ганизационное и оперативное становление штабов шло с
большими потугами.
Неправильным было отношение к Генеральному штабу, как основному органу
оперативного управления вооруженными силами. Нередко слова "Генеральный штаб"
вызывали недоверие, употреблялись в пренебрежительном смысле; одно время
необходимость такого органа вообще ставилась под сомнение. А те, кто допускал
возможность существования Генштаба, представляли его себе не в виде творческого
("мозга армии") и организующего органа, а как технический исполнительный орган
или в виде "полевой канцелярии главнокомандования", которая не должна обладать
директивными правами. Говорили, что директивные функции свойственны только
буржуазному генштабу.
Недооценивалась роль самого начальника генштаба. Б.М. Шапошников отмечал, что
"смена начальника генерального штаба действительно являет собой эру в военной
подготовке государства...", а у нас их меняли иногда через несколько месяцев. В
1935 г. из его ведения были изъяты вопросы технического оснащения и
комплектования Вооруженных Сил.
В ряде случаев примерно такое же отношение было вообще к штабам. Вопросы
организации управления войсками имели принципиальное значение не только для
Генерального штаба. Речь, по существу, шла о роли и месте штабов и системе
управления войсками и силами флота: быть штабам основными органами управления,
через которые главным образом осуществляется руководство войсками, или
исполнительными органами канцелярского типа без директивных и полноценных
контрольных функций. Два этих принципиально разных подхода долго еще давали о
себе знать. Но суровая проверка войной показала, что первый из них был
единственно верным подходом и нашел законодательное закрепление не только в
наших Вооруженных Силах, но и во всех основных армиях мира.
До сих пор ходят различные толки об отношении Жукова к штабам. Командир 7-й
Самарской кавалерийской дивизии К.К. Рокоссовский в 1930 г. в аттестации на
командира бригады Г.К. Жукова, давая высокую оценку его военной подготовке,
деловым, командирским качествам, среди недостатков указывал на его упрямство,
болезненное самолюбие и сделал вывод: "Может быть использован с пользой для дела
по должности помкомдива или командира мехсоединения. На штабную и
преподавательскую работу (назначен) быть не может -- органически ее ненавидит".
(Курсив мой -- М.Г.). Последующая деятельность Георгия Константиновича не
подтвердила такого его отношения к штабной работе. Просто он как к командирам,
так и к штабам предъявлял чрезмерно повышенные требования, к чему они тогда были
еще не готовы. А главное, ненавидел и терпеть не мог штабную суету, бюрократизм,
оторванность штабов от жизни воинских частей. В действительности на протяжении
всей своей службы Жуков высоко ценил работу штабов, дружно сотрудничал с
коллективом Генерального штаба. Будучи в Москве или на фронтах, он постоянно
поддерживал связь с Генштабом. Советовался с его основными сотрудниками.
Поддерживал Генштаб при рассмотрении важнейших вопросов в Ставке ВГК. Как член
Ставки и командующий войсками фронта он много уделял внимания подготовке и
слаживанию штабов во всех звеньях. Он подчеркивал, что отношение к штабам, как
основным органам управления, объективно вытекает из характера современной
вооруженной борьбы. Управление войсками при подготовке и ведении операций и
боевых действий стало исключительно сложным делом. Возросли количество и объем
вопросов, которые при этом надо одновременно охватить, а времени на их решение
отводится все меньше, стали более трудными сам процесс и условия деятельности по
управлению войсками, особенно при резких и неожиданных изменениях обстановки.
В таких условиях не только не уменьшается, а еще больше возрастает значение
единоначалия, роль командующих и командиров в процессе управления войсками. Но
именно в связи с возрастанием личной ответственности командующих и командиров,
значения своевременного и качественного принятия решений, их организаторской
деятельности по выполнению поставленных задач -- необходимы штабы как
творческие, полноценные органы управления, способные обеспечить четкое,
оперативное управление войсками, а следовательно, и наиболее полное и
эффективное проявление единоначалия.
Жуков считал, что во взаимоотношениях со своим штабом полководцу следует
соблюдать два простых правила: никогда не пытаться самому делать работу штаба и
не позволять штабу становиться между ним и войсками. Каждый штаб бывает доволен,
когда он получает ясные и определенные указания, детали которых он разрабатывает
сам без дальнейших вмешательств. Подчиненные командиры и войска любят, когда
военачальник поддерживает с ними постоянный контакт и не смотрит на все глазами
штаба. Чем меньше времени военачальник будет сидеть в канцелярии и чем больше
будет находиться среди войск, тем лучше.
Нередко с приходом нового командующего начиналась замена и перетряска основных
должностных лиц штаба. Приняв от Рокоссовского 1-й Белорусский фронт, Жуков не
стал этого делать. Больше того, он оставил в основном прежними порядок и методы
работы управления фронта, установленные прежним командующим и начальником штаба
фронта М.С. Малининым.
Во время Великой Отечественной войны суровая практика боевой деятельности
заставила резко поднять роль штабов в общей системе управления Вооруженными
Силами. Военная практика жестоко наказывала тех, кто игнорировал эту объективную
закономерность, проявлявшуюся в процессах управления войсками. Не случайно к
концу Великой Отечественной войны начальники штабов во всех инстанциях стали
первыми заместителями командующих, командиров: только они были наделены правами
отдавать от имени последних распоряжения войскам и лицам, непосредственно
подчиненным командующим и командирам. Такое положение в системе управления
войсками штабы и начальники штабов не только заслужили по праву, но и, можно
сказать, выстрадали во время войны вместе со своими командующими и командирами.
Обобщая все сказанное о характерных чертах полководческого искусства Жукова,
можно было бы сослаться на А.М. Василевского: "Г.К. Жуков, отличавшийся довольно
решительным и жестким характером, решал вопросы смело, брал на себя полностью
ответственность за ведение боевых действий; разумеется, он держал связь со
Ставкой и нередко подсказывал ей целесообразное решение. К разработке операций
подходил творчески, оригинально определяя способы действий войск. Думаю, не
ошибусь, если скажу, что Г.К. Жуков -- одна из наиболее ярких фигур среди
полководцев Великой Отечественной войны".
"Из всех молниеносно выросших в предвоенные годы крупных военачальников, --
писал И.Х. Баграмян, -- Жуков был, безусловно самой яркой и одаренной личностью.
Хорошо зная его способности, я не удивлялся его поразительной, даже для тех лет,
военной карьере. Г.К. Жуков обладал не только военным дарованием, без которого в
годы военных испытаний не может получиться полководца, но и жестким характером,
беспощадностью к недобросовестным людям... И еще одна черта характера Жукова мне
бросалась в глаза. Если он чего-нибудь добивался, то не любил идти к цели, как
говорится "медленным шагом, робким зигзагом". В таких случаях он шел напрямую".
Все эти авторитетные высказывания о Жукове (возможно иному читателю они
покажутся слишком пространными) нахожу нужным привести потому, что это
свидетельства очевидцев, видевших полководца в деле, которые были опубликованы
20--30 лет назад и мало известны новому поколению читателей. Из них можно
видеть, как далеки от действительности всякого рода сплетни и слухи о Георгии
Константиновиче, распространяемые в последние годы.
Во время второй мировой войны Г.К. Жуков внимательно следил за деятельностью
полководцев союзных армий. Особенно высоко он отзывался о крупнейшей в истории
Нормандской десантной операции, проведенной под командованием генерала Д.
Эйзенхауэра. В послевоенные годы он внимательно изучал опыт операций,
проведенных англо-американскими войсками в Африке, в зоне Тихого океана и в
Европе.
Если сравнить с военачальниками союзных нам стран, то на Западе непревзойденным
организатором строительства и стратегического применения вооруженных сил
считался генерал Д.К. Маршалл, бывший во время второй мировой войны
председателем объединенного комитета начальников штабов США. Генерал Д.
Эйзенхауэр, не имевший по существу до войны почти никакого командного опыта, но
имевший большой опыт штабной службы, оказался на месте во главе союзных войск и
сыграл выдающуюся роль в завершающих операциях второй мировой войны. Не побывав
в бою даже во главе взвода, в Нормандской операции в 1944 г. он сразу повел в
сражение почти 3-х миллионную группировку войск, сил авиации и флота. Его
полководческая деятельность -- это замечательный пример сочетания в одном лице
политика, дипломата и стратега. Он был большим мастером планирования
стратегических операций, в том числе крупных комбинированных десантных операций.
Его планы подкреплялись добротными, всесторонними расчетами. Эйзенхауэр был
особенно находчивым в сложных условиях военно-политической обстановки.
Важнейшая особенность полководческого искусства Эйзенхауэра -- тщательная,
всесторонняя и скрытная подготовка операций, их материально-техническое
обеспечение; его методы планирования и подготовки войск были рассчитаны на
проведение операций наверняка. Он предоставлял большую инициативу подчиненным.
Умение, несмотря ни на что, проводить общесоюзническую и американскую
стратегическую линию и добиться высадки союзных войск в Нормандии вопреки особой
позиции Черчилля, строптивого Монтгомери, которых все время тянуло в Африку и на
Балканы, совладать со своими не менее строптивыми генералами Паттоном или Брэдли
-- все это уже о многом говорит. В целом он показал себя выдающимся стратегом
коалиционной войны.
В современных условиях, когда основные офицеры штабов занимаются не только
планированием, но и организаторской работой по подготовке операций, боевым
обеспечением, управлением войсками, их служба охватывает ряд элементов
командирской деятельности. И формально даже не будучи на командирских должностях
(лучше, конечно, когда происходит сочетание командирской и штабной службы), они
в определенной степени приобретают и командный опыт. Этим отчасти (наряду с
личными способностями) объясняется уверенная и успешная полководческая
деятельность Д. Эйзенхауэра, А. Василевского, Н. Ватутина и других
военачальников, пришедших во время войны со штабной службы на большие командные
должности.
Большим мастером вождения войск был генерал Бернард Лоу Монтгомери. Его отличала
не меньшая, чем у Жукова, стойкость перед политиками и удивительная способность
добиваться наиболее полного учета военной стороны вопроса. Когда премьер-министр
Черчилль предлагает ему немедленно вылететь в Африку, принять командование 8-й
армией и начать операции против Роммеля, он твердо ответил, что примет решение
только разобравшись с положением дел. В последующем премьер-министр забрасывает
его телеграммами с требованием более решительных действий. Но Монтгомери не
сдвинулся с места, пока не подготовил операцию наверняка. Он был также
искуснейшим тактиком, перехитрил в ряде случаев генерала Роммеля, который
считался непревзойденным в этом отношении.
Ряд блестящих операций проведен в тихоокеанской зоне под руководством генерала
Макартура, который среди всех полководцев второй мировой войны имеет наибольший
опыт организации взаимодействия и проведения совместных операций
военно-морскими, военно-воздушными силами и сухопутными войсками.
Особо следует сказать о генерале де Голле, который сумел сплотить силы
сопротивления Франции и вместе с союзными армиями привести их к победе.
В составе Войска Польского вместе с советскими войсками воевали такие
талантливые генералы как С.Г. Поплавский, З.Берлинг, К. Сверчевский, В. Корчиц и
другие. Пройдя школу войны под их руководством, в послевоенные годы выросли
такие выдающиеся военачальники, как генерал В. Ярузельский и многие другие.
Чехословацкий корпус возглавлял легендарный и храбрейший генерал Л. Свобода.
Освободительную борьбу югославского народа возглавлял маршал Тито. Героически
сражался китайский народ. В борьбе против японских агрессоров его наиболее
надежную вооруженную силу составляла народно-освободительная армия Китая,
которую возглавляли такие выдающиеся полководцы как Чжу-Дэ, Лю-Бо Чень, Пэн Де
Хуэй и др.
В союзных армиях было немало и других способных военачальников, в том числе
прошедших фронтовые дороги под руководством маршала Жукова.
Все они в той или иной степени добивались максимального соответствия своих
решений и способов действий конкретным условиям обстановки, и деятельность
каждого из них проходила в своеобразных условиях своего времени.
В чем своеобразие условий, в которых действовал Жуков, чем отличается он от
своих выдающихся предшественников и соратников по второй мировой войне?
Во-первых, ограниченностью возможностей по окончательному принятию
стратегических решений. Петр I или Наполеон соединяли в одном лице высшую
государственную и военную власть, что давало им возможность обеспечить наиболее
полную согласованность политической и военно-стратегической линий. Этого были
лишены Суворов и Жуков.
Генералы Эйзенхауэр, Монтгомери или Макартур, будучи связанными определенными
политическими решениями, не испытывали на себе произвола и довлеющего
политического диктата. Даже немецкие генералы, находясь под прессом фашистского
руководства, могли довольно часто подавать в отставку и, за редким исключением,
без особых последствий. Им не требовалось оказывать чрезмерного давления на
войска, ибо они ставились обычно в сравнительно выгодные условия и, как правило,
не попадали в чрезвычайные условия, за исключением мая-июня 1940 г. или
Арденнского сражения в декабре 1944 г.
Имели свои преимущества по сравнению с западными союзниками и наши
военачальники. Нашим политическим руководством были обеспечены мобилизация всех
сил народа на отпор фашистской агрессии, оснащение вооруженных сил первоклассным
вооружением, всенародная их поддержка.
Несмотря на все перипетии, сложилась антигитлеровская коалиция СССР и западных
стран, это имело огромное значение для исхода войны. Начиная с 1943 г., на
должном уровне были военно-политическое и стратегическое руководство
вооруженными силами и поэтому они могли действовать в более благоприятных
условиях. С точки зрения военно-политической и стратегической, в наиболее
выгодные условия были поставлены наши вооруженные силы в Маньчжурской операции.
В этой операции они оказались примерно в таком же положении, как союзные армии
на протяжении всей войны.
Жуков и другие наши военачальники и командиры имели самоотверженного и отважного
солдата, которого не было ни в одной армии мира. Если бы Жуков, Конев и
Рокоссовский оказались во главе англо-американских войск, которые были бы
поставлены в условия, сложившиеся в 1941--1942 гг., вряд ли они успешно
завершили бы войну. Думаю, что и нашими войсками невозможно было бы управлять
методами генерала Эйзенхауэра. Каждому свое... Но все же наша армия, и все
полководцы, особенно в 1941--1942 гг., ставились в военно-политическом отношении
в крайне невыгодное, а в ряде случаев в катастрофическое положение.
И во второй половине войны военно-политическое руководство слишком жестко
регламентировало деятельность Генштаба и командующих фронтов. Некомпетентное
вмешательство в стратегические и оперативно-политические вопросы затрудняло
проведение в жизнь наиболее целесообразных решений и способов действий,
вынуждало наших военачальников тратить огромные усилия на преодоление
искусственно создаваемых кризисных ситуаций и трудностей, затрудняло полную
реализацию их полководческих способностей. За излишнюю настойчивость и
стратегическую инициативу Жуков уже в июле 1941 г. и вовсе лишился должности
начальника Генштаба. Поэтому, как справедливо пишет Уильям Спар, "... не всегда
гениальные озарения Жукова востребовались политическим руководством".
Во-вторых, из-за просчетов и произвола военно-политического руководства, особой
непримиримости военно-политических целей и ожесточенности вооруженной борьбы,
обстановка на советско-германском фронте диктовала весьма жесткие рамки, в
условиях которых приходилось строить полководческую деятельность и осуществлять
управление войсками. Никому из прежних полководцев и союзных армий не
приходилось действовать в таких необычайно сложных, чрезвычайных условиях, как
Жукову и другим нашим военачальникам.
Например, в январе 1942 г. разгромленные японской армией на Малайском
полуострове английские войска под командованием генерала Персивала отступили к
Сингапуру через пролив Джохар, и взорвали дамбу. Но как только передовые
японские части, восстановив дамбу, проникли вглубь острова и захватили водоемы,
генерал Персивал, имея более 60 тыс. войск, решил капитулировать. А Брест,
Одесса, Севастополь, Ленинград и другие наши города до последней возможности
продолжали сражаться. И многие наши города оказывались у противника, но
противник овладевал ими, как правило, после ожесточенных сражений и понеся
существенные потери.
У. Черчилль охарактеризовал капитуляцию британских войск на Сингапуре крупнейшим
бедствием в истории Англии.
Некоторые наши "гуманистически" настроенные соотечественники ставят англичан в
пример, считая, что так надо было поступать и нам под Москвой, Сталинградом и в
других местах. Тогда мол и потерь было бы меньше, но при этом "забывают" о том,
какие бедствия и неизмеримо бу льшие потери ожидали наши народы в случае победы
фашистов.
Даже при самых эгоистичных соображениях британского гарнизона так воевать, как
он "воевал" в Сингапуре можно лишь зная, что кроме английских солдат есть еще
советские, они-то при любых условиях будут продолжать сражаться и победа будет
одержана. Но если бы Жуков и наши солдаты под Москвой, Ленинградом во имя
"гуманизма" при первой неудаче складывали оружие, то фашисты достигли бы своей
цели и весь мир сегодня жил бы совсем другой жизнью.
Исходя из всего этого, нетрудно предположить, что Жуков, видимо, действовал бы в
подобной обстановке "несколько" иначе, чем генерал Персивал.
Поэтому в широком историческом плане жуковский подход в конечном счете оказался
более гуманным.
В-третьих, решения и способы действий Жукова не только в наибольшей степени
учитывали конкретные условия сложившейся обстановки, те необычно сложные
своеобразные условия, о которых уже говорилось. Из самой бездны даже
неблагоприятной обстановки он умел извлечь такие выгоды для себя, так повернуть
сложившиеся обстоятельства во вред противнику, изыскать такие способы действий,
с такой неукротимой волей и организаторской хваткой проводить свои решения в
жизнь, которые позволяли наиболее эффективно решать стратегические,
оперативно-тактические задачи и одерживать победы там, где другие военачальники
терпели поражения или даже не пытались их решать.
Наш выдающийся ученый-оборонщик С.П. Непобедимый в 1990 г. рассказал о том, что
назвал "русской работой", и, рассуждая о судьбах отчизны, заметил: "Я немного
отвлекусь в сторону военной истории. Один из ярчайших полководцев ХХ века --
Георгий Константинович Жуков. Он не был утонченным интеллигентом с изысканными
манерами -- он был русским солдатом с маршальскими погонами на плечах, но
превзошел всех немецких фельдмаршалов-аристократов с богатой рыцарской
родословной, разбил их тевтонские армады. Когда в Г.К. Жукове пытаются
выискивать какие-то недостатки и пытаются принизить его величие, я сразу
вспоминаю чье-то меткое выражение: а попробовали бы его соперники повоевать под
командованием Джугашвили! И как в конце концов обошлись с народным героем?..
Вспомнил я о маршале Жукове вот почему. Люди, добивающиеся выдающихся
результатов в условиях наибольшего неблагоприятствования, несомненно,
талантливее тех, кто работает в парниковых условиях, ни в чем не нуждаясь".
Можно что-то из сказанного принимать и