич, "Владимировичи" и другие Романовы, многие годы вредившие Царю. Ольга Александровна могла этого и не знать. (Примеч. переводчика.)], и, возможно, спас бы Россию от коммунистической революции. -- Жорж не должен был умереть. С самого начала доктора проявили свою некомпетентность. Они то и дело посылали его с одного курорта на другой. Они не желали признавать, что у него туберкулез. То и дело они заявляли, что у Жоржа "слабая грудь". Ольга Александровна рассказала мне, что ее брата нашла крестьянка. Он лежал на обочине дороги рядом с перевернувшимся мотоциклом. Умер он у нее на руках. Изо рта у него текла кровь, он кашлял и задыхался. Женщина, принадлежавшая к религиозной секте "молокан", была доставлена в Петергоф, где поведала убитой горем Императрице-Матери о последних мучительных минутах жизни ее любимого сына. -- Мне запомнилась высокая, в черном платье женщина с Кавказа в черной с белым накидке, которая молча скользила мимо фонтанов. Она походила на персонаж из какой-нибудь греческой трагедии. Мама сидела с ней, запершись, часами. Относительно кончины Великого князя по России ходили самые зловещие слухи, но Великая княгиня была уверена, что смерть его была вызвана легочным кровоизлиянием, вызванным тряской при езде на мотоцикле, кататься на котором ему было строго запрещено. Смерть Великого князя Георгия положила конец ежегодным поездкам всей семьей в далекий Аббас-Туман ранней весной или поздней осенью. Такие поездки всегда вносили большое оживление в жизнь младших Великих князей и княжон. Среди дышащих покоем Кавказских гор Царская семья освобождалась от тревог, ведя беззаботную деревенскую жизнь. Насколько провинциальной и поистине простой была эта жизнь, свидетельствует удивительная история, которую рассказала мне Великая княгиня. -- Пища, которую готовила и подавала на стол местная кавказская прислуга, была местного происхождения, за исключением сыра, который привозили из Дании. Всякий раз, как нам доставляли большие головы сыра, мы обнаруживали в больших отверстиях крохотных мышат, которые играли там в прятки. Для невозмутимых кавказцев зрелище это было вполне привычным и нисколько их не волновало. Мы настолько привыкли к крохотным проказникам, что, не обнаружив их несколько раз в сыре, по-настоящему расстроились! Турецкая граница находилась совсем рядом, и кругом полно было разбойников. Все кавказцы были вооружены, и всякий раз, как Вдовствующая Императрица покидала дворец, ее сопровождал телохранитель из числа кавказцев. Среди них, по словам Великой княгини, был Омар -- поразительно красивый и сильный горец с горящими черными глазами, любимец императрицы. -- Каждый раз Мама расспрашивала его про разбойников и шутливо замечала: "Омар, когда я смотрю вам в глаза, то я думаю, что вы наверняка и сами были когда-то разбойником!" Омар избегал глядеть на нее и отвечал отрицательно. Однако однажды он не выдержал. Упав на колени, он признался, что в самом деле был прежде разбойником и стал умолять Мама о прощении. Мама не только даровала ему прощение, но включила его в число своих постоянных телохранителей. С того времени Омар стал сопровождать ее повсюду, словно прирученный. Представляю себе, какой шум устроили бы в Петербурге, если бы узнали, что один из телохранителей Императрицы когда-то был обыкновенным разбойником с большой дороги! Поскольку Великий князь Георгий был наследником престола, придворный траур продолжался год. В конце концов, летом 1900 года Вдовствующая Императрица устроила особенно пышный прием в честь младшей дочери. -- Это был сущий кошмар. Выдался особенно жаркий день. В длинном бальном платье, в сопровождении несносной фрейлины, маячившей сзади меня, я чувствовала себя зверьком в клетке, которого впервые показывают публике. Вы знаете, это ощущение не покидало меня и впоследствии. Я всегда воображала себя зверьком, посаженным в клетку на цепь, всякий раз, как мне приходилось выходить в свет. Я видела толпу, и у толпы не было лица. Это было ужасно. Мне следовало бы помнить о своем происхождении и выполнять свой долг, не испытывая такого рода чувств. Тут кроется какая-то загадка: ведь я гордилась именем, которое я ношу, и своими предками, но где-то в душе гнездился вот этот непонятный страх... Однажды майским днем 1901 года было опубликовано лаконичное сообщение, исходившее из Царскосельского Александровского дворца и Гатчинского Большого дворца одновременно. Население