ому без сопровождения, но  Ио
куда-то пропала...
   - А я уже здесь! - крикнула Ио.
   - Ах вот ты где, оказывается! Впрочем, Гиперид все равно никого  бы  из
команды не послал сопровождать меня. Ему позарез были нужны рабочие  руки,
к тому же он надеялся, что  Пиндар  непременно  вернется  на  корабль.  Но
Пиндар так и не пришел, и  я  решила  рискнуть,  подумав,  что,  возможно,
встречусь с ним по дороге. И разумеется, не встретилась.  Гиперид  передал
тебе письмо, госпожа. - Гилаейра сунула руку за вырез хитона. - Боюсь, оно
слегка влажное.
   - Это не важно. Прочти его сама,  дорогая,  прошу  тебя.  Из-за  яркого
солнца у меня глаза слезятся, как у Ниобы (*89).
   Гилаейра сломала печать и развернула листок.
   - Ты правда хочешь, чтобы я это прочла вслух? Письмо очень  личное,  и,
по-моему...
   Женщины за столом дружно рассмеялись.
   - Читай, милочка, не смущайся. У нас в доме секретов нет.
   - Ну хорошо. "Дорогая моя  искусительница,  позволь  еще  раз  поведать
тебе,  сколь  сладостно  было  мне,  старому  волку  морскому,  преклонить
просоленную свою башку на твои несравненные белоснежные перси..."
   Тут снова раздался дружный смех женщин, а кое-кто  еще  и  от  восторга
застучал ложкой по столу.  Да  и  потом  они  не  раз  прерывали  Гилаейру
подобным образом, но я больше упоминать об этом не буду.
   - "Отправляясь в Дельфы, к Пупу Земли, и в Коринф, - продолжала  читать
Гилаейра, - я вполне был согласен с  мнением  нашего  Собрания,  решившего
послать туда корабли, а не отправлять сухопутную  армию,  но  до  чего  же
устали мои морские кони!
   Однако по возвращении я был вознагражден сполна,  за  что  и  благодарю
тебя, дражайшая Каллеос! Увы, вторую половину своего долга  тебе  я  сразу
вернуть не смогу, ибо только что мы получили распоряжение присоединиться к
нашему флоту. А потому прошу тебя: не медли  и  сегодня  же  отошли  назад
моего раба вместе с носилками". Последние слова  подчеркнуты,  -  заметила
Гилаейра.
   Каллеос посмотрела на нашего чернокожего и сказала ему:
   - Ты должен будешь отнести носилки обратно, понял? А потом  отправляйся
в порт и найди Гиперида. Если ты этого не сделаешь,  он  пошлет  за  тобой
лучников.
   Чернокожий кивнул  с  безучастным  видом  и  обернулся  ко  мне.  Потом
изобразил, будто пишет что-то на ладони, и вопросительно поднял бровь.
   - Ты хочешь знать, прочитал ли я о тебе в своей книге? - спросил  я.  -
Да, прочитал. Ты был моим самым первым другом на этой земле; это я помню.
   Чернокожий удовлетворенно кивнул, вышел из-за стола, и с тех пор я  его
больше не видел.
   - "Будь доброй к бедняге Латро, - продолжала между тем читать Гилаейра,
- и сама увидишь, что он с радостью готов  оказать  тебе  любую  посильную
услугу. Ко мне, по крайней мере, он всегда относился именно так.
   Пиндар Пагонд из Беотии уже, должно быть, рассказал тебе, что произошло
этой ночью. Честное слово, худшего приключения в моей жизни  не  было,  да
хранят меня от подобных переживаний великие Двенадцать! Пари я проиграл, и
ты  можешь  отдать  Эвриклу  деньги,  которые  мы  у  тебя   оставили.   А
расплатившись с ним,  постарайся  никогда  более  не  встречаться  с  этим
человеком, очень тебя прошу! Поверь мне, о сладчайшая Каллеос, если бы  ты
была прошлую ночь с нами, то и сама  никогда  более  не  пожелала  бы  его
видеть.
   А теперь прими прощальный..."
   - Постой! - воскликнула Каллеос. - Пиндар так ничего  и  не  успел  мне
рассказать. Что у вас там случилось, поэт?
   - Минутку, - попросил Пиндар. - Пусть Гилаейра сперва дочитает письмо.
   - "А теперь прими прощальный привет от горячо любящего  тебя  Гиперида,
дражайшая моя Каллеос, - продолжала Гилаейра.  -  Спартанцы  говорят,  что
уходящий на войну мужчина должен вернуться либо со щитом, либо на щите.  Я
свой щит в бою испробовал, и он не подведет, так что я  намерен  вернуться
непременно со щитом. А до той поры остаюсь вечно твоим,  моя  незабвенная.
Гиперид".
   Когда взволнованные письмом женщины несколько успокоились  и  притихли,
Пиндар спросил Каллеос:
   - А ты уверена, что действительно хочешь узнать, что  именно  произошло
на  кладбище?  И  чтобы  я  рассказал  об  этом  при  всех,   за   столом?
Предупреждаю: я буду говорить только правду. Ты была очень щедра  к  своим
гостям, Каллеос, так что если все же  предпочтешь  выслушать  эту  историю
наедине...
   - Давай рассказывай, - велела Каллеос.
   - С самого начала?
   Она кивнула.
   - Ну хорошо, тогда я начну вот с чего: когда Эврикл предложил пари, мне
пришло в голову, что история, рассказанная Фаей, оказалась  очень  ему  на
руку. Ну а когда Фая собралась сама идти с нами - единственная из  женщин!
- я догадался, что здесь явно что-то не так. Может, я выпил меньше других,
а может, просто не так быстро пьянею - не знаю. Кстати, ты на какую  сумму
рассчитывала, Фая?
   - Это к делу совершенно не относится, - быстро вставила Каллеос, но Фая
разбитыми губами успела пробормотать:
   - Мне обещали "сову".
   - Итак, мы обнаружили оскверненную могилу, - продолжал как ни в чем  не
бывало Пиндар, - и сперва я  даже  подумал,  что  Эврикл  сам  сделал  это
заранее, но потом понял, что вряд ли он пошел бы  на  такое  преступление.
Фая прекрасно изобразила испуг и  бросилась  к  нему,  как  бы  в  поисках
защиты. Что, собственно, и подсказало мне, что Эврикла она  знает  гораздо
лучше, чем любого  из  нас.  Впрочем,  она,  пожалуй,  действительно  была
напугана. Если бы она притворялась, то скорее вцепилась бы не в Эврикла, а
в Гиперида, поскольку он спорил на самую крупную сумму, верно?
   - Продолжай, - мрачно велела ему Каллеос.
   - Пока мы были у тебя, Эврикл делал вид, что пьян в стельку.  Наверное,
считал, что для пьяного самое нормальное дело - предложить на пари вызвать
мертвого из могилы. Однако на кладбище он  оказался  трезвее  всех,  кроме
Латро, конечно, который вообще не пил. Тут  Фая  заявила,  что  немедленно
уходит домой, и, по-моему, так и собиралась поступить; однако же мне также
показалось, что Эврикл либо считал ее уход преждевременным, либо опасался,
что у нее что-то другое на уме, ибо хотел заставить ее  продолжать  играть
положенную роль, надеясь, что она возьмет себя в руки...
   - Но она этого не сумела, - закончила за него Каллеос. -  И  примчалась
домой.
   - Это я и сам уже понял. На твоем месте, Фая, я бы приложил к подбитому
глазу ломтик огурца.
   - Пока что я не услышала ничего такого, что способно было так  напугать
Гиперида, - заметила Каллеос. - Так что продолжай.
   - Ладно, пойдем дальше. Итак, Эврикл поднял из гроба мертвую женщину, и
она заговорила с нами, однако же оставаясь абсолютно неживой. Лицо ее было
иссиня-бледным, а плоть на щеках уже подверглась тлену.
   Каллеос чуть наклонилась к нему и прищурилась:
   - Так, значит, он действительно сумел это сделать?
   - До того он принес в жертву твоего петуха, - пожал плечами Пиндар. - А
потом мертвая встала из гроба и стала отвечать на его вопросы.  Потом  все
остальные пошли в порт, а она последовала за Эвриклом в  город.  -  Пиндар
повернулся к Фае. - Но что же все-таки должна была сделать ты?  Заговорить
голосом мертвеца или притвориться духом?
   - Значит, ты обо всем догадался! - только  и  промолвила  Фая.  -  Даже
когда мы еще не вышли из дому, ты уже знал!
   - И ты думаешь, я именно поэтому заключил пари с  Гиперидом  и  был  на
стороне Эврикла? Да, если честно, я вполне представлял, кто может выиграть
столь странное пари. Да и  Гиперид  конечно  же  догадался  бы  обо  всем,
насколько я его знаю, если б не был так пьян.
   Тут женщины не выдержали и заговорили  все  разом,  а  Гилаейра  быстро
шепнула мне, склонившись над столом:
   - Латро, ты ведь ее коснулся? Ты это помнишь?
   Я подтвердил ее правоту незаметным кивком, однако Пиндар это заметил.
   - Да, именно эту роль и сыграл Латро, - сказал он Гилаейре. -  И  после
этого я тем больше не могу вернуться в наш Светлый город, пока не доставлю
его к святилищу Великой Матери. Ты, разумеется, совсем не обязана  идти  с
нами, никто тебя винить не станет, если откажешься, но мы  были  бы  рады,
если б ты нас не покинула.
   - У моего покойного отца, - сказала Гилаейра, - есть в Афинах приятель,
они вели одно общее дело, и  я  рассчитывала  немного  погостить  у  этого
человека...
   - Что совершенно естественно, - вставил Пиндар.
   - Так вот. Он живет совсем близко от  Элевсина  (*90),  где  устраивают
мистерии в честь Богини Зерна, и мне бы тоже очень хотелось присоединиться
к ее последователям. Меня ведь примут, правда? Не посмотрят, что война?
   - По-моему, они принимают любого, кто не совершил убийства, -  успокоил
ее Пиндар. - Однако там довольно долго нужно учиться - что-то  с  полгода.
Каллеос, ты знаешь что-нибудь об этих  мистериях?  Могут  ли  Гилаейре  по
какой-то причине не разрешить стать неофиткой?
   Каллеос отрицательно покачала головой; она уже опять улыбалась.
   - Нет таких причин. Гилаейра, дорогая, я слышала,  как  ты  говорила  о
своем дяде или кем он  там  тебе  приходится,  так  вот  поверь:  он  тебе
совершенно не нужен. С радостью приглашаю тебя в свой дом, и  можешь  жить
здесь, сколько захочешь.
   - Ах как ты добра, госпожа моя! - воскликнула Гилаейра.
   - Конечно же для обучения потребуется время. Но  тебе  повезло:  вскоре
они как раз начинают набор. Правда, тебе придется довольно часто к течение
лета ходить в Элевсин - там в это время проводятся фасты (*91),  различные
священные церемонии и всякое такое. Я, правда, никогда сама не  отправляла
мистерий, но среди моих знакомых есть такие, кто это делал.
   - А это повлияло на их дальнейшую жизнь? - спросила Гилаейра.
   - Хм... Да, разумеется.  И  весьма  сильно.  Они  теперь  совсем  иначе
воспринимают жизнь; глаза у них стали более зоркими, я бы  сказала.  Между
прочим, это, по-моему, полезно для всего нашего общества. Да, так о чем я?
И еще тебе предстоят омовения - их совершают очень часто, главным  образом
в Илиссе. К осени тебе позволят участвовать в первом цикле  мистерий,  они
наиболее простые. А потом, если захочешь, можешь отправляться домой. Через
год начнется подготовка к следующему циклу, более сложным мистериям,  хотя
тебе это и необязательно. Продолжительность этих таинств, по-моему, четыре
дня. А простых мистерий  -  два.  Впрочем,  тебе  все  расскажут  жрецы  в
элевсинском храме.
   - А Элевсин далеко отсюда?
   - Нет. Если выйти сразу после завтрака, то... Пиндар, да  что  с  тобой
такое?
   - Ничего особенного... Просто ночью Латро говорил мне,  что...  Клянусь
богами!
   Гилаейра тоже с изумлением уставилась на него.
   - Хоть тебе и не страшно было говорить с мертвецом, ты, похоже, немного
спятил.
   - Возможно. Впрочем, так и есть! Ах, что я за идиот!  Ио,  ты  помнишь,
что сказала пророчица в Фивах? Повтори, я боюсь, что мне изменяет память.
   - Сейчас вспомню... - сказала Ио. - "В мире наземном ищи..."
   - Нет, дальше, - нетерпеливо поторопил ее Пиндар. - Там, где про волка.
   -  "Воющий  волк  для  тебя  стал  причиной   несчастий!   -   нараспев
продекламировала Ио. - К хозяйке его подойти ты обязан! Пылает очаг  ее  в
доме подземном. К богу Незримому ныне тебя отсылаю!"
   - Вот-вот, достаточно. "Воющий волк для тебя стал причиной несчастий! К
хозяйке его подойти ты обязан! Пылает очаг ее в доме подземном".  Каллеос,
есть ли в Элевсине пещера?
   Каллеос покачала головой:
   - Понятия не имею.
   - Должна быть! Отпусти, пожалуйста, Латро со мной на сегодня и  завтра,
хорошо? Клянусь, что приведу его обратно.
   - Ну, предположим. Но, может, все-таки объяснишь, в чем дело?
   Пиндар, однако, уже успел набить рот яблоком и,  прежде  чем  ответить,
вынужден был прожевать и проглотить пищу.
   - Там, в моем родном городе, я поклялся отвести  Латро  к  тому  месту,
которое указала провидица. Я думал сперва, что  это  Лейбадейская  пещера,
где находится оракул, до которой от Фив всего два дня пути.
   - Ты слушал оракула в дельфийском храме? - спросила Каллеос.
   - Нет, - покачал головой Пиндар. - В Фивах есть свой храм Светлого бога
и свой оракул. Мы не ходим к дельфийскому оракулу, это слишком далеко.  Но
прошлой ночью Латро сказал...
   - Что мы должны доверять Светлому богу, раз  поверили  его  оракулу,  -
вмешался я.
   - Верно, Латро. Я знаю, ты вряд ли помнишь это, но возьми,  пожалуйста,
свою книгу. Посмотри в самом начале и скажи, где ты был ранен. Мы знаем, в
каком сражении, но где именно, возле какого храма это произошло?
   - Мне не нужно смотреть в книгу, - сказал я, - я перечитал ее не далее,
как сегодня утром. В святилище Великой Матери-Земли.
   Пиндар тяжело вздохнул:
   - Я помню, кое-кто уже говорил нечто подобное.  Что  ж,  все  полностью
совпадает.
   - Что с чем совпадает? - спросила Гилаейра.
   - Волк - один из спутников Великой Матери,  -  ответил  Пиндар.  -  Вот
почему я решил, что имелось в виду именно ее святилище - между прочим, оно
расположено в пещере, под землей. А не помнишь ли ты, что говорил тот жрец
на берегу озера? Наутро после нашего с тобой знакомства?
   -  Он  рассказывал,  что  у  богов   есть   множество   имен,   которые
соответствуют различным их свойствам и возможностям. А еще он сказал,  что
в разных странах одних и тех же богов называют по-разному.  Разумеется,  я
знала об этом и раньше.
   Пиндар кивнул.
   - А знаешь ли ты, как Элевсин получил свое название?  И  почему  именно
там устраиваются мистерии?
   - Я думала, так было всегда.
   - Нет, в стародавние времена в  Элевсине,  -  который  тогда  назывался
совсем иначе, - правил царь по имени Келей (*92). Народ  его  жил  охотой,
рыбной ловлей и собирательством. Великая Мать повсюду  искала  свою  дочь,
которую похитил Принимающий многих [Аид]... Однако  это  длинная  история.
Короче говоря, Великая Мать во время своих странствий оказалась в Элевсине
и научила Келея выращивать злаки...
   - Теперь я понимаю! - воскликнула Гилаейра.
   - Ну конечно, и  мне  тоже  следовало  бы  раньше,  значительно  раньше
догадаться об этом! Богиня зерна и  есть  Великая  Мать,  или  Мать-Земля,
которая и посылает нам, людям, пшеницу и ячмень. Самый крупный ее  храм  в
Элевсине, а Латро был ранен возле одного из других ее храмов. Светлый  бог
велел Латро отправляться именно в Элевсин и,  когда  я  повел  его  ложным
путем, позаботился, чтобы мы в конце концов все-таки  попали  куда  нужно.
Теперь мне следует непременно отвести Латро туда, и я мог бы  сделать  это
прямо сегодня. И тогда я выполню свою миссию и смогу вернуться домой.
   - А я найду своих друзей? - спросил я. - Я буду исцелен?
   - Этого я сказать не могу, - с важным видом ответил  Пиндар.  -  Однако
первый шаг к своему исцелению сделаешь, это точно.



18. В ХРАМЕ ВЕЛИКОЙ МАТЕРИ

   Сегодня  я  принес  жертву.  Где-то  в  полдень  Пиндар,  Гилаейра,  Ио
беседовали в храме со жрецом, который назвался Полигомом и сказал, что  он
потомок Евмолпида.
   - Верховного жреца  всегда  выбирают  из  членов  нашего  семейства,  -
пояснил он. - И многие мои родственники по очереди служили великой богине,
надеясь всего лишь на ее улыбку. - Тут он сам широко  улыбнулся.  У  этого
жреца была внешность  добродушного  и  доброжелательного  толстяка,  каких
немало на службе у  богов  и  царей,  хотя  пахло  от  него  кровью  (как,
по-моему, и от всех жрецов). - Все  мы  дети  Демофонта,  которого  богиня
непременно сделала бы  бессмертным,  если  б  ей  не  помешали.  Возможно,
принадлежать к роду гераклидов более выгодно - ведь Гераклу  все  же  было
даровано бессмертие, однако нам выпала именно такая доля  и  приходится  с
ней мириться. Итак, - спросил он  Пиндара,  -  чем  я  могу  помочь  тебе,
господин мой? Насколько я понимаю, это твоя жена и дочка?  А  это  -  твой
сын, которого, должно быть, ранили в бою.  Поразительно  красивый  молодой
человек - жаль, что и  его  кто-то  поразил  в  голову!  -  Он  добродушно
посмеялся над собственным  каламбуром.  -  Однако  здесь  отнюдь  не  храм
целителей, здесь исцелить можно разве что  душу.  Впрочем,  я  с  радостью
провожу вас в святилище того бога, что исцеляет.
   - Надеюсь, что пребывание именно в твоем храме,  о  жрец,  исцелит  мой
недуг, - сказал я, и Пиндар стал объяснять, в каких  мы  все,  собственно,
отношениях между собой.
   - Ах вот как! Значит, у вас как бы две совершенно различные цели,  хоть
вы и путешествовали вместе. Давайте сперва  займемся  тогда  этой  молодой
женщиной, ибо, на мой взгляд, ее случай несколько проще.
