ще были  артиллерия. Наполеон,  хотя и недалеко  был от
Красного, ничего  однако же  не предпринял в  помощь маршалу Нею.
Ничто лучше  не объясняло положения Наполеона,  но армии нашей не
возбудило  деятельность.   Непоколебим  пребывал  фельдмаршал,  и
занятием    армии    были   одни    остатки   погибающего    Нея.

В  продолжение сражения  генерал Милорадович для  развлечения сил
неприятеля  приказал   генерал-адъютанту  барону  Корфу [89]  его
кавалерийский  корпус   подвинуть  вперед.   Он  представил,  что
охраняет  правое крыло  авангарда. Такое повеление  другие войска
исполнили без затруднения. Имея поручение наблюдать за действиями
против  скрывающегося  в  лесу Нея,  лично  мог  я видеть,  сколь
неудобно было вдаваться в глубину леса по разбросанным тропинкам;
приказал   я,  прекратив  бесполезную   перестрелку,  действовать
артиллериею  в  приличных  случаях.  Я  донес  Милорадовичу,  что
вышедшие  из  опушки леса  неприятельские колонны,  соединившись,
взяли  направление  на  нашу  позицию, остановились  недалеко  от
батарей  наших  и  отправили  от себя  для  переговоров  офицера,
который  объявил, что  число  всех чинов,  состоящих в  колонне и
сдающихся  пленными,  более шести  тысяч  человек;  оружие у  них
далеко неравное числу людей, пушки ни одной.

Ужасен  был  вид на  них  близкого разрушения  от города.  Весьма
немногих сохранить возможно было.

Фельдмаршал   разрешил   сделанное   прежде   генералом   Розеном
представление выступить  с отрядом  для наблюдения; в  состав его
назначены  полки  гвардейской пехоты,  два  полка  кирасир и  три
казачьих полка  Войска Донского. Не всем  казалась чуждою всякого
соображения  мысль воспретить  генералу Розену идти  далее первой
почтовой станции в селение Ляды.

Маршал  Ней,  после  сдачи  значительной части  его  войск,  видя
гибельное  свое  положение,  решился  на  отчаянное  предприятие:
перейти    Днепр     как    единственное    средство    спасения.

Генерал  Милорадович, отделив  часть  войск для  собрания в  одно
место разбросанного по лесам неприятеля, возвратился в Красный, и
я сопровождал его.

Ноября  7-го числа  сделал  я представление  фельдмаршалу: усилив
отряд  генерала  Розена,  приказать  ему идти  вперед,  и  просил
поручить его мне.

С особенною  благосклонностию выслушав меня, изъявил соизволение,
и немедленно  сделана перемена в составе  отряда. По собственному
назначению  его  поступили  лейб-гвардии  егерский и  Финляндский
полки, кирасирские  полки его  и ее величеств,  гвардейская пешая
артиллерия  и батарейная  рота конной  артиллерии. Присоединенные
батальоны  пехоты в  числе 12-ти  имели при себе  полевые орудия.

Долго  не   имевши  случая  видеть  никого   из  лиц,  обладающих
главнейшим влиянием на дела, слышал я, что генерал-квартирмейстер
Толь  с   настойчивостию  доказывал  необходимость  наблюдения  к
стороне  Днепра  и   селения  Сырокоренья,  но  дежурный  генерал
Коновницын,  далеко   не  равных   способностей  для  соображений
дальновидных и  сложных, отверг его предложение,  и, конечно, ему
обязан  маршал Ней  своим спасением. Беспрепятственно  дошедши до
селения Сырокоренья, решился он на отчаянное предприятие: перейти
Днепр по льду. Недостаточно  сильны были морозы, и лед гнулся под
ногами. Оставив на берегу десять пушек, мало весьма тяжестей, Ней
пустился, сопровождаемый  до полуторы тысяч человек;  за ним вели
верховую, его единственную, лошадь.

Нерешительные и медленные  действия армии при Красном фельдмаршал
в донесении государю  представил баталиями, данными в продолжение
нескольких дней,  тогда как сражения корпусов  были отдельные, не
всеми их  силами в  совокупности, не в  одно время, не  по общему
соображению.  Робким  действиям  надобно  было  дать  благовидное
окончание, и  какое может быть лучше  баталий? А они составлялись
по  произволу.   Вместе  с   тем  поставлены  на   вид  потери  и
расстройство  неприятельской армии,  готовые поражения и  даже не
отвергалась мысль совершенного его уничтожения при переправе чрез
реку Березину, куда адмирал  Чичагов обращен со всеми его силами.

Отправляясь  к  порученному  мне  отряду, получил  я  наставление
фельдмаршала в следующих выражениях:

"Голубчик, будь осторожен, избегай случаев, где ты можешь понести
потерю  в людях!"  - "Видевши  состояние неприятельских  войск, -
отвечал я ему, -  которые гонит кто хочет, не входит в мой расчет
отличиться  подобно   графу  Ожаровскому".  Светлейший  воспретил
переходить Днепр,  но переслать часть пехоты,  если атаман Платов
найдет  то   необходимым.  Ручаясь  за   точность  исполнения,  я
перекрестился,  но  должен   признаться,  что  тогда  же  решился
поступить  иначе.  Его  желание  было, чтобы  Наполеона  полагали
недалеко, и что он готов преследовать его.

Атаман  Платов  намеревался затруднить  неприятеля при  переправе
чрез Днепр в Дубровне или Орше, но уже прошел он
беспрепятственно.

С возможною  скоростию прибыл отряд мой  в Дубровну, но посланный
вперед генерал-майор Бороздин,  не помыслив об исправлении моста,
переправился  за   Днепр.  Узнав,   что  мост  устроен   был  под
руководством французского офицера, жителем города, я заставил его
исправить  мост  по  возможности. Ему  выданы  цепи  и канаты  от
артиллерии,  от  всех полковых  обозов  выданы  веревки. Сваи  до
поверхности  воды были  тверды. В  продолжение полутора  суток на
малое  время  отлучался я  от  работ, и  все приуготовлено  было.

Пехота  переведена без  остановки, также  артиллерия, подвигаемая
людьми  по  толстым   доскам,  постланным  вдоль  моста.  Большое
затруднение  представляли ее  лошади,  несмотря на  принятые меры
осторожности,  ибо  мост  был  потрясаем  и  грозил  разрушением.
Лошадей  двух  кирасирских   полков  не  иначе  переправили,  как
спутывая ноги каждой из  них, и положивши на бок, протаскивали за
хвост  по  доскам. Лошади  казачьих  полков  перегнаны вплавь.  Я
поспешил  соединиться с  атаманом Платовым, который  находился на
том берегу и требовал пехоты. Средством сообщения служили нам две
малые  лодки.  Он  переслал  мне  захваченных  значительных  двух
чиновников  (non combattans),  из которых  одного отправил  я при
письме фельдмаршалу[90]. Усилившийся на Днепре лед разрушил мост,
и остались  на месте  все вообще обозы, часть  патронных ящиков и
все провиантские фуры[91].

Фельдмаршал  приказал   отрядам  графа  Ожаровского  и  Бороздина
следовать  для наблюдения  к  городу Могилеву,  полагая, что  там
войска   польские  генерала  Домбровского.   Партизаны:  Давыдов,
переправясь  за  Днепр  вплавь,  схватил депо  кирасир,  Сеславин
оставлен в распоряжение атамана Платова.

Армия в видах удобнейших средств продовольствия из Красного пошла
в город Копыс.

Отряд   мой  недалеко   за  Днепром   имел  ночлег   при  хуторе,
принадлежащем  одному из  монастырей города Орши.  Атаман сообщил
мне, что  удаляясь от  Смоленска, когда Наполеон и  его армия там
еще находились, он с  того времени не имел никаких известий и был
чрезвычайно   удивлен,   когда   захваченный   пленный  со   всею
подробностию  рассказал  ему,  что  маршал  Ней  с  малым  числом
сопровождавших его, перейдя Днепр,  с большою опасностию и слышав
от  поселян, что  в  окрестности появились  казаки во  множестве,
скрывался в  лесах недалеко  от Дубровны, но высланные  к нему из
Орши полки, освободив его,  дали возможность идти вперед с полною
безопасностию. Я  донес фельдмаршалу  о переходе моем  за Днепр и
получил с нарочным приказание  остановиться в местечке Толочне до
прибытия   авангарда  Милорадовича.  Это   обнаруживало  внушение
окружающих  его,  дабы вместе  с  приходом  авангарда могла  быть
допущена  мысль, что и  сама армия  готова быть у  реки Березины.

Здесь на первом ночлеге моем явился ко мне еврей с рапортом князю
Кутузову графа Витгенштейна, что маршал Виктор стоит с корпусом в
прежней позиции у местечка  Череи, вероятно закрывая собою войска
маршала Удино, и что  кавалерия его много препятствует наблюдению
за  ним. Прочитав рапорт,  я вложил  в него записку  с замечанием
моим,  что  поставя часть  войск  пред  графом Витгенштейном  для
сокрытия движения своего, мог неприятель дать войскам направление
по внешней  стороне озера  Долгое, обращенной к  реке Березине, и
ускорить соединение  с Наполеоном  одним, по крайней  мере, очень
большим переходом[92].

Отряд мой  заходил на короткое время  в город Оршу, где незадолго
пред тем  был с  частию конницы Мюрат король  неаполитанский, и я
поспешил  соединиться   с  атаманом.  Он  согласился  подтвердить
донесение мое фельдмаршалу, что повеление его дождаться авангарда
в местечке Толочне я  получил пройдя уже его (хотя я находился за
один еще  переход), и представил с  своей стороны, что, вступая в
огромные леса  Минской губернии, ему необходима  пехота, почему и
предложил  он мне следовать  за собою  или сколь можно  ближе. Мы
находили в разных местах оставленную артиллерию и даже сброшенную
в воду  с такою торопливостию, что  недоставало времени скрыть ее
от  глаз! Потеря  в  людях несравненно  превосходила все  другие.
Тысячи  были   умерших  и   замерзающих  людей.  Нигде   не  было
пристанища; местечки  и селения обращены в  пепел, и умножавшиеся
пленные,  все больные  и раненые,  большое число  чиновников (non
combattans)  должны были  ожидать неизбежной  смерти. Ежеминутное
зрелище  страждующего человечества  истощало сострадание  и самое
чувство сожаления притупляло. Каждый  из сих несчастных, в глазах
подобных ему, казалось, переставал быть человеком. Претерпеваемые
страдания были общие, бедствие свыше всякого воображения! Не имея
средств  подать помощь,  мы  видели в  них жертвы,  обреченные на
смерть.

Атаману  Платову  сообщено  к  сведению  данное  мне  приказание,
содействуя   ему,  исполнять   по  возможности   его  требования.

Обращенный  к городу  Могилеву  с отрядом  граф Ожаровский  занял
Могилев,  взял немногих  оставшихся поляков и  гошпитали. Генерал
Бороздин с отрядом наблюдал дороги в окрестностях, где неприятеля
уже   не   было  [93]  !  Назначением   своим   Бороздин   обязан
покровительству  дежурного   генерала  Коновницына,  которого  не
отказывал  он человеку,  имеющему способность льстить  ему ловким
образом.   Дарованиям  всякого   другого  имел   он  снисхождение
способствовать не быть на видном месте.

Наполеон  отступал  с  невероятною  поспешностию,  опасаясь  быть
настигнут  нашею  армиею прежде  перехода  за  реку Березину.  Но
опасения  его  были  напрасны,  и  хотя точные  были  сведения  о
неприятельской   армии,   фельдмаршал   не   трогался  с   места,
правдоподобно,  с тем  расчетом, что далекий  путь, усиливающаяся
зима, свирепствующий голод и предстоящая борьба при Березине, без
содействия   главной   армии,  приведут   французское  войско   в
состояние, близкое к разрушению.

Если бы атаман Платов  из главной квартиры имел вовремя извещение
о выходе трех тысяч  человек польских войск из Могилева, они были
бы в руках наших,  ибо вслед за ним шел весь отряд мой. Непонятно
ему  было  равнодушие,  с  которым смотрели  на  важнейший  тогда
предмет соединения с армиею  адмирала Чичагова и на необходимость
усиления ее средств.

Поздно   вечером,   окончивши   переход   15-го   числа   ноября,
расположился я  на ночлег  у селения Лошницы,  последней почтовой
станции к городу Борисову.  Здесь явился ко мне адъютант адмирала
Чичагова поручик Лисаневич с предложением присоединиться к нему в
городе Борисове с моим отрядом, о следовании которого узнал он от
атамана Платова.

