ком на гнедой лошадке. Господин его был
в дурном расположении духа; поэтому  и  Гергей  сидел  на  коне  с  весьма
серьезным видом и развеселился, только когда увидел старика Цецеи. И чудно
же сидит старик на коне. Деревянная нога вытянута, а вторая  -  деревянная
только до колена - согнута. Повод он держит  в  правой  руке,  сабля  тоже
привязана с правой стороны.
   Гергею никогда еще не приходилось видеть  Цецеи  ни  на  коне,  ни  при
оружии, и он рассмеялся.
   А старик и правда был  чудной,  когда  нарядится.  Старомодная  высокая
шапка с орлиным пером сдвинута набекрень, маленькие седые усы  навощены  и
закручены, как у молодого парня. А так как спереди у Цецеи  зубов  уже  не
было и глаза глубоко ввалились от  старости,  то  его  скорее  можно  было
счесть огородным пугалом, нежели венгром в парадной одежде.
   Гергей посмеялся над ним, но тут же устыдился и,  чтобы  искупить  свой
грех, подождал Цецеи и сказал:
   - Добрый день, батюшка! Как же это я не заметил вашу милость?
   - Я только что присоединился к шествию. - Старик  взглянул  на  него  с
удивлением: - Что это ты так вырядился? Прямо чучело гороховое!
   Так он отозвался  о  прекрасном  пажеском  костюме  Гергея,  сшитом  из
красного и синего атласа, и о сабле в драгоценных перламутровых ножнах.
   - Меня господин мой назначил пажом, - похвастался Гергей.  -  Я  теперь
повсюду хожу за ним. Бываю и в королевском дворце. А сейчас пойду вместе с
ним в шатер султана.
   Гергей важничал, желая показать, что он не такая уж мелкая сошка, каким
его считают. Он-де вращается в том же кругу, что и Вица.
   На площади Сент-Дердь суетилась толпа людей. Окна и  двери  домов  были
распахнуты настежь. Крыши  и  деревья  были  усыпаны  веселыми  глазеющими
ребятишками. Но все таращили глаза только на малышку-короля. Такой крошка,
а уже королем избран!
   - Смотрите, а головку-то он держит  точно  так  же,  как,  бывало,  его
покойный батюшка,  -  сказала  женщина  в  ярко-зеленом  шелковом  платке,
спускавшемся до пят.
   - Ой, душечка мой! - любуясь мальчиком, воскликнула черноглазая молодая
госпожа с огненным взглядом. - Ой, и поцеловать-то его не дадут...
   У ворот  крепости  выстроились  триста  солдат  Балинта  Терека  -  все
шомодьские парни, и все в красной одежде. Голова одного из них возвышалась
над остальными, как колос ржи, попавший в пшеничное поле.
   Только подъехали к ним, Балинт Терек  повернул  коня,  выхватил  саблю,
поднял ее и приказал шествию остановиться.
   - Витязи! Сыновья мои! - обратился  он  к  солдатам  глубоким,  звучным
голосом. - Вспомните, что месяца не прошло с тех  пор,  как  здесь,  возле
этих ворот, все вельможи и солдаты поклялись  вслед  за  мной  не  сдавать
Будайскую крепость ни турку, ни немцу.
   - Помним! - прошел гул по рядам.
   Балинт Терек продолжал:
   - Немца мы побили. А теперь идем в турецкий стан на поклон  к  султану.
Господь знает и вы тоже будьте  свидетелями,  что  на  совете  я  возражал
против этого... - Голос его утратил звучность. - Я, дорогие мои дети, чую,
что больше не увижу вас. Господь свидетель, что подчинился я только во имя
родины. Да благословит вас небо, милые мои сыны!
   Дальше он говорить не мог: голос его прервался.  Он  протянул  руку,  и
каждый солдат пожал ее. У всех глаза наполнились слезами.
   Балинт Терек дал шпоры коню и проскочил через ворота крепости.
   - Полно, полно, братец Балинт! - пробурчал старик  Вербеци.  -  К  чему
такая слабость?
   Балинт Терек передернул плечами и ответил с досадой:
   - Кажется, ты не раз видел, что я не робкого десятка.
   - Так что ж ты раньше зимы от стужи дрожишь?
   - Ладно, батенька, мы еще поглядим, кто лучше чует погоду.
   Монах ехал между ними.
   - Если бы султан не пригласил нас, - сказал он примирительно, - мы  все
равно поехали бы приветствовать его. Но тогда вместе с ребенком поехала бы
и королева.
   Балинт угрюмо взглянул на него.
   - Брат Дердь, ты умный человек, но и ты не бог. У иных людей сердце как
на ладони, но у султана оно замкнулось на семь замков.
   Монах сказал, покачав головой:
   - Если б немец сидел еще на нашей шее, ты бы не так разговаривал.
   От ворот крепости и до самого лагеря стеной  стояли  янычары.  Они  так
шумно приветствовали венгерских вельмож и маленького  короля,  что  беседу
пришлось прервать.
   Посольство проезжало между шатрами и рядами солдат. Воздух был пропитан
пылью и смрадом. Через несколько  минут  показалась  блистательная  группа
беев и пашей, выехавших встречать короля.
   Взгляни кто-нибудь сверху на это  шествие,  мог  бы  подумать,  что  на
большом  цветущем  лугу  идут  навстречу  друг  другу  ряды   разноцветных
тюльпанов.
   Люди  встретились,  остановились,  поклонились   друг   другу,   потом,
смешавшись, двинулись дальше по берегу Дуная, на север,  туда,  где  среди
всех остальных выделялся зеленый тройной шатер, напоминавший дворец.



19

   Султан стоял перед своим шатром. Лицо его, как всегда, было нарумянено.
Он  с  улыбкой  кивнул  головой,  когда  монах  Дердь  вынес  из   экипажа
синеглазого пухлого младенца.
   Хозяин и гости проследовали в шатер.
   По пятам за своим господином вошел и Гергей. В  шатре  стояла  приятная
прохлада и пахло розами. Сюда не проникал лагерный смрад,  от  которого  в
знойный день становилось почти дурно. Страж не пропустил в шатер остальных
членов свиты.
   Султан был в длинном, до полу, кафтане цвета черешни,  перехваченном  в
талии белым шнурком. Кафтан сшили из такого легкого шелка, что сквозь него
даже проступали очертания рук. И подумать только, что  от  мановения  этих
тощих рук дрожала в ту пору вся Европа!
   В шатре султан взял ребенка на руки и начал разглядывать его с заметным
удовольствием. Мальчик засмеялся  и  схватил  его  за  бороду.  Падишах  с
улыбкой поцеловал малыша.
   Вельможи вздохнули  с  облегчением.  Да  неужто  это  и  есть  кровавый
Сулейман? Ведь это добродушный отец семейства!  Взгляд  его  чист,  улыбка
дружелюбна. Вот ребенок  потянулся  за  алмазной  звездой,  сверкавшей  на
тюрбане. Султан отдал ему звезду.
   - На, поиграй ею! Сразу видно, что ты королем родился.
   Балинт и Гергей поняли, что он говорит.
   Султан обернулся к своим сыновьям.
   - Поцелуйте маленького венгерского короля!
   Сыновья султана, улыбаясь, поцеловали малыша, тот весело засмеялся.
   - Примете вы его своим братом? - спросил султан.
   - Конечно, - ответил Селим. -  Ведь  этот  ребенок  так  мил,  будто  в
Стамбуле родился.
   Гергей оглядел шатер. Что за роскошные синие шелка! А на  полу  плотные
узорчатые синие ковры. В стене шатра круглые окна без стекол.  В  одно  из
них султану виден остров Маргит.  Внизу,  возле  стенки  шатра,  разложены
большие подушки для сидения.
   В шатре не было никого, кроме трех венгерских  вельмож:  монаха  Дердя,
Вербеци и Балинта Терека, да еще няни и  Гергея,  которого  по  роскошному
наряду придверник мог принять за пажа  самого  короля.  Тут  же  стояли  и
сыновья султана, двое пашей и толмач.
   Султан  вернул  младенца-короля  няне,  но,  продолжая  им  любоваться,
похлопывал его по щечкам, гладил головку.
   - Какой красивый, здоровенький! - приговаривал он.
   А толмач так разъяснял его слова по-латыни:
   - Милостивый султан соизволил сказать, что  ребенок  очарователен,  как
ангелочек, и цветет, как распустившаяся на заре восточная роза.
   - Я рад, что повидал его, - заговорил снова  султан.  -  Везите  малыша
обратно к королеве. Передайте, что я заменю ему отца  и  сабля  моя  будет
охранять маленького короля и его страну во веки веков.
   -  Его  величество  так  рад,  -  объяснял  толмач,  -   словно   видит
собственного своего ребенка.  Он  усыновляет  его  и  простирает  над  ним
могучие крылья своей власти, господствующей над всем миром. Передайте  это
ее величеству королеве, а также передайте ей  самый  благосклонный  привет
падишаха.
   Султан вытащил из кармана кошелек вишневого шелка и милостиво сунул его
в карман няньки. Потом он снова поцеловал ребенка и  ласково  помахал  ему
рукой.
   Это был знак того, что султан считает свое желание выполненным и  гости
могут удалиться.
   Все с облегчением вздохнули. Нянька чуть не бегом унесла ребенка.
   Вельможи вышли из шатра. Паши любезно взяли их под руки.
   - Нынешний вечер вы гости его величества султана: поужинайте  вместе  с
нами. Пусть вернется и та часть свиты,  которая  повезет  короля  обратно.
Стол уже накрыт.
   - Вас ждут кипрские вина, - любезно произнес молодой чернобородый паша.
   - Нынче и нам дозволено чокнуться, -  весело  прибавил  другой  молодой
паша, рыжий и с таким веснушчатым лицом, будто его засидели  все  лагерные
мухи. Даже  выделанная  в  форме  морской  раковины  прекрасная  пряжка  и
страусовое перо на тюрбане и те не красили его.
   - Проводи короля домой, - сказал Балинт Терек, обернувшись к Гергею,  и
исчез в шатре под руку с одним из пашей.
   Солнце уже село за будайские горы,  и  в  небе  багряным  огнем  горели
облака.
   Маленького короля снова водворили в экипаж. Правой  ручкой  он  помахал
пашам, венгерским вельможам, и позолоченный экипаж покатил меж двух  рядов
бурно приветствовавших его солдат в Будайскую крепость.



20

   Гергей поскакал вслед за экипажем.
   Цецеи вместе со стариками ехал впереди, молодежь - сзади.
   - А турки-то, оказывается, не такие уж дикари, - весело болтали они меж
собой. - Они и вправду уважают венгров. Немцы куда подлее!
   Гергей скакал позади Золтаи и Мекчеи, рядом с рыжеватым толстым юношей,
которому он представился еще в начале поездки.
   - Дружище Фюрьеш, - сказал Гергей  своему  рыжему  соседу,  почтительно
глядя на него, - я только сегодня попал в Буду и ни с кем еще не знаком.
   - А что тебе, братец? С удовольствием дам, сколько смогу.
   Он решил, что Гергею нужны деньги.
   -  В  полночь  у  меня  должна  состояться  одна  встреча.  На  площади
Сент-Дердь...
   Фюрьеш спросил, улыбаясь:
   - Какая встреча?
   Он решил,  что  у  Гергея  на  площади  Сент-Дердь  назначено  любовное
свидание.
   Встряхнув рыжеватыми волосами,  Фюрьеш  весело  взглянул  на  Гергея  и
воскликнул:
   - Ах, вон оно что!..
   - Встреча-то как раз не из веселых, - мотнул головой Гергей, - но и  не
очень серьезная.
   - Одним словом, тут замешано сердце?
   - Нет, сабля.
   Фюрьеш вытаращил глаза.
   - Уж не драться ли ты вздумал?
   - Драться.
   - С кем же?
   Гергей указал на Мекчеи, который скакал впереди них в зеленой  атласной
одежде.
   Фюрьеш опять посмотрел на Гергея и уже серьезно спросил:
   - С Мекчеи?
   - Да.
   - Имей в виду, что он сорвиголова.
   - Да ведь и я тоже не ягненок.
   - Он уже и немцев рубал.
   - А я его самого зарублю!
   - Ты хорошо владеешь саблей?
   - Семи лет начал.
   - Ну, это кое-что обещает.
   Фюрьеш пощупал мышцы на руке Гергея, покачал головой.
   - Лучше всего тебе попросить у него прощенья.
   - Мне?..
   Фюрьеш тревожно покачал головой.
   - Он одолеет тебя.
   - Меня?.. - И, выпятив грудь, Гергей  взглянул  на  скакавшего  впереди
Мекчеи. Потом снова обернулся к Фюрьешу: -  Ты  будешь  моим  секундантом,
дружище?
   Пожав плечами, Фюрьеш сказал:
   - Если только секундантом, то с  удовольствием.  Но  ежели  какая  беда
случится...
   - А что может случиться? В худшем случае он кольнет меня. Но ведь и я в
долгу не останусь.
   - Как бы там ни было, но вместо тебя я драться не стану.
   Вдруг в передних рядах поднялись шум и  суета.  Потом  раздались  дикие
крики, заметались кони.  У  всех  точно  шею  свело:  люди  уставились  на
крепость.
   Посмотрел на крепость и Гергей.
   На воротах Буды развевались три огромных  флага  с  конскими  хвостами.
Бунчуки были водружены и на церквах и на  башнях.  А  в  воротах  крепости
вместо венгров стояли турки с алебардами.
   - Пропала Буда! - крикнул кто-то замогильным голосом.
   И как ветер сотрясает деревья, так потряс этот вопль венгров.
   Это закричал Цецеи.
   Все побледнели, но никто не отозвался. И молчание стало гробовым, когда
на колокольне храма Богородицы муэдзин [мусульманское духовное лицо] завел
пронзительным голосом:

   Аллаху акбар... Ашшарду анна ле иллахи иллаллах
   [нет бога, кроме аллаха и закона его].

   Гергей и часть отряда галопом поскакали обратно, в турецкий стан.
   - Где  вельможи?  Вельможи!  Венгерские  вельможи!  Произошло  вопиющее
злодеяние!
   Но неподалеку от султанского  шатра  им  преградили  путь  бостанджи  в
красных шапках.
   - Назад! Сюда нельзя!
   - Мы должны войти! - заорал Мекчеи, задыхаясь от гнева. - Или  вызовите
наших господ.
   Вместо ответа бостанджи приставили им к груди пики.
   Турецкий лагерь весело  гомонил.  Отовсюду  слышались  звуки  рожков  и
чинчей.
   Гергей крикнул по-турецки:
   - Вызовите на одно словечко господина Балинта Терека!
   - Нельзя! - рассмеялись в ответ бостанджи.
   Венгры стояли в нерешительности.
   - Вельможи! - крикнул один коренастый венгр. - Выходите! Беда!
   Никакого ответа.
   Гергей поехал в обход. Взобравшись  на  холм,  где  стояли  сипахи,  он
надеялся оттуда проникнуть к загостившимся венгерским вельможам.
   Возле одного из шатров его окликнул кто-то по-венгерски:
   - Это ты, Гергей?
   Гергей узнал Мартонфалваи.
   Тот сидел перед шатром сипахи и вместе с двумя турками уплетал дыню.
