те,  -  сказала  Матушка  Ге  и  выпрямилась.   Мне
показалось, что вокруг нее разливается яркий свет, обволакивая  и  скрывая
от нас ее тело. - Отныне этот человек будет для меня священным, пока  жив.
В уплату за жертву я перейду на вашу сторону и постараюсь  сделать  вашего
повелителя, принца Павсания, царем этой страны.
   Илоты что-то протестующе забормотали, а кое-кто даже возмутился вслух.
   - Вы считаете его своим главным врагом, - продолжала богиня,  -  однако
уверяю вас, он будет вашим лучшим другом и, надеюсь,  вашим  правителем  и
повернется спиной к собственным  сородичам.  И  все  же  мы  с  ним  можем
проиграть. Если это случится, я сотру Спарту с лица земли...
   Восторженный рев илотов был ей  ответом,  и  больше  я  ничего  не  мог
расслышать.
   - ...тогда вы должны подняться против  спартанцев  -  с  косами  против
копий, с серпами против мечей, - донеслись до меня слова Матушки Ге. -  Но
сперва вы разобьете их шлемы камнями, как  сегодня  ночью!  Запомните  мои
слова!
   И она исчезла. Поляна сразу показалась мне  темной,  пустой  и  страшно
далекой  от  человеческого  жилья.  Один  костер   догорал,   второй   уже
превратился в груду тлеющих угольев.  На  носилках,  сплетенных  из  лозы,
полдюжины мужчин  потащили  прочь  того  несчастного,  что  оскопил  себя.
Остальные пошли за ними, унося тела близких, павших в  ночной  схватке  со
спартанцами. Кое-кто из женщин предложил мне пойти с ними туда, где  можно
будет обработать мои раны, но я  побоялся  из-за  убитых  мною  женщины  и
мальчика и сказал, чтобы они  следовали  за  своими  мужьями.  Они  так  и
поступили, оставив меня наедине с мертвыми.
   Своей мотыгой я сумел кое-как выкопать небольшую и неглубокую могилу  в
мягкой земле на поляне и похоронил там девочку, которую  так  и  не  сумел
спасти. Могилу я  завалил  камнями,  которые  илоты  бросали  в  нас.  Мне
показалось, что один из мертвых спартанцев - Эвтакт,  которого  я  некогда
знавал, но успел позабыть. Я даже  стащил  с  некоторых  мертвецов  шлемы,
чтобы получше рассмотреть лица, но все же с уверенностью сказать не мог; я
ведь видел Эвтакта в последний раз лишь несколько мгновений  и  при  свете
костра.
   И я уже больше не помнил, кто такие Кора и Европа и что  они  значат  в
моей судьбе, хотя понимал еще, что совсем недавно знал это  очень  хорошо.
Их  имена  и  невнятные  воспоминания  тревожили  меня  не   меньше,   чем
возможность встретиться во тьме с волком и  со  львом.  Я  шептал:  "Кора,
Европа!" - и все повторял эти имена, когда разжигал почти погасший костер,
носил топливо ко второму и раздувал еле тлевшие  уголья,  однако  в  конце
концов оба имени перестали что-либо для меня значить.
   Меж двух костров я дождался рассвета, а потом двинулся назад по  тропе,
как бы разрезавшей холм  надвое.  Узкая  расселина  была  завалена  телами
убитых спартанцев, и повсюду виднелись невысохшие лужи крови; однако илоты
успели оттащить некоторых мертвых с тропы, в  тень  деревьев,  где  они  и
лежали, укутанные дубовой листвой, точно зеленым саваном.  Не  думаю,  что
спартанцы сумеют отыскать там своих товарищей.
   С того места, где Дракайна схватила тогда меня за руку, я увидел идущую
через долину Великую Мать - женщину-великаншу, отчетливо различимую  среди
деревьев, верхушки которых уже осветили первые лучи солнца.  Она,  видимо,
остановилась у чьей-то могилы: согнулась, на какое-то  время  скрылась  из
виду, и я услышал, как она плачет.
   Миновав расколотый надвое холм, я отбросил свою мотыгу  и  поспешил  по
сверкавшим росой лугам к лагерю на берегу Эврота, где сейчас  и  пишу  эти
строки при свете ясного солнышка. Меня встретила  Ио,  и  я  рассказал  ей
кое-что о ночной битве и о встрече с богиней, а она обработала мои раны  и
не раз сокрушенно качала головой из-за того камня, что сбил  меня  с  ног.
Потом она повела меня проведать Кердона, которого спрятала в  стоге  сена,
припасенном для войсковых мулов. Однако оказалось, что,  пока  она  спала,
Кердон умер и уже успел окоченеть.



32. В СПАРТЕ

   На чужестранцев здесь взирают с большим подозрением. Сегодня утром мы с
Дракайной пошли посмотреть знаменитый храм Артемиды Ортии. Его  угодья  на
берегу реки, видимо, когда-то  были  отделены  от  остального  города,  но
теперь спартанцы строят дома чуть ли не на священной земле храма.
   - В империи мы всегда обносим свои города стеной, - сказала Дракайна. -
Так что если ты находишься по одну сторону  стены,  то  это  город;  а  по
другую - деревня. С пригородными деревушками только  так  и  можно.  Афины
тоже были скопищем обыкновенных деревень,  но  теперь  там  при  въезде  в
город, по крайней мере, посты выставлены.
   - Великий царь разрушил стены Афин, - напомнила ей Ио. - Так  и  регент
говорил.
   - Да, персы хорошо это чувствуют, - кивнула Дракайна. - Для  них  стены
всегда символизируют город, ну а если  их  разрушить  -  значит,  и  город
падет. Спарту они и до того городом не считали. Ее, собственно, составляют
четыре обыкновенные деревни, так что ничего удивительного.
   Илоты отворачивали лица, когда мы проходили мимо них, и  даже  граждане
соседних со Спартой городов, периэки, с нами разговаривать не желали. Сами
спартиаты порой останавливали  нас,  расспрашивали  (как  мужчины,  так  и
женщины), и многие говорили, что зря мы  сюда  явились  (*139).  Мы  скоро
научились отвечать, что с радостью бы отправились в другое место, если  бы
на то была воля их регента, и это вполне успешно затыкало им рты.
   После одной такой встречи Дракайна покачала своей хорошенькой  головкой
и сказала:
   - Нет другой такой страны, где люди были бы менее свободны, чем  здесь;
с другой стороны, я не знаю такого  места,  где  женщины  пользовались  бы
большей свободой, чем в Спарте. Хотя амазонки, те женщины, в  чьей  стране
вообще нет мужчин, пожалуй, свободнее спартанок.
   - Так страна амазонок действительно существует? - спросила Ио. -  Басий
говорил, что я могла бы стать там стратегом.
   - Ну разумеется, существует! - Дракайна взяла  меня  под  руку.  -  Это
далеко на северо-востоке, значительно восточное моего  родного  Милета.  И
если захочешь отправиться туда, тебе придется  оставить  Латро  здесь,  со
мной. Амазонки так же не любят  чужестранцев,  как  и  спартанцы,  и  всех
мужчин без исключения считают шпионами.
   - Не может быть такого народа! - возразил я. - Все эти амазонки вымерли
бы уже через поколение.
   - Они иногда делят ложе с молодыми мужчинами - сыновьями Сколота.  Если
в результате рождается девочка, ей впоследствии отсекают одну грудь, чтобы
удобнее было стрелять из лука. А новорожденных мальчиков  они  приносят  в
жертву своей  богине  -  по  крайней  мере,  так  мне  рассказывали.  Хотя
сознаюсь, я ни разу собственными  глазами  не  видела  ни  одной  из  этих
женщин-воительниц.
   Ее слова напомнили мне мой вчерашний сон; если успею, то постараюсь его
впоследствии описать здесь.
   - Вон и храм! - воскликнула Ио.
   - Ну что ж, чего-то подобного я и ожидала. Да  они  просто  понятия  не
имеют, как должен выглядеть настоящий храм! Впрочем, никто этого не знает,
если не путешествовал по странам Востока, хотя некоторые из храмов эллинов
довольно красивы. Но про здешний и говорить нечего. Даже если б весь  этот
город был действительно разрушен Великим царем, никто и не  догадался  бы,
глядя на руины, что при упоминании о Спарте трепетало полмира.
   Храм действительно оказался весьма мал и  очень  скромен.  Его  колонны
представляли собой простые деревянные столбы, выкрашенные белой краской. Я
снял пояс с мечом и пристегнул его к одному из столбов.
   - Мы, наверное, должны принести какой-нибудь дар храму? - спросила  Ио.
- Видите вон ту бронзовую чашу? Господин мой, есть ли у тебя деньги?
   - Я позабочусь об этом, - сказала Дракайна и бросила  в  чашу  одну  из
железных спартанских монет (*140).
   Когда мы прошли из-под залитого  солнцем  портика  в  полутемную  глубь
храма, Ио спросила:
   - Где ты взяла спартанские деньги?
   - Ш-ш-ш, тихо!
   Больше всего меня потряс возраст храма; по-моему, лишь его  невероятная
древность и способна была поразить  воображение  и  делала  это  святилище
Великой богини  по-настоящему  таинственным.  Эта  обитель  божества  была
построена еще в те времена, когда мир был юн и люди не успели забыть,  что
боги, если к ним относиться неуважительно,  с  насмешкой,  могут  наказать
людей и покинуть их.
   Из дальнего угла храма неслышно появилась жрица, седая, очень  высокая,
почти такого же роста, как я, и прямая, точно копье.
   - Добро пожаловать в обитель Охотницы и  в  нашу  страну,  названную  в
честь великого Геракла, - сказала она.
   - Мы, конечно, чужие в вашей стране, госпожа моя, - сказал я в ответ, -
однако явились мы в Спарту не по своей воле, а по приказу вашего  регента,
принца Павсания, который не позволяет нам покинуть ее.
   - Однако нам дарована свобода передвижения по вашему городу,  -  быстро
вставила Дракайна. - К тому же и я одна из жриц Великой богини.
   Седовласая жрица слегка поклонилась.
   - В качестве жрицы ты можешь в  любое  время  приносить  здесь  жертвы.
Никто тебе не воспрепятствует. А если кто-нибудь станет спрашивать, скажи,
что получила разрешение от меня. Я Горго, дочь Клеомена, мать Плейстарха и
вдова Леонида (*141).
   - Но это значит, что регент... - начала Дракайна.
   - Мой родственник. Он мой племянник. Хотите увидеть  изображение  нашей
богини? -  И  она  подвела  нас  к  деревянной  статуе,  потрескавшейся  и
почерневшей от времени. - Она называется Ортия, потому что была обнаружена
стоящей в полный рост на этом самом месте (*142) еще в те  времена,  когда
наши дальние предки завоевывали эти земли.
   Выступающие из орбит глаза статуи  создавали  впечатление,  что  богиню
поразило безумие. В обеих руках она держала по змее.
   - Это кипарис, дерево, посвященное ей. Змея в ее  правой  руке  -  змея
небесная, а в левой - змея хтоническая. Она держит их обе и стоит меж  них
- единственное божество, которое объединяет небеса с  землей  и  подземным
миром. Она появляется здесь чаще всего в виде змеи.
   - А она не могла бы помочь моему хозяину?  -  спросила  Ио.  -  Он  был
проклят богиней зерна.
   - Я уже пыталась помочь ему и  приносила  дары  Богине  Трех  Дорог,  -
вставила Дракайна. - Помнишь Басия, Ио? Он обещал передать ей послание.  -
Она снова повернулась  к  жрице.  -  После  жертвоприношения  Латро  стало
значительно лучше. У него отнята память, он ничего не может запомнить,  но
теперь ведет себя совершенно разумно, словно все помнит.
   - Богиня сердится, - заметил я.
   - С чего ты взял? - Огромные холодные глаза Горго были того редкостного
голубого цвета, который напоминает лед.
   - Я не уверен, конечно, но неужели вы сами не видите, как  она  смотрит
на Дракайну?
   Ио быстро прикрыла ладошкой рот, чтобы подавить нервный смешок.
   - Нет, мы этого не видим, - мягко возразила мне жрица. -  Я,  например,
не могу видеть богиню. Но ты, наверное, можешь. А что плохого сделала  эта
женщина?
   - Не знаю, - пожал я плечами.
   Даже в полумраке храма было заметно, как побледнела Дракайна.
   - Я же говорю, что у него мозги не в  порядке,  досточтимая  царица,  -
раздраженно заметила она. - Пасикрат и мы с Ио заботимся о нем.
   - Пасикрат - прекрасный юноша и верный слуга Ортии.
   - И я  тоже  ее  служанка,  госпожа  моя!  Если  я  чем-то  вызвала  ее
недовольство...
   - То будешь наказана.
   И тут наступила такая тишина, что уже через несколько минут  она  стала
непереносимой. Ио не выдержала первой и спросила:
   - А это правда, что мальчиков в  храме  подвергают  бичеванию  в  честь
богини?
   - Да, дитя мое, - жрица едва заметно приподняла в улыбке уголок рта.  -
В Спарте и девочки и мальчики получают примерно одинаковое образование, но
от бичевания девочек освобождают. Смотри, вот здесь  на  алтарь  возлагают
пищу, и старшие мужчины встают там, где сейчас стоишь  ты,  и  цепочка  их
тянется на крыльцо и далее, до самой границы  храмовой  территории.  Юноши
должны пробежать сквозь строй мужчин и взять возложенную на алтарь пищу, а
потом снова бежать назад; пока они бегут, их хлещут плетьми. Видишь  пятна
на полу? Это их кровь. Таким образом юноши постигают то, что  женщины  уже
знают: без женщин для мужчин пищи не будет. И после  бичевания  они  этого
никогда не забудут. В Эфесе есть другая статуя нашей богини - у нее  сотни
грудей. Это тоже наглядный урок мужчинам.
   У выхода из храма нас ждал Пасикрат.
   - Мой раб передал мне,  что  вы  пошли  полюбоваться  окрестностями,  -
сказал он. - И этот храм - первое, что хотят увидеть большинство гостей.
   - А что, есть и другие храмы? - спросила Дракайна.
   - Мы, конечно, не так богаты в этом отношении, как Коринф, -  признался
Пасикрат, - однако и в нашем городе есть на что  посмотреть.  Например,  я
намереваюсь показать вам один колодец, который известен во всем мире.
   - Правда? - Дракайна улыбнулась, глядя на него; ее  остренькое  личико,
особенно когда она улыбалась, чем-то тревожило меня. - Он что же, похож на
тот, что в Гисиае, на дороге из Афин в Фивы?  Каждый,  кто  пьет  из  того
колодца, обретает способность предсказывать будущее?
   - Нет, этот совсем другой, - ответил Пасикрат и умолк. Он колебался.  -
Знаете, я чуть было не сказал, что он вовсе не волшебный. Однако, подумав,
решил: колодец этот все же обладает определенной магической  силой.  Тебе,
Дракайна, она, возможно, покажется  особенно  интересной,  ибо  превращает
мужчин в женщин.
   - Похоже, никто тебя не  любит,  Дракайна,  даже  великая  Охотница,  -
тихонько заметила Ио.
   Дракайна глянула на нее так свирепо, что я даже испугался  за  девочку.
Ио вела себя слишком храбро, так умеют себя вести только дети.
   - А в чем дело? - заинтересовался Пасикрат. - Расскажи-ка мне, малышка.
   - Латро говорит, что та богиня в  храме  на  Дракайну  сердита.  Иногда
Латро видит то, чего не видят остальные.  Иногда  -  даже  богов  и  может
разговаривать с ними.
   - Как интересно! Мне следовало подробнее расспросить тебя о нем  еще  в
первую нашу встречу, но я повел себя как последний дурак и столько времени
потерял даром на некоего Эврикла! И что же ты видел, Латро?
   - Я всего лишь заметил, как богиня гневно  посмотрела  на  Дракайну;  в
точности как сама Дракайна только что посмотрела на Ио.
   - Между прочим, именно Ортия  посылает  женщинам  внезапную  смерть,  -
заметил Пасикрат. - Ах, как жаль, что ты  не  мужчина,  Дракайна!  Кстати,
Дракайна - твое настоящее имя?
   Она притворилась, будто не слышит его вопроса.
   - А еще богиня покровительствует молодым животным и детям.  -  Пасикрат
снова повернулся к Ио. - Ты об этом знала?  Наши  мальчики  молятся  Ортии
перед бичеванием, посвящая ей последние минуты своего детства. И все же  к
девочкам она более милостива. Плохо будет тому, кто здесь посмеет  обидеть
девочку, разве что ему уже дарована особая милость богини.
   - Плохо будет любому, кто посмеет обидеть Ио - пока я жив,  по  крайней
мере, - буркнул я.
   - Возможно, именно ты являешься для богини орудием правосудия, - кивнул
Пасикрат. - А возможно, и я тоже.
   Мы брели по городу и едва поддерживали разговор.  Когда  одна  из  пауз
слишком затянулась, я решился спросить у Пасикрата, почему дома  в  Спарте
имеют такое количество окон.
   - Ах да, ты же бывал в Афинах, даже если этого и не  помнишь!  Там  все
ужасно боятся грабителей. А мы не боимся. Мы слишком бедны,  да  и  купить
тут особенно нечего. - Он улыбнулся. - Но вот и колодец. Загляните в  него
и сами увидите, что туда стоило заглянуть.
   Ио бросилась вперед, перевесилась через край и в ужасе отпрянула.
   - Там скелеты! - объявила она.
   Пасикрат подошел к ней и присел рядом.
   - Ты заметила лишь кости, маленькая Ио. Но приглядись: там есть  и  еще
кое-что.
   - Там только грязь и вода!
   - Да, земля и вода. Видишь ли, я опытный проводник и специально  привел
вас сюда  днем,  когда  солнце  достаточно  хорошо  освещает  внутренность
колодца и можно увидеть его дно. Он не слишком  глубок.  Возможно,  именно
поэтому он и пересох. Или почти пересох.  Дракайна,  а  ты  посмотреть  не
хочешь?
   Я заглянул в колодец. Как уже сказал Пасикрат, солнечные лучи  освещали
его стены до половины, так что можно было увидеть и все остальное. На  дне
были прикованы цепями трое чернобородых мужчин. Их руки украшали массивные
золотые браслеты, а в золоченые рукояти  мечей  были  вделаны  драгоценные
самоцветы. Один коснулся своего запястья, и лицо его исказилось  от  боли;
второй закрыл лицо  руками,  будто  от  стыда;  третий  плакал,  в  мольбе
протягивая ко мне руки.
   - Великий царь послал сюда своих послов, - пояснил Пасикрат,  -  требуя
земли и воды в знак  нашего  ему  подчинения.  Эти  послы  были  отважными
мужами, когда явились сюда, но превратились в испуганных женщин, когда  мы
бросили их в колодец и предоставили воле судьбы. Вы бы  слышали,  как  они
вопили! Дракайна, по-моему, тебе все-таки стоит заглянуть туда. Не  бойся,
я тебя вниз не столкну. - Он легко соскользнул с  края  колодца  и  отошел
прочь.
   - А я-то думала, что ему Великий царь нравится, - задумчиво проговорила
Ио.
   - Да он просто ревнует! - сердито  воскликнула  Дракайна.  -  Регент  в
последнее время предпочитает ему меня. Латро найдет это  вполне  понятным,
хотя ты, возможно, так не считаешь. Когда мы входили в храм, ты  спросила,
где я взяла  спартанские  деньги  для  пожертвования.  Их  дал  мне  принц
Павсаний, как и многое другое. Нравится тебе мой наряд? -  Рука  ее  нежно
погладила алую ткань. - Шелк тонкий, точно паутинка, и привезен из дальних
стран;  некогда  он,  наверное,   принадлежал   какой-нибудь   благородной
жительнице Суз.
   - Да, очень красивый! - искренне восхитилась Ио. - Но раз уж  ты  снова
стала разговаривать со мной, может быть, скажешь,  как  ты  объяснила  все
регенту? Ведь в первый раз, когда он увидел тебя, ты еще была мужчиной,  а
теперь ты женщина. Кстати, регент совсем не похож на Латро.
   - Я сказала ему правду - ведь богиня осуществила мое давнее желание. И,
надо отметить, это ничуть не уменьшило мою ценность в его  глазах,  можешь
мне поверить.
   - Берегись, - сказала Ио. - Богиня вольна и отнять дарованное тебе.
   Дракайна покачала головой, и мне показалось, что  она  слушает  кого-то
другого, а не Ио.
   - Я чувствую, что живу уже очень, очень давно, - сказала она. -  И  что
была такой, как сейчас, с сотворения мира.
   Затем мы просто слонялись по городу, и больше ничего  такого,  что  мне
следовало бы записать в дневник, между нами сказано  не  было,  разве  что
Дракайна заметила, что однажды я подарил ей раба. Когда я спросил, что  же
с ним стало, она ответила, что он умер.
   Некоторое  время  мы  смотрели,  как  совершенно   обнаженные   женщины
соревнуются в беге и метании диска, что Ио нашла особенно  отвратительным;
видели и те длинные дома, в которых живут спартанские юноши.  После  этого
мы вернулись в крепость, расположенную на холме в центре города,  лишь  на
минутку задержавшись, чтобы понаблюдать за работой рабов,  устанавливавших
надгробие на могиле Леонида. Могила была в деревушке под названием Питана,
у самого подножия холма. Не знаю, что означает это название.  Может  быть,
"легион". По словам Ио, у регента есть мора (*143) с таким же названием.
   В крепости я засел за свои записи, стараясь не упустить последние  лучи
солнца, что  проникают  в  амбразуры.  Только  что  приходила  Дракайна  и
сказала, что сегодня наш последний день в Спарте.




ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ


33. ПО ТЕНИСТОМУ УЩЕЛЬЮ

   Темные воды Ахерона точно ножом взрезают скалы и исчезают под землей, в
Стране мертвых. Нигде больше мертвые не близки так к  живым  людям;  нигде
больше нельзя так легко призвать их - так, во  всяком  случае,  утверждает
Дракайна, которая