Адъютант  рассказал  мне подробно,  что  атаман, приблизившись  к
Борисову, имел впереди  храброго партизана Сеславина, который, не
замеченный в темноте, ворвался в город. Внезапность происшествия,
тысячи  появившихся  казаков  произвели  общее  смятение.  Слабая
дивизия французской пехоты  генерала Пертуно поспешно удалилась в
надежде пройти  к войскам,  стоявшим у переправы,  но пресекли ей
путь   войска  графа   Витгенштейна,   и  она,   равно  как   два
кавалерийские   полка  Рейнской  Конфедерации,   принуждена  была
сдаться   пленными,  и   город   остался  во   власти  нашей,   и
восстановлено   сообщение   с   противоположным   берегом   реки.

Отправив  обратно  адъютанта,  я  представил чрез  него  строевой
рапорт  адмиралу и  просил доложить  ему, что войска,  только что
сделавшие переход,  готовы охотно совершить новый,  что я, находя
нужным  дать время  на сварение  каши, поправление обуви  и отдых
всего    не   более    четырех   часов,    выступлю   непременно.

Быстро шли войска, желающие  боя, и задолго пред полуднем вошли в
Борисов,  не  сделав  на марше  привала,  и  тотчас приступили  к
работам при переправе.

На  переходе моем  от Лошницы  в ночное время  следовавшие позади
кони трех казачьих моих полков частию захвачены были скрывшимся в
лесу  неприятелем,  многие толпы  которого  в добровольной  сдаче
находили расчет не умереть с голоду.

Прибывши  в Борисов  пред полуднем,  явился я к  атаману, который
сообщил мне  желание адмирала, чтобы я  поспешил присоединиться к
нему  и приступил  немедленно  к устроению  переправы. Чрез  реку
Березину  и ее  протоки сделаны  были временные на  козлах мосты,
постланы  соломою,  поливаемы  водою,  скрепляемою  морозом.  Без
затруднения прошла пехота, артиллерия и зарядные ящики перевезены
не  без  опасности.  Особенная  способность  и  ловкость  казаков
отвратили все прочие препятствия; отысканы броды, два кирасирские
полка переправились без потери времени.

Доходившие  до  нас  смутные  и тревожные  слухи  объяснились  по
прибытии в  Борисов. Город  весьма недавно занят  был адмиралом с
значительными силами,  выслан авангард по  направлению на Лошницы
под  командою  генерала  графа  Палена (родственника  знаменитого
Петра     Петровича).    Неприятель,     пользующийся    лесистым
местоположением,  кавалерию  нашу,  шедшую  впереди, опрокинул  с
уроном;  она  смяла  невдалеке  подкреплявшую  ее  пехоту,  и  не
предваря о происшедшем, авангард в величайшем расстройстве явился
у Борисова,  и за  ним преследующий неприятель  ворвался в город.
Адмирал  отступил  с войском  за  мост,  и по  его приказанию  он
сожжен.  Потеряны обозы  с лошадьми,  вместе экипажи  адмирала со
всем имуществом, дорогими вещами  и серебряным сервизом на столе,
готовым для обеда. Прервано  наблюдение на левом берегу Березины.

При переходе Наполеона чрез  местечко Бобр к нему присоединились:
свежий  корпус   маршала  Виктора,  все   войска  маршала  Удино,
защищавшие Полоцк (исключая Баварского корпуса, с которым генерал
князь Вреде прямо из  Полоцка отправился в Литву), равно и войска
польские генерала Домбровского.

В Борисове был генерал  граф Витгенштейн с его главною квартирою.
Главные  силы сего  корпуса  были в  близком расстоянии;  при нем
находилась  часть их,  не  допускаемая до  переправы арриергардом
маршала Виктора, а с  ним и войска все время на правом уже берегу
реки Березины.