   - Тебе чего здесь надо? - спросил Мартонфалваи.
   - Я хочу попасть к нашему господину.
   - К нему сейчас не попадешь. Иди сюда, угощайся вместе с нами.
   Мартонфалваи отрезал кусок дыни и протянул его Гергею.  Гергей  замотал
головой.
   - Да иди же! - подбодрял его Мартонфалваи. - Эти  турки  -  добрые  мои
друзья. Потом, когда зажгут факелы, мы тоже спустимся в лощинку  и  найдем
господина.
   - Ходи сюда, брат маджар! - весело  пригласил  его  один  из  сипахи  -
дородный и плечистый смуглый турок.
   - Не могу, - ответил юноша угрюмо и поехал дальше.
   Он спустился между рядами шатров туда, где  стояли  пушкари,  охотники,
янычары, и опять очутился возле шатра султана.
   Но и с этой стороны  шатер  окружали  бостанджи.  Отсюда  ему  тоже  не
попасть к Балинту Тереку!
   А венгерские юноши все еще стояли на том же месте и звали своих господ.
Из большого шатра доносилась турецкая  музыка:  бренчали  стальные  струны
цитр, рокотали кобзы и визжали дудки.
   - Негодяи! - крикнул Мекчеи, заскрежетав зубами.
   Фюрьеш чуть не заплакал от злости.
   - Останься мой господин в крепости, никогда бы этого не произошло!
   Он был пажом монаха Дердя и считал его всемогущим.
   Как только музыка замолкла, все снова закричали в один голос:
   - Эй, господа! Выходите! Турки взяли Буду!
   Но никто не вышел. Небо заволоклось тучами.  Полил  дождь  -  и  лил  с
полчаса. Черные тучи мчались к востоку, точно бегущее войско.
   Наконец в полночь  показались  господа.  Веселые,  заломив  на  затылок
шапки, теснились они у выхода из шатра. Извиваясь двойной огненной  змеей,
до самых ворот Буды им освещал дорогу длинный строй  факельщиков.  Воздух,
посвежевший после дождя, наполнился дымом и чадом смоляных факелов.
   Уже и  Мартонфалваи  подошел  к  шатру.  Бостанджи  позволили  венграм,
стоявшим снаружи, сойтись с теми, кто был в шатре.
   Мартонфалваи вызывал конюхов по именам. Вельможи по очереди садились на
коней.
   При свете факелов было видно, как мрачнели и  бледнели  раскрасневшиеся
лица.
   Монах Дердь в белом своем одеянии походил на призрак.
   - Не плачь! - накинулся он на скакавшего рядом Фюрьеша.  -  Не  хватало
еще, чтобы они видели, как мы плачем!
   Поодиночке, по двое,  по  трое  мчались  вельможи  к  Буде  по  дороге,
освещенной факелами.
   Гергей все еще не видел Балинта Терека.
   Мартонфалваи стоял рядом с ним и тоже тревожно смотрел на дверь  шатра,
откуда тянулась полоса красноватого света.
   Последним из вельмож вышел, вернее -  вывалился,  шатаясь,  Подманицки.
Его поддерживали два турецких офицера и даже подсадили на коня.
   Потом показались несколько  пестро  разряженных  слуг  -  сарацинов.  И
больше никого.
   Полог палатки опустился, закрыл собой красноватый свет.
   - А вы чего  здесь  ждете?  -  любезно  спросил  их  пузатый  турок  со
страусовым пером на тюрбане.
   - Ждем нашего господина Балинта Терека.
   - А разве он еще не уехал?
   - Нет.
   - Стало быть, наш милостивый падишах беседует с ним.
   - Мы подождем его, - сказал Мартонфалваи.
   Турок пожал плечами и ушел.
   - Я больше не могу ждать, - забеспокоился Гергей. - В полночь я  должен
быть в Буде.
   - Так что ж, братишка, - дружелюбно сказал Мартонфалваи, -  поезжай  и,
если найдешь в моей постели турка, вышвырни его вон.
   Он сказал это в шутку, но Гергею было не  до  смеха.  Он  попрощался  с
Мартонфалваи и поскакал в гору.


   Луна выплыла из-за туч и осветила будайскую дорогу.
   Турки, стоявшие  с  пиками  у  ворот,  даже  не  взглянули  на  Гергея.
Поодиночке люди могли еще свободно входить и  выходить  из  крепости.  Кто
знает, что будет завтра! Не выгонят ли вовсе венгров из Буды?
   Внутри крепости конь перешел с рыси на галоп. Гергей увидел, что  возле
домов тоже стоят янычары с пиками - перед каждым домом по янычару. На всех
башнях  болтались  бунчуки,  увенчанные  полумесяцем,  только   на   храме
Богородицы еще уцелел позолоченный крест.
   Гергей доехал до площади Сент-Дердь и,  к  великому  своему  удивлению,
никого там не увидел.
   Он объехал кругом и бассейн и пушки - никого, кроме турка с пикой,  как
видно, караулившего орудия.
   Гергей сошел с коня и привязал его к колесу пушки.
   - Ты чего здесь делаешь? - заорал на него турок.
   - Жду, - ответил Гергей по-турецки. - Уж не боишься ли ты, что  я  твою
пушку суну себе в карман?
   - Ну, ну... - благодушно сказал топчу. - Ты, стало быть, турок?
   - Не удостоился еще такого счастья.
   - Тогда ступай домой.
   - Но сегодня у меня решается здесь вопрос чести. Потерпи немного, прошу
тебя.
   Турок наставил на него пику.
   - Прочь отсюда!
   Гергей отвязал коня и вскочил в седло.
   Кто-то бежал со стороны Фейерварских ворот. Гергей узнал  Фюрьеша.  Его
рыжеватые волосы почти светились в темноте.
   Гергей подъехал к нему.
   - Мекчеи  ждет  тебя  в  доме  Балинта  Терека,  -  проговорил  Фюрьеш,
запыхавшись. - Пойдем, а то янычары не разрешают разговаривать на улице.
   Гергей сошел с коня.
   - Как же произошла эта подлость? - спросил он.
   Фюрьеш пожал плечами.
   -  Они  все  проделали  хитро,  коварно,  по-басурмански.  Пока  мы   с
малюткой-королем были в лагере, янычары пробрались поодиночке в крепость и
прикинулись, будто интересуются нашими  постройками.  Ходили,  глазели.  И
набиралось их все больше и больше.  Когда  же  они  заполнили  все  улицы,
затрубила труба - янычары выхватили оружие и всех загнали в дома.
   - Сущие дьяволы!
   - Этак-то просто крепости занимать.
   - Мой господин заранее говорил...
   Окна дворца были открыты, в покоях горел свет. Из окна на втором  этаже
высунулись две головы.
   Как раз в это время у ворот сменялась стража, и огромного роста  янычар
загородил вход.
   - Вам что? - небрежно спросил он по-венгерски.
   - Мы здешние, - ответил резко Гергей.
   - Только что пришел приказ, - сказал турок, - кого угодно  выпускать  и
никого не впускать.
   - Я здешний, живу в этом доме. Я из домочадцев Балинта Терека.
   - Тогда, сынок, езжай  домой,  в  Сигетвар,  -  насмешливо  посоветовал
турок.
   Глаза Гергея округлились.
   - Впусти! - крикнул он и хлопнул по рукояти сабли.
   Турок выхватил саблю из ножен.
   - Ах ты, песий сын! А ну, убирайся отсюда!
   Гергей отпустил повод коня и тоже выхватил саблю, надеясь, очевидно, на
то, что он не один.
   Сабля турка сверкнула над головой Гергея.
   Но Гергей отбил удар, сабля его высекла искру  в  темноте,  и,  тут  же
подавшись вперед, он вонзил клинок в янычара.
   - Аллах! - взревел великан.