   - Тебе следует знать, дочь моя,  -  обратился  он  к  Гилаейре,  -  что
существует три группы людей, которые не могут быть допущены  к  мистериям:
убийцы, маги и предсказатели. Если тебе разрешат участвовать в таинствах -
или, по крайней мере, ты станешь ученицей, - а  потом  откроется,  что  ты
принадлежишь к одной из трех запретных групп,  то  наказанием  тебе  будет
смерть. Но не бойся. Пока что тебе даже не  нужно  уверять  меня,  что  ты
никого не убивала и что ты не колдунья. Просто покинь этот храм и  вернись
в город. И никакого наказания не последует.
   - Я...
   - Да, дочь моя?
   - Ты ведь знаешь, наверно, что девушки любят порой погадать о  будущем,
для чего в полнолуние опускают в источник зеркало? И если заглянуть в  это
зеркало...
   - То что же увидишь?
   - Лицо своего будущего супруга. Лунная Дева покажет его  тебе,  если  и
сама ты тоже девственница.
   Полигом рассмеялся.
   - Ну, боюсь, это не для меня! У меня уже четверо детей.
   - У меня обычно хорошо получалось это гадание; а может,  я  просто  так
думала сама, и я... знаешь ли... я научила кое-кого из девушек... Но  сама
больше этим не занимаюсь.
   - Понятно. А ты что же,  вместо  них  смотрела  в  зеркало  или  просто
показывала, как это делается?
   - Просто показывала. Вместо кого-то это сделать нельзя.  Каждый  должен
все для себя сделать сам.
   - А они платили тебе за такую помощь?
   Гилаейра покачала головой.
   -  В  таком  случае  ты,  разумеется,  никакая   не   колдунья   и   не
предсказательница, дочь моя. Могу ли  я  предположить,  что  ты  также  не
убийца? Надеюсь, что да, а значит, вскоре ты  сможешь  принять  участие  в
церемонии посвящения. Это случится... - он  помедлил,  загибая  пальцы,  -
всего через пять дней, вечером. Ты живешь в Афинах?
   - Да, у своей подруги.
   - Ну так тебе лучше всего у нее пока и  остаться.  Здесь  есть  хорошие
гостиницы, да только они слишком дороги, насколько я знаю. А на пятый день
приходи прямо в храм. На закате мы все собираемся у стелы.
   Гилаейра нервно кашлянула - точно квакнула маленькая лягушка.
   - Я сказала, что живу в Афинах, святейший. Но родом я не из Афин.
   Политом снова рассмеялся.
   - Ты родом из Беотии, дочь моя! И все вы оттуда родом,  за  исключением
вашего молодого друга. А вот откуда он, я  и  представить  себе  не  могу.
Разве ты сама, дитя мое, не слышишь,  что  здесь,  в  Аттике,  мы  говорим
совсем по-другому? Мы, например, не удваиваем  "р"  в  словах  "рыба"  или
"верблюд" и не рычим, как это делаете вы.
   - Но это ведь не значит, что меня не примут, правда?
   - Я же сказал, что к участию  в  мистериях  не  допускаются  всего  три
особые группы людей. Правда, есть и четвертая -  те,  кто  плохо  понимает
нашу речь и не способен разобраться в тонкостях сложного ритуала. Но  даже
и этих людей исключают  из  числа  мистов  (*93)  по  сугубо  практическим
соображениям. Если варвар отлично понимает наш язык и  говорит  на  нем  -
милости просим!
   - Мне, наверное, нужно будет принести какой-нибудь дар богине, когда  я
снова приду сюда через пять дней?
   Жрец покачал головой:
   - Это необязательно, хотя  многие  именно  так  и  поступают.  Ты  ведь
небогата, верно?
   - Увы, да.
   - В  таком  случае  я  посоветую  тебе  вот  что:  принеси  жертву,  но
небольшую. Одну драхму,  например,  или  даже  один  обо