Граф  Витгенштейн  по  давнему   знакомству [94]  принял  меня  с
особенным  вниманием,  и  я  нашел те  же  свойства  рыцаря и  ни
малейшей гордости, хотя легко она могла выказаться при рассказе о
соображениях  и  планах,  им  исполненных,  о  многих  выигранных
генеральных   сражениях,   о   мужестве   войск,  которым   ничто
противостать не может. Он  говорил мне, что адмирал Чичагов, имея
средства возбранить переправу или нанести армии Наполеона сильное
поражение,  но оставя  слабый  отряд генерала  Чаплица, со  всеми
войсками отдалился  на большое  расстояние. Графу отвечал  я, что
мне  известен  сообщенный  ему  общий  план  действий,  государем
императором    начертанный,   который    доставлен   фельдмаршалу
флигель-адъютантом полковником Чернышевым в селение Красная Пахра
в  шестой день  по  занятии Наполеоном  Москвы, когда  армия наша
правым  берегом  Москвы-реки  совершила  достопамятное  фланговое
движение  до  Подольска  и  перешла на  Калужскую  дорогу.  Никто
предполагать  не  мог, что  после  кратковременного пребывания  в
Москве Наполеон найдется в необходимости предпринять отступление,
и потому  большую еще основательность  имело соображение государя
направить значительные силы на линию неприятельских коммуникаций,
где   находились   склады   огромных  заготовлений,   расположены
рекрутские  депо,  проходили  к   армии  отряды  и  разного  рода
снабжения.  Исполнение  сего  возлагал  фельдмаршал  на  адмирала
Чичагова, рассчитывая,  что к  тому приступил он не  менее, как с
шестьюдесятью  тысячами человек.  Предписание получено  им, когда
находился он  против генерала князя Шварценберга, начальствующего
австрийскими   войсками,   и  корпуса   саксонцев  под   командою
французского  генерала Ренье,  ревностного  исполнителя повелений
Наполеона,  требовавшего с  настойчивостию от  князя Шварценберга
более решительных  действий. Адмирал для  удержания их, оставивши
генерал-лейтенанта   барона  Остен-Сакена   с   двадцатью  шестью
тысячами человек, с прочими  войсками взял направление чрез город
Минск  на  Борисов,  главную  операционную  линию  неприятеля.  В
обязанности его  было стараться  войти в сношение  с войсками под
городом   Полоцком,    сопротивление   которого   не   полагалось
продолжительным,  когда   прибудут  дружины  С.-Петербургского  и
Новгородского  ополчений,   отряд  генерал-адъютанта  Кутузова  и
значительные    подкрепления     генерал-лейтенанта    Штейнгеля,
призванного  из  Финляндии.  Итак,  в  тылу  армии  Наполеона,  у
которого нельзя  было подозревать  намерения скорого отступления,
могли  составиться  силы,  угрожающие  гибельными  последствиями.
Графу  Витгенштейну  известно уже  было,  что причиною  отдаления
адмирала   к   городу    Игумену     был   фельдмаршал,   имевший
неосновательные  сведения,  что  Наполеон  найдет там  удобнейшую
переправу.  Сообщивши графу,  что сего  дня (16-го  числа ноября)
атаман  Платов со всеми  казаками и  моим отрядом в  течение ночи
присоединится  к   армии  адмирала,  я  с   ним  расстался [95] .

В  позднее  время  ночи  на 17  число  ноября  атаман с  войсками
присоединился к армии адмирала. Здесь узнали мы, что в следовании
своем чрез  город Минск адмирал овладел  огромными в нем складами
провиантских    запасов,    коммиссариатских,   госпитальных    и
аптекарских вещей, для охранения которых оставлен небольшой отряд
войск.  Далее на  пути  авангард его  [под] начальством  храброго
генерал-адъютанта  графа Ламберта  нашел перед  городом Борисовом
занятое неприятелем  мостовое укрепление,  нами прежде устроенное
для прикрытия  моста, длиною  немного менее версты,  чрез болота,
прорезанные рекою Березиною и ее протоками.

Граф  Ламберт   дал  приказание  пехоте   сомкнуться  в  колонны,
немедленно атаковал  укрепление и  взял его штурмом.  Упорна была
защита,  велик неприятеля  урон. Генерал Домбровский  отступил за
реку и в городе не остановился. Досталось победителям шесть пушек
и до двух тысяч пленных[96]. Адмирал пришел к реке Березине, имея
менее  тридцати  тысяч  человек,  следовательно, не  с  половиною
предполагаемого фельдмаршалом  количества. Он не  имел сведения о
наших  войсках; еще  менее, где  и с  какими силами  Наполеон. На
левом берегу  Березины, в городе  Борисове, находился неприятель,
где,  по  твердому   сопротивлению  и  хорошему  состоянию  войск
генерала Домбровского,  заключил он,  что и прочие  части армии в
равном устройстве.

Ноября 17-го числа с  рассветом явился я к адмиралу. Благосклонно
приняв  меня,  он  говорил,   что  бывши  извещен  о  появившейся
неприятельской  кавалерии  на левом  берегу  реки  Березины в  23
верстах ниже  Борисова, он, оставивши с  генералом Чаплицем отряд
для прикрытия Зембинского дефиле, прошел мимо Борисова и далее по
направлению на  Игумен, но возвратился  с возможно