страны оповещалось о том, что Ее Императорское Высочество Великая княжна Ольга Александровна, с общего согласия Государя Императора и Вдовствующей Императрицы обручена с Его Высочеством принцем Петром Ольденбургским. Новость потрясла Санкт-Петербург и Москву. Никто не поверил, что предстоящий брак основан на взаимной любви. Ольге было девятнадцать лет, принц Ольденбургский был на четырнадцать лет старше, и всему Петербургу было известно, что он не проявляет особого интереса к женщинам. Большинство обывателей не сомневались в том, что, поскольку старшая дочь Императрицы Матери производит на свет одного ребенка за другим, Мария Федоровна пожертвовала счастьем своей младшей дочери ради того, чтобы Ольга всегда оставалась под рукой и всегда могла приехать, как в Гатчину, так и в Аничков. По мнению же самой Великой княгини, Вдовствующую Императрицу уговорили отдать дочь замуж за их сына родители принца Ольденбургского, в частности, его честолюбивая мать, принцесса Евгения, которая была близкой подругой Марии Федоровны [С эпохи Петра I на русскую службу поступали представители некоторых второстепенных владетельных домов, к примеру, принцы Гессен-Гомбургские и другие. К середине и концу XVIII века их число увеличилось, поскольку большинство из них предпочитали находиться под властью Императриц Елизаветы Петровны и Екатерины II, а не Фридриха Великого. Им необязательно было отказываться от своих земель в Германии. К концу столетия прочно обосновались в России принцы Гольштейн-Готторпские, Ольденбургские и Мекленбург-Стрелицкие. Одна из дочерей Павла I была супругой принца Георга Ольденбургского, а другая Великая княжна вышла замуж за герцога Лейхтенбергского. Таким образом, все три фамилии -- Ольденбургские, Мекленбург-Стрелицкие и Лейхтенбергские были связаны узами с Династией Романовых. Все они титуловались "Высочествами", а не "Императорскими Высочествами".]. Великая княжна и ведать не ведала о подобных махинациях. Она встречала своего кузена почти на всех семейных собраниях и находила его слишком старым для своего возраста. Он очень заботился о своем здоровьи. Другой его заботой были азартные игры. Он терпеть не мог домашних животных, открытые окна и прогулки. Появляясь в свете лишь изредка, все остальное время он сидел дома, а ночи чаще всего коротал за карточным столом в одном из петербургских клубов [Принц Петр Александрович Ольденбургский (1868-1924) был военным, флигель-адъютантом, затем Свиты Е.В. генерал-майором. Когда же он успевал служить? (Примеч. переводчика.)]. При звуках музыки он зевал. Живопись ставила его в тупик. -- Сказать вам откровенно, меня обманом вовлекли в эту историю, -- заявила Великая княгиня. -- Меня пригласили на вечер к Воронцовым. Помню, мне не хотелось ехать туда, но я решила, что отказываться неразумно. Едва я приехала к ним в особняк, как Сандра повела меня наверх, в свою гостиную. Отступив в сторону, она впустила меня внутрь, а затем закрыла дверь. Представьте себе мое изумление, когда я увидела в гостиной кузена Петра. Он стоял словно опущенный в воду. Не помню, что я сказала. Помню только, что он не смотрел на меня. Он, запинаясь, сделал мне предложение. Я так опешила, что смогла ответить одно: "Благодарю вас". Тут дверь открылась, влетела графиня Воронцова, обняла меня и воскликнула: "Мои лучшие пожелания". Что было потом, уж и не помню. Вечером в Аничковом дворце я пошла в комнаты брата Михаила, и мы оба заплакали. К рассказу этому Великая княгиня не прибавила больше ничего. У меня возникло столько вопросов, но я не посмел их задать. Если даже ее родительница была так жестокосердна, то ведь ее старший брат, Император Николай II, мог запретить такого рода сделку. Великая княгиня ни разу не упомянула имени брата в связи с этой помолвкой. Возможно, ее удерживало чувство лояльности. Однако сам собой напрашивается вывод: должно быть, молодой Император поддался влиянию Императрицы-Матери. В свое время Ольга сражалась как тигрица, не желая допустить увольнения миссис Франклин. В данном случае она совсем не стала бороться. Хотя она была обречена на жизнь с постылым человеком, зато ей не нужно было покидать родину. Предполагаю, что уже одно только это соображение примирило ее с браком, похожим на фарс. Но даже подобное обстоятельство вряд ли могло утешить девушку с горячим, жаждущим любви сердцем. Императрица Мария Федоровна решила ускорить бракосочетание. Состоялось оно в конце июля 1901 года. На торжество были приглашены лишь самые ближайшие родственники. Свадьба была не слишком веселой. После того, как новобрачная переоделась, супруги поехали в Санкт-Петербург, во дворец принца Ольденбургского. Первую ночь Великая княгиня провела одна. Наплакавшись вдоволь, она уснула. Принц Петр отправился к своим старым приятелям в клуб, откуда вернулся под утро. -- Мы прожили с ним под одной крышей почти пятнадцать лет, -- откровенно заявила Ольга Александровна, -- но так и не стали мужем и женой. Принцесса Евгения Ольденбургская, сын которой стал теперь зятем Императора, начала щедро одаривать невестку. Она подарила Ольге колье из двадцати пяти бриллиантов, размером в миндалину каждый, рубиновую тиару, которую некогда подарил Наполеон Императрице Жозефине, и сказочной красоты сапфировое колье. -- Колье было таким тяжелым, что я не могла его долго носить. Обычно я прятала его в сумочку и надевала перед появлением в обществе, чтобы не страдать лишние минуты. [Великая княгиня сообщила мне: "После того, как в 1916 году мой брак был признан недействительным, я вернула все драгоценности семье принца Ольденбургского. Я была особенно рада тому, что так поступила, узнав, что принц Петр и его мать жили вполне сносно на средства от продажи драгоценностей, вывезенных ими из России после революции".] Ходили смутные слухи о том, что "молодые" отправятся на юг Франции, но медового месяца не было, и вскоре у Великой княгини начался острый приступ меланхолии. Приступ прошел, но у молодой женщины начали выпадать волосы, и в конце концов ей пришлось заказать парик. Она так и не научилась носить его. Однажды во время поездки в открытом экипаже вместе с Императором и Императрицей Александрой Федоровной Ольга почувствовала, что парик вот-вот свалится у нее с головы. -- Я схватила обеими руками свою шляпу и в таком виде ехала. Поскольку о моей болезни не сообщалось, прохожие, должно быть, приняли меня за сумасшедшую. Осенью 1901 года принц Ольденбургский неохотно согласился оставить общество петербургских картежников, и они отправились в Биарриц в сопровождении "Дины" и миссис Франклин. -- Остановились мы в "Отель дю Палэ". Однажды вечером мы устроили у себя прием. Я танцевала фокстрот. Неожиданно кто-то меня толкнул. Парик слетел у меня с головы и упал в середине зала. В наступившей тишине перестал играть и оркестр. Я позеленела от ужаса. Не помню, кто поднял мой парик, но пока у меня не отросли свои волосы, я больше не смела танцевать в парике. К началу 1903 года парик свое отслужил. Однажды вечером, когда они обедали, ресторан отеля наполнился дымом. -- В одном из флигелей произошел небольшой пожар, но Вашему Императорскому Высочеству нечего волноваться, -- уверенным тоном заявил метрдотель. Спустя мгновение все вскочили из-за столов, спасая свою жизнь. Великая княгиня бросилась в свои номера, надеясь спасти хоть какие-то свои вещи. Когда она выскочила из отеля и очутилась на газоне перед входом, запыхавшаяся и растрепанная, то обнаружила, что в руках у нее зажата брошка. -- Это все, что я сумела захватить с собой в волнении, -- вспоминала Ольга Александровна. На ее счастье, прибежал, тяжело дыша, тучный греческий господин, живший в номере на том же этаже, что и Великая княгиня. В руках у него была шкатулка, в которой находились все драгоценности Ольги Александровны. -- Впоследствии я узнала, что его дочь замужем за князем Орловым-Давыдовым. Этим-то и объяснялась его забота о сохранности имущества русских Великих княгинь. Принцу Ольденбургскому не так повезло, как его жене. У него сгорел весь гардероб, в том числе все его мундиры и ордена, и среди них знаменитый датский орден Белого слона, специально изготовленный для него придворным ювелиром Фаберже. Позднее они отправились в Карлсбад и остановились там у дяди Берти. Карлсбад был преднамеренно выбран Эдуардом VII и его приятелями, где под предлогом принятия "лечебных процедур" они могли предаваться таким развлечениям, которые способствовали дурной славе периода, впоследствии названного "Эдвардианской эрой". -- До сих пор вижу перед собой дядю Берти, который сидит с невозмутимым видом перед своим отелем, попыхивая сигарой, а в это время толпы немецких туристов стоят и смотрят на него с благоговейным ужасом и любопытством. -- Как вы можете выносить это, дядюшка Берти? -- с

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору