Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Наука. Техника. Медицина
   История
      Гардони Геза. Звезды Эгера -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  -
ла, как он говорит, тихо покачивая головой. "Видно, на сиротском хлебе душа созревает рано, и юноша быстро становится взрослым", - думала она. Гергей продолжал: - Поповские церемонии, Эва, нужны только для людей. Это вопрос приличия. Надо засвидетельствовать, что мы соединились по велению сердца и души, а не случайно, не на время, как животные. Браком, душа моя, мы сочетались с тобой еще в раннем детстве. Мекчеи въехал на холм, поросший травой, и, остановив коня, обернулся, поджидая их. - Не мешало бы отдохнуть немного, - сказал он. - Ладно, - ответил Гергей, - сделаем привал. Вижу - вон там, внизу, речка. Пусть румын напоит коней. Он соскочил с коня, помог сойти Эве, расстелил плащ на траве, и все прилегли. Мекчеи развязал котомку, вытащил хлеб и соль. Гергей встал на колени, разрезал хлеб и первой протянул кусок Эве. Но, опустив руку, он положил ломоть и взглянул на девушку. - Вица, дорогая, прежде чем мы с тобою будем делить хлеб, заключим пред лицом господа нерушимый союз. Эва тоже опустилась на колени. Она не знала, чего хочет Гергей, но, слыша, как вздрагивает его голос, чувствовала что-то священное и торжественное в его словах и подала юноше руку. - Мне, что ли, сочетать вас браком? - удивленно спросил Мекчеи. - Нет, Пишта, нас сочетает тот, кто сотворил наши души. - Гергей снял шапку и взглянул на небо. - Господь, отец наш! Мы в твоем храме. Не в соборе с куполами, созданными руками человека, а под сводом небесной тверди, под роскошными колоннами деревьев, созданных тобой. Твое дыхание доносится к нам из лесу. Твои очи взирают на нас с высоты. Эта девушка с детства - моя нареченная, она милее мне всех девушек на свете. Только ее одну я люблю и буду любить вечно - до гроба и за гробом тоже. Воля людей помешала нам сочетаться браком с благословения людей, так дозволь же, чтобы она стала моей женой с твоего благословения! Девушка, перед лицом господа объявляю тебя своей женой! Эва прошептала со слезами на глазах: - А я объявляю тебя мужем своим! - И склонила голову на плечо Гергея. Гергей поднял руку. - Клянусь, что никогда тебя не покину! Ни в какой беде, ни в какой нужде. До самой смерти твоей, до самой смерти моей. Да поможет мне бог! - Аминь! - торжественно возгласил Мекчеи. Эва тоже подняла руку. - Клянусь в том же, в чем ты поклялся. До самой моей смерти. До самой твоей смерти. Да поможет мне бог! - Аминь! - снова проговорил Мекчеи. И юная чета обнялась. Они поцеловали друг друга с таким благоговением, словно ощущали над собой благословляющую десницу божию. Мекчеи примостился опять возле хлеба и покачал головой. - На многих свадьбах я бывал, но такого венчания еще не видел. Пусть меня заживо склюют вороны, если я неправду сказал: по-моему, союз этот более свят и крепок, чем тот, который вы, сударыня, заключили бы перед девятью попами в городе Дялу. Они улыбнулись и, сев на траву, принялись за трапезу. К вечеру прибыли в Хунядскую крепость. Янчи ждал их с ужином (он каждый день поджидал их то с обедом, то с ужином). За столом сидел и священник крепости - болезненный старик с обвислыми усами, мирно старевший в тиши замка вместе с липами. Молча, с улыбкой слушал он рассказ о побеге юной четы. - Я пригласил его преподобие для того, чтобы обвенчать вас, - сказал Янчи Терек. - Мы уже обвенчались! - весело воскликнул Гергей, махнув рукой. - Как так? - Мы совершили таинство брака пред лицом господним. - Когда? Где? - Сегодня в лесу. - В лесу? - Да. Так же, как Адам и Ева. Разве они не сочетались законным браком? Священник глядел на них с ужасом. - Per amorem! - Что такое? - возмутился Мекчеи. - Если господь желает благословить брак, он может обойтись и без попа. Священник покачал головой. - Может. Да только свидетельства о браке вам не выдаст. Гергей передернул плечами. - А мы и без свидетельства будем знать, что женаты. - Правильно, - кивнул священник. - Но вот внуки ваши этого не будут знать. Эва покраснела. Гергей почесал себе за ухом. Священник рассмеялся. - А все же неплохо, что поп под рукой оказался. - Ваше преподобие, а вы обвенчаете нас? - Конечно. - Без разрешения родителей? - Придется. В Священном писании не сказано, что для бракосочетания нужно разрешение родителей... А вы не родственники? - Только душою сроднились. Правда, Вица?.. Так что ж, дорогая, обвенчаемся ради свидетельства, ладно? - Но только сейчас же, - торопил Янчи. - Каплун еще не зажарился, так что все равно придется подождать немного. - Можно и сейчас, - согласился священник. Они перешли в часовню, и в несколько минут старик священник обвенчал их и занес имена новобрачных в церковную книгу. Свидетелями подписались Янчи Терек и Мекчеи. - Метрическую выпись о браке я пошлю родителям, - сказал священник, когда они вновь сели за стол. - Помиритесь с ними. - Постараемся помириться как можно скорее, - ответила Эва, - но сразу никак нельзя. Нужно переждать месяц-другой. Мой супруг и повелитель, где мы проведем эти два месяца? - Ты, милая моя жена, побудешь здесь, в Хуняде, а я... - Мы можем ей все сказать, - вмешался Янчи Терек. - Ведь вы теперь едины и впредь не будете иметь тайн друг от друга. Пусть и наш священник узнает. По крайней мере, если с нами беда случится, он через два месяца известит мою матушку. - Так узнай же, ненаглядная юная моя супруга, - сказал Гергей, - что мы решили направиться в Константинополь и остановила нас только весть о том, что тебя выдают замуж. Мы втроем дали нерушимую священную клятву освободить нашего отца, милостивого господина Балинта. - Если удастся, - добавил Янчи Терек. Новобрачная серьезно и внимательно слушала мужа. Потом, склонив головку набок, сказала: - Не повезло вам со мной, дорогой мой супруг. (С тех пор как они повенчались, Эва все время обращалась к Гергею то на "ты", то на "вы".) Я охотно ждала бы вас два месяца в этом дивном замке, но разве я не поклялась сегодня, и даже дважды, никогда не покидать тебя? - Да неужто... - Я, кажется, езжу верхом не хуже любого из вас! - Но, ангел мой, это ведь не прогулка верхом, но опасный путь. - Я и фехтовать умею, - меня учил итальянский мастер. А стрелой я попадаю в зайца. Из ружья тоже не первый день стреляю. - Золото, а не женщина! - воскликнул Мекчеи и с воодушевлением поднял чашу. - Завидую тебе, Гергей! - Ладно, ладно, - нахмурился Гергей. - Но ведь женское-то племя привыкло спать в кружевной постели. - А в дороге я не буду женщиной, - ответила Эва. - Сюда я приехала в мужском платье и туда поеду в мужской одежде. Очень уж быстро вы пожалели, ваша милость, что женились на мне! Ваше преподобие, сию же минуту разведите нас - этот человек глумится надо мной: в первый же день хочет покинуть меня! Но священник трудился над каплуном, старательно отделяя мясо от косточек. - Церковь не расторгает узы брака! - сказал он. - Эва, но ведь ты и по-турецки не говоришь, - беспокоился Гергей. - Дорогой выучусь. - Мы тоже будем ее учить, - сказал Янчи. - Это не так уж трудно, как кажется. Например, по-турецки яблоко - эльма, по-венгерски - алма; по-турецки мое - беним, по-венгерски - энем; баба (отец) - по-нашему папа; пабуч (туфли) - папуч; дюдюк (дудка) - дуда; по-турецки чапа (кирка) - по-венгерски... - ...чакань! - быстро подхватила Эва. - А я и не знала, что говорю и по-турецки. Слуга, подававший обед, наклонился к Мекчеи. - Какой-то человек просит, чтобы пустили его к вам. Велел передать только, что он здесь. Скажи, говорит, "Матяш здесь". - Матяш? Что это еще за Матяш? - Фамилии он не назвал. - Да кто он? Барин или крестьянин? - Похоже, что слуга. Мекчеи расхохотался. - А ведь это ж Мати, черт бы его побрал! Впусти его, послушаем, что он скажет. Мати, обратившийся в Матяша, вошел в комнату красный как рак и, смущенно моргая глазами, взглянул на Мекчеи. - Господин лейтенант, прибыл в ваше распоряжение! - Вижу. А где ты был вчера вечером? - Я и вечером сразу пришел в себя. Но вы, господин лейтенант, так быстро изволили уехать, что я не мог вас догнать. - Ты же был мертвецки пьян. - Не совсем, прошу прощения. - А на чем ты приехал? Ведь я увел твоего коня. Мати поднимал то плечи, то брови. - Коней там было вдоволь. - Так ты, мошенник, украл лошадь? - Зачем "украл"! Как только вы, ваша милость, уехали, я велел посадить себя на коня. Меня другие конюхи подсадили - самому бы мне ни за что не взобраться. Так разве я виноват, что меня посадили на чужого коня? Все общество развеселилось, и Мати получил полное прощение. Гергею больше всего понравилось то, что конюх, даже пьяный, ухитрился удрать. - Ты откуда родом, Мати? - спросил он, улыбаясь. - Из Керестеша, - ответил парень. - Где же этот Керестеш? - спросил Гергей. - Где-нибудь у черта на куличках? И, конечно, не мог ведь конюх дать такой ответ: "Эх, бедный Гергей! Вы, ваша милость, в один злополучный день узнаете, где находится Керестеш. Когда вы будете, ваша милость, красивым бородатым мужчиной и знатным господином, турок заманит вас в Керестеш, как в ловушку, и закует вам руки и ноги в кандалы. И оковы эти снимет с вас только смерть..." Через три дня они собрались в путь. Мати ехал в качестве возницы. Четверо остальных менялись ролями и по очереди изображали то дэли, то невольников. Повозка стала одновременно и спальней Эвы. 7 Что дымится там внизу, в скалистом ущелье? Лагерь там или деревня? Разбойничье гнездо или селение прокаженных? Похороны там или свадьба? Нет, то не лагерь, не деревня, не разбойничье гнездо и не селение прокаженных, а большой цыганский табор. Под сенью скал, среди кипарисов и маслин, разбиты драные, закопченные шатры. А на лужайке пищит скрипка, гремит барабан и пляшут девушки. Но это не праздник и не свадьба. Просто цыганки привыкли и дома плясать. В девушках они пляшут, а замуж вышли - гадают. Вокруг плясуний столпились цыгане. Тут же прыгали и голые ребятишки, подражая девушкам. Даже малыши двух-трех лет, похожие на чумазых ангелочков, кружились и падали на траву. Вместо бубен они били в кокосовые орехи, а вместо вуалей надевали на голову паутину. Вдруг ребятишки вспорхнули, как вспугнутые воробушки, и помчались к лесной прогалине. Из-за деревьев вышли утомленные люди, ведя под уздцы коней. Стая ребят окружила их с пронзительным визгом и щебетом. Все подставили ладошки за бакшишем. - Где старейшина? - спросил Гергей по-турецки. - Все получите бакшиш, но я отдам его только старейшине. Однако ребята и не подумали бежать за старейшиной, они по-прежнему толклись и визжали вокруг всадников. Эва уже запустила руку в карман, чтобы кинуть им несколько медяков, но Гергей остановил ее движением головы. - Айда! - крикнул он и выхватил саблю. Цыганята от страха бросились врассыпную. Испугались и взрослые цыгане. Кто бросился в шатер, кто в кусты. Остались одни женщины. Они выжидательно смотрели на незнакомцев. - Не бойтесь, - успокоил их Гергей по-турецки, - мы вас не тронем. Я только детей пугнул, чтобы не галдели. Где старейшина? Старейшина уже брел им навстречу. На нем был турецкий кафтан, высокая персидская шапка, доломан с большими серебряными пуговицами, на шее висела золотая цепь, в руке он держал толстую палку. Сапоги же он либо забыл надеть, либо считал их ненужными. Так и стоял он босой, тревожно и выжидательно шевеля седыми бровями. Прилипшее к доломану с серебряными пуговицами зернышко фасоли и пятно какого-то желтого соуса доказывали, что старейшина любит плотно позавтракать. - На каком языке ты говоришь? - спросил Гергей по-турецки. Старейшина вздернул плечами. - Да что ж, ваша милость, высокородный барич, на каком языке спрашивают, на том и отвечаю. - Почему так испугался твой табор? - Здесь промышляют греки-разбойники. Говорят, их человек пятьдесят. На прошлой неделе в лесу купца порешили. Хорошо, что были тому злодейству свидетели, а то бы на нас свалили. - Мы не разбойники, а заблудившиеся путники. Едем из Албании. Прослышали об этих разбойниках и потому свернули с дороги. Дай нам проводника, пусть он отведет нас в Стамбул и там пробудет с нами несколько дней. Мы заплатим. - Хоть десяток проводников дадим, милостивые господа. Тут ведь недалеко. - Нам нужен только один, но толковый - такой, чтобы знал все ходы и выходы в столице и мог, в случае надобности, подковать коня, починить оружие. Пусть он захватит с собой напильник и молоток. Мы за все заплатим. Старейшина задумался, потом повернулся к одному закопченному шатру и крикнул: - Шаркези! Услышав венгерскую фамилию, всадники вздрогнули. Из шатра вылез обросший грязью цыган лет сорока пяти. На нем были штаны из коровьей шкуры и синяя рубаха. Штаны на коленях были залатаны красным сукном. Он нес под мышкой доломан и накинул его только на ходу. Когда цыган подошел к старейшине, он уже успел застегнуть доломан, стряхнуть пыль со штанов и даже причесаться при помощи пятерни. Его рябая физиономия вопросительно и тревожно обратилась к старейшине. - Ты проводишь господ витязей в город и будешь им служить. Положи в суму молоток, напильник и клещи. Гергей вынул серебряный талер. - Раздай деньги ребятишкам, старейшина. Спасибо за одолжение. Старейшина сунул талер в карман. - Я им сейчас такого дам!.. Детишки живо пустились наутек. - Что же мне взять с собой? - подобострастно спросил Шаркези по-турецки. - То, что сказал старейшина. А то вдруг конь раскуется или у мушкета кремневый замок ослабнет... Если у тебя найдется и какое-нибудь целебное снадобье для людей и лошадей, тоже захвати с собой. - Захвачу, господин. - И цыган побежал к шатру. - Не устали ли вы, милостивые господа? - спрашивал услужливый старейшина. - А то зайдите к нам, отдохните. Может быть, покушать желаете? И он направился впереди незнакомцев к своему шатру, который стоял под самой высокой скалой, выделяясь среди остальных шатров в таборе красным цветом. Жена старейшины расстелила на траве три пестрых коврика. Дочь принялась ей помогать, не сняв даже с головы вуали, в которой плясала. - У нас есть творог, яйца, рис, масло, хлеб, - говорила женщина, кланяясь. - Коли вы, витязи-красавцы, подождете, я и курочку зажарю. - Подождем, - ответил Гергей. - А то, по правде сказать, мы проголодались, да и не очень торопимся. Теперь их окружали одни женщины. Каждая предлагала погадать. Старуха цыганка с обвислой грудью уже присела на корточки и начала встряхивать фасоль в решете. Гергей зашарил в кармане. - Прошу тебя, раздай им эти деньги, - сказал он старейшине. - У нас нет никакой охоты гадать. Старейшина сунул талер в карман. - Вот я их отважу, не будут приставать! - И, подняв палку, он крикнул женщинам: - Убирайтесь отсюда! Путники мирно расположились на траве и принялись за разнообразные кушанья, которые поставила перед ними жена старейшины. - Я вижу, вы весело живете, - ласково сказал Гергей старейшине, отхлебнув большой глоток воды из кувшина. - У вас нынче праздник или девушки всегда так танцуют? - Завтра пятница, - ответил старейшина, - и они подработают немного у Сладких вод. Гергей старался извлечь пользу из каждого его слова. - Мы еще никогда не бывали в Константинополе, - сказал он. - Сейчас едем, чтобы вступить в войско султана. А что такое Сладкие воды? - Это у турок место гулянья на берегу залива Золотой Рог. По пятницам все богатые турецкие семьи съезжаются туда на лодках. В такие дни и цыганам перепадает несколько пиастров. Девушки наши танцуют, старухи гадают. У нас хорошие гадалки... - За девушек своих не боитесь? - А чего бояться? - Того самого, чего все боятся. Старейшина пожал плечами. - Что с ними случится? - В рабство попадут. - В рабство? Это и для них неплохо, и нам польза. - Он махнул рукой: - Но турку нужна белолицая женщина, а не цыганка. Наши девушки иногда заходят даже во двор гарема. Сейчас вот танцуют вместе, готовятся - может, завтра их пустят в сераль. Эва обратилась к Гергею: - Как по-турецки "вода"? - Су, ангел мой. Эва вошла в шатер и сказала дочери старейшины: - Су, су, душечка! Цыганка отдернула задний полог шатра. За ним в горе темнела просторная прохладная пещера. Из скалы сочилась вода и каплями падала вниз. Капли выдолбили в камне водоем. - Хочешь, выкупайся, - предложила движением руки цыганка и вместо мыла протянула Эве кусочек глины. Эва посмотрела на девушку. Цыганка глядела в ответ из-под длинных ресниц. Взгляд ее говорил: "Юноша, до чего ты красив!" Эва улыбнулась и погладила девушку по нежной горячей щеке. Цыганка схватила руку Эвы, поцеловала и убежала. Когда путники углубились в чащу, Гергей окликнул кузнеца-цыгана. - Друг Шаркези! Было у тебя когда-нибудь десять золотых? Цыган удивился, что к нему обратились по-венгерски. - Было даже больше, да только, прошу прощения, во сне. - А наяву? - Наяву было у меня однажды два золотых. Один я берег два года - хотел знакомому мальчонке отдать, а потом купил на эти деньги коня. Конь издох. Теперь ни коня, ни золота. - Если будешь нам служить верой и правдой, за несколько дней заработаешь десять золотых. Цыган просиял. Гергей продолжал расспрашивать его: - Ты зачем в Турцию приехал? - Турки привезли. Все уговаривали, мол, такому силачу-молодцу место только в войсках. - Да ты же никогда не был силачом. - А я не про руки говорю, целую ваши руки-ноги, а про дудку. Я на дудке молодецки играл. Дударем я был и слесарем, целую ваши руки-ноги, потому турки то и дело хватали меня. Привезут, поставят работать, а я убегаю. - Жена у тебя есть? - То есть, то нет. Сейчас как раз нет. - Если хочешь, можешь вернуться с нами домой. - Зачем мне домой, прошу прощенья? Своего доброго хозяина я все равно больше не найду. А дома опять турок схватит. - А ты разве служил у кого-нибудь? - Конечно, служил. У большого господина, у самого знатного венгра. Он каждый день давал мне жареное мясо на обед и обходился со мной хорошо. Господин мой, бывало, скажет приветливо: "Почини-ка ты, черномазый, вот это ружье..." - Кто же этот господин? - Да кто ж иной, как не его милость господин Балинт! - Какой Балинт? - спросил Янчи Терек. - Какой Балинт? Да его милость Балинт Терек! Гергей поспешил вмешаться и опередить Янчи. - А что ты знаешь о нем? - и он знаком напомнил Янчи об осторожности. Цыган пожал плечами. - Я ведь ни с кем не переписываюсь. - Но ты хоть слышал о нем что-нибудь? - Да, говорят, он попал в рабство. Жив ли, помер ли - не знаю. Наверно, помер, а то были бы вести о нем. - Где ты служил у него? - В Сигетваре. Юноши переглянулись. Ни один из них не помнил цыгана. Правда, они недолго жили в Сигетваре, в этом комарином гнезде, а слуг и всякой челяди у Балинта Терека была уйма, всех не упомнишь. Гергей внимательно всматривался в лицо цыгана и вдруг улыбнулся. - Погоди... Вспомнил, вспомнил! Ты был когда-то невольником Юмурджака, и тебя освободил Добо. Цыган уставился на

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору