Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Наука. Техника. Медицина
   История
      Гардони Геза. Звезды Эгера -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  -
ли на Герге. - Что вы испугались? - сказала им мать. - Это же венгерский мальчик, он любит вас. И она объяснила Герге: - Это старший - Янчи. А младший - Ферм. - Пойдемте, - приветливо сказал им Герге. - Я покажу вам мою саблю. Трое ребят очень скоро подружились. - А ты, священник, - спросил Балинт Терек, присев на скамейку, - что же ты будешь делать без прихода? Отец Габор пожал плечами. - Да уж как-нибудь проживу. В крайнем случае буду вести жизнь отшельника. Балинт Терек задумчиво покручивал усы. - Ты знаешь по-турецки? - Знаю. - И по-немецки тоже? - Два года школярил на немецкой земле. - Так вот что я тебе скажу. Собери-ка свои пожитки да переезжай в Сигетвар. Вернее, не в Сигетвар, а в Шомодьвар. Через несколько дней мы переберемся туда. Там и будешь жить. У моей жены есть священник-папист - так почему же мне не иметь священника новой веры! А через год-другой дети подрастут, и я отдам их на твое попечение, чтобы ты учил их. Приходский священник удивленно вытаращил глаза. - Ваша милость, а как же я? - И ты их будешь учить. Ты выучишь их латыни, а он - турецкому языку. Поверь, добрый мой пастырь, для спасения души турецкий язык столь же важен, как и латынь. Он взглянул на сыновей, которые вместе с Герге бегали друг за дружкой вокруг яблони. Все трое разрумянились и заливались веселым смехом. - Я отниму у Добо этого мальчика, - сказал Балинт Терек, улыбаясь. - Быть может, он пригодится мне в качестве третьего воспитателя. И как знать, он, чего доброго, окажется лучше вас обоих, вместе взятых. Король Янош умер. Сын его еще был младенцем. Венгры остались без вождя. В стране происходило то, что изображалось на гербах, где разгневанные грифы тянутся за качающейся между ними короной. Умы венгров были смущены. Никто не знал, чего страшиться больше: владычества турок-басурман или немцев-христиан. Немецкий император Фердинанд наслал на Буду своего генерала - дряхлого мямлю Роггендорфа. Турецкий султан сам стал во главе войска, чтобы водрузить стяг с полумесяцем над венгерским королевским замком. Шел 1541 год. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. БУДЕ ХУДО, ПРОПАЛА БУДА 1 Августовской лунной ночью вверх по мечекской дороге ехали рысью два всадника. Один из них - бритый, худой, в черном плаще, очевидно священник. Второй - длинноволосый барич, едва достигший шестнадцати лет. За ними трусил на коне слуга - высокий, длинноногий парень с коротким туловищем. Он, быть может, потому и казался таким высоким, что сидел не в седле, а на двух туго набитых мешках. За спиной у него висела большая кожаная торба, или, как мы называем сейчас, сума. Из нее торчали три палки, похожие на рукоятки каких-то инструментов. Одна из них иногда поблескивала: это было длинноствольное ружье. У обочины дороги раскинула ветви дикая груша в два обхвата, наверное такая же старая, как сама мечекская дорога. Там всадники свернули в лес. Священник разглядывал дерево. - Это самое? - Да, - ответил юноша. - Когда я был маленьким, здесь жила сова. С тех пор дупло, наверно, стало больше, и в нем можно спрятаться одному, а то и двоим. Встав на седло, он уцепился за ветку и одним махом взобрался на дерево. Потыкал саблей трухлявый ствол. Спустился в дупло. - И вдвоем поместимся! - воскликнул он весело. - Даже сидеть можно. Выбравшись из дупла, он слез с дерева и соскочил на траву. Священник скинул плащ. - Что ж, тогда приступим к работе. Священник был отец Габор. А юноша - Гергей Борнемисса. С тех пор как мы расстались с ними, прошло восемь лет. Священник мало изменился, только спаленные брови отросли у него да, пожалуй, похудел немного. Бороду и усы он брил. Зато очень изменился мальчик. За эти восемь лет он вырос, возмужал. Правда, черты лица у него все еще не определились; он был не красив и не уродлив. Такими бывают обычно пятнадцатилетние подростки. Волнистые его волосы, по моде того времени, были отпущены до плеч. Слуга вынул из торбы две лопаты и кирку. Одну лопату взял священник, другую - Гергей. Они принялись копать яму на самой середине дороги. Слуга поставил оба мешка на землю и вернулся к лошадям. Снял с них уздечки, спутал ноги - пусть попасутся кони на густой росистой лесной травке. Потом и он взялся за работу. Опростал свою объемистую кожаную суму, вынув оттуда хлеб, фляги, ружья, и стал загребать в нее каменистую землю, которую выбрасывали из ямы священник и Гергей. Затем слуга высыпал землю в придорожную канаву, а к яме принес большие, увесистые камни. Не прошло и часу, как высокий парень стоял уже по пояс в вырытой яме. - Довольно, Янош, - сказал священник, - давай теперь сюда мешки. Слуга притащил оба мешка. - Не клади ружье на траву - роса! - заметил ему священник и продолжал распоряжаться: - Возьми кирку. Рой канаву от ямы вон до той груши. Здесь, на дороге, канавку делай глубиной в локоть. А когда в траве будешь копать, можно и помельче. Дерн поднимай осторожно. Мы обратно положим его, чтобы ничего не было заметно. Покуда слуга рыл канаву, господа опустили в яму оба мешка. В мешках был зашитый в кожу порох. Его затоптали, завалили большими камнями, насыпали между камнями мелкие камешки, землю, затем все утрамбовали. А слуга тем временем прорезал канавку до самого дерева, выложил ее камнями, протянул запальный шнур, прикрыл его промасленным полотном и плоскими камешками, чтобы он не намок в случае дождя. - Ну, - весело сказал слуга, - теперь-то я уж знаю, что здесь готовится! - Что же, Янош? - Здесь кто-то взлетит на небо. - А как ты думаешь, кто? - Кто? Нетрудно угадать: завтра проедет здесь турецкий султан. Кому же быть! - Не завтра, а уже сегодня, - ответил священник, взглянув на светлеющее небо. Он вытер платком мокрое от пота лицо. Когда восходящее солнце озарило дорогу, на ней уже не было и следов ни ямы, ни канавки. Священник бросил кирку. - Теперь, Янош, садись на коня и гони, сын мой, на вершину Мечека, до того места, откуда видна вся дорога. - Понял, ваше преподобие. - Мыс Гергеем приляжем от дохнуть здесь, за деревом, шагах в двадцати - тридцати. А ты на горе жди прибытия турок. Как увидишь первого всадника, сразу скачи сюда и разбуди нас. Разыскав в лесу местечко, густо поросшее травой, они расстелили плащи и тут же оба заснули. 2 К полудню галопом примчался слуга. - Идут! - крикнул он еще издали. - Страх, какая огромная рать идет! Идут, идут, как волны! Тысячи верблюдов и повозок. Несколько всадников уже проскакали вперед по дороге. Священник обернулся к школяру. - Что ж, тогда поедем обедать к твоему приемному отцу. - К господину Цецеи? - Да. Школяр удивленно взглянул на священника. Видимо, удивился и слуга. Священник улыбнулся. - Мы пришли на день раньше. Не понимаешь? Это же только квартирмейстеры. Они едут впереди и ставят лагерь, разбивают шатры, чтобы к приходу турецкой рати в Мохач ей был готов и ужин и кров. - Что ж, тогда поедем к господину Цецеи! - весело сказал Гергей. Они спешились у речки и как следует вымылись. Юноша нарвал букет полевых цветов. - Для кого это, Герге? - Для моей жены, - улыбнулся юноша. - Для жены? - А это мы так называем маленькую Эву Цецеи. Ведь она будет моей женой. Мы с ней выросли вместе, потом ее отец усыновил меня. И когда бы я ни приехал к ним, они всегда говорят: "Поцелуй Эву". - Надеюсь, ты делал это охотно? - Еще бы! Ведь личико у нее как белая гвоздика. - Но из этого еще не следует, что ты должен считать ее своей женой. - Отец Балинт сказал, что Эву предназначили мне в жены. Так Цецеи и в завещании распорядился, и за дочкой он отдаст мне деревню в приданое. - Стало быть, старый священник выдал тебе тайну. - Нет. Он только предупредил, чтобы я был достоин своего счастья. - А ты будешь счастлив с этой девушкой? Юноша улыбнулся. - Вы, учитель, как посмотрите на нее, так больше и не станете спрашивать, буду ли я счастлив с ней. Конь Гергея загарцевал и ринулся вперед. - Она такая девушка, такая... - сказал юноша, осадив коня, - ну, совсем как белая кошечка! Священник, усмехнувшись, пожал плечами. Они въехали в лесную чащу. Пришлось спешиться. Гергей пошел впереди. Он знал, что за чащобой укрывается деревушка. Только они съехали вниз, в долину, как из домиков выбежали несколько женщин. - Герге! Ну да, Герге приехал! - радостно восклицали они. Гергей махал шапкой, кланяясь налево и направо. - Добрый день, тетя Юци! Добрый день, тетя Панни! - А господ-то нет дома! - крикнула одна из женщин. Гергей понурился, осадил коня. - Что вы сказали, тетушка? - Нет их. Уехали. - Куда же? - В Буду. Гергей обомлел. - Все уехали? Глупая детская мечта! Он надеялся, что ему ответят: "Нет, барышня осталась дома". А ведь можно было знать заранее, что скажут совсем другое. - Конечно, все. И даже священник наш уехал с ними. - А когда? - После дня святого Дердя. - Но в доме-то есть кто-нибудь? - Турок. Гергей, расстроенный, обернулся к священнику. - Они уехали в Буду. Монах Дердь уже давно подарил им свой дом в Буде... Но я не понимаю, как они мне-то ничего не сказали: ведь я был здесь на масленице. - Так где же мы пообедаем? - Турок здесь. - Какой турок? - Цецеевский турок: Тулипан. Он у них здесь ведает всем... Но вот мы и у кладбища. Дозвольте мне зайти на минутку. За домом виднелось кладбище, окруженное кустами сирени. Оно занимало не больше места, чем сама усадьба. Кругом одни лишь деревянные кресты, да и то сколоченные кое-как из не очищенных от коры веток. Имени нет ни на одном. Юноша поручил коня слуге, а сам торопливо пошел на кладбище. Остановился у покосившегося деревянного креста, положил на могилу полевые цветы и преклонил колени. Священник тоже сошел с коня, опустился на колени рядом с мальчиком и, подняв глаза к небу, начал громко молиться: - Владыка живых и мертвых, воззри на нас с высот небес, упокой в селениях праведных душу доброй матери, чей тленный прах лежит здесь, пошли счастье сироте, преклонившему колени у ее могилы. Аминь! Он прижал к себе мальчика и поцеловал. Барский дом стоял почти напротив кладбища. Полная, румяная женщина уже распахнула ворота и, глядя на приезжих, приветливо улыбалась им. - Добрый день, тетушка Тулипан! - сказал ей Гергей. - А где же ваш муж? Ведь открывать ворота входило в обязанности Тулипана. - Он пьян, - ответила женщина, стыдясь и досадуя. - Правда пьян? - Он вечно пьян. Куда ни спрячь ключ от погреба, все равно найдет. Нынче положила под валек - и там нашел. - А вы бы, тетушка Тулипан, не прятали ключ. Пил бы он вволю - так столько бы не пил. - Какое там! Ведь он пьет без удержу. Пьет и пьет, а работать не хочет, проклятый! И в самом деле, на циновке под тутовым деревом сидел смуглый человек в крестьянской одежде. Около него стоял зеленый обливной кувшин с вином. Пьянчуга не допился еще до того, чтобы у него можно было отнять кувшин. Угощал он вином и сынишку - шестилетнего босоногого мальчика, такого же черноглазого, как и отец. Только у Тулипана глаза всегда словно улыбались каким-то тайным проказам. Это был тот самый турок, которого Цецеи помиловал, услышав, что он умеет играть в шахматы. Впоследствии, правда, выяснилось, что играть с Тулипаном нет смысла, но для работы по дому он пригодился. Особенно хорошо умел он стряпать, ибо отец его служил поваром у какого-то паши. Женщинам турок полюбился за то, что научил их готовить плов, береки [турецкие слоеные пирожки с мясом или с творогом] и варить шербет. Они частенько шутили и дурачились с ним. А Цецеи турок полюбился за то, что вырезал ему деревянную руку, да еще такую, у которой были и пальцы. Натяни на нее перчатку - и никто не скажет, что рука деревянная. Приладив эту руку, старик прежде всего попытался стрелять из лука. Он велел притащить с чердака огромный лук, и ему удалось деревянной рукой натянуть тетиву. Тогда он назначил турка своим слугой. Как раз в ту пору у одной молодицы погиб муж. Турок сдружился с нею, потом взял в жены, предварительно, конечно, крестившись. И стал Тулипан таким добрым венгром, будто и родился на венгерской земле. Увидев Гергея и священника, он встал и по-турецки скрестил руки на груди. Попытался даже поклониться. Но, побоявшись, что вместо поклона свалится и расквасит себе нос, он в знак почтения лишь покачнулся. - Эх, Тулипан, - укоризненно сказал Гергей, - все пьешь и пьешь? - Моя пить должен, - ответил Тулипан серьезно, и только в глазах у него блеснул лукавый огонек. - Ой, двадцать пять лет турок быть - и не пить! Такой горе надо запить! - Но если ты пьян, так кто же нам сварит обед? - Жена сварит, - сказал Тулипан и ткнул большим пальцем в сторону жены. - Она состряпает и лапшу с творогом. Уж куда лучше! - Но мы хотим плова! - И плов сготовит. Она умеет. - А где же барин? - В Буде. Письмо пришел. Туда наша господин поехала. Дом получила. Красивый барышня наш сидит в доме, как роза в садике. Школяр обернулся к священнику. - Что же станется с ними, если турки возьмут Буду? - Э-э! - вскинулся священник. - Этому не бывать! Скорей вся страна погибнет, чем Будайская крепость падет. Никакому врагу еще не удавалось ее занять. Но так как Гергей по-прежнему смотрел на него с тревогой, он добавил: - Страну охраняет народ, а Будайскую крепость - сам господь бог! Тулипан отпер двери дома. Из комнат пахнуло пряным запахом лаванды. Турок распахнул и окна. Священник вошел. Взгляд его остановился на развешанных по стенам портретах. - Это и есть Цецеи? - указал он на портрет воина в шлеме. - Да, - ответил Гергей, - только теперь уж волосы у него не черные, а седые. - А эта косоглазая женщина? - Его жена. Не знаю, была ли она косоглазой, когда с нее портрет писали, но только теперь она не косит. - Угрюмая, должно быть, женщина. - Нет. Скорее веселая. Я ее матушкой зову. Юноша, чувствовавший себя как дома, предложил священнику стул и, весь сияя, показывал ему ветхую мебель. - Поглядите, учитель: вот здесь всегда сидит Вицушка, когда шьет. Ногу ставит на эту скамеечку. Отсюда она смотрит в окно на закат, и тогда тень от ее головки падает на эту стену. Эту картину нарисовала она сама. Плакучая ива и могила, а бабочек я нарисовал. А вот на этом стуле она сидит обычно так: локотком обопрется на стол, голову склонит набок и улыбается, да так шаловливо, как еще свет не видывал. - Ладно, ладно, - ответил священник устало. - Сын мой, поторопи их с обедом. 3 Легли они поздно вечером. Священник сказал, что должен написать несколько писем, а поэтому не ляжет в одной комнате с Гергеем. Гергей тоже взял бумагу, чернильницу и примостился возле сальной свечки. Сперва он нарисовал на бумаге красивую незабудку, потом написал своей кошечке, как он был удручен, не застав никого в доме, и спросил, почему не известили его об отъезде; если же известили, то письмо, очевидно, затерялось. В те времена на венгерской земле почты не было. Переписывались друг с другом только знатные люди. Тот, кто хотел послать письмо из Буды, скажем, в Эреглак, должен был позаботиться и о доставке своей грамотки. Затем Гергея одолел сон, и он растянулся на лавке, покрытой волчьей шкурой. Не замычи на рассвете корова под окном, он, может быть, не проснулся бы до позднего утра. Гергей уже отвык от этого - ни в Шомодьваре, ни в Сигетваре, ни в других поместьях Балинта Терека коровы под окном не мычали. Гергея вместе с хозяйскими детьми будили всегда слуги, а после завтрака их уже ждал в саду священник с книжкой. Школяр сел в постели и протер глаза. Вспомнил, что нынче ему предстоит необычный урок: надо отправить в рай турецкого султана. Он встал и постучался в дверь соседней комнаты. - Учитель! Светает. Поедемте! Ответа нет. В комнате темно. Юноша откинул одну ставню, затем отворил окно, затянутое промасленным полотном. Постель священника была пуста. На столе белело несколько писем. Гергей с удивлением оглянулся. - Что такое? - пробормотал он. - Постель не тронута... Он поспешно вышел из комнаты. Во дворе тетушка Тулипан, босая и в одной нижней юбке, выгоняла из хлева свинью. - Тетушка Тулипан, где отец Габор? - Да еще в полночь ушел, как только луна поднялась. - И Янош с ним? - Нет, Янош здесь. Священник пошел один, пешком. Гергей вернулся в комнату в полном смятении. Догадываясь о замысле учителя, он бросился к столу. Одно письмо лежало незапечатанным. Обращение было написано решительным почерком, крупными буквами: "Мой милый сын Гергей!" Это ему. Юноша подошел с письмом к окну. Казалось, будто чернила еще не совсем просохли на бумаге. Гергей читал: "Почин в нашем решении твой - стало быть, твоя заслуга, если коронованный дикий зверь полетит сегодня в преисподнюю. Но замысел твой таит и опасность. Поэтому, сын мой, исполнение его предоставь мне. Ты любим и молод. Твои знания, находчивость и отвага могут принести отчизне большую пользу. Возле письма ты найдешь мешочек, а в нем турецкое кольцо. Это мое единственное сокровище. Я предназначил его тому, кого люблю больше всех. Дарю его тебе, сын мой. И библиотека моя тоже принадлежит тебе. Когда тучи уйдут с неба нашей родины, ты почитывай иногда книги. Но сейчас в руке венгра должна быть не книга, а сабля. Оружие мое передай Балинту Тереку, собрание камней - Яношу, гербарий - Фери. Пусть они выберут и из книг себе по одной на память. А также передай им, пусть они будут такими же отважными патриотами, как их отец, пусть никогда не становятся сторонниками басурман, а вместе с тобой положат все силы на восстановление национального королевства. Впрочем, им я тоже напишу. В этих трех письмах вся моя душа. Я отдал ее вам троим. Когда я уходил, ты спал, сын мой. Я поцеловал тебя. Священник Габор". Гергей, окаменев, смотрел на письмо. Смерть?.. Это слово еще непонятно пятнадцатилетнему юноше. Гергею представлялось только одно: у него на глазах турецкого султана взрывом разносит на куски, и в дыму, в пламени клочья его тела взлетают в воздух. Юноша сунул в карман мешочек с кольцом, письмо и вышел. Поспешными шагами направился через двор к Тулипанам. - Тулипан! - окликнул он турка, который лежал, развалившись под навесом. Затем продолжал по-турецки: - Сохранилась у вас турецкая одежда? - Нет, - ответил Тулипан, - жена сшила из нее себе и детям поддевки. - И чалмы нет? - Из нее жена рубашонок нашила детям. Чалма-то была из тонкого полотна. Школяр сердито шагал взад и вперед под навесом. - Что ж мне делать? Посоветуйте! Нынче здесь по дороге пройдет турецкое войско вместе с султаном. А мне хочется поглядеть на султана. - На султана? - Ну да. - Это можно. Глаза Гергея засверкали. - Правда? А как же? - Возле самой дороги стоит скала. И даже не одна, а две - друг против друга. Заберитесь на вершину, прикройте голову ветками - и увидите всю рать. - Тогда, Тулипан, одевайтесь скорей и пойдемте со мной. Жена пусть соберет нам еды в торбу. Можете взять с собой и флягу. При слове "фляга" Тулипан оживился. Быстро

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору